Ожидающий битвы. Глава двадцать пятая.

Глава 25. Давайте же всё спишем на предназначение. И забудем. Если такое возможно забыть.

А вы верите в судьбу? Ну, в ту мистическую предопределенность, которая полностью очерчивает нашу жизнь? И якобы, хоть расшиби себе затылок, пытаясь выдолбить им дыру в прочной стене судьбы, но ничего не выйдет. И если женщине не суждено дойти буквально несколько поворотов до любимого мужчины, то она и не дойдет. Даже если выйдет загодя.

А знаете, в видениях всё как-то проще. Да, была крошка, забитый ею нос и горящие от боли руки, но почему-то там было легко. А теперь, раздирая пальцами мрамор и под корень ломая ногти, Орианна ощущала себя настолько разбитой, как и в сотнях таких видений не представить.

Интересно, какие чувства испытывает человек, глотающий песок? Королева этого не знала, но мраморная крошка, всё ещё горячая, словно раскаленная, мешала ей дышать и смотреть вперед. Она оседала на ресницах белым хрупким неуничтожаемым снегом. И девушка моргала, пытаясь сбросить с себя крохотные частички камней.

Всё завалило. Всё. Орианна била кулаками по острым краям камней и, раздирая себе запястья, соскальзывая руками с завала, пыталась сделать хоть что-то.

- Ричард! – в слезах закричала она. Но ответом послужила тишина.

Слезы смешались с крошкой. В глазах защипало.

- Глеб! – Чуть тише. – Кто-нибудь…

Девушка села на землю, прислоняясь затылком к острому мрамору, и зарыдала, опустив голову на кровоточащие руки. Её до сих пор мутило и шатало от усталости, голова раскалывалась, а низ живота словно разрывали на части. Но сердце болело сильнее. Она готова была так и умереть здесь, прижимаясь к жаркому камню. Узоры потухли.

Кое-что Орианну смущало. Не сбылось видение полностью. Просто не обожгло ничто её щек, в глаза не ударил рыжий жар. Нет. Не было. И это ей не нравилось. Или, наоборот, радовало.

Она прижалась ухом к завалу, пытаясь расслышать хотя бы звук, хотя бы стон, хотя бы крик. Нет, ничего, разумеется, ничего.

Неужели они мертвы?

Орианна смотрела на тоненькое золотое колечко на замерзшем окровавленном пальце дрожащей руки. Но… Он ведь не мог? Он ведь, правда, не мог умереть, оставив её одну?

А Глеб? Она ведь только нашла единственного друга, который до сих пор любил её и не хотел оставлять. И он? Но… Он ведь не мог?

А знаете, ведь бывает всё таким простым. Какие-то банальные проблемы, тревоги, радости. Может, и не ссорились с супругом, но столько друг другу не рассказали. И мечтали. Молчали и жили иллюзиями, обнимаясь теплыми ночами и слушая дыхание. А боль-то, боль настоящая. Прямо в сердце, разрывая на крохотные мраморные пылинки душу.

Интересно, какие чувства испытывает человек, глотающий песок? А тот, что глотает соленые слезы, смешанные с каменной крошкой и собственной болью? И уже не верит в то самое лучшее, что постоянно обещают в книгах.

А вы верите в судьбу? Ну, в ту мистическую предопределенность, которая полностью очерчивает нашу жизнь? И которая с удовольствием напоминает о себе одной хрупкой девушке, шепча ей металлическим гласом в каждом сновидении: такова твоя судьба.

Живи, якобы. Как дадут, так и живи.

***

Я закрыл глаза. Да, закрыл. Сжал веки, словно они бы помогли мне избежать крушения потолка и стен. Но… нет. Ничего. Элла прижалась ко мне, поскуливая от страха.

Но дрожь прекратилась. Я с опаской посмотрел наверх. Трещины есть, но ничего не падает на нас. Вход завален, сторона, где когда-то лежала скованная рогатая мразь – тоже. А мы живы.

Застонала Ирнэ. Она приоткрыла глаза и сплюнула кровь, потирая разбитый затылок.

- Глеб… - шепнула девушка. – Ты ударил меня.
- Боже! Жива! Живая! – В моих объятиях бедная колдунья пискнула что-то внятное, но отпускать не стала.

Если она жива, то и…

Я затряс лежащего на земле волка. У, шерстку-то подпалили.

- Эй, ты жив?! Жив?! – Я рычал ему в самое ухо.

Оборотень приоткрыл один черный глаз и в недоумении посмотрел на мое безумное лицо.

- И ты жив!

Я, кажется, хотел обнять и парня тоже, но волк встрепенулся и быстро обратился обратно в человека. Не, подпаленная шерсть – это ничего по сравнению с полностью красным от ожогов телом. И челку, кстати, сожгло. И брови спалило.

Но хоть парень и стирает кровь и постанывает от боли, а на коже сплошные волдыри, но живой ведь. Не устану повторять это слово, как магическое. Самое сладкое. Живой. Живая. Живые.

