Чтобы снова жить

Чтобы снова жить…
Самолет парил в небе, увозя Ингу далеко-далеко – к теплым лазурным берегам Средиземного моря. Поздний мартовский снег остался в Москве вместе со всем тем, что было дорого ей. Вернее с тем, чего уже нет и никогда не будет.
Они потеряли Дашу, свою маленькую дочь, своего ангела. И пропасть между ними стала непреодолимой настолько, что невозможно было переживать горе вдвоем. Обняв друг друга, держа за руки, умаляя горечь потери…

Инга всегда была творческим человеком – в искусстве создавать прекрасное среди всех знакомых ей не было равных. Блестящий дизайнер, художник с неиссякаемой фантазией и бесконечным полетом мысли… В довершение ко всем талантам она обладала внешностью существа из другого мира: светлые волнистые волосы, хрупкая, изящная фигура, теплые карие глаза и легкая улыбка, никогда не сходившая с чувственных губ.
Окружающие говорили, что замужество не пошло ей на пользу. Инга забыла все на свете, отдавшись единственному чувству – безграничной любви к Игорю. Она превратилась в заботливую и преданную жену, все свое время посвящавшую вечно занятому мужу… Перестала встречаться с друзьями, забросила рисование, перейдя целиком в зависимость от НЕГО. Но разве ж плохо зависеть от того, кого любишь, кем живешь и дышишь? Связь с друзьями прервалась…
Когда родилась Дашка – нежный ангел с белыми кудрями и огромными голубыми глазами – Инга всю свою любовь переключила на нее. Игорь тоже был на седьмом небе от счастья, ведь ребенок был желанным, а для него ещё и долгожданным. За спиной Игоря был неудачный брак без детей, и в свои тридцать два года он страстно мечтал стать отцом.
Они были счастливы втроем, пока однажды Игорь не вернулся домой с губной помадой на рубашке… Мир Инги пошатнулся, но устоял после слов искреннего раскаяния и нескольких букетов цветов. Потом это случилось снова…
А через полтора года после рождения дочери Инга и Игорь узнали, что у девочки врожденный порок сердца в особо тяжелой форме. Ни лучшие врачи, ни две сложнейших операции не спасли жизнь ребенка. Свой третий день рождения Даша встретила на больничной кровати, а до четвертого не дожила…
Пять месяцев после смерти дочери Инга провела в частной психиатрической клинике, куда Игорь поместил её, «опасаясь, что она что-нибудь сделает с собой». Правда на время отсутствия жены в квартире поселилась «горничная» Лена – она же «помогала избавиться от депрессии» убитому горем хозяину.
А Инга будто умерла, порой впадая в странное состояние: забывала свое имя, слышала чьи-то голоса и все время что-то рисовала… «Заботливый муж» навещал жену раз в неделю, рассказывая, какие цветы он послал на могилу дочери, какой заказал памятник… В результате через пять месяцев из клиники вышла совершенно потерянная, измученная и до безумия одинокая женщина.
Сидя на кровати в спальне, ставшей почему-то чужой, Инга слушала убедительные доводы Игоря, который говорил, что ей нужно обязательно съездить куда-нибудь отдохнуть, чтобы отвлечься от всех несчастий, чтобы потом начать новую жизнь, снова попробовать завести ребёнка… Как будто он сможет заменить Дашу! Потом был секс – ненужный и бессмысленный, словно это были два чужих человека.
А наутро Инга узнала, что Игорь уже купил ей путёвку в санаторий на французском побережье. И даже помог собрать чемоданы. И даже проводил в аэропорт.
Так она оказалась в самолете, уносящем её в другую страну (перед отъездом, правда, Игорь завез жену на кладбище, где Инга смогла несколько минут постоять возле мраморной плиты). Что ещё ждать ей от своей судьбы?


