А ты всё плакала о нём,
А ты всё плакала.
Ты будто в зеркале кривом
Смеялась,
Падала -
В мои объятья до утра
Душой изменчивой.
А я у дальнего огня,
Грустил о женщине.
О поволоке этих глаз,
О тёплом золоте.
Она одна не спит сейчас
В холодном городе.
И у окна в ночи сидит,
И смотрит пристально.
А сердце горькое стучит,
Почти неистово.
И вдруг заплачет у окна
И делать нечего.
Дай позабыть мне, что она
Ему обещана.

Света Лавник

Что ты хочешь сказать? - Говори! Говори!
Не о том ли, как мы друг от друга
Отдаляемся? Глянь! - Мы уже далеки!
Веет ветром осенним разлука.

Все расчёты насмарку. И этот исход
Не предскажешь, но слышится будто
Кто-то песню прощанья поёт и поёт,
Нашу память тревожа под утро.

А раз нам никогда не вернуться назад,
[Ничего не поделаешь с этим],
Говори! Говори! Всё, что хочешь сказать,
Позабыв то, что есть кто-то третий.

Ненароком обидеть не бойся его,
[Он не ведает вовсе печали].
От того ли сегодня светло и легко,
Что так много тревог за плечами?

Говори! Даже если нет смысла в словах,
[Не воротится время обратно].
Разве горечь сквозит в этих поздних стихах? -
Нет, не горечь,
Мне сладко,
Мне сладко..

Света Лавник

Старая эта заноза,
В сердце всё также цела:
В дом ли заходишь с мороза,
Выйдешь ли утром куда.

Люди в одной круговерти
Топчут снегов седину.
Взрослые маются смертью,
Дети несутся по льду.

Кольца дорожного дыма,
Тают в густой вышине.
Люди проносятся мимо,
В снежной раскидистой мгле.

Ходят по краю разлуки,
Точно в дремучем лесу.
И отдают на поруки
Стылую душу свою.

Спи крепким сном, дорогая,
Нам ли теперь горевать?
Мне без тебя вечность рая
Незачем даже желать.

Света Лавник

Дезертировать. Покинуть поле боя.
Больше я не воин. Я сдаюсь.
Старику Гомеру снится Троя,
Как тебе, и я, наверно, снюсь.

"Клад Приама" скрыт в глубоких землях -
Спит земля, что трудно разобрать
Шёпот Гиссарлыка над ущельем,
Где и Троя будет вечно спать.

Выкрали прекрасную Елену,
А в углу пылится чудо-конь.
Плачь же по сиренам, Мельпомена,
Только сердце горькое не тронь!

Пусть поспорят снова три богини,
Пусть Парису ратуют любовь.
Что любовь? - зачин про "жили-были",
Да ломать не стоит больше дров.

Сник Синай, храня свои скрижали,
Троя скрыта с головой в пески.
Мы с тобой сегодня убежали,
С нашей неоконченной войны.

Света Лавник

Привези мне кусочек Родины,
Привези мне, мой друг, привези!
Ветку кислой в саду смородины,
Запах клевера да дожди.

Там, до ночи глубокой гривою,
Рыжей гривою, как огонь,
Плачет летний закат над крапивою
Точно брошенный в поле конь.

Привези мне кусочек Родины,
Привези мне, мой друг, привези!
Пусть давно все тропинки исхожены,
Перехожены все пути.

Мы цветаевским слогом вскормлены
Над Елабугой - жар рябин!
Ближе к осени плачут вОроны
Да рябины клюют рубин.

Эта боль никогда не притупится,
Как там в песне? - "Вставай, страна!"..
Отчего ж ты, всегда рифмуешься
С самым горьким свой крест неся?..

Зазвенит над лесами вешняя,
Но другая совсем весна:
Неизбежная,
нежная,
грешная -
Сталинградом обожжена!

Темнотой обнимая марево,
Бог весть знает который год –
Мы врастаем здесь в землю намертво,
Точно в море скалистый фьорд.

Мелколесьем,
дорогой сбитою,
Пробираясь сквозь дождь и снег,
Колеёю своей незабытою -
Видишь, русский идёт человек!

Кабы не был бы русским, то голову
Надломившись, к земле наклонил:
Но берёзу, ромашку, смородину
Пронесёт он до самых могил.

И доносится сказка извечная,
От неё так тепло-тепло,
Там, в начале, лишь тьма кромешная,
Но Иван побеждает зло.

Расскажи эту сказку добрую,
Да рябины нарви в ладонь..
.."Были мальчики жутко гордые,
Были девочки - только тронь.."

