Радостные сны
Когда меня одаривает ночь
Весёлыми и красочными снами,
Уходит суета дневная прочь,
Я наслаждаюсь щедрыми дарами.
Я погружаюсь в добрый яркий мир,
В гармонию поступков и желаний.
Здесь жизнь сладка как яблочный зефир.
Она полна любви и пониманья.
Но сказка сна обидно коротка.
Проходит ночь. Пора вставать с постели.
И серых будней мутная река
Несёт меня сквозь илистые мели.
И целый день плыву я по судьбе.
Несу в себе всю радость сновиденья.
В душе нет места грусти и борьбе.
Мир снов в реальности находит воплощенье.
Весёлыми и красочными снами,
Уходит суета дневная прочь,
Я наслаждаюсь щедрыми дарами.
Я погружаюсь в добрый яркий мир,
В гармонию поступков и желаний.
Здесь жизнь сладка как яблочный зефир.
Она полна любви и пониманья.
Но сказка сна обидно коротка.
Проходит ночь. Пора вставать с постели.
И серых будней мутная река
Несёт меня сквозь илистые мели.
И целый день плыву я по судьбе.
Несу в себе всю радость сновиденья.
В душе нет места грусти и борьбе.
Мир снов в реальности находит воплощенье.
Привлекалочка
Привлекают и фигурой
И походкой и лицом.
Только если баба – дура,
Ни водярой, ни винцом
Не прикрыть её изъяна,
Даже если сильно пьяный,
Даже очень молодой,
Не захочет жить с балдой.
Можно личико намазать.
Туфли с платьем подобрать.
Притягательной для глаза,
При желаньи, можно стать.
Но у конченной дурёхи
В личной жизни дело плохо.
Может телом привлекать,
Только в мягкую кровать.
И походкой и лицом.
Только если баба – дура,
Ни водярой, ни винцом
Не прикрыть её изъяна,
Даже если сильно пьяный,
Даже очень молодой,
Не захочет жить с балдой.
Можно личико намазать.
Туфли с платьем подобрать.
Притягательной для глаза,
При желаньи, можно стать.
Но у конченной дурёхи
В личной жизни дело плохо.
Может телом привлекать,
Только в мягкую кровать.
Концесветчики
Самозваные пророки
Предрекают миру смерть.
Голоса, сильны и громки,
Бьют по разуму как плеть.
Называют даты смело.
Дни планеты сочтены.
И на целом свете белом
Только верные сыны –
Только правильные люди
Не умрут в суровый миг.
Будет счастье им на блюде,
Будет кайф и будет шик.
А оплачивать спасенье
Через банк, на тайный счёт.
Лишь тогда всех, без сомненья,
Вера новая спасёт.
Предрекают миру смерть.
Голоса, сильны и громки,
Бьют по разуму как плеть.
Называют даты смело.
Дни планеты сочтены.
И на целом свете белом
Только верные сыны –
Только правильные люди
Не умрут в суровый миг.
Будет счастье им на блюде,
Будет кайф и будет шик.
А оплачивать спасенье
Через банк, на тайный счёт.
Лишь тогда всех, без сомненья,
Вера новая спасёт.
Девичье горе
Громко музыка звучала
В хрупкой девичьей душе.
Страсть галдящим карнавалом,
В небывалом кураже,
Танцевала в сердце самбу.
Море чувств прорвало дамбу.
Юный разум затонул.
Вот он – принц из доброй сказки –
Парень в чёрном пиджаке.
Светом солнечным обласкан.
Розы красные в руке.
И с улыбкой к ней подходит.
Он влюбился? Тоже? Вроде.
Всё. Сбылась её мечта?
Вот же горе! Вот несчастье!
Невезение! Облом!
Нет ужаснее напасти.
Дева плачет под столом.
Больше нет заветной цели…
Где же ей, на самом деле,
Страсть киношную найти?
В хрупкой девичьей душе.
Страсть галдящим карнавалом,
В небывалом кураже,
Танцевала в сердце самбу.
Море чувств прорвало дамбу.
Юный разум затонул.
Вот он – принц из доброй сказки –
Парень в чёрном пиджаке.
Светом солнечным обласкан.
Розы красные в руке.
И с улыбкой к ней подходит.
Он влюбился? Тоже? Вроде.
Всё. Сбылась её мечта?
Вот же горе! Вот несчастье!
Невезение! Облом!
Нет ужаснее напасти.
Дева плачет под столом.
Больше нет заветной цели…
Где же ей, на самом деле,
Страсть киношную найти?
Минута слабости
Я себя немного пожалею.
У меня не всё в судьбе сбылось.
Мир ко мне, увы, не стал добрее.
Для него я просто трезвый гость.
Все мои заветные желанья
Для планеты этой не указ.
Не встречаю даже пониманья.
Ничего за так она не даст.
Я ещё немного пострадаю.
И на свой посетую удел.
Здесь не филиал святого рая.
Всё не так как я того хотел.
Так что хватит ныть о неудачах.
Нужно строить счастье самому.
Не помог мне мир решать задачи.
Что ж, доверюсь силе и уму.
У меня не всё в судьбе сбылось.
Мир ко мне, увы, не стал добрее.
Для него я просто трезвый гость.
Все мои заветные желанья
Для планеты этой не указ.
Не встречаю даже пониманья.
Ничего за так она не даст.
Я ещё немного пострадаю.