Закат был прекрасен: солнце цвета крепкого бренди разлилось на западе, утопив лучи в воде. Белая пена то набегала, то отступала, облизывая прибрежные камни. Инга снова сидела на песке и смотрела вдаль. Находиться в санатории среди людей, которые то вежливо улыбаются, то навязывают своё общество, было невыносимо, и она убегала от суеты, приходила на пляж, снимала сандалии и долго бродила по остывающему песку. И всегда одна. Вероятно, таким образом ей было легче лечить душевные раны … Но не ценой ли новых?
В душе пустота. И когда только она успела все потерять? Сначала друзей, потом увлечения, свободу, потом дочь, мужа… Нет, Игоря она потеряла ещё до смерти Даши, и, слава Богу, она нашла в себе силы признать это. У неё больше нет ни любви, ни надежды. Зачем жить? Затем, что страх перед смертью не позволяет ей сейчас войти в воду, обагренную лучами заката, заплыть за буйки и перестать бороться с волнами.
Инга поднялась на ноги и побрела к пирсу – ей вдруг стало не по себе от тишины, окружавшей ее. Даже море, казалось, затихло и перестало плескаться в ожидании чего-то. Может, оно ждало её? Она шла медленно, волосы развевались на ветру, парэо сползло и оголило бедро. Где-то крикнула чайка, так жалобно, что Инга вздрогнула. «Словно крик о помощи»- подумала она, ища птицу в небе. Легкий бриз принес прохладу, и Инга слегка поежилась. Скоро будет прилив, и то место, где она сейчас стоит, вероятно, окажется под водой.
Она поглубже зарыла ноги в песок, мелкие песчинки щекотали ей лодыжки, прилипали к крошечным волоскам на коже, и ей вдруг захотелось стать песчинкой на пляже. Песчинки не могут быть одинокими, не могут потерять дочь… Как же она по ней скучала! Чем же провинился перед Богом этот маленький ангел? Или, может, наоборот, Бог так любил её, что взял к себе? Наверно, ей сейчас хорошо там на небесах… Инга обхватила себя руками и улыбнулась небу. Одинокая слезинка скатилась на улыбку, оставив соленый привкус. Ветер быстро высушил её, то же самое он сделал и с другой. Краем глаза Инга заметила какое-то движение и повернулась: по пляжу шел человек.
Это был высокий мужчина. На нем были светлые джинсы, закатанные до щиколоток, через плечо перекинута черная футболка, в руке он держал фотокамеру. Инга не двинулась с места, когда он подошел и встал рядом. Минуту они стояли молча, любуясь закатом, потом мужчина обернулся к Инге и спросил по-английски:
- Вы живете в санатории?
На вид ему было лет двадцать семь, длинные темные кудри опускались на шею, загорелый торс покрывали такие же темные завитки. Глубокие глаза непонятного металлического оттенка обрамляли черные ресницы и отбрасывали тени на чисто выбритые скулы.
- Да, на холме, - ответила Инга, почему-то смутившись. Она так отвыкла от мужского общества, что не знала, как себя вести.
Незнакомец изучал её лицо, словно пытался увидеть что-то, чего не увидишь невооруженным взглядом.
- Вы приходите сюда каждый день, неужели, там так скучно? – он слегка улыбнулся.
- Как раз напротив – там слишком весело, - ответила Инга, - а вы что, за мной следите?
- Нет, я здесь работаю, - он наклонился, подобрал ракушку и бросил её в воду.
- Вы спасатель? – Инга задавала дежурные вопросы из вежливости, желая только одного: чтобы её оставили в покое.
- Нет, я из тех, кого называют вольными художниками. Хотите посмотреть? – и он протянул ей профессиональную цифровую фотокамеру.
Инге не хотелось показаться грубой дикаркой, к тому же она сама когда-то интересовалась фотографией. Взяв из его рук камеру она принялась рассматривать отснятые кадры. На одном из них был изображен пирс, на другом – сёрфер, ловящий волну, на третьем – лучи солнца, играющие на гранях огромной раковины, а на четвертом была она сама на фоне меркнущего неба. Инга невольно поежилась от того, сколько тоски было в её облике: казалось, все одиночество мира свалилось на плечи хрупкой женщины, изображенной на снимке.
- Я украдкой сфотографировал вас, надеюсь, вы не против? – извиняющимся тоном сказал незнакомец.
- Нет, мне все равно, - Инга вернула ему камеру, - это потрясающие снимки, у вас, несомненно, талант, но…мне пора… - и она пошла прочь.
- Одиночество – не лучшее средство от душевных ран, - услышала она голос за спиной.
Инга обернулась. Он стоял засунув руки в карманы, ветер трепал его волосы, лицо было серьезным и… одухотворенным. Он ждал, что она ответит ему.
- Просто порой у нас нет иного выхода…
- Выход всегда есть, только нужно его найти.
- Я подумаю об этом…

