Романтик

"Я должен увидеть Майру!" Эту фразу Гордон Миллер неустанно твердил с того самого момента, как наш самолет рухнул в заснеженной арктической пустыне. А поскольку теперь он был мертв, я считал своим долгом встретиться с его вдовой. Вместо него. И ради него.
Хотя журналисты с ходу окрестили меня смельчаком, сумевшим выжить в этом "ужасном переходе через ледяной ад, унесший шесть жизней", они ошибались. Такие понятия, как "ужасное" или "прекрасное", - вещь субъективная. Самое ужасное мне предстояло сделать сейчас: пройти пять ярдов по садовой дорожке до обыкновенной синей двери с окошком из матового стекла в верхней его части. На ухоженной клумбе возле крыльца цвели гиацинты и первые тюльпаны, однако газон давно следовало подстричь. Увы, подумал я, Гордону Миллеру уже не суждено выполнить эту работу.
Из-за того, что мне ампутировали несколько отмороженных пальцев ног, я шел, слегка покачиваясь, но в остальном чувствовал себя нормально, и, наверное, со стороны производил впечатление спокойного, разве что немного подвыпившего человека. Мысленно же я пребывал в состоянии паники и лихорадочно пытался найти хоть какой-нибудь предлог, чтобы повернуть обратно. Например, догнать такси, на котором приехал (водитель все никак не мог развернуть машину на узкой улочке) и сказать, что я ошибся адресом и хочу вернуться в центр Лондона.
Однако я продолжал идти. Дом был точь-в-точь таким, каким его и описывал Миллер: небольшой, но уютный, несомненно, построенный своими руками. Что ж, на нашей исследовательской станции он был единственным, кого с полным правом можно было назвать "мастером на все руки". Проклиная собственную душевную слабость, я доковылял до двери, поднялся на крыльцо и нажал кнопку звонка. Мне открыла миссис Миллер - та самая Майра, которую Гордон больше не увидит... из-за моей трусости. Она оказалась совсем другой, нежели я ее себе представлял: не красотка, но в то же время весьма привлекательная и явно не глупая. Прежде чем я успел произнести хоть слово, она удивленно вскинула брови и быстро спросила:
- Зачем вы пришли?
- Вы знаете, кто я такой?
- Еще бы! - Она отступила в сторону, жестом приглашая меня в дом, и криво усмехнулась.- Вас показывают по всем программам, ваши фото на первой полосе всех газет.
У нее была тонкая талия и стройные бедра, которыми она грациозно покачивала при ходьбе, - я понял, почему Гордон Миллер так рвался домой.
- Садитесь! - Майра указала на кожаное кресло у камина. - Итак, вы прислали мне свои соболезнования. Честно говоря, я даже не представляю, как реагировать на подобные письма. Вообще-то, вам было вовсе не обязательно сюда приезжать.
Под вешалкой в прихожей я заметил пару поношенных мужских шлепанцев, а на медном подносе на каминной полке - погасшую трубку, вновь напомнивших мне о Миллере... точнее, о его отсутствии.
- Я сам этого хотел. Есть вещи... которые не под силу изложить на бумаге.
- Ах ты боже мой! - вздохнула она и уселась в кресло, поставив локти на колени и подперев ладонями подбородок. В ее голосе мне почудилась насмешка, но я не обиделся.
- Гордон очень много о вас думал.
- Не сомневаюсь.- Майра откинулась на спинку кресла и, достав сигарету из лежавшей на подлокотнике пачки, прикурила ее еще до того, как я полез в карман за спичками. Громкий щелчок зажигалки напомнил мне, как - почти так же - щелкнули застежки ремней безопасности за секунду до того, как наш самолет, клюнув носом, камнем пошел вниз...

- Пристегнитесь! - обернувшись к нам, гаркнул Фергюсон.- Бояться нечего, но поболтает изрядно. "Врет", - подумал я и, как выяснилось впоследствии, не ошибся. На Севере компас часто "сходит с ума", и можно запросто сбиться с курса. А для того, чтобы понять, что мы должны были сесть на "большой земле" как минимум полтора часа назад, вовсе не обязательно быть пилотом. Не говоря уже о том, что в таком крошечном самолетике горючего хватает ненадолго. Все это пронеслось у меня в голове за секунду до того, как я потерял сознание.
Очнулся я от того, что меня хлестали по лицу чем-то холодным и жестким.
- Эй, док, вставай! - послышался раздраженный голос Миллера.
Я застонал и, приподняв раскалывающуюся от боли голову, огляделся. Буря утихла, и мне прямо в глаза били лучи заходящего солнца. Я уже не сидел у Фергюсона за спиной. И вообще не сидел, а лежал... на снегу. Почему на Миллере куртка Фергюсона? А где?..
- Мы упали, - не дожидаясь моего вопроса, буркнул Миллер.- Этот болван сбился с курса и врезался в склон горы. Но, думаю, мы уже на "большой земле", милях в пятидесяти от Порт-Консорта... во всяком случае, надеюсь.
Я промолчал, и он затряс меня, словно куклу.
- Говорят тебе, вставай! Я должен вернуться домой, к Майре! Во что бы то ни стало!