И на свой посетую удел.
Здесь не филиал святого рая.
Всё не так как я того хотел.
Так что хватит ныть о неудачах.
Нужно строить счастье самому.
Не помог мне мир решать задачи.
Что ж, доверюсь силе и уму.
Ответ на Яблочное соло
«Я в дальний мир иных цивилизаций,
Будь у землян ничтожный шанс на то,
Любовно бы от всех племен и наций
Отправил яблок солнечный лоток»
Samir http://www.for-fler.ru/publ/tvjordye_formy/akrostikhi/jablochnoe_solo_akrostikh/20-1-0-11545
Я в дальний мир иных цивилизаций,
Будь у меня на то счастливый шанс,
Отправил бы политиков всех наций.
Пускай они воюют не у нас.
Конечно же приятно урожаем
Похвастаться и даже угостить.
А яблоки красивые сближают,
Лишь стоит их помыть и надкусить.
Но я бы поступил эгоистично.
Но я бы негуманно поступил,
Не либерально, не демократично
Политиков подальше, к звёздам сбыл.
Будь у землян ничтожный шанс на то,
Любовно бы от всех племен и наций
Отправил яблок солнечный лоток»
Samir http://www.for-fler.ru/publ/tvjordye_formy/akrostikhi/jablochnoe_solo_akrostikh/20-1-0-11545
Я в дальний мир иных цивилизаций,
Будь у меня на то счастливый шанс,
Отправил бы политиков всех наций.
Пускай они воюют не у нас.
Конечно же приятно урожаем
Похвастаться и даже угостить.
А яблоки красивые сближают,
Лишь стоит их помыть и надкусить.
Но я бы поступил эгоистично.
Но я бы негуманно поступил,
Не либерально, не демократично
Политиков подальше, к звёздам сбыл.
Предположения
Глава судьбы завершена.
Дорога новая в тумане.
Глазам пока что не видна,
Но разум буйный хулиганит.
Рисует множество картин,
Кипит, бурлит, предполагает.
Короткий путь, всего один,
Но текстам нет конца и края.
И мозг творит сто версий в день.
Скопилась стопка выше неба.
Ему выдумывать не лень,
Но прав ещё ни разу не был.
Дорога новая в тумане.
Глазам пока что не видна,
Но разум буйный хулиганит.
Рисует множество картин,
Кипит, бурлит, предполагает.
Короткий путь, всего один,
Но текстам нет конца и края.
И мозг творит сто версий в день.
Скопилась стопка выше неба.
Ему выдумывать не лень,
Но прав ещё ни разу не был.
Путь любви
Шли четверо ищущих к Богу. Каждый из них сам себе выбрал путь и каждый из них совершенно искренне думал, что путь его абсолютно и единственно верен.
Первый шёл дорогой служения, соблюдая все ритуалы и заповеди неукоснительно, каждую страницу, строчку, буквы все и знаки препинания книги своей священной почитая, как слово всевышнего. Покорно и безропотно следуя кем-то когда-то зачем-то установленным ритуалам, он пытался служить создателю и рассчитывал тяжким трудом своим заработать на пропуск в царство Божье и регулярными молитвами выпросить местечко уютное поближе к трону Cоздателя.
Ни разу он не задумался, нужна ли прислуга великому мастеру? Ни разу не свернул с нелёгкой дороги своей, но сколько не шёл, возвращался на то же место, в ту самую точку, с которой и начал свой путь.
Выбрал странник второй путь познания. Имена Божье он на память заучивал, фолианты мудрейшие до дырок зачитывал и пытался всё творения возраст и ангелов небесных количество высчитать. Желал он лично узнать Всевышнего и беседовать с ним, как студент с академиком, познавая великие истины. Всерьёз он рассчитывал, что на небе ему диплом красный выдадут и помогут написать кандидатскую по великой науке – духовности. Шёл он быстро, активно двигался. Только тем, кто за ним наблюдал, было видно, что на месте одном он топчется и ногами усиленно дрыгает.
Третий ищущий тропой воина к Богу отправился. Опасен и труден был путь его, но на всё он готов был ради Всевышнего. Ни сил, не жалея ни жизни своей, ни близких своих, ни чужих людей жизни, совершал он великие подвиги во славу владыки небесного. Войну объявил он всему, с его точки зрения тёмному, дьявольскому и греховному. Отвагой и героизмом и силой воли нечеловеческой поражал он воображение даже самых опытных психиатров. И плакали небеса слезами кровавыми над подвигами его священными. И хохотали духи земные над попыткой воителя защитить Всемогущего, как над самой пошлой голливудской комедией. И третьего ищущего привела в тупик тропа воина. На свалку душ человеческих вела дорога жестокая.
Дорогу любви выбрал четвёртый ищущий. Тяжелее был путь его остальных путей, но добрей и безмерно прекраснее. И стал нашедшим четвёртый ищущий, потому, что Бог – есть любовь и у каждого, этой дорогой идущего, сам создатель вселенной в попутчиках.
Первый шёл дорогой служения, соблюдая все ритуалы и заповеди неукоснительно, каждую страницу, строчку, буквы все и знаки препинания книги своей священной почитая, как слово всевышнего. Покорно и безропотно следуя кем-то когда-то зачем-то установленным ритуалам, он пытался служить создателю и рассчитывал тяжким трудом своим заработать на пропуск в царство Божье и регулярными молитвами выпросить местечко уютное поближе к трону Cоздателя.
