Назад в прошлое. Глава 7.

7.
Все новогодние и рождественские дни пролетели как один миг.
Мы веселились, ходили друг к другу в гости, гуляли по ночному городу, катались на лыжах, ходили на каток, вообщем отдыхали и радовались жизни.
Лиза потихоньку стала возвращаться к жизни и уже не выглядела такой замученной, и мы радовались, глядя, как девочка постепенно обретает силы.
На первый день занятий мы пришли в приподнятом настроении, тем более, что первым уроком была литература.
- Где вы все вчера были? – Инга плюхнулась рядом со мной, громко шлепнув учебником по столу.
- Ездили с родителями к бабушке в Ярославль. Тимур звонил тебе, но вас дома никого не было. – ответила я, улыбаясь.
- Ах да…мама потащила нас по магазинам. – она рассмеялась, - Причем удачно! Мне купили новую шубку!
- Здорово! – искренне порадовалась я за подругу.
Прозвеневший звонок символизировал начало новой четверти.
- Так не хочется учиться… - прошептала Инга.
И мне было не до учебы. Я ждала Антона. Мне хотелось увидеть его, узнать, как они вчера провели время, и как он вообще будет вести себя со мной после новогодних праздников.
Но его не было.
Внутри меня шевельнулась тревога. Он никогда не опаздывал.
Через десять минут, когда класс уже почти стоял на ушах, получив свободное время, зашла Нина Петровна.
По ее хмурому лицу я поняла, что хороших новостей ждать не приходиться и нехорошее предчувствие лишь сильнее закрепилось внутри.
- Ребята, - начала она, - Антона Сергеевича сегодня не будет…так что занятие переноситься на пятницу на последний урок. А сейчас посидите тихонько до второго урока.
- А…что случилось? – в повисшей темноте мой голос прозвучал резко и громко.
Директриса перевела на меня взгляд.
- У него вчера сестра умерла. – тихо ответила она и вышла из кабинета.
Мои руки безвольно повисли, а кровь отхлынула от лица. Сердце на мгновение остановилось.
Всего два дня назад я видела улыбающегося ребенка…а сегодня…
И тут я отчетливо поняла одну вещь – Лиза умерла вчера, а ее не было рядом, что бы поддержать его. Он наверняка звонил! А я…я получается не помогла ему в самый тяжелый момент.
Инга сжала мою ладонь и с жалостью посмотрела на меня.
- Мне жаль…
Я резко вскочила с места.
- Мне надо идти! – дрожащими руками я скидывала в сумку школьные принадлежности, – Увидишь Тимура, передай, что я…
- Я поняла… - тихо ответила подруга.
Я чмокнула ее в щеку и выскочила из класса.


Я бежала по улице, даже не успев застегнуться, легкие обжигало холодным воздухом, а на лбу выступили капельки пота. Никогда мне еще не было так страшно. Желудок внутри сводило спазмами, а сердце обливалось кровью, когда я представляла себе горе Антона. Я никак не могла осознать, что Лизы больше нет.
Я вбежала в подъезд, дверь которого была распахнута и с разбегу влетела на 6 этаж, даже не обратив внимание, что от быстрой ходьбы сильно заколол бок.
Его дверь была приоткрыта и у меня поползли по коже холодные мурашки.
- Антон…Сергеевич… - срывающимся от волнения голосом спросила я, заглядывая в квартиру.
Из комнаты выглянула рыжая голова Марины.
- Лена, ты не вовремя… - недовольно сказала она, - Сейчас не до тебя.
Я замерла на месте, как вкопанная.
Неужели Антон теперь не захочет даже поговорить со мной?
- Я только узнала… - пролепетала я.
- Послушай, - девушка вышла в коридор, закрыв за собой дверь в комнату. – Антону сейчас очень плохо и он никого не хочет видеть. Похороны будут завтра, придешь туда.
- Но… - жалобно пискнула я, а из глаз хлынули горькие слезы. – Я хотела…
- Уходи… – она настойчиво подтолкнула меня к двери. Ее глаза были абсолютно холодными, в них не было и грамма сочувствия.
- Оставь ее… - резкий хриплый голос Антона заставил ее замолчать.
