Никакого оптимизма.

Со всеми своими недостатками никому ты не нужен.

Мы никому не принадлежим, и никто не принадлежит нам.

Привязанность... Это так больно. Это излечимо?

Нужно зависеть только от себя самого. Люди свободны, и привязанность — это глупость, это жажда боли.

— Извините, я опоздал.
— Что случилось?
— Да ничего, я просто не хотел приходить.

Большинство людей способны лишь разочаровывать. И привыкаешь уже как-то.

Взаимность? О боже, такая редкость...

Подавись своей хрупкой любовью.

Я бы хотела никогда его не знать. Его лица, голоса, его жестов, рук.

Как с тобою рядом быть? Как, скажи, тебя понять?

Я всё смогу. Я все сумею. Переживу. Переболею.

А утром - чай и взгляд усталый. Да всё в порядке, но так достало.

Да не нужно мне ваше: «Всё будет хорошо», лучше бы обнял кто-нибудь по-настоящему, искренне.

Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственным в целом свете. И я буду для тебя одна в целом свете.

Было бы смешно, если б не было так грустно.

Просто хочется иногда подойти к тому, кто тебе нужен... Обнять спокойно, уткнуться в плечо и молчать.

Слушай, ты мне звони, если что. И если не что — тоже звони.

Олег проснулся среди ночи,
И понял: 'смысла жизни нет.'
И сразу стало вдруг спокойно,
И даже как-то хорошо.

С каждой минутой жизнь становится всё короче.

Странно, именно в пасмурные, холодные дни депрессии у меня никогда не бывало. В ненастье я чувствую, что природа словно в согласии со мной, с тем, что на душе. И наоборот – стоит появиться солнцу, когда на улицах играет детвора, когда все радуются чудесному дню, я чувствую себя ужасно. Такая вот несправедливость: вокруг все это великолепие – но мне в нём места нет. (с.)

- Ты не боишься смерти?
- Я уже мёртв.

Иногда бывает так: весь день ходишь, вроде улыбаешься, смеёшься. Приходишь домой и тупо плачешь.

— А где же люди? В пустыне так одиноко…
— Среди людей тоже одиноко.

Никогда я не позволю им рассматривать моё сердце под микроскопом. (с.)