Ни разу он не задумался, нужна ли прислуга великому мастеру? Ни разу не свернул с нелёгкой дороги своей, но сколько не шёл, возвращался на то же место, в ту самую точку, с которой и начал свой путь.
Выбрал странник второй путь познания. Имена Божье он на память заучивал, фолианты мудрейшие до дырок зачитывал и пытался всё творения возраст и ангелов небесных количество высчитать. Желал он лично узнать Всевышнего и беседовать с ним, как студент с академиком, познавая великие истины. Всерьёз он рассчитывал, что на небе ему диплом красный выдадут и помогут написать кандидатскую по великой науке – духовности. Шёл он быстро, активно двигался. Только тем, кто за ним наблюдал, было видно, что на месте одном он топчется и ногами усиленно дрыгает.
Третий ищущий тропой воина к Богу отправился. Опасен и труден был путь его, но на всё он готов был ради Всевышнего. Ни сил, не жалея ни жизни своей, ни близких своих, ни чужих людей жизни, совершал он великие подвиги во славу владыки небесного. Войну объявил он всему, с его точки зрения тёмному, дьявольскому и греховному. Отвагой и героизмом и силой воли нечеловеческой поражал он воображение даже самых опытных психиатров. И плакали небеса слезами кровавыми над подвигами его священными. И хохотали духи земные над попыткой воителя защитить Всемогущего, как над самой пошлой голливудской комедией. И третьего ищущего привела в тупик тропа воина. На свалку душ человеческих вела дорога жестокая.
Дорогу любви выбрал четвёртый ищущий. Тяжелее был путь его остальных путей, но добрей и безмерно прекраснее. И стал нашедшим четвёртый ищущий, потому, что Бог – есть любовь и у каждого, этой дорогой идущего, сам создатель вселенной в попутчиках.
Разведёнка
И не грустно и не больно.
Затянулись в сердце раны.
Ты спокойна. Ты довольна
Этой жизнью без изъянов.
Этой жизнью беззаботной
Без скандалов и упрёков.
Хорошо, легко, свободно
И совсем не одиноко.
Не страдаешь. Не тоскуешь.
Стала девушкой беспечной.
Почему тогда ревнуешь,
Как и раньше, к каждой встречной?
Затянулись в сердце раны.
Ты спокойна. Ты довольна
Этой жизнью без изъянов.
Этой жизнью беззаботной
Без скандалов и упрёков.
Хорошо, легко, свободно
И совсем не одиноко.
Не страдаешь. Не тоскуешь.
Стала девушкой беспечной.
Почему тогда ревнуешь,
Как и раньше, к каждой встречной?
Салки под дождём
Хлещет ливень строгий
Землю по спине.
Солнце на востоке
Не восходит. Нет.
Располнела речка.
Робко плачет лес.
Милый луг беспечный
Под водой исчез.
Грозно воет ветер
И стучится в дом.
Но играют дети
В салки всем двором.
Землю по спине.
Солнце на востоке
Не восходит. Нет.
Располнела речка.
Робко плачет лес.
Милый луг беспечный
Под водой исчез.
Грозно воет ветер
И стучится в дом.
Но играют дети
В салки всем двором.
Судьба испытывает нас
Судьба испытывает нас
На прочность, гибкость и живучесть,
На разум, волю, зоркость глаз…
Но незавидна будет участь
Капризной, взбалмошной судьбы,
Когда решит совсем не быть
Изобретательный чудак,
Как все, всего лишь жалкой жертвой.
Судьбу он испытает так,
Что ей лечить придётся нервы
И проклиная свой удел,
Творить лишь то, что он хотел.
На прочность, гибкость и живучесть,
На разум, волю, зоркость глаз…
Но незавидна будет участь
Капризной, взбалмошной судьбы,
Когда решит совсем не быть
Изобретательный чудак,
Как все, всего лишь жалкой жертвой.
Судьбу он испытает так,
Что ей лечить придётся нервы
И проклиная свой удел,
Творить лишь то, что он хотел.
Кошко-псовая война
Там, где живут собаки,
Кошкам не жить ни как?
Нет. Неизбежность драки
Острым когтям пустяк.
Пусть убегают кошки
Прячась в густых ветвях,
Но переждут немножко.
Преодолеют страх
И нанесут ответный
Прямо в глаза удар.
Кошкам по силам это.
Ловкость - прекрасный дар…
Войны не их стихия.
Кошка плохой солдат.
Но времена лихие –
Псы ломанулись в сад.
Псы захватили землю
Диких и вольных кис.
Страшному лаю внемля
Кошки рванули ввысь.
Кошки сбежали вроде.
Вроде закончен бой.
Разница в массе плоти
Кажется всем большой.
Празднуют псы победу.
Носятся там внизу.
Кисы глядят на это.
Страшно? Конечно жуть.
Только невзрачный серый,
Но очень ловкий кот,
Опытный, умный, смелый,
Резко рванул вперёд.
Спрыгнул с ветвей на морду
Очень большого пса.
Тот позабыв про гордость
И перетрусив сам,
Громко завыл с испуга,
Вдруг не увидев свет.
Кот же вцепился в ухо
С криком: «Ты мой обед»
И расцарапав спину
Мощью стальных когтей,
Тело врага покинул
В гущу ветвей взлетев.
