Северное кладбище. Главы 10-11

Глава10.

Время шло, и до свадьбы Максима оставалось чуть больше недели. Нельзя сказать, чтобы Яна совсем не нервничала в преддверии этого события - за это время она ни разу не видела брата, и ей оставалась только надеяться, что он излечился от своей болезни - иначе она это назвать никак не могла. Время от времени просыпалась она в холодном поту, когда ей снилась та ночь, когда снова и снова переживала она страх, сковавший ее тело, когда в ее постели оказался неизвестный мужчина, и самый настоящий ужас, когда она узнала в этом мужчине брата. Однажды во сне она от шока так и не смогла пошевелится и зажечь свет, и Максим пошел до конца. Яна тогда проснулась в слезах, и Кириллу пришлось долго успокаивать ее... Но, в общем-то, эти сны мучили ее нечасто, время шло - и Яна жила своей жизнью, в частности - готовилась к дню рождения Кирилла, которое ровно на неделю предшествовало свадьбе Максима. В поисках подарка любимому она обошла полгорода и, в конце концов, выбрала часы, дорогие, стильные, но не помпезные. Не предмет хвастовства для пижона, а настоящие, хорошие часы для настоящего мужчины, знающего себе цену.
День рождения приходился на пятницу. Отмечать Кирилл пышно не стал, да и приглашать-то было особо некого. Позвали Ваню с Олесей, и пошли вчетвером в бар. Ели, пили, много смеялись, чуть-чуть потанцевали - было весело. Время от времени звонил телефон Кирилла и парень выслушивал очередные поздравления. Около одиннадцати, когда все были уже изрядно навеселе, позвонила Надежда. Кирилл вышел на крыльцо, чтобы не мешала музыка.
- Я уж думал, ты не позвонишь, - заметил Кирилл, когда мать закончила с поздравлениями.
- А я целую неделю ждала, что ты пригласишь меня - и так и не дождалась, - ответила женщина.
- Да я, в общем-то, не отмечаю, так, сидим с друзьями в кафе.
- Что же, и все равно я хотела бы тебя поздравить, - заявила Надежда, выдержав паузу. – Ты не возражаешь, если я завтра к тебе приеду?
- Не возражаю, - секунду подумав, ответил парень.- Буду только рад. И с Яной вам пора познакомиться.
- С Яной?
- С моей любимой девушкой. Мы живем вместе.
- Хм… Прекрасно!- Надежда постаралась, чтобы ее голос прозвучал бодро.- Тогда я буду, скажем, к трем.
- Давай попозже. Мы сегодня пока домой вернемся, завтра пока раскачаемся. Давай в четыре или лучше полпятого.
Попрощавшись с матерью, Кирилл вернулся к ребятам и с улыбкой сказал Яне:
- Мама завтра к нам приедет, познакомитесь.
А Надежда, положив трубку, задумалась. Живет с девушкой… Что ж, наверное, надо радоваться - сыну двадцать четыре и, похоже, впервые у него что-то серьезное. Хотя, кто знает, насколько серьезное?.. И неизвестно еще, что там за девушка… Что ж, в любом случае, ее долг матери- все проверить. Может, в чем-то Кирилл уже и вполне взрослый мужчина, но влюбленный мужчина не может быть взрослым по определению. Она должна составить свое независимое мнение и, в случае чего, постараться уберечь сына от ошибки, хотя с таким характером, как у Кирилла, вмешаться в его жизнь будет очень непросто. “Однако, что-то я уже заранее настроила себя против этой девочки, - заметила Надежда.- Нет, наверное, я просто ревную.”

На следующий день Надежда, при полном параде, только что из салона красоты, держа в одной руке подарок, в другой - букет - позвонила в дверь квартиры сына. Кирилл открыл дверь, и она расцвела от гордости: какой высокий, статный, красивый ее мальчик. Она вручила ему подарки, горячо расцеловала - Кирилл немного смутился: он отвык от материнских нежностей, да никогда и не любил их особо.
- Букет-то зачем?- спросил он.
- Ну как же, почему нет?! Давай, примерь свитер!
- Да погоди ты, разденься сначала.
Кирилл принял у нее плащ, подал тапки, Надежда стала перед зеркалом поправлять прическу- и тут краем глаза заметила какое-то движение в коридоре и поняла, что они с сыном здесь не одни; тут же втянула живот, подняла голову, на лице- улыбка, приветливая, но не без доли высокомерия… Надежда медленно повернулась и оценивающе посмотрела на избранницу сына.