Сидя на террасе своего домика, Инга вспоминала недавнюю встречу с фотографом. Её немного взволновало то, что посторонний человек смог прочитать её, словно открытую книгу.
Захотелось пить. Инга налила себе сок и посмотрела на главное здание санатория: на площадке танцевало несколько пар, некоторые, взявшись за руки, гуляли по пляжу, а другие разбрелись по своим бунгало и наверняка занимались любовью…Внезапно перед глазами всплыло лицо незнакомца с пляжа. Инга быстро прогнала опасные мысли и посмотрела на усыпанное звездами небо: с какой-нибудь звезды, наверно, вон с той, самой маленькой, на неё смотрит Дашка. Поднеся пальцы к губам, Инга послала небу воздушный поцелуй.
Музыка, доносившаяся с танцплощадки, утихла, значит, уже поздно. Пора спать. Инга улеглась на прохладные простыни и посмотрела на фотографию в рамке, стоящую на тумбочке. На ней была она сама и смеющаяся Даша. Фотографию сделали на её первый день рождения, когда они ещё ни о чем не знали… Как все были счастливы тогда! «Спокойной ночи, солнышко», - прошептала Инга и погладила глянцевую поверхность изображения.

На следующее утро Инга решила искупаться. Надев белый купальник, парэо и взяв полотенце, она сбежала по ступенькам в скале на залитый рассветным солнцем пляж. Зайдя по щиколотку в воду, она ощутила легкую дрожь – море было таким восхитительно прохладным, что захотелось сразу окунуться в волны. Но Инга побрела по кромке воды, пока не наткнулась на чьи-то сандалии. Мужские. Неподалеку валялась одежда и сумка для фотоаппарата. Внезапно сердце забилось сильнее, и Инга принялась оглядываться по сторонам в поисках хозяина вещей.
Она увидела его в волнах: казалось, что море и этот человек – одно целое, настолько естественно он вписывался в тихий утренний пейзаж. Вот он увидел её и поплыл к берегу, а она стояла, боясь пошевелиться, и разглядывала его. Когда он вышел из воды, Инга почувствовала странное и уже забытое томление внизу живота, которое разливалось по всему телу, заставляя неметь руки и ноги, лишая способности думать… Его тело было совершенным – спортивное, по-мужски ухоженное, и волнующе влажное после купания. Инга понимала, что нужно что-то сказать, но не могла произнести ни слова. Незнакомец подошел к ней. Его лицо было серьезно и немного растеряно.
Не говоря ни слова, он снял с Инги парео, взял за руку и повел в воду. Ей казалось, что все происходит во сне, и этот незнакомый мужчина скорее всего плод больного воображения… Но как обжигает кожу его невинное прикосновение, как хочется раствориться в нем, как лучи рассвета растворяются в море… Она знала, что потом, может быть, пожалеет об этом, но не могла и не хотела останавливаться. Инга позволила ему завести себя в ласковые волны. Они по-прежнему молчали, но им и не нужны были слова: был рассвет, море, мужчина и женщина… И неважно, что они не знают имен друг друга, скорее так было даже лучше. Этот человек понимал её – Инга чувствовала это, и перспектива отдаться ему прямо здесь, сейчас казалась ей все менее бессмысленной.
Очевидно, уловив её настроение, он поднял её на руки и вынес на берег. Инга обвила руками его шею и уткнулась в мокрые кольца волос. Дрожь прошла по ее телу, когда он бережно уложил её на песок…