- Не нужно меня обнимать… - Ричард слабо махнул рукой и сжал зубы от боли. – Лучше одежды дай… Там было что-то в рюкзаке.
- Может, там и мазь от ожогов есть? – поинтересовался я, протягивая парню рубашку.
- Вот знаешь. От похмелья взял, от загноения взял, от простуды взял, а про то, что сам буду гореть – не подумал как-то. – Блондин осмотрел волдыри на плечах и вздохнул. – Почему мы живы?
- Я всех спас! – Я гордо вернулся обратно к Ирнэ. И долго рассматривал ее голову на предмет серьезных ранений.
- Герой. – Ричард опять застонал. – Никакого больше огня. Никогда.
- Глебушка, ты… - начала было Элла.

Я развернулся к блондинке, тоже рассматривающей сожженные о пылающий пол локти. И посмотрел на неё так, что была бы у меня сила Ирнэ – испепелил бы к черту.

- Я тебя вообще ненавижу. Вот чего ты добилась?!
- На меня словно что-то нашло. Я не контролировала себя…
- Да ты вообще, кажется, отупела со своим рогатым братом. Привела нас хрен знает куда, где мы точно окочуримся с голодухи.
- Ну, - вставил Ричард, - если потолок на нас не обрушился – а я так вижу, что мог, - то может, ещё какое чудо случится?
- Ага, супермен прилетит, – шикнул я, подходя поближе к завалу.

Я попытался сдвинуть камни, но результата не последовало. Только ладони поранил. Шрамы мужчин красят, да? Да я после этого передряги выйду идеалом красоты. Буду кадрить баб.

Буду, но не хочу.

Ричард каким-то шатающимся шагом совершенно пьяного и больного человека полудошел-полудополз до камней. И прислонился ухом к ним, движением пальца заставляя нас замолчать.

- Я плач слышу… - неуверенно проговорил он, пытаясь так расположиться у мрамора, чтобы не доставлять лишней боли обожженному телу.
- Кстати, ты знаешь, что челки лишился? – хихикнул я.
- Глеб, заткнись, – и подумав, - Пожалуйста.

Ирнэ с Эллой тихими мышками подкрались к нам. Обе прижались ко мне, я же решил оставить все самые «сладкие» беседы на потом.

- Там… - начал Ричард, хмуря сожженные брови. – Орианна?!

Он аж закашлялся. Глаза мгновенно распахнулись и посерели. А я попытался услышать хоть что-то из шумов снаружи. Бесполезно. Слой мрамора – неплохая преграда.

Парень приложил ладонь к камню и медленно, задумчиво и совершенно не интересуясь обстановкой, с силой надавив на острые края, провел по нему ею вниз. На мраморе осталась кровь, но блондин ничего не заметил. Он так и застыл, закусив нижнюю губу. Я щелкнул у него перед глазами.

- Эй, хватит бредить. Я бы тоже хотел увидеть сейчас Аньку, но нам не до этого.
- Ты не понимаешь, я слышу её… Она плачет. – Он нахмурился и так посмотрел на заваленный проход, будто надеясь сломать преграду взглядом.

Психов лучше оставлять в покое. А то один вон недавно чуть нас не грохнул, от второго – вообще не знаю, чего ждать. Лучше отойду. Я мрачно походил по периметру темницы и со вздохом спросил у молчаливой Ирнэ:

- Ладно, эта-то, - указал на блондинку, - просто дура, а ты чего набросилась на меня?
- Глеб, ты меня ударил. – Грустным голосом.
- Ты мне чуть лицо не сожгла. Был бы я красивый и поджаренный. Отвечай.
- Не знаю. – Девушка опустила лицо. – Я не соображала вообще. Я жила лишь мыслью о семье…
- Значит, всё-таки хорошо, что я этого сказочника укокошил.
- Кстати. – Ричард отстранился от стены. – Как?
- О, это было красиво.
- Не-не. – Он перебил меня. – Чем?
- Пистолетом. В лоб. Прости, Элла.

Эллочка взглянула в угол темницы, где сейчас был надежно погребен труп ее брата, и почему-то расплылась в счастливой улыбке. А потом грязными пальцами принялась царапать обвертевшуюся от жара губу.

- Да только вот магов его уровня пулей не убить… - без всякого интереса констатировал факт Ричард.

Всё на секунду прекратило движения. Элла затихла, Ирнэ приоткрыла рот, но не смогла вымолвить и слова, а я встал статуей и чертыхнулся, но Король безразлично покачал головой. Видимо, на жизнеспособность какого-то там Ганрелла ему было плевать.

- Она плачет. – Еще раз повторил блондин. – Не могу слышать этого.

Настроение резко ухудшилось с безумного счастья до настоящей депрессии. Ещё и оборотень с ума сошел. Прекрасно.

***

Или не умерли? А если они живы? Чудом спаслись? Или вообще в другом месте, а этот завал… Если не о Ричарде и Глебе все те видения? Нет, могли же. Правда? Могли?