Кириллу показалось, что вечер прошел хорошо. Общались женщины довольно непринужденно, мать хвалила блюда, приготовленные Яной, и на прощание выразила надежду, что в следующий раз это они будут ее гостями.
- Да, как-нибудь, - неопределенно ответил Кирилл, подумав, однако, в порыве сыновней привязанности, что, может, пора уже и помириться с отчимом.
- Ну вот, теперь и ты познакомилась с моей мамой, - с улыбкой сказал Кирилл Яне, когда за женщиной закрылась дверь.
- Да, она очень милая, - ответила девушка, - я рада, что у вас теперь все хорошо. А про себя Яна подумала: “ И все же, есть в ней что-то неискреннее…”

В неискренности матери Кириллу пришлось убедиться уже очень скоро. В понедельник вечером, выйдя с работы, он увидел ее, ожидающей возле машины.
- Привет, мам ты чего здесь делаешь?- спросил он, заподозрив уже неладное.
- Я?.. Да, к тете Рите заезжала. А потом вспомнила, что ты рядом работаешь. Отсюда же до нашего дома на машине меньше пятнадцати минут, а на метро - такой крюк делать. Вот и подумала: может, подбросишь?
Насколько Кирилл запомнил из детства - а к тете Рите, своей ближайшей подруге, мать брала его довольно часто - от дома той досюда пешком было не менее двадцати минут, а до метро- минут пять. Что-то не укладывалось. Могла бы, в крайнем случае, попросить за ней заехать. Но не мог же Кирилл отказать ей.
- Садись, конечно.
Они сели в машину, и, пока та прогревалась, Надежда, в основном, молчала, задав только пару вопросов о работе сына, на которые тот ответил довольно односложно, поскольку мать ничего не понимала в строительстве и спрашивала, естественно, только из приличия. С тяжестью на душе ждал он, когда же мать обозначит истинную цель своего визита. Это произошло вскоре после того, как машина тронулась (“ Боялась, что ли, что откажусь везти”, - промелькнуло в голове у Кирилла).
- Я еще хотела сказать по поводу субботы, - она замолчала, выжидая, но Кирилл не задавал наводящих вопросов, сосредоточенно глядя на дорогу. Боже! Надежда столько раз дома репетировала этот разговор - а теперь вот сбилась и не знала, как его лучше построить.
- Я по поводу этой девочки. Кирюша, ты слышишь меня?
- Ну вот, пробка начинается!- вместо ответа раздраженно констатировал Кирилл.- Теперь целый час будем тащиться, а мне потом обратно еще. Быстрее бы на метро добралась!
- Кирилл, ты меня слушаешь?- проигнорировала его реплику мать.
“Черт, теперь ведь не остановится, а машины еле движутся, как на зло”.
- Я не собираюсь ничего слушать, - отрезал Кирилл.- Это моя жизнь и она касается только меня и Яны. Я же не лезу в твою… Так, выходит, в субботу все это было лицемерие?.. Жаль, - с горькой усмешкой добавил он.
А Надежда и забыла уже, какой у Кирилла непростой характер. Вадим был тоже не без тараканов, но поладить с ним было значительно легче, и за годы совместной жизни Надежда научилась довольно лихо командовать им, причем делала это так, что он, порой, и сам не замечал. Наверное, и с сыном нужно было быть более хитрой, поближе узнать девчонку, войти в доверие - и попытаться действовать на Кирилла мягко, намеками, чтобы он как бы сам пришел к выводу, что эта Яна ему не подходит. Но, видя, как Кирилл уже теперь смотрит на эту девицу, Надежда боялась упустить время - поэтому и решилась рубить с плеча. Нет, в конце концов, она мать, а он - сын, и он просто обязан ее выслушать!
- Кирюша, я тебя прошу, просто послушай, всего несколько минут, а потом поступай, как знаешь! – Мягко попросила женщина, – я не собираюсь навязывать тебе свое мнение, я просто хочу, чтобы ты его знал!
Кирилл вздохнул, крепче сжал руль. Наверное, проще дать ей высказаться, иначе выйдет себе дороже.
- Говори.
- Сынок, Яна, конечно, замечательная девочка, но… Она тебе не подходит!
Кирилл молчал.
- Сынок…
- Ты хотела сказать - так говори, - а в глазах уже что-то загорелось, но взгляд был устремлен на дорогу, и мать не могла этого видеть.
- Кирюш, я очень волнуюсь за тебя, - продолжила Надежда.- Она тебе не пара, пойми!
- Почему?- спросил вдруг Кирилл. Любопытство взяло верх над раздражением.