Они лежали на песке, голые и удовлетворенные. Впервые за время своего пребывания здесь Инга не чувствовала себя одинокой.
- Я нашла выход… - тихо сказала она, уткнувшись ему в плечо.
- И ты сделала правильный выбор, - он приподнялся на локте и внимательно посмотрел на нее, - и, если ты позволишь, я покажу тебе твой настоящий мир.
- Но ты совсем меня не знаешь…
- Мне не нужно долгое знакомство, чтобы узнать тебя. Я многое о тебе знаю, и поверь, тебе нужно научиться только одной вещи.
- Какой же? – улыбнулась Инга. Разговаривать с ним было не менее приятно, чем заниматься любовью.
- Тебе нужно научиться быть свободной…
- И все?
- Это сложно.
- А ты это умеешь?
- Теперь – да. Когда-то я был таким же потерянным, как ты. Тебя кто-нибудь ждет там, откуда ты приехала?
Инга подумала об Игоре:
- Я не знаю… Наверно, да…
- Почему ты приехала одна?
- Потому что человек, с которым меня многое связывает, не захотел поехать со мной… - уклончиво ответила она.
Он продолжал изучать её лицо:
- Как тебя зовут?
- Инга.
- Откуда ты?
- Из Москвы. А как зовут тебя? – и Инга провела пальцем по его брови.
- Аллен. Я живу здесь недалеко. Хочешь посмотреть?
Инга изо всех сил боролась с сомнениями, боясь, что при более близком знакомстве волшебство этого момента исчезнет.
- Может быть…
Пока они шли, Инга рассказывала ему о своей учебе в художественной академии, о своих успехах в живописи, о любви к прекрасному… Аллен привел её в небольшой дом, построенный в современном стиле. Он стоял на небольшой возвышенности на самом краю. Прямо над морем. В доме оказалась небольшая студия и мастерская, спальня, кухня, терраса, гостиная и огромная ванная. В мастерской стояли мольберты, пахло краской и ацетоном, а вид из окна поражал воображение насыщенностью красок – берега Франции недаром называют лазурными.
- Вот свобода, - тихо сказал Аллен, кладя руки ей на плечи.
И Инга почувствовала, как слезы жгут ей глаза, как к горлу подкатывает ком. Она ходила среди мольбертов, прикасаясь к ним руками, вдыхала запах краски и вспоминала, какой она была пять лет назад: веселой, энергичной, любящий жизнь, искусство, свободу… Свобода…
В этот вечер Инга в своё бунгало не вернулась.


Москва встретила её проливным дождём, а Игорь – букетом цветов. Когда он обнял её, Инга уловила запах женских духов и убедилась, что приняла правильное решение.
Они приехали домой, и Игорь открыл шампанское:
- Нам надо начать новую жизнь, - сказал он.
- Нет, нам надо расстаться, - сказала Инга и пошла собирать вещи.
Пройдя через судебные и юридические процедуры, Инга стала СВОБОДНОЙ. Она больше не зависела ни от кого. Снова начала рисовать, занялась дизайнерской работой. Она начала новую жизнь.
Одна… Снова одна…

Закат был прекрасен. Так же, как и мужчина, склонившийся над мольбертом на террасе своего дома. Когда Инга подошла ближе, он пристально посмотрел ей в лицо.
- Здравствуй Аллен, - сказала она тихо, потому что от волнения голос куда-то пропал.
Мужчина на террасе улыбнулся, оставил кисть, подошел к Инге и заключил в объятья.
- Я привезла тебе свою свободу, - робко прошептала она, вдыхая запах моря и его тела.
- А взамен забрала мою, - ответил он, зарываясь в её волосы, - но, знаешь, мне совсем её не жаль…