Враг, тяжело избитый,
В страхе тот час сбежал.
Стае опасных с виду
Псов вожака не жаль.
И потерять в сраженьи
Лишь одного бойца
Это не пораженье.
Только стучат сердца
В бешеном ритме боя,
Но недоступен кот.
Да и вдобавок трое
Прыгнут с ветвей вот-вот.
И отступила стая,
Кошкам оставив сад.
С горькой обидой лая,
Просто ушла назад.
Кошкам не жить ни как?
Нет. Неизбежность драки
Острым когтям пустяк.
Пусть убегают кошки
Прячась в густых ветвях,
Но переждут немножко.
Преодолеют страх
И нанесут ответный
Прямо в глаза удар.
Кошкам по силам это.
Ловкость - прекрасный дар…
Войны не их стихия.
Кошка плохой солдат.
Но времена лихие –
Псы ломанулись в сад.
Псы захватили землю
Диких и вольных кис.
Страшному лаю внемля
Кошки рванули ввысь.
Кошки сбежали вроде.
Вроде закончен бой.
Разница в массе плоти
Кажется всем большой.
Празднуют псы победу.
Носятся там внизу.
Кисы глядят на это.
Страшно? Конечно жуть.
Только невзрачный серый,
Но очень ловкий кот,
Опытный, умный, смелый,
Резко рванул вперёд.
Спрыгнул с ветвей на морду
Очень большого пса.
Тот позабыв про гордость
И перетрусив сам,
Громко завыл с испуга,
Вдруг не увидев свет.
Кот же вцепился в ухо
С криком: «Ты мой обед»
И расцарапав спину
Мощью стальных когтей,
Тело врага покинул
В гущу ветвей взлетев.
Враг, тяжело избитый,
В страхе тот час сбежал.
Стае опасных с виду
Псов вожака не жаль.
И потерять в сраженьи
Лишь одного бойца
Это не пораженье.
Только стучат сердца
В бешеном ритме боя,
Но недоступен кот.
Да и вдобавок трое
Прыгнут с ветвей вот-вот.
И отступила стая,
Кошкам оставив сад.
С горькой обидой лая,
Просто ушла назад.
Чёрт с тобой
Ты ушла. И чёрт с тобой.
Без тебя не стало пусто.
Я свободен. Я не твой.
Нет того, былого чувства.
Не страдаю. Не грущу.
Привыкаю жить на воле.
И замену не ищу.
Одиночеством доволен.
Наплевать, что ты с другим –
С этим наглым чёртом рыжим.
Я желаю вам двоим
Долгих лет в своём Париже.
Ты мне больше ни к чему.
От разлуки не страдаю…
Лгу и сердцу и уму.
Как забыть тебя, не знаю.
Без тебя не стало пусто.
Я свободен. Я не твой.
Нет того, былого чувства.
Не страдаю. Не грущу.
Привыкаю жить на воле.
И замену не ищу.
Одиночеством доволен.
Наплевать, что ты с другим –
С этим наглым чёртом рыжим.
Я желаю вам двоим
Долгих лет в своём Париже.
Ты мне больше ни к чему.
От разлуки не страдаю…
Лгу и сердцу и уму.
Как забыть тебя, не знаю.
Кометы и море
У буйного моря бухого
Ни страха, ни совести нет.
Оно подготовлено плохо
К приёму заезжих комет.
Встречает гостей злобным штормом.
Резвится и громко шумит.
Бьёт берег несчастный упорно
И стаями монстров кишит.
И вот подлетают кометы
И видят подобный бедлам.
И падать желания нету,
Туда, где по явным приметам,
Не рады небесным телам.
Ни страха, ни совести нет.
Оно подготовлено плохо
К приёму заезжих комет.
Встречает гостей злобным штормом.
Резвится и громко шумит.
Бьёт берег несчастный упорно
И стаями монстров кишит.
И вот подлетают кометы
И видят подобный бедлам.
И падать желания нету,
Туда, где по явным приметам,
Не рады небесным телам.
Пилигрим и Художник
Отправился дух - Пилигрим на поиски Бога. Долог был путь его, очень долог. Много троп и дорог исходил, износил башмаков - организмов без счёту, судеб – рек несметное количество переплыл и неустанно вопрошал у прохожих, не встречали ли они Бога. И вот на одной из дорог он увидел Художника, который что-то рисовал на огромном холсте.
- Не встречал ли, ты, друг мой, Всевышнего? - спросил у него Пилигрим.
- Да. Мы с ним видимся постоянно - ответил Художник: - На всех картинах своих я рисую лишь его одного
- А можно взглянуть?
- Пожалуйста, смотри, сколько хочешь!
На очередной картине Художника был изображён пейзаж: поле, лес, река, небо и группа прохожих на заднем плане. А среди них сам Художник и Пилигрим.
- Не встречал ли, ты, друг мой, Всевышнего? - спросил у него Пилигрим.
- Да. Мы с ним видимся постоянно - ответил Художник: - На всех картинах своих я рисую лишь его одного
- А можно взглянуть?
- Пожалуйста, смотри, сколько хочешь!
На очередной картине Художника был изображён пейзаж: поле, лес, река, небо и группа прохожих на заднем плане. А среди них сам Художник и Пилигрим.
Угасание
Первый снег ложится робко
На замёрзшую ладонь,
На берёзку и на тропку,
В темень лужи и в огонь.