-Потому что она слишком…
- Юная?
- И это тоже, хотя это не главное, вернее, часть главного. Она моложе тебя на восемь лет!
- На семь с небольшим.
- Неважно. Она слишком… красивая.
- , Не знал, что это- недостаток. И из-за этого мы - не пара?! Но ведь вроде и я не урод.
- Ты у меня красавец, но… - Надежда не знала, как изложить сыну свои мысли и чувства. – Эта девочка… она очень красивая, и очень юная, и слишком взрослая для своих лет. Она…Как тебе объяснить… Я верю, что сейчас она тебя любит ( или думает, что любит) – на висках Кирилла вздулись вены, а руки сжали руль с такой силой, что побелели костяшки- но мать все не замечала, поглощенная подбором правильных слов, - но это сейчас, пока она учится в школе, пока она еще особо не видела жизни ( хотя я не исключаю, что для своего возраста она видела слишком много- потому что взгляд у нее совсем недетский, что меня тоже, кстати, настораживает) . А, ты пойми, когда она повзрослеет, ты не сможешь удовлетворить всех ее потребностей- а она не захочет довольствоваться средним, потому что поймет, что, благодаря такой красоте, она может иметь почти все, что пожелает- и тогда она бросит тебя и разобьет твое сердце!
Мучительная боль железным кольцом стянула голову, у Кирилла перехватило дыхание и потемнело в глазах. С огромным трудом удерживая себя в руках, он перестроился в правый ряд и, подрулив к поребрику, остановил машину.
- Выходи, - коротко потребовал он.
-Но.., - хотела было возразить Надежда, но замолчала, испугавшись его взгляда. Дикий огонь в глазах сына предвещал, что недолго он сможет оставаться спокойным.
-Кирилл, я… Я не хотела, - поспешила она пойти на попятную. – Я ведь сказала, это только мое мнение и…
- Просто уйди сейчас, ладно, - взмолился Кирилл, уже против воли переходя на крик.- Я не хочу терять голову, не хочу орать на тебя, не хочу срываться, но я не могу… неужели ты не видишь?! Уходи!
“Если я уйду сейчас, вдруг он больше никогда не захочет меня видеть?”- в страхе подумала Надежда. C другой стороны, ей действительно было лучше сейчас уйти. Она до сих пор не могла забыть ту сцену на лестнице - так вот сейчас у ее сына были почти такие же глаза. Чертова война! Хотя сейчас именно она, глупая баба, была, конечно, виновата. Но ведь она хотела уберечь - а уберегать, как оказалось, было уже поздно - Кирилл не просто влюблен - он безумно любит. Нет-нет, конечно, нельзя было действовать так!
- Я сейчас уйду, - пообещала она.- Только пообещай мне, что мы будем видеться, хорошо?!. Кирилл, ты обещаешь?!
- Обещаю, - процедил парень сквозь сжатые зубы, - обещаю, если ты обещаешь, что никогда больше…
- Никогда, больше никогда, обещаю тебе, - поспешила заверить женщина.
- Уходи! Тут дворами идти десять минут!
- Да-да, ухожу, не сердись, сынок, - Надежда вышла из машины и, развернувшись к Кириллу спиной, вытерла пробежавшую по щеке слезинку, сделала несколько глубоких вдохов, чтобы справиться с подкатившим рыданием, и двинулась в сторону дома.
Кирилл же после ее ухода, глухо застонав, обхватил руками свою несчастную, разламывающуюся от боли голову и несколько раз ударился лбом об руль, а потом еще долго сидел, тяжело дыша и глядя в никуда невидящими глазами.
Приступ гнева прошел, и он смог совладать с ним, однако остались посеянные матерью чудовищные сомнения. Нет, он не сомневался в силе Яниной любви к нему- он чувствовал ее всю и знал, что в ней нет ни капли фальши… Но ведь все в жизни не вечно! Вдруг Яне станет когда-нибудь мало одной его любви - и она захочет больших денег, роскоши, светской жизни - а он не сможет ей этого дать. И она, если и не бросит его, то начнет им тяготиться, и ее любовь к нему станет постепенно угасать- и видеть и чувствовать это будет еще ужаснее, чем если бы она бросила его сразу…
Кирилл встряхнул головой. Нет, не будет этого никогда. Ведь он же не сомневается, что его любовь к Яне - навсегда - так какие же у него основания допускать, что ее чувства могут ослабнуть?! Да и потом, она уже однажды окунулась в это, и даже ее мечта о сцене могла воплотиться в жизнь, но этот водоворот не затянул Яну, она выплыла и счастлива и без этого - счастлива с ним! Да ведь и он способен дать ей не так мало! Он работает на приличной работе в серьезной компании, получает неплохие деньги, имеет перспективы роста, отдельную, пусть и однокомнатную, квартиру, машину, пусть и отечественную. Так что, худо-бедно, а он далеко не неудачник, и право на любовь такой девушки, как Яна, у него есть. Так что никогда, никогда она не расстанутся, они поженятся и будут жить долго и счастливо, у них родятся дети, и внуки, и вообще, надо подкопить немного денег и начать строить дом с большим балконом - такой, какой рисовался Кириллу в мечтах.