Но как добраться до мужчин. Как?

Орианна с тоской взглянула на выход. Наверху, перед входом в гробницу, был открыт божественный портал. Но он не мог привести девушку к любимому человеку. Не мог.

Но безумие брало верх. Королева еле дошла на негнущихся ногах до верха и, представив лицо Ричарда, шагнула внутрь.

Она могла оказаться где угодно: в воде, в жерле вулкана, на поляне, посреди леса. В чьем-нибудь доме или даже попасть в свой, тот другой, мир.

Но она зажмурилась и пыталась вспомнить лицо любимого… Знаете, кажется, что уж черты дорогого человека никогда не забудутся. А проходит один день, другой, и уже не помнишь его губ или овала лица. Родинки помнишь, шрамы. Но не лица. Правда, глаза. Ты вспоминаешь его переменчивые глаза и шагаешь вперед.

Хоть в пропасть, но с мыслью о них.

Говорят, что любить за что-то нельзя. Нужно любить или человека всего, или не любить его вовсе. И Орианна любила всего своего мужа. Его редкую улыбку, тихий спокойный голос, холодные руки, ровную спину, пушистые серебряные волосы. Глаза. То невероятно изумрудные, то серые и туманные.

Да, она любила его всего. Но, черт возьми, полюбила-то за глаза.

***

- Итак, давайте подумаем. – Я ударил Эллу по руке, расковырявшей губу до крови. – Мы…

Закончить мне не дали. Неожиданно сзади на меня что-то налетело. Слишком легкое для куска камня, но объемное для ветра или прочей мути. Первым делом я посмотрел на Ирнэ и Эллу. Обе девушки уставились куда-то за мою спину со страхом и восхищением.

Ричард всё ещё прижимался лбом к завалам, а я аккуратно развернулся.

И… Нет, если, конечно, литературные слова: обомлел, был поражен, удивлен, восхищен.

Но я просто офигел.

На меня свалилась Анька.

Парень быстро развернулся, почувствовав рядом любимую жену.

- Ричард? - В голосе столько страха и боли. Черт, если бы кто-то хоть раз с таким искренним ужасом за мою жизнь произнес имя "Глеб".

Аня, медленно, неуверенно и дрожа, дошла до него и, осматривая всё тело, о чем-то шептала. И плакала, сжимая его лицо ладонями.

- Такие ожоги... Боги, как ты держишься... - Она боялась касаться его кожи, а я сильнее нахмурился. Меня пока только нарочно царапают или стараются добить огнем.
- Ничего особого. - Он скривил лицо.

Я кашлянул. Раз, другой, третий. Наконец Аня отпустила мужчину от себя и подбежала ко мне, сильно сжимая в объятиях. Её голос вновь стал различим.

- Глеб! Ты жив! Вы живы! А я… Я так… Боги… Вы… спасли брата?
- Смерть считается спасением? Значит, да. – Я стиснул Аньку в объятиях.

Вся в каменной крошке – как мы прямо – ладони в крови, зареванная. Чудо, а не женщина.

- Риша, но как? Портал невозможно открыть… Не здесь… – Ричард улыбался. Видимо, жена его оказалась не прелестным глюком, а вполне реальной. Я ощущал запах её волос и вспотевшую в домашнем теплом платье спину.
- Не важно. – Та засияла улыбкой, но ненадолго.

Орианна охнула и согнулась пополам, практически падая на пол. Я еле подхватил девушку – под ревнивые взгляды своих личных дамочек – и строго спросил:

- И что это?
- Обо всех иных бедах позже. – Я видел в её глазах, что она прекрасно знала причины недуга и молила меня взглядом ничего не спрашивать, чтобы не волновать супруга. Что я мог сделать ещё? Только кивнуть и погладить подругу по голове.
- Ты права. Нужно валить отсюда.

Я помог подняться оборотню, обнял Ирнэ и даже милостиво взял Эллу – которая многое мне потом объяснит – за ладонь. И как-то легко, словно до этого не было черт знает сколько времени лишений, мы шагнули внутрь. Так просто. Один шаг – всё. А добирались досюда днями. Расцарапал предплечье, лицо, тело. Потерял хорошего друга. Уничтожил самодовольную тварь.

- Эй, я сам загадываю место! – хмыкнул я.
- Нет, сегодня его загадаю я. – Тихо остановила меня Анька и сделала первый шаг внутрь.

Ну, и что у нас имеется?

Много неразгаданных вопросов: почему не обвалился потолок, каким образом девушка добралась до нашей могилы, почему она так бледна. Самый главный, наверное, выжил ли Ганрелл?

Но на этот вопрос я не хочу знать никакого ответа.

Я напьюсь вдрызг, а всё остальное будет позже. А, нет. Я еще Эллу за волосы оттаскаю, дабы больше никогда к своим родственникам не таскала.

Или нет. Нет. Вначале я поем. Да, наемся, напьюсь. Именно так

***

Вначале меня затащили к лекарям.