Обернётся зегзицей бедная
Ярославна, взмахнув крылом
Над Каялом, над горькой победою
Будет плакать о чём-то своём..

И почудится, и почудится,
В дальнем плаче на том берегу
Ветка кислой в саду смородины,
Не сгибаясь, дрожит поутру.

Привези мне кусочек Родины..
Привези мне, мой друг, привези..

Света Лавник

За яблоки, упавшие на пруд,
За вкус утраты [тоже ведь награда],
За тех других, что нас не позовут –
И поделом,
Но, впрочем, и не надо.

За что-нибудь хорошее потом,
Что нас усердно милостью обходит -
Прижмись ко рту своим озябшим ртом,
И посиди тихонечко напротив.

Свидетелей падения - любить
Задача не из лёгких – упрощаю,
И рву, шутя, натянутую нить
И впредь не забывать не обещаю.

Но ты вздохнёшь и выгнешься струной,
Уставившись поблёкшими глазами,
И небо в них, что шарик голубой
Плывёт себе – не ухватить руками.

Качаются вдоль неба облака,
[На них теперь взглянуть и не посмею].
И жаль мне не того, что ты «была..»,
А лишь того, что я не сожалею.

Света Лавник

И там и здесь отпугивает бездна.
И там и здесь – ты худшее из зол.
Как шелестела осень у подъезда,
По-свойски заходя в раскосый двор.

Со скуки осуждали нас старухи,
Покрепче зарядив своё словцо.
Стирало время: осень, их и звуки -
И стёрло всё давно в конце концов.

Бреду домой. Полжизни пролетело
[Её одной ни капельки не жаль].
Соседка за стеною неумело,
Читает на французском «Жерминаль».

И копится вчерашняя посуда,
Окурками пестрит ребро стекла
По-пастерначьи "кто мы и откуда?" -
Я задаю неведомо куда.

Света Лавник

Время - завтрак, лишь утро да тишь
[Это, в сущности, тоже богатство].
Жизнь спешит. Ты, конечно же, спишь.
Жизнь не терпит ни с кем панибратства.

Выпуская лимон в крепкий чай,
Распластавшись в пространстве угрюмо,
Я призывом нещадным "вставай"
Не тревожу покой твой бездумно.

Я тебя не тревожу. Поспи.
[Сон тушует любое ненастье].
Ветер треплет рукой чердаки,
Медяки осыпая на счастье.

Лист взлетит, как воздушный гимнаст
Не попросит - ни тени, ни света.
И, упав на дорогу, отдаст
Свой полёт уходящему лету.

Что мы знаем с тобою о том,
Что грядущее нам приготовит
Может, также листом упадём
Кто же наши пути перестроит?

Время утро. Ну что же ты, спи..
Бледноватое небо над крышей -
Предвещает туман и дожди.
Жизнь спешит,
Ничего не попишешь.

Света Лавник

Накануне зимы забывают о лете,
Накануне разлук о любви не поют.
Есть лишь мир, тот же мир и беспечные дети,
Что потом этот мир на плечах понесут.

Не сломиться бы им под тяжёлою ношей,
А наступит беда - не склонить головы.
Если всё это так - станет летом пороша,
И в замёрзших домах запоют о любви.

Если всё это так - то не сетуй о жизни.
Этот нищенский рай всё ж дороже всего.
Здесь его называют, как прежде Отчизной,
От которой не нужно уже ничего.

Сколько лет [Боже мой!] я сбиваюсь с дороги,
С каждым днём всё ценней эта вера в груди.
Все под небом одним обиваем пороги,
Как Цветаева с просьбой о той же любви.

Света Лавник

Если ночь, то такая, что Господи, трудно дышать!
Разве можно вот так навсегда уходить и прощаться?
Утром завтра родится. Не спится. А надо бы спать,
Чтобы с первым лучом послабления всё же дождаться.

Чтобы выйти в подъезд, не успев показать ещё нос,
Но учуяв, что да, наступленье зимы неизбежно.
Утром выйти в мороз и понять, что идёт под откос:
Эта жизнь и зима, и большая-большая надежда.

И вот так добрести в эту рань по скрипучей листве
Хоть до края земли, чтоб себя не таскать за собою.
И сорваться, как лист, и не думать совсем о зиме,
И молчать обо всём с непонятною людям тоскою.

Света Лавник

Тлеет в костре перезревшее лето,
Скоро сгорит, пепелище – не тронь!
Листья, что лисы спускаются с веток
Мордочкой лисьей уткнувшись в ладонь.