Рассуждая таким образом, парень почти успокоился. Для того, чтобы снова стать счастливым и обрести душевное равновесие, ему не хватало только одного: увидеть ее, посмотреть в ее глаза и утонуть в их бездонной глубине. Кирилл завел машину и поехал домой.

А Яна в ожидании Кирилла уже начала волноваться: любимый задерживался где-то на час. Обычно в таких случаях он звонил, предупреждал. Сама она звонить не хотела, чтобы не отвлекать, если он за рулем.
Она уже накрыла на стол, выставила оставшиеся еще с субботы салаты, поставила разогревать мясо с картошкой - ну должен же он, наконец, приехать - и, сев на кухонный диванчик, включила телевизор. И тут в комнате зазвонил ее мобильный, но это был не Кирилл - на него у Яны была установлена особая мелодия. Слегка встревоженная, девушка выбежала в комнату и, достав из сумочки телефон, посмотрела на дисплей. Номер показался Яне смутно знакомым. Она сняла трубку.
-Але.
- Здравствуй, Яна, как дела?
О Господи! Девушка узнала голос Бориса Голобородько.
- Спасибо, хорошо, - чуть помедлив, ответила она.- А у те.. у вас?
- У нас тоже ничего, красавица. Работаем потихоньку.
- А чего вы… звоните?
- А раньше мы были на ты, - усмехнулся Борис.
- Хорошо. Ну так чего ты звонишь?- повторила вопрос девушка.
- У меня к тебе деловой разговор. Думаю, нам нужно встретиться.
Яна занервничала. Подумала пару секунд и ответила:
- Нет, не нужно. Я же сказала, я не буду петь. С этим покончено.
- Ты делаешь большую глупость!- заметил мужчина.- У тебя действительно есть все шансы стать звездой! Я понимаю, то, что произошло в твоей жизни, травмировало тебя, и мне известно про твоего отца, но я специально не звонил тебе несколько месяцев, чтобы дать время придти в себя!
Янино сердце предательски заколотилось, ее бросило в жар. Боже! Она ведь практически выбросила из головы эту свою дурацкую мечту, она убедила себя, что эстрада- это совсем не то, что ей нужно для счастья. И это действительно не то - ее счастье возможно только с Кириллом, а совместить то и другое не получится - тут у Яны сомнений не было.
- Нет, Борис, - ответила она.- У меня теперь другая цель в жизни.
- Позволь поинтересоваться, какая же?
Девушка молчала.
- Влюбилась!- догадался Голобородько.- Влюбилась и боишься, что он не одобрит!- он громко, неприятно расхохотался.
- Не вижу повода для иронии!- сухо заметила Яна.
- Яночка, какая ты еще дурочка и ничего-то в жизни не понимаешь, - умильно вздохнул Борис.- Послушай меня: мужчин у тебя в жизни будет столько, сколько захочешь, и таких, каких ты захочешь, а упускать свой шанс из-за какой-то детской влюбленности - это очень глупо!
“Он не какая-то детская влюбленность!”- хотела в сердцах выкрикнуть Яна. Но усилием воли не позволила словам сорваться с языка, потому что это прозвучало бы действительно по-детски. Немного подумав, она с достоинством ответила:
-Это моя жизнь и мне решать, как ею распорядиться. Я сама знаю, что для меня плохо, а что - хорошо, что умно, а что - глупо.