Я посмотрела на учителя. Бледное осунувшееся лицо, опухшие красные глаза, в которых было полное отсутствие каких-либо эмоций, кроме бесконечного всеобъемлющего горя, взъерошенные волосы, высохшие потрескавшиеся губы. Помятая рубашка говорила о том, что он двое суток ее не снимал.
Внутри меня все перевернулось от боли. Страшно смотреть на горе близкого тебе человека.
- Антон Сергеевич, - я сглотнула слезу, - Мне так жаль… - и я не выдержав, разрыдалась, закрыв лицо руками.
- Антон, тебе не стоит сейчас принимать гостей. – настояла Марина. – Ей лучше уйти.
Он бросил на нее раздраженный взгляд.
- Кому надо уйти, буду решать я. И в первую очередь это сделаешь ты. – резко ответил он.
- Что? – удивленно прошлепала губами Марина. – Да как ты смеешь?
Я шмыгнула носом и постаралась успокоиться.
- Я сказал, что больше не желаю тебя видеть ни в этом доме, ни в своей жизни.
У девушки округлились глаза.
- Да ты мне по гроб жизни обязан! Мы твою сестру тянули за свой счет! Ты обязан отцу! – закричала она.
Мне стало страшно. Я никогда не видела Антона в ярости, но я поняла, что если сейчас не встану между ними от Антона можно ожидать всего. Он сжал кулаки и прошипел:
- Тянули, говоришь? Да я твоего отца за решетку засажу за то, что нужные лекарства он продавал богатым, а больных детей лечил аспирином! И если не хочешь последовать за ним, тебе лучше убраться отсюда. – его тон не предвещал ничего хорошего.
- Свинья! – взвизгнула она, схватив свою норковую шубку, - Ты еще пожалеешь об этом! – она разъяренной фурией вылетела за дверь, громко ею хлопнув и заставив меня подпрыгнуть на месте от этого режущего звука.
Антон прислонился к стене и закрыл глаза.
Я осторожно подошла к нему.
Я не могла подобрать слов, что бы спросить как он, сердце разрывалось, глядя на его страдания.
- Антон Сергеевич… - я побоялась прикоснуться к нему и так стояла в шаге от него.
Он открыл глаза, из которых выкатились две огромные слезинки.
- Лен…Ее больше нет… - его голос сорвался и я, не выдержав, крепко обняла его, прижавшись к нему всем телом.
Он зарылся лицом в моих волосах и с силой прижал к себе. Его тело содрогалось от беззвучных рыданий и я, больше не сдерживаясь, расплакалась, уткнувшись в его грудь.
Это горе еще больше нас объединило.


Земля промерзла настолько, что похороны пришлось отложить еще на день, а яму выкапывал экскаватор. Всю ночь перед похоронами шел снегопад и сильный ветер вьюжил по улицам, как-будто не соглашаясь с несправедливостью жизни.
Я шла рядом с Антоном и украдкой поглядывала на мужчину, шедшего около него. Отец. Мужчина был притягателен. Едва наметившаяся седина в густых волосах придавала ему величия, на лице почти не было морщин, твердо сжатые губы, говорили о сосредоточенности, а серые глаза, как у Антона, смотрели вперед безэмоционально. Теплое дорогое пальто с норковым воротником, белоснежный шарф и зимние кожаные ботинки, начищенные до блеска, все кричало о том, что мужчина был довольно состоятельным. Однако Антон не разрешил отцу оплатить похороны дочери, к которой тот не проявлял никакого интереса.
Рядом с ним шла молодая женщина, лет 33, ухоженная блондинка в норковой шубке и на огромных каблуках, которая постоянно спотыкалась.
Я с презрением фыркнула. Я не понимала, почему на похороны пришла та, которая даже не знала этого человечка.
Антон шел молча, глядя себе под ноги и стараясь не смотреть на маленький гроб, который несли впереди.
Я чувствовала, что сил почти не осталось. Эти двое суток я провела с ним, стараясь хоть немного заставить его поесть или поспать. Мои родители и Тимур с Ингой тоже были здесь. Мама украдкой роняла слезы, ведь ей так понравилась эта милая девочка. Она взяла на себя весь процесс организации поминок, чем очень помогла.