Просятся листья в стеклянные вазы,
Чтобы зачахнуть в углу у окна.
Лето горит – его лисы чумазы,
Лету полшага до вечного сна.

Думаешь, осень – всесильная Дева
В саже умывшись, горит точно медь?
Осень, как ты - не имеет предела,
Только её так и тянет сгореть!

Осень врывается холодом в лёгкие,
Тихо садится с тобою на стул.
Прячет в карманах пока что далёкую
Семечком солнца Девану-Весну.

Мать рыжих лис, осень – хитрая бестия,
Чуя дыханье Мораны вокруг,
Знает, что ей, как и лету бессмертия
Не приручить, мой расстроенный друг.

Смерть, как зима, слишком мёрзлая штука
Пепел костров, прогоревших вчера.
Осень хитра, она прячет все звуки,
Лис прогоняя метлой со двора.

Лисы бегут, снуют в норы волшебные,
Зря их пытается гладить Борей.
Лисы проворные – звери пещерные,
С каждой минутой бегут всё быстрей.

Не ухватить рыжий хвост белым инеем
Скоро Морана заступит в права.
Ночи, мой друг, будут долгие синие –
Спи крепким сном, наступает зима.

Пыльные окна теперь занавешены,
Осень залезла на старый чердак.
К самой макушке – проворная женщина
Крепит блестящий стеклянный колпак.

Запахом ели наполнилась комната,
В острых иголках дрожит мишура.
Осень уснула, но где-то за окнами,
В белой метели таится весна.

Света Лавник

Мы сносили страну, как сорочку
И теперь эта рана саднит.
Ни один не попросит отсрочек,
Как сказал Маяковский о Брик? -

"Я носить хоть в зубах готов сумочку,
Ведь в любви и обиды-то нет..".
Спит страна - вековая Снегурочка,
Не Мизгирю ли, люб её снег?

Неудобная, злая, угрюмая,
Наклонилась избою к кресту.
Я живу, а ответ не придумаю -
Просто каждую рану люблю.

Света Лавник

Повсюду такое бездомье -
Чужие шкафы да столы.
Разлука с тобою - раздолье,
Хоть всю её в раз забери.

Хоть всю её в раз исповедай
Вот в этих проклятых стихах!
Любовь - это гибель..
Отведай,
Как горько теперь на губах..

И как, ненавидя, любила
[Вернее дворовых собак].
Я с лёгкостью это простила,
А ты всё не можешь никак.

Света Лавник

Там яблоки упали. Не узнать
Вчерашнего цветастого веселья.
И хочется ушедшего позвать,
Позвать опять к себе на новоселье.

Но он - упрям и резок, и высок,
И сам себе надумал вероятно,
Что ты всего лишь золота листок,
Прошелестевший в дереве невнятно.

И ни к чему. Застынь. Из яблок тех
Свари в тазу варенье спозаранку
И на осеннем помяни вслух всех
Кому сентябрь сладил здесь оградку.

Так августятам пробил час лететь
И поднимать воздушные потоки,
Но чтоб средь них совсем не умереть -
Приладь плоды, упавшие под ноги.

Света Лавник

Твой дом скрипит усталой половицей,
Но, собственно, что знаешь ты о нём?
Он всё стерпел: и дождь, и снег, и птицу,
Задевшую его своим крылом.

Познал ли ты, по-свойски плюхнув в кресло,
Кого твой дом встречал и провожал?
Не жжёт крапива - так проходит детство,
Молчит букварь - начало всех начал.

Солдатик оловянный выгнул спину,
ТанцОвщица пустилась на утёк.
И снится мне, у старого камина
Лежит в золе остывший уголёк..

[Нет, всё не то: камин, букварь, крапива..],
И дома нет, и ты теперь чужой.
Я помню только - тут росла малина,
А кто сажал, он здесь ещё живой.

Света Лавник

Ни коня, ни полцарства не нужно,
Разве Родина чей-нибудь торг?
Здесь "Катюшу" протягивал дружно
Тридцать пятой дивизии полк.

То обычай у русских по крови -
Говорить обо всём по душам.
И Господь переводит на вдовий
Тот язык, что понятен лишь нам.

Из двухсотого дня Сталинграда,
Опоясав Мамаев курган -
Плачет небо то снегом, то градом
И играет в войну мальчуган.

Света Лавник

Весны узор не вышивает май,
Не зацветает вовремя орешник.
И дом пустой, как будто бы Мамай
Прошёлся здесь. С берёз глядит скворечник

На край стола, но я не подхожу,
Не пробую сложить на ощупь слово,
Которое никак не приручу
Цвести в строке - вишнёво и лилово.