- Что ж, вижу, ты настроена серьезно, - вздохнул Борис.- Но, в конце концов, жизнь действительно твоя, и только ты сама будешь потом кусать локти и обливаться слезами, когда твоя великая любовь пройдет, а шанс будет упущен. Так что, просто даю тебе информацию к размышлению. Я сейчас раскручиваю одну певичку, Любу Арефьеву, слышала, может быть: “Этот прозрачный лед твоих глаз”. Но… Девочка далеко не пойдет, даже при моем продюсерском таланте: она слишком бездарна. Мне ее навязал ее папаша- сам вкладывает в нее огромные деньги- все равно это бесперспективно. А несостоявшиеся звезды - это темное пятно на биографии хорошего продюсера. Поэтому в ближайшее время я собираюсь сплавить ее одному своему знакомому, а сам займусь поиском нового таланта. Тебя я считаю очень перспективной, поэтому готов простить тебе твои выкидоны и- если ты одумаешься- принять обратно под свое крылышко. Но учти, если прежде, чем ты решишь ко мне вернуться, я найду что-нибудь действительно интересное, то я помашу тебе ручкой - это без вариантов. Так что думай, Яна, но не слишком долго. Мой номер у тебя есть.
Он повесил трубку, не дав девушке возможности ответить. Яна, с чувством швырнув телефон на диван, опустилась на компьютерный стульчик, прижав к пылающим щекам ладони.
Ну зачем, зачем он позвонил?! К чему ей еще и эта головная боль?! Еще сказал, что есть время подумать! Но о чем тут думать?! Ведь она же сама рассказала Кириллу всю правду, ничего ведь не утаила! Разве после этого он может разрешить ей петь?!
С другой стороны - дело ведь не только в том, что Кирилл запретит. Но она же и сама знает, как там все это делается! И Голобородько ничего не сказал о том, что одно другому не помешает. Ведь и ежу понятно, что, по крайней мере, до тех пор, пока она не добьется определенной степени популярности, ей придется идти на некоторые “жертвы”- и неизвестно, будет это сам Борис, или кто-то еще, или сам Борис и кто-то еще…
Фу, как это мерзко, как это грязно! Яна поморщилась. Она даже представить себе не могла, что сможет сделать это с кем-то, кроме Кирилла. Нет, никогда этого не будет! Никогда не предаст она свою любовь - и не надо ей ни этой дурацкой сцены, не никому не нужной славы. У нее уже есть то, чего некоторые люди не могут обрести за всю свою жизнь. Так что - без вариантов - она забудет об этом звонке и никогда не вернется к размышлениям на эту тему. И, чтобы не было никаких сомнений, Яна взяла телефон и стерла из него номер Бориса Голобородько.
А потом она вспомнила про мясо и опрометью побежала на кухню. К счастью, ничего не подгорело. И тут, наконец-то, в замке повернулся ключ. Яна вышла в коридор, Кирилл зашел в квартиру - и девушка очутилась в его объятиях.
- Ты ведь никогда не уйдешь от меня?!- услышала она вдруг. Странный вопрос! Неужели ему известно о звонке?! Нет, быть того не может! Тогда что же?! Почему он спрашивает?!. Нет, не важно! Главное - что он с ней, что он ее любит и боится потерять.
- Никогда - никогда!- поклялась Яна и, уткнувшись лицом в плечо любимого, заплакала от счастья.

* * *

А вскоре наступил день свадьбы Максима. Регистрация была назначена на пятнадцать часов в Кировском Загсе, Яна и Кирилл приехали за двадцать минут и стояли на улице под чудесным майским солнышком, ожидая вместе с другими гостями приезда молодых.
Здесь были уже мать и Оля, Татьяна- в бардовом, Оля- в розовом платье, обе красивые и взволнованные. Девушка стояла под руку с молодым человеком, и Яна была приятно удивлена, заметив, что Паша изменился: стал более солидным, даже повзрослел, ему очень шел его элегантный светло-серый костюм.
Сама Яна была одета в довольно простое черное платье, облегающее сверху и свободное книзу, накрашена была очень скромно- она не хотела выделяться- и все равно постоянно ловила на себе восторженные, а иногда- и завистливые взгляды.
Но вот, наконец, к Загсу подъехал белый лимузин, из него вышли жених с невестой, свидетели и - еще две пары. Публика ожила, все взгляды обратились в их сторону. Яна старалась меньше смотреть на брата и разглядывала Вику. Платье на ней было красивое, эффектное: белое, расшитое золотом, с трогательными бретельками на плечах и очень широкой юбкой. Животик был почти не заметен. Голову украшала высокая, царственная прическа, на которой была закреплена коротенькая воздушная фата с золотой отделкой. Накрашена девушка была очень ярко, как показалось Яне, лицо невесты было “перештукатурено”, даже на расстоянии можно было рассмотреть слои тонального крема и пудры. Но причина этого была Яне известна: Вика плохо переносила беременность, была очень бледна, лицо отекало, а под глазами лежали темные тени, и даже с помощью косметики не удавалось до конца этого скрыть. Но, в целом, Вика, как и все невесты, выглядела красавицей, и Яна, всегда симпатизировавшая ей, искренне надеялась, что их семейная жизнь с Максимом сложится, и что брат женится все же по любви, а не из чувства долга.