Костерок едва пылает
Под давлением зимы.
Потускнел и умирает
И сдается власти тьмы.
Первый снег ложится в души.
Мёрзнут чувства на ветру.
Заигралась злая стужа
В беспощадную игру.
Остывает наша юность.
Гаснет свет усталых глаз.
И холодная угрюмость
Бледным снегом давит нас.
На замёрзшую ладонь,
На берёзку и на тропку,
В темень лужи и в огонь.
Костерок едва пылает
Под давлением зимы.
Потускнел и умирает
И сдается власти тьмы.
Первый снег ложится в души.
Мёрзнут чувства на ветру.
Заигралась злая стужа
В беспощадную игру.
Остывает наша юность.
Гаснет свет усталых глаз.
И холодная угрюмость
Бледным снегом давит нас.
Добрый дождик
Нынче дождику не спится.
Он гуляет во дворе
И на грядки льёт водицу
Тёмной ночью в декабре.
Дождь стучится прямо в крышу.
Он назойливо зовёт,
Чтобы я сейчас же вышел –
Посмотрел на огород:
«Глянь, как всё вокруг полито!
Правда, Дима, хорошо?
Пожеланье не забыто.
Ты просил и я пришёл».
Я просил его в июне.
Вот и вспомнил милый друг.
Только жаль, на снежной дюне
Не растут фасоль и лук.
Он гуляет во дворе
И на грядки льёт водицу
Тёмной ночью в декабре.
Дождь стучится прямо в крышу.
Он назойливо зовёт,
Чтобы я сейчас же вышел –
Посмотрел на огород:
«Глянь, как всё вокруг полито!
Правда, Дима, хорошо?
Пожеланье не забыто.
Ты просил и я пришёл».
Я просил его в июне.
Вот и вспомнил милый друг.
Только жаль, на снежной дюне
Не растут фасоль и лук.
Душа младенца
Ты гуляла по дорогам звёздным
Собирая лучики в букет,
Вниз смотрела грустно и серьёзно
Десять тысяч долгих, скучных лет.
Там внизу сменялись поколенья.
Жизнь текла обычной чередой.
Судьбы пролетали как мгновенья
Очень интересные порой.
Мир людей обманчиво чудесный
Десять тысяч лет тебя манил.
В безграничном небе стало тесно.
Не было терпения и сил
Собирая лучики в букеты
Между звёзд отчаянно скучать.
Ты нырнула вниз, на милую планету,
Чтоб земные радости познать.
Собирая лучики в букет,
Вниз смотрела грустно и серьёзно
Десять тысяч долгих, скучных лет.
Там внизу сменялись поколенья.
Жизнь текла обычной чередой.
Судьбы пролетали как мгновенья
Очень интересные порой.
Мир людей обманчиво чудесный
Десять тысяч лет тебя манил.
В безграничном небе стало тесно.
Не было терпения и сил
Собирая лучики в букеты
Между звёзд отчаянно скучать.
Ты нырнула вниз, на милую планету,
Чтоб земные радости познать.
Асфальт
Серый асфальт на горбатой дороге
Тихо лежит ни о чём не мечтая.
Он безобидный. Один из немногих –
Тех, кто не хочет заветного рая,
Славы и власти и денег бумажных,
Гамбургер, чипсы и толстую пиццу.
Он не желает быть тёплым и влажным.
Нет у асфальта огромных амбиций.
В жизни своей никого не обидел.
Драться не лез, не ругался с газоном.
Узкой полоски простое покрытье.
Самая скромная в мире персона.
Он не виновен, но все его давят,
Бьют и своими ногами пинают.
Робкий асфальт совершенно бесправен,
Болен и слаб и уже умирает.
Тихо лежит ни о чём не мечтая.
Он безобидный. Один из немногих –
Тех, кто не хочет заветного рая,
Славы и власти и денег бумажных,
Гамбургер, чипсы и толстую пиццу.
Он не желает быть тёплым и влажным.
Нет у асфальта огромных амбиций.
В жизни своей никого не обидел.
Драться не лез, не ругался с газоном.
Узкой полоски простое покрытье.
Самая скромная в мире персона.
Он не виновен, но все его давят,
Бьют и своими ногами пинают.
Робкий асфальт совершенно бесправен,
Болен и слаб и уже умирает.
Супружеский кредит
Я твоё дыханье слышу.
Рядом ты со мной опять.
Поведением бесстыжим
Не даёшь спокойно спать.
Снова нагло лезешь в душу
И играешь и шалишь.
Я устал. Покой мне нужен.
Отвали! Быстрее! Кыш!
Мне же завтра на работу
И трудиться целый день.
Спи, родная обормотка!
У меня теперь мигрень.
Рядом ты со мной опять.
Поведением бесстыжим
Не даёшь спокойно спать.
Снова нагло лезешь в душу
И играешь и шалишь.
Я устал. Покой мне нужен.
Отвали! Быстрее! Кыш!
Мне же завтра на работу
И трудиться целый день.
Спи, родная обормотка!
У меня теперь мигрень.
Суровый Мороз
Наступила зима на город.
Придавила его снегами.
Обнял улицы грубый холод
Ледяными семью ветрами.
Застеклила зима дороги.
Расстелила по небу тучи.
Дед Мороз – старикан жестокий,
Зорким взглядом своим колючим
Сквозь снежинок толпу, сквозь стены,
Сквозь одежду глядит нам в души.