Процессия медленно подошла к месту, где Лизе теперь было суждено провести вечность.
Когда Антон прощался с сестрой, я безвольно затаила дыхание. Он осторожно коснулся холодного личика, накрытого нежной белоснежной кружевной вуалью и тихо что-то ей сказал. Отец попрощался сухо, просто подержавшись несколько секунд за гроб, даже толком не посмотрев на дочь.
Я со слезами смотрела, как гроб опускают в яму, и непроизвольно сжала ладонь Антона, который не проронил в этот момент не слезинки, с силой сжав челюсть. Его отец автоматически бросил горсть земли на гроб, где лежала его дочь, и спокойно отошел вместе с женой назад. Антон продолжал стоять, как вкопанный на месте и отошел лишь тогда, когда взревел мотор экскаватора.
Я терпеливо ждала, пока все завершиться. Замершие ноги и руки уже не слушались, а влажные от слез щеки горели огнем, моментально обветрившись на морозе.
Все молча пошли к ждущему их автобусу, а мы остались стоять у свежего холмика, накрытого венками.
Антон, зажимавший в руке две белые розы наконец, очнулся и присев на корточки, положил цветы на могилу сестры.
- Не бойся…тебе больше не будет ни страшно, ни больно…- прошептал он.
Мое сердце жалобно заныло от этих слов.
- Нам надо идти… - тихо сказала я. Зубы начинали отбивать чечетку на промозглом ледяном ветру.
- Иди…Ты совсем замерзла...простынешь… - ответил он… - я немного побуду здесь.
Я, молча, кивнула, понимая, что нужно оставить его одного.
Выходя за ворота кладбища, я оглянулась, и эта картина навсегда запечатлелась в моем сердце - сгорбленная фигура Антона над ярким, усыпанном венками и цветами, холмиком, содрогающаяся от горьких рыданий.


В пятницу Антон на занятие не пришел, как и через неделю и я забеспокоилась. Я оставила его наедине с самим собой и своими мыслями и надеялась, что он немного придет в себя. Родители и Тимур говорили, что не стоит его трогать и что ему нужно время, что бы прийти в себя и я с ними согласилась, хотя на душе было не спокойно.
- Где Антон? – спросила Инга.
- Не знаю… - я пожала плечами. – Я не видела его после похорон.
- Я думала, ты с ним… - Инга в упор посмотрела на меня.
- С чего вдруг? – не поняла я. – Теперь он не нуждается в моих услугах… - грустно сказала я.
- Хочешь сказать, что между вами ничего нет? – настаивала она.
- Ничего не было, нет и не будет! – отрезала я. – С чего ты взяла?
- С какой стати он тебе золотые браслеты дарит, если ни на что не надеется? – хмыкнула она.
- Прекращай…это просто подарок. – Такой же, как от тебя с Тимуром.
- Мы с Тимой тебя всю жизнь знаем, а тут без году неделя и уже золотом тебя одаривает…
- Ты завидуешь что ли? – не выдержала я.
- Кто завидует? – фыркнула она. – Просто я думаю, что он не так прост, как кажется.
- Глупости это все… - отмахнулась я. – Это был просто знак внимания. Тем более подарок был совместный.
- Не смеши меня! – Инга усмехнулась. – Совместный…
- Прекрати! – отрезала я зло.
- Как знаешь. – Инга обиделась. – Только если он начнет распускать руки, не надо говорить, что я не предупреждала.


Подверженная сильному чувству беспокойства за Антона, я после школы завернула в его двор.
А может он уехал?
Тогда он бы сказал.
А если у него сильная депрессия и он не захотел никому ничего говорить?
Куча мыслей летала в голове.
По счастливой случайности, в подъезд, где жил Антон, заходила дама с собачкой и я успела схватиться за ручку и придержать ее, что бы та не закрылась.
Я пешком поднялась на этаж и несмело позвонила в дверь.
Я стала терпеливо ждать, нервно покусывая нижнюю губу. Руки, лежащие в карманах, теребили мелочь и ключи.
Прошло больше минуты, прежде, чем за дверью послышались какие-то признаки жизни.