Вслед за молодыми гости поднялись по ступенькам и вошли в здание дворца. Внутри все было торжественно: колонны из белого мрамора, мраморные вазы с цветами, полы и лестница на второй этаж выстланы красными коврами. Сотрудница попросила невесту и жениха пройти в один из кабинетов для оформления документов, а гостям было предложено расположиться в комнатах для ожидания, но, поскольку женская и мужская комнаты были отдельными, многие предпочли ожидать в холле.
Яна и Кирилл стояли в углу, справа от лестницы. Девушка немного нервничала, зная, что скоро придется поздравлять - и целовать - брата, но, заглядывая в глаза любимому, видя в них силу и уверенность, сама заряжалась ими и становилась сильнее и спокойнее.
Напротив них, в другом конце холла, на скамеечке, расположились Оля и Паша. Яна увидела сестру и улыбнулась, та тоже ответила улыбкой.
-Ты сегодня такая красавица, - услышала вдруг Оля голос своего парня.
- Это невеста- красавица, - ответила она, а про себя подумала: “А настоящая красавица вон, напротив стоит.”
Но Паше ни до Вики, ни до Яны особого дела не было. Он боготворил Олю и совершенно искренне считал необыкновенно прекрасной.
- Ты здесь самая красивая!- повторил он и нежно коснулся губами щеки девушки.
Оля одарила его улыбкой - и поспешила отвернуться, чтобы он не заметил в ней фальши. “Ну почему я не могу испытывать к тебе тех же чувств”, - с грустью подумала она. Ведь Паша действительно изменился за последние месяцы - он стал зарабатывать деньги и теперь нередко приглашал Олю в кино, в кафе, на танцы; он и внешне стал выглядеть несколько иначе - приоделся, постригся по моде. И все равно, ну не лежала к нему душа у Оли. Она и о Денисе-то, вроде, уже не тосковала, а для Паши все равно не было места в ее сердце.
Отрешенным взглядом скользила Оля по лицам собравшихся здесь молодых людей. Да нет, Паша был вроде не хуже остальных - разве что младше, да невысокого роста. И, глядя на множество лиц, девушка не могла выделить ни одного, которое бы ее заинтересовало. Вернее, одно лицо было, лицо, казавшееся Оле красивым, сильным, мужественным, но об этом человеке Оля не должна была думать, как о мужчине, скорее - как о брате, потому что это был мужчина ее сестры…
- Так, строимся, строимся!- голос сотрудницы отвлек девушку от раздумий. Всех собравшихся выстроили в организованную процессию: впереди - жених с невестой, за ними - свидетели, далее - родители и все остальные гости. Раздались торжественные звуки марша Мендельсона, и свадебная колонна двинулась вверх по лестнице. Сквозь высокие дубовые двери процессия вошла в зал, где должна была состояться регистрация. Жених и невеста встали в центре зала, родителей и свидетелей усадили в первом ряду, все остальные расположились за ними (народу было много, и некоторым пришлось стоять за креслами), напротив молодых встала красивая полная дама в ярко-голубом платье, и церемония началась.
- Дорогие жених и невеста, уважаемые родители, свидетели и гости, - начала она свою речь, и ее хорошо поставленный голос звучал торжественно - и одновременно ласкал слух. Все присутствовавшие восторженно внимали ей, а, когда она спросила, согласны ли молодые вступить в брак, и те громко ответили “да”, то обе матери и некоторые из гостей прослезились. Потом было скрепление брачного союза подписями, обмен кольцами и - первый поцелуй в новом статусе мужа и жены. Татьяна и Викина мать Вера рыдали уже навзрыд.
А потом подошел черед поздравлять молодых. Перед ними выстроилась длинная очередь людей с букетами, и вскоре Вика с Максимом, а также принимавшие у них цветы свидетели, буквально утонули в облаке роз, хризантем, лилий и гербер. Яна и Кирилл были почти последними, и до последнего момента девушка внушала себе, что она спокойна; она расцеловалась с Викой, вручила ей букет, подошла к брату, на миг встретилась с ним взглядом- и, в следующую секунду, вспыхнув, даже не поцеловав Максима, отошла в сторону… Потому что ничего за эти месяцы не изменилось в его взгляде! Парень и сам смутился, тоже покраснел и спешно отвел глаза; впрочем, произошедшую странную сцену заметила только Оля, посмотрела на сестру и брата пристально и недоуменно, но, конечно, не поняла.