Несчастным Моисеем вдоль песков
Баюкаю несказанное мною
И дремлет тихо ветер-пустослов,
Улёгшись поудобней за спиною.

Изобрести совсем иную речь,
Где каждая обида не обидна,
Где ваше слово - смысл и предтечь
К земной любви, которую не видно.

Света Лавник

Мне б саночки да снежное крыльцо,
Снегурочка моя весне не рада.
Продрогший голубь белое крыло
[О, птица мира!] ранит об ограду.

Окопы без цветов и без травы,
Купи билет и высадись у дома.
Здесь всё, как есть - как было до войны,
Вернись домой и разбуди глухого.

Он крепко спит. История добра
И мёртвых вех протягивает голос.
Вернись домой до первого тепла -
Огонь в весну перерождает Хронос.

И лепит луч румянец на лицо,
Война-стена, не прислоняйся только!
Не перепачкай сажей и свинцом -
О, человек, души своей невольно.

Света Лавник

Ты строптивое сердце не слушай,
Надышись этой лютой зимой.
Присягни ей. Отведай. Откушай.
Укрывайся зимой с головой.

Дерзким Каем на сани с разбегу,
Прокатись, пусть поранит стекло
Это сердце, привыкшее к снегу -
Видишь, сколько его намело!

Не объять, не измерить. Сиротство -
Вот и всё, что коснулось руки.
И не сложится, как ни упорствуй
Слово "вечность" в обмен на коньки.

А когда смелой Гердой спасённый,
Позабудешь про белый уют.
Будет кротко на кухне приёмник
Повторять, что циклоны грядут.

Света Лавник

Эти шторы и эта печаль-
[Как и шторы зелёного цвета];
Ничегошеньки в мире не жаль:
Чувства выпиты, песенка спета.

Шепелявит в трубе ветерок,
Уступает зима понемногу;
Ты не пустишь её на порог,
Уходя уходи - слава Богу..

Надломился налаженный быт,
Что ж ты ищешь хоть в чём-то подмоги?!
Не просись в эту темень навзрыд -
Нам не будет обратной дороги.

В низкорослом райцентре весна,
[Невесёлая мира картина];
То ли ты опустился до дна,
То ли нервы щекочет рутина..

Света Лавник

Вот "пастерначий" наш пейзаж:
Меж чаш кофейных и салфеток,
Здесь прибывает вечно "ваш.." -
Не говорящий вам об этом.

Хвала пейзажу! Он один -
Ласкает слух гуденьем леса;
Ольхово-жёлтый побратим,
Как Кадуцей в руках Гермеса.

Когда бы бросить это всё:
Я написал бы вам про вечность,
О том, как горестно житьё,
Как в целом жизнь бесчеловечна.

Я написал бы вам, но нет -
[Хвала пейзажу с вечной дрожью!]
Мне вашей "суете сует",
Милей тоска и бездорожье..

Света Лавник

Она о нём знает уже и то,
что сам он не смеет додумать. И это странно,
как будто бы снег разгулялся в июле рьяно,
и он про себя произносит: «Что??!».
Сначала смеётся – сестра близнец,
отлитая пуля. Калибр верный.
Кому он ещё – непростой и скверный?
Потом понимает, что всё. Конец.
Нельзя же сроднятся. Душа у него своя.
Пора обновить все ключи и дверь,
Пора рассказать ей, что в мире полно потерь,
Они проиграли. И, стало быть, здесь ничья.
Является август и пахнет кругом тоской.
Он в поезд садится и едет скорее прочь,
Ему не она, а дорога – сестра и дочь,
И ветер сквозь щели вползает в вагон морской.
Ну, стало быть, ведьма – решает, что просто влип.
Решает, что болен. Что это скорее простуда,
Но вот уже год не приходят известья оттуда,
Двенадцатый месяц душевный не лечится грипп.
Теперь он у моря. Ну чем не прижизненный рай?
Она там готовит, стирает кому-то портки.
Несчастные оба. Измученные дураки.
Он ей отправляет: «люблю»,
но не ловит Wi-Fi.

Света Лавник.

Живая вода вкуснее мёртвой,
Трава зеленее не здесь, а там.
Но именно здесь твоя тьма бездонней,
Настолько бездонней, что не до сна.

Когда до краёв наливают вина,
Когда обрывается гам и шум.
Стотысячный шар захлебнётся глиной,
Размазав по глине лучом пурпур.

Так точно кого-то, бросаясь в двери,
Диковинных Храмов, зовут назад.
Их горе-безумцев учили верить,
В придуманный кем-то Эдемский сад.