И не нужно ему рентгена.
Инструмент старику не нужен.
Не укрыться никак от взора.
Не поможет уже смекалка.
Непослушным детишкам скоро
Не оставит Мороз подарки.
Придавила его снегами.
Обнял улицы грубый холод
Ледяными семью ветрами.
Застеклила зима дороги.
Расстелила по небу тучи.
Дед Мороз – старикан жестокий,
Зорким взглядом своим колючим
Сквозь снежинок толпу, сквозь стены,
Сквозь одежду глядит нам в души.
И не нужно ему рентгена.
Инструмент старику не нужен.
Не укрыться никак от взора.
Не поможет уже смекалка.
Непослушным детишкам скоро
Не оставит Мороз подарки.
Прохлада
Минус пятнадцать. Да, это прохладно.
На стёклах рисунки абстракциониста.
Ветер на трубах играет занятно
Третью рапсодию Ференца Листа.
Дети балдеют с весёлым сугробом.
Нынче он в роли волшебного замка.
Солнечный зайчик застенчив и робок.
Яркой зверюшке немножечко зябко.
Лёгкая грусть притаилась на крыше.
Смотрит на небо мечтая о лете.
Небо покоем и свежестью дышит.
Солнце не греет, но радостно светит.
На стёклах рисунки абстракциониста.
Ветер на трубах играет занятно
Третью рапсодию Ференца Листа.
Дети балдеют с весёлым сугробом.
Нынче он в роли волшебного замка.
Солнечный зайчик застенчив и робок.
Яркой зверюшке немножечко зябко.
Лёгкая грусть притаилась на крыше.
Смотрит на небо мечтая о лете.
Небо покоем и свежестью дышит.
Солнце не греет, но радостно светит.
Холодные гости
Незаметно Зима припёрлась.
Видно, двери я вновь не запер.
Наглый ветер убавил скорость
В дом влетел и на кухне замер.
Дед Мороз прошмыгнул украдкой.
Как всегда притащил подарки:
Пол кило карамелек сладких
И четыре красивых марки.
А последней пришла Снегурка –
Молодая совсем девчонка
В ярко-белой из снега юбке
И прозрачной из льда футболке.
За столом разместились гости.
Я их вдоволь поил ликёром
И кормил и с Морозом в кости
Проиграли мы Ветру вскоре.
Увлеклись мы. Напились сильно.
Бабы громко частушки пели,
Ветер спал на тарелке жирной,
Дед Мороз охлаждал коктейли.
А на утро мы все с похмелья
За окном увидали слякоть.
Проклинали своё безделье
И хотелось от горя плакать.
Дед Мороз и Зима и внучка,
Лишь на сутки уйдя с работы,
Пролетели на всю получку.
Очень строгий их босс – Природа.
Оштрафует опять за пьянку
И заставит быстрей морозить.
Чтобы дети могли на санках
Разъезжать в неудобной позе.
А мы с Ветром не попались. Ветер, что пьяный, что трезвый,
всё равно ведёт себя неадекватно. Поэтому его никогда не засекут.
А я внештатный сотрудник и не несу материальной ответственности.
Видно, двери я вновь не запер.
Наглый ветер убавил скорость
В дом влетел и на кухне замер.
Дед Мороз прошмыгнул украдкой.
Как всегда притащил подарки:
Пол кило карамелек сладких
И четыре красивых марки.
А последней пришла Снегурка –
Молодая совсем девчонка
В ярко-белой из снега юбке
И прозрачной из льда футболке.
За столом разместились гости.
Я их вдоволь поил ликёром
И кормил и с Морозом в кости
Проиграли мы Ветру вскоре.
Увлеклись мы. Напились сильно.
Бабы громко частушки пели,
Ветер спал на тарелке жирной,
Дед Мороз охлаждал коктейли.
А на утро мы все с похмелья
За окном увидали слякоть.
Проклинали своё безделье
И хотелось от горя плакать.
Дед Мороз и Зима и внучка,
Лишь на сутки уйдя с работы,
Пролетели на всю получку.
Очень строгий их босс – Природа.
Оштрафует опять за пьянку
И заставит быстрей морозить.
Чтобы дети могли на санках
Разъезжать в неудобной позе.
А мы с Ветром не попались. Ветер, что пьяный, что трезвый,
всё равно ведёт себя неадекватно. Поэтому его никогда не засекут.
А я внештатный сотрудник и не несу материальной ответственности.
Пятьдесят четвёртое ноября
Замело бы снегом свежим
Все дороги и поля.
Чистым-чистым, нежным-нежным.
Плодородная земля
Обернулась бы в сугробы
Из снежинок высшей пробы,
Чтоб поспать и отдохнуть
Хоть немного, хоть чуть-чуть.
Но декабрь в своей берлоге
Где-то в вечной мерзлоте
Или прямо по дороге,
Видно, выпить захотел.
А назавтра похмелился
И потом опять напился.
На работу не пришёл.
Тунеядец и козёл.
Так трудится не годится.
За него Ноябрь опять
И работает и злится.
Декабря всё не видать.
Нудный дождь и грязь, и слякоть.
Продолжает небо плакать.
Неприглядный, мрачный вид.
Зимний месяц пьяный спит.
Все дороги и поля.
Чистым-чистым, нежным-нежным.