Выпив возле Загса шампанского, молодые со свидетелями и ближайшими друзьями сели в лимузин, гости загрузились в автобус, и свадебный кортеж тронулся на прогулку по городу. Новобрачные возложили цветы к вечному огню, запустили голубей на стрелке и долго целовались на поцелуевом мосту. К пяти часам она поехали в ресторан.
Банкет удался на славу. Был выбран большой, красивый зал с прекрасной вентиляцией и выходом на балкон, столы ломились от огромного количества самых разнообразных блюд и дорогих напитков. Но, главное, с тамадой повезло. Тосты, шутки, конкурсы были поставлены очень профессионально и приводили всех в абсолютный восторг.
Яна в начале банкета была немного напряжена, но после нескольких выпитых бокалов расслабилась, и получала от праздника не меньшее удовольствие, чем все остальные гости. Ее особенно радовало то, что Кирилл чувствовал себя в обществе, где он, в общем-то, мало кого знал, очень свободно, непринужденно общался с сидевшими рядом Викиным братом Стасиком и Олиным Пашей и, главное, часто приглашал ее танцевать. Когда подошло время вручать подарки, Яна, сказав Кириллу, что это- дело мужское, поручила эту миссию ему, сама же стояла в стороне. А вскоре после вручения подарков подошел черед резать свадебный торт. Торжество подходило к концу.
Уставшая, разморенная от выпитого спиртного и немного объевшаяся, Оля уже с трудом встала из-за стола и направилась в дамскую комнату. Ей было грустно. Ее душа жаждала любви, но любить Пашу не получалось, а наблюдать за счастьем Яны и Кирилла было почему-то даже не обидно, а очень больно.
Оля подошла к зеркалу, посмотрела на свое отражение- макияж явно следовало подправить: кожа блестела, и тушь чуть размазалась- но сначала Оле нужно было сходить в туалет. Когда девушка уже оправляла платье и собиралась выходить из кабинки, в дамскую комнату вдруг зашли две женщины, и Оля услышала такой разговор:
- А девчонки-то совсем взрослые а, Жанн?
- Да, на похоронах такие сникшие были, не было заметно, а сейчас - красотки!
Оля узнала в говоривших своих двоюродных теток Жанну и Наташу. Теперь она не торопилась, выходить, а, приложив ухо к двери, прислушалась, ощутив при этом резкий запах табака.
- А Яна-то, Яна-то, - продолжала тетя Наташа, - какая, а?!
- Почему, Оля тоже ничего, - вступилась за племянницу Жанна.
- Но до Яны ей далеко, - не унималась Наташа.
- До Яны нам всем далеко, - согласилась Жанна.
Потом они некоторое время молча курили, а Оля боролась с настойчивым желаньем выйти и сказать им что-нибудь грубое. Ее достало, что ее вечно сравнивали с сестрой, достало быть всегда второй. До-ста-ло! И вдруг разговор возобновился.
- Смотри-ка, обе с ребятами, - заметила тетя Наташа.
- Да, симпатичные мальчики.
-Ну, Олин-то обычный, даже невзрачный, если уж откровенно. А Янин-то взрослый, красивый, под стать ей!
- Да, хорошо смотрятся.
- Ну что, пойдем?
- Пойдем.
Они затушили и выбросили в урну окурки и направились в зал. И Оля вышла из своего укрытия. В зеркале она увидела, что щеки ее пылают. А как горели ее глаза! Разбавленная алкоголем кровь кипела и бунтовала в ней. “Ну как же так, а?! Яна, шлюха малолетняя, чем она лучше меня?!- злилась Оля.- Ведь все самое лучшее достается ей! И за что?! Какой парень у нее! Мне б такого! Я бы любила его в сто раз больше, чем Яна, потому что она по-настоящему любит только себя. Сука! Но ведь никогда, никогда не увести мне его у нее!”
И так Оле стало себя жалко, что она села на корточки и заплакала пьяными, но от этого не менее горькими слезами; потом вдруг спохватилась, что сюда могут зайти- и вовремя: едва она успела подняться и хоть чуть-чуть привести себя в порядок, как дверь открылась и вошла Татьяна.
Женщина внимательно посмотрела на дочку. Нет, никакая косметика на ее лице не могла скрыть следов слез от чуткого взгляда матери. Но Татьяна не стала ничего спрашивать, она рассудила по-своему: девочка растрогана, еще бы - такой день! Свадьба Максима - их дорогого сына и брата! И Татьяна сама еле удержалась от того, чтобы пролить слезу.