Замок тихо щелкнул и из щели в приоткрывшуюся дверь выглянул сонный Антон. Глаза практически стеклянные и осовевшие, лицо покрывала недельная щетина.
Я не сразу поняла, что с ним, и лишь когда он отошел назад, давая возможность войти, я все поняла.
В нос резко ударил затхлый приторный запах спирта, а Антон в мятой пижаме, покачиваясь, и держа в руке почти опустошенную бутылку водки, спокойно направился в комнату.
Я с ужасом смотрела на происходящее.
- Антон…Сергеевич…? – я шагнула в коридор. – Вы пьяны!
Я автоматически закрыла дверь и, разувшись, последовала за ним.
В комнате царил хаос: вещи были разбросаны по полу, там же валялись окурки и остатки еды.
Я отметила про себя, что никогда не видела, что бы он курил.
Антон уже сидел в кресле, напротив окна и я с недоумением смотрела на пустые бутылки, валяющиеся под креслом. На глаз я насчитала порядка 7.
- Ты что творишь? – я подскочила к нему, резко выхватив бутылку из рук и даже не сразу поняв, что перешла на «ты» и практически нагрубила учителю.
Он поморщился.
- Не надо… - заплетающимся языком сказал он.
- Не надо? Не надо!? – я задыхалась от возмущения. – Да вы посмотрите на себя! Во что вы превратились за неделю! Вы хотите последовать за сестрой!?
- А мне все равно! – пошел он в наступление. – Мне теперь все равно! – по слогам повторил он.
- Отлично! – психанула я. – Хотите закончить ваши дни в говне, блевотине и луже мочи – это ваше дело! Но не смейте прикрываться смертью сестры! Она бы никогда вам этого не позволила и не простила!
- Ты совсем ее не знаешь! – рявкнул он.
- Я знаю достаточно! – рявкнула в ответ я.
- Не смей мне указывать! – он попытался подняться с кресла. Его глаза гневно пылали.
- Смею! – я с силой бабахнула об пол незавершенную бутылку. Осколки мирно разлетелись по комнате.
Меня сковал такой страх!
Я не могла допустить, что бы погиб еще один человек.
Он вздрогнул и в его глазах на мгновение появилось осмысленное выражение.
- Это все бессмысленно… - еле выговорил он.
- Нет. – я грустно покачала головой. Сердце, как сумасшедшее металось в груди. – Не бессмысленно. Вас любят дети, вас уважают коллеги, у вас только жизнь начинается. Вы не можете вот так все закончить…
- Кому я нужен… - отмахнулся он, прошлепав босиком в спальню и упав на кровать, лицом вниз.
- Мне… - тихо ответила я. – Мне нужен… - по моим щекам скатилась слезинка. – Не бросайте меня, пожалуйста.
Он медленно повернулся.
В его глазах появилась нежность.
- Вам лучше поспать сейчас… - я смахнула слезу и развернулась, что бы уйти.
- Не уходи…- попросил он. – Останься…
- Если вы обещаете больше не пить. – твердо заявила я.
- Обещаю… - ответил он грустно.
- А теперь спите.
- Ты не уйдешь? – обеспокоено спросил он.
- Не уйду, - я улыбнулась уголками губ и пошла собирать разбитое стекло.


Я зашла в спальню, спустя три часа, с горячим куриным бульоном и сухариками – единственное, что я смогла найти на его заброшенной кухне и наскоро соорудить.
Он, почувствовав запах, с трудом открыл глаза.
Судя по всему, начинались признаки похмелья.
Он поморщился от боли.
- Кажется, это ваш первый обед за неделю. – я присела на его постель.
- Божественный запах… - он смущенно потупил глаза. – Видок у меня наверно…
- Ничего страшного… - я улыбнулась.
- Мне безумно стыдно… - он посмотрел на меня. Его глаза постепенно приобретали привычное выражение. – Прости…
- Вам не за что извиняться… - я осторожно подала ему тарелку.
Он сделал глоток и в блаженстве прикрыл глаза.
- Я сто лет не ел горячей пищи…
- Я это поняла… - прошептала я.
- Откуда ты такая взялась? – он посмотрел на меня с нежностью.
Я лишь улыбнулась.