"Она читает в метро Набокова" Z.

***
Ты войдешь и тихо сядешь
Близ меня в вечерний час,
И рассеяно пригладишь
На груди атлас.

Тихо книгу я закрою,
Тихо подниму глаза,
Пронесется надо мною
Прежняя гроза.

Ты устало усмехнешься,
Я коснусь твоей руки,
Побледнеешь, отвернешься,
Полная тоски.

"Жизнь моя, - скажу я властно, -
Не сердись, ты не права!"
Не пойму я, что напрасны
Старые слова.

Ты ногтем забарабанишь:
Поздно, поздно уж теперь!
Оглядишься, быстро встанешь...
Скрипнет, стукнет дверь...

Отодвину занавески,
Головой прижмусь к секлу:
Ты мелькнешь в закатном блеске
И уйдешь во тьму.



***
Шумела роща золотая,
Ей море вторило вдали,
И всхлипывали, пролетая,
Кочующие журавли.

И в небе томном исчезали,
Все тише, все нежней звеня.
Мне два последних рассказали,
Что вспоминаешь ты меня...



***
Разгорается высь
Тает снег на горе.
Пробудись, отзовись,
Говори о заре.
Тает снег на горе
Пред пещерой моей,
И вся даль в серебре
Осторожных лучей.
Повтори мне, душа,
Что сегодня весна,
Что земля хороша,
Что и смерть не страшна,
Что над первой травой
Дышит горный цветок,
Наряженный в живой
Мягко-белый пушок,
Что лепечут ручьи
И сверкают кругом
Золотые струи;
Что во всех и во всем
Тихий Бог, тайный Бог
Неизменно живет;
Что весенний цветок,
Ветерок, небосвод,
Нежных тучек кайма,
И скала, и поток,
И, душа, ты сама -
Все одно, и все - Бог.



***
Ты многого, слишком ты многого хочешь!
Тоскливо и жадно любя,
напрасно ты грезам победу пророчишь,
когда он глядит на тебя.

Поверь мне: он женщину любит не боле,
чем любят поэты весну...
Он молит, он манит, а сердце - на воле
и ценит лишь волю одну!

И зори, и звезды, и радуги мая -
соперницы будут твои,
и в ночь упоенья, тебя обнимая,
он вспомнит о первой любви.
Пусть эта любовь мимолетно-случайно
коснулась и канула... Пусть!
В глазах у него замечтается тайна,
тебе непонятная грусть...

Тогда ты почувствуешь холод разлуки.
Что ж делать! Целуй и молчи,
сияй безмятежно, и в райские звуки
твои превратит он лучи!

Но ты... ты ведь любишь властительно-душно,
потребуешь жертв от него,
а он лишь вздохнет, отойдет равнодушно -
и больше не даст - ничего...



***
Мне так просто и радостно снилось:
ты стояла одна на крыльце
и рукой от зари заслонилась,
а заря у тебя на лице.

Упадали легко и росисто
луч на платье и тень на порог,
а в саду каждый листик лучистый
улыбался, как маленький бог.

Ты глядела, мое сновиденье,
в глубину голубую аллей,
и сквозное листвы отраженье
трепетало на шее твоей.

Я не знаю, что все это значит,
почему я проснулся в слезах...
Кто-то в сердце смеется и плачет,
и стоишь ты на солнце в дверях.



***
Будь со мной прозрачнее и проще:
у меня осталась ты одна.
Дом сожжен и вырублены рощи,
где моя туманилась весна,

где березы грезили и дятел
по стволу постукивал... В бою
безысходном друга я утратил,
а потом и родину мою.

И во сне я с призраками реял,
наяву с блудницами блуждал;
и в горах я вымыслы развеял,
и в морях я песни растерял.

А теперь о прошлом суждено мне
тосковать у твоего огня.
Будь нежней, будь искреннее. Помни,
ты одна осталась у меня.



***
Безвозвратная, вечно-родная,
эти слезы, чуть слышно звенящие,
проливал я, тебя вспоминая.
Поглядел я на звезды, горящие,
как высокие скорбные мысли,
и лучи удлинялись колючие,
ослепили меня и повисли
на ресницах жемчужины жгучие.

О, стекайте по тайным морщинам,
слезы яркие, слезы тяжелые!
Над минувшим, над счастьем единым
разгорайтесь, лучи невеселые...
Все ушло, все дороги смешались,
разлюбил я напевы искусные...
Только звезды у сердца остались,
только звезды, большие и грустные...



***
Она давно ушла, она давно забыла...
Ее задумчивость любил я... Это было
в апреле лет моих, в прелестные лета,
на севере земли... Печаль и чистота
сливались в музыку воздушную, в созвучья
нерукотворные, когда, раздвинув сучья,
отяжелевшие от желтых звезд и пчел,
она меня звала. Я с нею перечел
все сказки юности, туманные, как ивы
над серым озером, на скатах, где, тоскливый,
играл я лютикам на лютне, под луной...
Ее задумчивость любил я. Надо мной
она как облако склонялась золотое,
о чем-то сетуя и в счастие простое
уверовать боясь. Ее полуобняв,
рассказывал я сны. Тогда, глаза подняв
(и лучезарная в них осень улыбалась),
она глядела вдаль, и плавно колбалась
тень ивовой листвы на платье, на плечах
ее девических, а волосы в лучах
горели призрачно... и все так странно было...
Она давно ушла, она давно забыла...



***
Все окна открыв, опустив занавески,
ты в зале роялю сказала: живи!
Как легкие крылья во мраке и блеске,
задвигались руки твои.

Под левой - мольба зазвенела несмело,
под правою - отклик волнисто возник,
за клавишем клавиш, то черный, то белый,
звеня, погружался на миг.

В откинутой крышке отливы лоснились,
и руки твои, отраженные там,
как бледные бабочки, плавно носились
по черным и белым цветам.

И звуки холмились во мраке и в блеске,
и ропот взбирался, и шепот сбегал,
и ветер ночной раздувал занавески
и звездное небо впускал.




P. S.: With love.
© Владимир Владимирович Набоков.