В зал мать и дочь вернулись вместе и как раз в тот самый момент, когда молодые, выйдя в центр зала, прощались с гостями. Ресторан арендовали до часа ночи, а была лишь четверть первого - но, очевидно, Вике нездоровилось, поэтому они и уезжали раньше. Для гостей же праздник еще не был закончен - продолжала играть музыка, призывая выходить на танцпол, и со столов пока никто не убирал напитки и угощения. И уходить никто не спешил, за исключением нескольких пожилых пар и, как ни странно, Яны и Кирилла. Едва успели выйти из зала молодые, как эти двое, перекинувшись между собой парой слов, поднялись из-за стола и, простившись со всеми, направились к выходу.
Оля удивленно смотрела им в след. ”Может, у них что не так, разлад какой?”- промелькнула злорадная мысль. Только с трудом в это верилось. Да и что разлад? Милые бранятся - только тешатся! И вдруг девушка почувствовала нежный, робкий поцелуй на своей шее, и влюбленный голос Паши прошептал ей на ухо: “Я думаю, когда у нас будет свадьба, ты будешь самой- самой красивой невестой!”

Глава11.

На Питер опустилась ночь, но такая теплая, такая чудная, что город продолжал жить в почти что дневном ритме, впрочем, как и в большинство ночей любимого всеми весенне-летнего периода. Весело шумели подвыпившие молодежные компании, скамейки были заняты целующимися влюбленными парочками, а на выгулах звонко и радостно лаяли собаки, хозяевам которых, несмотря на поздний час, совсем не хотелось спать.
И именно в такой час, когда все вокруг жило и ликовало, она наиболее остро ощущала свое одиночество. Она была одинока всегда, с раннего детства. У нее практически не было подруг, и даже отношения с родными были прохладными по причине ее нелюдимого, угрюмого характера. А ведь она никогда не хотела быть одинокой, ей хотелось, чтобы ее любили, но невольно получалось так, что своим поведением она отталкивала от себя людей и оставалась одна.
Но теперешнее ее одиночество было намного страшнее - и намного безысходнее. Теперь между нею и всем остальным миром выросла стена, преодолеть которую не было возможности. По одну сторону этой стены был весь мир, по другую - она сама. Одна. С поселившимся навеки ужасом в душе. С черной- черной тоской на сердце.
Страх стал теперь постоянным ее спутником. Она боялась засыпать, потому что из ночи в ночь ее терзали одни и те же кошмары, боялась бессонницы и никогда не гасила на ночь свет, потому что ей казалось, что из темного угла непременно появится призрак в белой окровавленной простыне и протянет к ней холодные мертвые руки, чтобы сжать ими ее горло и утащить с собой в небытие.
Но и спасительное, казалось бы, утро не приносило ей облегчения. На смену ночных кошмаров приходили дневные, не менее мучительные. Днем она боялась гостей не из мира призраков, но из мира людей. Днем она в полной мере осознавала, что именно их-то ей и надо бояться, потому что призраков не существует, а за то, что она совершила, она может понести реальное - и очень суровое наказание здесь, в человеческом мире.
Каждый день брала она в руки “Преступление и наказание” Достоевского и, в который раз перечитывая одни и те же строки, пыталась найти ответ на вопрос: стало ли Раскольникову легче после того, как он признался в содеянном? Может, и стало, но потому, что он был не один, и вся ситуация была не такая - сейчас ведь вообще все не так, а гораздо жестче и суровее. Сбросив с себя груз этой чудовищной тайны, сможет ли она вынести кару, которая за этим последует? Нет, она чувствовала, что не готова к этому. Но и жить дальше так, как сейчас, было просто невыносимо: ей казалось, еще немного - и она сойдет с ума. Круг замкнулся, и она задыхалась в центре этого круга, она погибала. Но жалела ли она?..
Да, жалела о том, что прежней жизни уже не вернешь (потому что та жизнь, которая раньше представлялась столь несчастливой, теперь казалась почти что раем). Жалела о том, что все так получилось - ведь она, в отличие от Родиона Раскольникова, не планировала свое преступление и не собиралась его совершать, даже если втайне и желала жертве смерти. Значит, она не заслужила тех мук, которые сейчас испытывает! Вот только саму жертву она не жалела, напротив, ненавидела даже больше, чем когда та была жива. Потому что даже своей смертью жертва сумела отравить ей жизнь.