Плодородная земля
Обернулась бы в сугробы
Из снежинок высшей пробы,
Чтоб поспать и отдохнуть
Хоть немного, хоть чуть-чуть.
Но декабрь в своей берлоге
Где-то в вечной мерзлоте
Или прямо по дороге,
Видно, выпить захотел.
А назавтра похмелился
И потом опять напился.
На работу не пришёл.
Тунеядец и козёл.
Так трудится не годится.
За него Ноябрь опять
И работает и злится.
Декабря всё не видать.
Нудный дождь и грязь, и слякоть.
Продолжает небо плакать.
Неприглядный, мрачный вид.
Зимний месяц пьяный спит.
Колыбельная
1
Ночь тиха и дремлет город.
Спят дороги и дома.
Звёзды тусклы. Месяц молод.
Над землёй зевает тьма.
Видят сны в своих постелях
Люди, кошки и клопы.
Парк и свалка опустели.
Ветер медленно храпит.
Задремали в небе тучи.
На асфальт прилёг туман.
Все уснули. Так то лучше.
Спи и ты, мой мальчуган!
Пусть тебе приснится сказка –
Яркий, добрый, чудный мир.
Будет он смешон и ласков.
Пусть приснится много игр.
2
Ночь пришла хозяюшкой
В Наш уютный дом.
Баю-баю-баюшки.
Мир окутан сном.
Спят шкафы и коврики.
Спит диван в углу.
Пылесосик новенький
Дремлет на полу.
Телевизор с тумбочкой
Тоже тихо спят.
Милые игрушечки
В тумбочке храпят.
Видят сны прикольные
В морозилке льды.
Тьма легла довольная.
Засыпай и ты!
3
Тихо и спокойно
Спят на небе звёзды.
Дремлет ветер вольный,
Молодой и рослый.
Ручеёк весёлый
Видит сны цветные.
И детсад и школа
Вечно молодые,
Утомившись за день,
Сладостно зевают.
Потрудились. Хватит.
Рядом засыпают.
Спят дома и парки.
Храп их еле слышен.
Спи и ты, мой зайка!
Спи, малыш мой, спи же!
4
Город нежится в постели.
Тихо улочки храпят.
Через окна залетели,
Заполняя всё подряд,
Стайки ярких сновидений,
Облака прекрасных грёз.
По дворам гуляют тени.
Ночь надолго и всерьёз.
Дремлет мост и дремлет речка.
Школа спит и детский сад.
Дремлет каждое крылечко
И машины тоже спят.
Спят бордюры, тротуары
И киоски и столбы
И забор бетонный, старый
И деревья и грибы.
Даже звёзды в небе тёмном
И луна и облака
Над спокойным миром сонным,
Налетавшись, спят пока.
5
Неподвижна тишина.
Ветер спит в своей постели.
В небе юная луна
Дремлет словно в колыбели.
Звёзды тоже в люльках спят.
И храпят под ними горы.
Даже юркий водопад
И река с зелёным бором
И луга и старый дом,
Тротуар, забор и грядка,
Целый мир окутан сном.
Все уснули. Всё в порядке.
Ночь тиха и дремлет город.
Спят дороги и дома.
Звёзды тусклы. Месяц молод.
Над землёй зевает тьма.
Видят сны в своих постелях
Люди, кошки и клопы.
Парк и свалка опустели.
Ветер медленно храпит.
Задремали в небе тучи.
На асфальт прилёг туман.
Все уснули. Так то лучше.
Спи и ты, мой мальчуган!
Пусть тебе приснится сказка –
Яркий, добрый, чудный мир.
Будет он смешон и ласков.
Пусть приснится много игр.
2
Ночь пришла хозяюшкой
В Наш уютный дом.
Баю-баю-баюшки.
Мир окутан сном.
Спят шкафы и коврики.
Спит диван в углу.
Пылесосик новенький
Дремлет на полу.
Телевизор с тумбочкой
Тоже тихо спят.
Милые игрушечки
В тумбочке храпят.
Видят сны прикольные
В морозилке льды.
Тьма легла довольная.
Засыпай и ты!
3
Тихо и спокойно
Спят на небе звёзды.
Дремлет ветер вольный,
Молодой и рослый.
Ручеёк весёлый
Видит сны цветные.
И детсад и школа
Вечно молодые,
Утомившись за день,
Сладостно зевают.
Потрудились. Хватит.
Рядом засыпают.
Спят дома и парки.
Храп их еле слышен.
Спи и ты, мой зайка!
Спи, малыш мой, спи же!
4
Город нежится в постели.
Тихо улочки храпят.
Через окна залетели,
Заполняя всё подряд,
Стайки ярких сновидений,
Облака прекрасных грёз.
По дворам гуляют тени.
Ночь надолго и всерьёз.
Дремлет мост и дремлет речка.
Школа спит и детский сад.
Дремлет каждое крылечко
И машины тоже спят.
Спят бордюры, тротуары
И киоски и столбы
И забор бетонный, старый
И деревья и грибы.
Даже звёзды в небе тёмном
И луна и облака
Над спокойным миром сонным,
Налетавшись, спят пока.
5
Неподвижна тишина.
Ветер спит в своей постели.
В небе юная луна
Дремлет словно в колыбели.
Звёзды тоже в люльках спят.
И храпят под ними горы.
Даже юркий водопад
И река с зелёным бором
И луга и старый дом,
Тротуар, забор и грядка,
Целый мир окутан сном.
