Я больше не улыбаюсь. Это выше моих сил. Я умер и похоронен.

Любовь – это битва. Заранее проигранная.


Наступает час, когда переставлять ноги становится сложной операцией. Пошатываясь, он вновь седлает мотороллер. Ночь холодная. Газанув с места в карьер, он чувствует, как по щекам текут слезы. От ветра, наверно. Его веки все так же каменно неподвижны. Шлема он не надевает. Дольче Вита? Что за Дольче Вита? Где она? Слишком много воспоминаний, слишком многое надо забыть, сколько прекрасных минут придется пережить взамен тех, прежних.


Шампанское втридорога, девочки тоже. Например, если хочешь потрахаться с двумя – выкладывай шесть тысяч, а с одной – три. И даже скидок не делают. Они требуют заплатить наличными; Марк со своей кредиткой выходит к банкомату; они везут его в гостиницу, разоблачаются в такси, сосут его на пару, а он знай нажимает на головы; в номере они мажутся душистым кремом, он вставляет одной и лижет другую; через некоторое время, поняв, что не кончит, симулирует оргазм, после чего идет в ванную, чтобы украдкой выбросить пустой презерватив.

Алкоголь слегка горчит,

День прошел – и день убит.

Захудалый музыкант

На мосту

Моей жизни заиграл

Пустоту.

(Кристоф, «Прекрасный чудак».)



Я мертвый человек. Я просыпаюсь утром, и мне нестерпимо хочется одного – спать. Я одеваюсь в черное: ношу траур по себе. Траур по человеку, которым не стал. Я шагаю, как автомат, по улице Искусств – по улице, где умер Оскар Уайльд, совсем как я. Иду в ресторан, где ничего не ем. Метрдотели обижаются, что я не притрагиваюсь к блюдам. А вы много видели мертвецов, которые доедают горячее и облизываются? То есть все, что я пью, я пью натощак. Что хорошо: быстро пьянею. Что плохо: наживаю язву желудка.

У меня не будет детей. Мертвецы не производят на свет потомства. Я мертвец, пожимающий руки знакомым в кафе. Очень общительный мертвец и очень замерзший. Я, наверно, самый грустный человек, которого я встречал на своем веку.

У комара век-один день, у розы-три. У кошки век тринадцать лет, у любви – три года. И ничего не попишешь. Сначала год страсти, потом год нежности и, наконец, год скуки.

Три года! Статистика, биохимия, мой личный опыт: срок любви один и тот же. Не нравятся мне такие совпадения. Почему три года, а не два, не четыре или, скажем, шестьсот? На мой взгляд, это подтверждает существование трех этапов, которые не раз выделяли Стендаль, Барт и Барбара Картленд: Страсть-Нежность-Скука, цикл из трех ступеней, каждая длиной в год – триада, незыблемая, как Святая Троица.

Повторяйте почаще три следующие фразы:

1. СЧАСТЬЯ НЕТ.

2. ЛЮБОВЬ – СКАЗКИ.

3. И НИЧЕГО СТРАШНОГО.


Сбор врачует ум,

Сбор для черных дум.





P/S(Любовь живёт три года.)