- Зачем вы взяли куртку Фергюсона? - Почему-то это казалось мне важным.
- Ему она уже ни к чему, он мертв. Второй пилот и старина Редди - тоже. Остались только мы с тобой да Сильвер с Кентом. И если ты не возьмешь себя в руки, то можешь и себя считать покойником!
Миллер продолжал на меня орать, и мне стало страшно. На станции он числился разнорабочим: носил воду, колол дрова, чинил технику. Но несмотря на то, что все мы были старше него по должности и получали больше, он был прирожденным лидером, стремившимся добиться успеха любой ценой. Это проявилось во время первого же из футбольных матчей, которые мы устраивали раз в месяц на вытоптанной в снегу площадке за станцией. Бегать по-настоящему было невозможно - только вразвалочку ходить за мячом, проваливаясь в снег по щиколотку. Короче говоря, это была своего рода шутка, самопародия, придуманная нами лишь ради того, чтобы повеселить друг друга и размяться. Однако Миллер воспринял все на полном серьезе - пытался бегать, покрикивал на неловких игроков, сердился - в общем, дрался за победу так, что вскоре игры пришлось прекратить. Сначала это его озадачило, а потом разозлило.
- Док, надо проверить, все ли у тебя цело? Хорош валяться! Иначе мы тебя бросим.
- Но, Гордон, так же нельзя! По инструкции, мы должны оставаться у самолета. Нас будут искать.
К нам подскочил Питер Сильвер, геолог.
- Сэнди, я ему уже все сказал, но этот идиот не желает никого слушать.
Резко взмахнув рукой, Миллер ударил его в челюсть, и Сильвер рухнул в снег. А Миллер, рыча от ярости, схватил меня за грудки.
- Пойми ты: мы сбились с курса! Этот самолет еще сто лет не найдут. Наш единственный шанс спастись - идти на Порт-Консорт. На самолете была надувная спасательная лодка, а от фюзеляжа я отодрал металлические рейки. Их понесут Сильвер и Кент, так что палатка у нас будет. А я помогу идти тебе. Мы успеем пройти пару миль, прежде чем стемнеет. Пойдем в сторону горного кряжа, самое верное направление.
Хотя голова сильно кружилась, мне все же удалось встать и сделать несколько шагов. Самолет было не узнать - после падения в баках осталось достаточно горючего, чтобы вспыхнул пожар. Растаявший от жара, а затем снова замерзший снег образовал уродливую наледь вокруг похожего на скелет фюзеляжа, уже успевшего покрыться инеем.
- Надо будет, я и один дойду, - пригрозил Миллер.- Мне позарез нужно снова увидеть Майру. Но чтобы это произошло поскорее, мне нужны вы - чтобы тащить все это барахло. Короче, док, шагай за мной, и я тебя спасу.

- Не стоит вам так себя корить. Я не священник, и вам вовсе не обязательно мне исповедоваться.- Майра улыбнулась, чтобы ее слова прозвучали не так резко. - "Санди таймс" напечатала об этом репортаж аж на две страницы, так что я в курсе, как это произошло.
- Я хотел вас навестить.
Она устало пожала плечами.
- Немного поздно - представитель компании уже навестил всех ближайших родственников погибших. Или вы романтик?
- Так меня еще никто не называл.
- Я пыталась быть с вами помягче. Знаете, по профессии я психолог и очень хорошо понимаю, что вами движет. У вас типичный случай. Выжившие в катастрофе часто считают себя виноватыми перед жертвами.
- Миссис Миллер!
- Держите себя в руках. Сейчас я заварю чай, а вы сядете и скажете самому себе, как вам повезло, что вы остались живы. Честное слово, я за вас рада. Вы мне кажетесь приятным человеком, который заслужил право на жизнь.
- Нет! Ничего подобного! Это я его убил! Гордон умер по моей вине!
Майра затушила в пепельнице окурок и пристально посмотрела на меня.
- Ого! Вообще-то, мне это приходило в голову. Ваше письмо... простите, но оно было слишком сумбурным - мне даже показалось, что вы все еще больны.- Она села, ее лицо напоминало застывшую маску.- Тогда рассказывайте все, как было. Сомневаюсь, что мне удастся вас остановить.
- Я должен это рассказать. Поверьте, миссис Миллер...
- Майра.
- Поверьте, Майра, мне очень не хочется вас расстраивать, но вернуться назад было для него настоящим наваждением. Мы были для него... лишь объектами для достижения этой цели, вьючным скотом... Гордон был прирожденным лидером, я понял это с самого начала.
- Вы правы, - согласилась она.- Я хотела, чтобы он поступил в колледж. У него была сильная потребность командовать, но без должного образования...
- В любом случае, после аварии он взял командование на себя. Если бы мы, как предлагал я, уперлись в инструкцию и остались у самолета, то приговорили бы себя к смерти.
Она кивнула, не отрывая от меня взгляда.