Все уснули. Всё в порядке.
Самомнение
Ходит самомнение
Носик вверх задрав.
В глазоньках затмение,
А на ушках шарф.
Видит, что захочется.
Слышит лишь себя.
И на месте топчется
Ноженьки губя.
Аж ступни в мозоликах.
Только толка нет.
Всё величье нолика –
Инфантильный бред.
Наклонил бы голову
И увидел путь.
Но мозги из олова
Не дают взглянуть.
В них мыслишка вертится
Навсегда одна –
Самомненью верится,
Что сотворена
Целая вселенная
Только для него.
И оно, как пленное,
Топчет грязи ком.
Носик вверх задрав.
В глазоньках затмение,
А на ушках шарф.
Видит, что захочется.
Слышит лишь себя.
И на месте топчется
Ноженьки губя.
Аж ступни в мозоликах.
Только толка нет.
Всё величье нолика –
Инфантильный бред.
Наклонил бы голову
И увидел путь.
Но мозги из олова
Не дают взглянуть.
В них мыслишка вертится
Навсегда одна –
Самомненью верится,
Что сотворена
Целая вселенная
Только для него.
И оно, как пленное,
Топчет грязи ком.
После дождя
Солнце в душе и на небе.
Тучи уносятся вдаль.
Ливня холодная небыль,
Мокрых потоков печаль
В прошлое тихо стекают.
Свет и внутри и вокруг.
Чистая радость без края.
Сердца счастливого стук.
Тёплое море блаженства.
Лучик щекочет траву.
Это момент совершенства.
Красочный сон наяву.
Тучи уносятся вдаль.
Ливня холодная небыль,
Мокрых потоков печаль
В прошлое тихо стекают.
Свет и внутри и вокруг.
Чистая радость без края.
Сердца счастливого стук.
Тёплое море блаженства.
Лучик щекочет траву.
Это момент совершенства.
Красочный сон наяву.
Первая морщинка
Изучала в зеркале морщины
Юная Ирисочка с биноклем.
Их ещё не видели мужчины.
Лишь один завистливый задохлик
На лице красавицы заметил
Тонкую, изящную полоску.
Рассказал Алёне, Кате, Свете
О морщинке этот недоносок.
Поползли по женским ушкам слухи.
Залетели к Ирочке в сердечко.
И она совсем упала духом.
Горе. Депресняк. Слезинок речка.
А потом какая-то проныра
Продала за целую зарплату
Якобы крема волшебной силы.
А от них разит денатуратом.
И теперь Ириска каждый вечер
Мажется «магическим составом»,
Чтобы внешность стала безупречной.
А на этикетке? Ну, конечно.
«Средство для лечения суставов».
Юная Ирисочка с биноклем.
Их ещё не видели мужчины.
Лишь один завистливый задохлик
На лице красавицы заметил
Тонкую, изящную полоску.
Рассказал Алёне, Кате, Свете
О морщинке этот недоносок.
Поползли по женским ушкам слухи.
Залетели к Ирочке в сердечко.
И она совсем упала духом.
Горе. Депресняк. Слезинок речка.
А потом какая-то проныра
Продала за целую зарплату
Якобы крема волшебной силы.
А от них разит денатуратом.
И теперь Ириска каждый вечер
Мажется «магическим составом»,
Чтобы внешность стала безупречной.
А на этикетке? Ну, конечно.
«Средство для лечения суставов».
Мелодия зла
Эти звуки и мёртвых разбудят,
Распугают рогатых чертей.
Какофония яростной жути.
Голос боли от сотни плетей.
Это дикая музыка страха,
Стон сбежавшей из ада души.
Лучше быстрая гибель на плахе,
Чем с подобной мелодией жить.
Беспощадная мощь Люцифера
Надо мной мрачным воем звучит.
Это сволочь, сосед мой Валера,
На гитаре бренчит, паразит.
И поёт. И пока что не знает, что я уже приобрёл перфоратор.
Распугают рогатых чертей.
Какофония яростной жути.
Голос боли от сотни плетей.
Это дикая музыка страха,
Стон сбежавшей из ада души.
Лучше быстрая гибель на плахе,
Чем с подобной мелодией жить.
Беспощадная мощь Люцифера
Надо мной мрачным воем звучит.
Это сволочь, сосед мой Валера,
На гитаре бренчит, паразит.
И поёт. И пока что не знает, что я уже приобрёл перфоратор.
Колыбель человечества
Весь мир - большая колыбелька.
Наполнен радостью и светом.
Луны чудная карамелька
Сияет ночью над планетой.
И мать – красавица природа
Дитя капризное качает.
О нём тревоги и заботы.
О нём надежды и печали.
А человечество – ребёнок
Ревёт и писает в пелёнки.
Всего пугается с спросонок
И трёт ручонками глазёнки.
Всё время чем-то недоволен
И к маме жалости не знает.
Молокосос духовно болен.
Вокруг себя не видит рая.
Наполнен радостью и светом.
Луны чудная карамелька
Сияет ночью над планетой.
И мать – красавица природа
Дитя капризное качает.
О нём тревоги и заботы.
О нём надежды и печали.
А человечество – ребёнок
Ревёт и писает в пелёнки.
Всего пугается с спросонок
И трёт ручонками глазёнки.
Всё время чем-то недоволен
И к маме жалости не знает.
Молокосос духовно болен.
Вокруг себя не видит рая.