Что там, на исходе - усыпан белым,
Минуя Евфрат, развернулся Рай.
Но я без тебя не бываю целым,
Какую бы Вечность ни обещай.

Света Лавник.

В каком-то смысле я тебя пойму:
Нас вылечило время.
Обнажило.
И вот уже [не зная почему],
Любовь прошла,
но ран не взбередила.
А помнится, как сутки напролёт:
Я рвал,
метал
[да стоит ли об этом…]
Любовь – стрела,
кончается полёт.
Мы – кто куда
уходим тоже следом.
Янтарных глаз – зыбучие пески.
Жестоких фраз – холодная пустыня.
Я всё пойму.
Так будем же легки!
[Спеши вперёд – земная берегиня!].
Спеши вперёд,
и заново создай:
колючих строк, придумай новых истин.
От нас двоих [пусть даже там и рай] -
Ах, милая,
так мало, что зависит.

Света Лавник.

Спится ль тебе, моя странная рана,
Что отболела давно?
Помню: немела и помню - рыдала,
Помню – стучалась в окно;

Было же трудно! Я чувствовал телом,
Точно на пустоши – куст,
Ветви свои, заслонив неумело,
Стужи губительной вкус?

Только проходит – ей Богу, проходит,
(Даже большое подчас);
Верь мне, родная, всё в жизни проходит,
Как это было до нас.

Света Лавник

Погоди - говорил мне Бог -
за предательство можно простить.
Может можно, но я не смог.
Что об этом теперь говорить..

Это всё не со зла,
не со зла -
мне нашёптывал ангел с плеча.
Понимаю. А боль заползла
прямо в душу тоску волоча.

Как хотелось тебя пожалеть
Улыбнуться измученным ртом.
Так хотелось...
но даже на треть
не сумел позабыть о былом.

Я вину не прощенья ношу
точно нож, прижимая к груди.
Ангел сжалится -
примет вину,
Разведёт Бог земные пути..

Света Лавник.

Да, это я могу перенести.
Не плачься обо мне. Я уцелею.
Как ты сказала?
- Радостней живи..
Уж как-нибудь. Спасибо. Как умею.
Да, понимаю:
быт ценней..
житьё..
На выходные обещались гости..
Да, что там боль -
едва щемит нутро..
[Уже почти не мучит приступ злости].
С чего мне убиваться? - Перестань!
[Зато тебя напрасно не осудят!].
Ты о любви "драла свою гортань" -
Дери же дальше,
[там уж нас рассудят!]..
Кружится снег. Не стоит о плохом.
Кто битым был иные видит дали..
[Я всё прощаю - горько,
что с трудом..],
Дай Бог, чтоб ты
не ведала печали.

Света Лавник.

Мне снится не разлука, а долгая зима
Как водится - сны вещи и поутру болит.
Мне снится не разлука, а ты - и ты права
[Ведь говорят, что время спасёт нас от обид].

Вот снег. Вот мы. Вот вечность. Так замыкают круг
Того, что безысходно и требует потерь.
Мне снится не разлука, а отзвуки разлук
[Так не ищи виновных - не сыщешь их теперь].

Ты с кем-то станешь светлой, а я замру в тени
Чтоб находить приметы твои в чужом лице.
Мне снится не разлука - разлука впереди:
Одна, что развенчает
и вечная в конце..

Света Лавник.

Хозяин садится в столовой в восемь,
Скорей привычка, чем о любви -
Здесь кто-то скажет. Приходит осень,
на стыке с тенью большой зимы;

Ему хозяйка готовит ужин -
Скорее жест, чем уют и страсть;
И этот ужас царит снаружи,
Зима сильней раскрывает пасть.

(Разинув шире свой белый улей,
Разворошив этот снежный рой -
Здесь остывают быстрее угли,
И наступает во всём покой).

К хозяйке молча подходят дети -
Их мир, как фантик конфет "Садко";
Зима свои поднимает плети,
И отступает назад тепло.

__________________________

И даже, если ворвётся ветер,
В бокале хрупком, качнув, вино -
Хозяйка бросит платок на плечи,
И безразлично запрёт окно.

Света Лавник

Всё ты мне видишься где-то за снегом,
За снегопадом,
За снежной стеной.
В доме огромном, и в доме согретом.
В жизни не этой —
Иной.
Сколько же нынче нам белого снега!
Сколько же нынче забот!
Разве разыщешь за ним человека?
Кто же сюда забредёт?
Ты ли возникнешь под белым круженьем —
С тёплой пшеницей волос?
Всё ты мне видишься,
как утешенье —
В звуке стучащих колёс…

Света Лавник.