- Сильверу удалось спасти аварийные рационы, но самым страшным был холод. Наш физик Билл Кент, самый старший в партии, скоро выбился из сил и начал отставать. Я получил сильное сотрясение мозга и часто терял сознание, полагаю, это единственное мое оправдание. На следующий после аваpии день, когда я очнулся через несколько часов после рассвета, Билла с нами не было. И я вбил себе в голову, что Гордон его бросил... нарочно.
- Он и в самом деле так поступил? - удивилась она.- С одной стороны, вы сами выдвигаете такую версию, но с другой стороны, говорите это таким тоном...
- Не знаю... нет, Гордон бы не смог на это пойти. Просто... когда я очнулся в следующий раз, то увидел, что он несет на себе металлические подпорки для палатки... раньше их тащил Билл Кент. Когда я спросил, где он, Гордон ударил меня по голове и закричал, чтобы я вставал и шел дальше. Ради моего же собственного блага.
Потом исчез доктор Сильвер. Это еще больше укрепило мои подозрения, но... деваться было некуда. Наконец мы достигли горного кряжа, за которым находился Порт-Консорт. Продукты кончались. Мы с Гордоном открыли последнюю банку консервов, чтобы набраться сил перед подъемом. Когда мы поднялись наверх, стало ясно, что на спуск уйдет еще один день, а это означало верную смерть.
Майра встала с кресла и обняла меня за плечи.
- Не стоит так себя мучить. Человек может сделать только то, что от него зависит. Ни больше ни меньше.
Я мог бы воспользоваться лазейкой, которую она мне предлагала, но все же решил идти до конца.
- Нет, я... я не сделал всего, что от меня зависело! Гордон поскользнулся и схватился за меня. Я мог его спасти, мог! Но вдруг... вспомнил Кента и Сильвера и... отпустил его... даже был рад, когда он упал! По сути, я убил его.
Майра мотнула головой и закурила новую сигарету.
- С чего вы взяли, доктор Сандерсон? Зачем вы на себя наговариваете? Вы страдали от голода и холода, подвергались побоям... Было бы странно, если б в таких обстоятельствах вы бросились спасать своего обидчика... Почему вы на меня так смотрите?
- Он же вас любил! Его толкало вперед лишь желание увидеть вас. И вам все равно?!
- То есть, во всем виновата я?
- Нет-нет, что вы! Миссис Миллер, просто я думал, что Гордон так стремится к вам, потому что вы его любите - так же сильно, как и он вас. Выходит, я ошибался. А вы пытались это скрыть, чтобы я не так мучился. Извините, если я доставил вам столько...
Внезапно мой взгляд упал на трубку на каминной полке, и я хлопнул себя по лбу.
- Что я несу! Его вещи здесь, - по-прежнему ждут его. Конечно, вы его любили. И любите!
Майра вздрогнула и, быстро опустившись в кресло, нежно провела пальцами по лежащей на подносе трубке.
- Его вещи? Доктор Сандерсон, да вы и впрямь романтик. Гордон не курил - чтобы это заметить, вовсе не надо быть Шерлоком Холмсом. Эта трубка принадлежит одному прекрасному человеку, который живет со мной весь последний год - с тех самых пор, как Гордон отправился на Север. День, когда он уехал, был самым счастливым в моей жизни: я тут же подала на развод! И если вы действительно его убили, то совершили то, о чем я начала мечтать буквально через месяц после того, как мы поженились... когда я поняла, что это за чудовище - грубое, наглое и тупое. Понимаете, доктор? - Ее голос оставался спокойным, но в глазах сверкала ярость.- И не надо на меня так смотреть.
- Я вам очень сочувствую. Но что бы вы ни говорили, он любил вас больше жизни! Его единственным желанием было увидеть вас вновь!
- Вся беда с романтиками в том, что вы выдаете желаемое за действительное.- Майра вздохнула.- И очки с розовыми стеклами превращаются в шоры. Да, Гордон сгорал от желания меня увидеть. Только толкала его на это не любовь, а лютая ненависть.
Она встала и подошла к стоявшему в углу бюро.
- Насколько мне известно, вы получали почту раз в месяц, когда прилетал самолет с продуктами и снаряжением. Должно быть, кто-то из соседей написал Гордону, что я живу не одна. Прочтите.
Я сразу узнал почерк Миллера, поскольку за время зимовки мне довелось прочесть немало его докладных о состоянии техники. Едва пробежав глазами первую строчку, я вздрогнул и глубоко вздохнул, пытаясь унять бешено заколотившееся сердце. Дальше я читал письмо, то и дело вытирая обильно выступавшую на лбу испарину. Самым "ударным" оказался последний абзац.
"Будь ты проклята, сучка развратная! Только имей в виду, тварь: я ведь здесь не навечно. Скоро я вернусь, и тогда тебе и твоему любовничку не поздоровится!"
Майра взяла у меня письмо.
- Доктор Сандерсон, в газетах писали, что вас собираются наградить медалью. Какую бы вину вы за собой ни чувствовали, я считаю, что вам не следует от нее отказываться. Я уверена, что, убив его, вы спасли мне жизнь.


P.S. Это не моя история. Ее автор английский писатель Джеффpи СКОТТ.
Просто очень интересная история о том, что на самом деле никогда не было любовью.