Жизнь- игра, а мы лишь игрушки в руках судьбы.

Поезд равномерно раскачивало из стороны в сторону. Дорога тянулась как атласная лента, небрежно выпавшая из рук. За окном пробегали деревья, кустарники, поля и луга нашей необъятной России. Все было настолько похожим, что сложно было разобрать, как скоро я буду на месте. Задумавшись, я сидела одна в купе – мои спутники вышли на прошлой станции. Интересно, а почему люди куда-то едут? Почему так сложно сидеть на одном месте, не уезжая и не переезжая куда-то. Как живется людям, которые всегда в пути? Их жизнь это вот такая лента дорог уводящих чужие судьбы в разные стороны. Кого-то жизнь двигает вперед, а кому-то приходится возвращаться на прожитый этап. Размышляя об этом, я не заметила, как поезд плавно остановился. Станция была маленькая, как это обычно бывает – небольшой вокзальчик и череда однотипных домов. Долго на ней мы не стояли и уже через мгновение тронулись. Опять потянулись деревья, сливающиеся с чернотой ночи. Засмотревшись на ночной пейзаж осени, не сразу услышала скрежет открывающейся двери. Обернувшись, я увидела силуэт молодого человека, стоящего в дверном проеме. Через полсекунды он вошел в купе.
- Здравствуйте, - сказал парень, безразлично смотря в окно.
- Здравствуйте, - приветливо ответила я.
Меня заинтересовал этот парень. Он не был похож на моих обычных попутчиков. Было в нем что-то необычное. На вид еще подросток, но не по возрасту взрослый взгляд. Неудержимую боль я заметила в его глазах. Что заставило задуматься над тем, что сделала судьба с жизнью этого, еще совсем молодого парня? Этот вопрос не дал мне спокойно уйти в себя и размышлять над теми вопросами, что интересовали меня до появления этого человека.
Тем временем парень поставил сумки и опустился на соседнюю нижнюю полку. Когда в двери появился проводник, он уже достал документы и билет. Обычная процедура проверки билетов и мы вновь сидели в купе вдвоем.
- Ты не представишься? - нарушила затянувшуюся тишину я.
- Слава, - повернувшись ко мне лицом, проговорил он.
- А я Любовь Андреевна, но можешь звать меня просто Любовь. А куда ты едешь? - вновь последовал мой вопрос.
- Пока не знаю, но выхожу на станции N*.
Я молчала, не зная, что ответить на эти слова. Но он сам продолжил:
- Как вы смотрите на то, чтобы попить чай?
- Конечно, положительно.
Пока Славик ходил за кипятком, я достала все к чаю.
Вот так, за кружкой горячего, обжигающего губы напитка и началась наша беседа, длившаяся всю ночь. И все, что я узнала из рассказа моего необычного попутчика, задело меня до глубины души.


Я родился и вырос в небольшом провинциальном городке, начал свой рассказ Станислав. Я никогда не жаловался на судьбу, хотя не раз она преподносила мне сюрпризы один лучше другого. Я всегда считал, что у каждого свой жизненный и путь и каждый должен пройти все испытания сам.
Мои родители были замечательными людьми, хотя я плохо помню их. Единственное, что запомнилось, как мама гладить меня по голове, а когда я плакал, просто сажала на колени и, целуя лоб, вытирала набегающие слезы. Папа… до сих пор вспоминаю, как он купил мне большую грузовую машину. Моему счастью не было предела, тогда я бегал вокруг и визжал от радости.
Когда Слава рассказывал это, на лице появилась немного печальная улыбка. Задумавшись о чем-то, он на полминуты замолчал, но вскоре продолжил.
Все было замечательно, но когда мне исполнилось четыре года, мама сильно заболела. Ее положили в больницу, сейчас я даже не помню, что у нее было. В воспоминаниях останется день, когда папа пришел домой, на его глазах были слезы, он сказал, что мамы больше нет. Тогда, ребенком я даже не понял, что случилось. Я подошел к папе и попросил поиграть со мной. Но он, ничего не говоря, прошел на кухню и, доставая бутылку водки из холодильника, опустился на табуретку. Долго в тот вечер он сидел и пил стопку за стопкой, пока так и не уснул – сидя за столом. Именно в этот момент мое детство закончилось, хотя осознание этого пришло гораздо позже - когда маму похоронили. Папа после похорон стал все чаще приходить с работы пьяным, я же оставался дома один. Потом он вообще забросил все. Мне не было пяти, когда отец скончался, как мне говорили воспитатели, от сердечного приступа.
Бабушка с дедушкой умерли давно, а родственники не захотели брать обузу в свою семью - так я и оказался в детском доме. Сначала один, потом другой и закрутилась в карусели череда новых домов, приютивших меня под своей крышей. Я рос сорванцом, не слушался воспитателей, но никогда не обижал слабых, всегда помогал и поддерживал их.
Но что детдом – старые полуобшарпаные комнаты, металлические кровати, почти сломанные тумбочки, остывшая каша на завтрак, недосоленный суп в обед. Воспитатели, которые никогда не подарят родительского тепла и заботы. Везде все одинаковое, только вот судьбы детей, попавших туда, были разные. От одних отказались еще в роддоме, у кого-то родители пили и были лишены родительских прав, а несовершеннолетних детей отдали в детдом, кто-то сам уходил из дома, а потом все равно оказывался там же, где и все мы. В одном месте были собраны разные судьбы, не детей, а уже вполне взрослых личностей.
Взрослея, я все чаще стал уходить в себя и замыкаться. Много читал и большую часть времени проводил в одиночестве.
Когда мне исполнилось четырнадцать, меня перевели в другой детский дом. Этот день надолго отложился в моей памяти. Удивительно, даже сейчас, рассказывая обо всем мне, можно было видеть, как сияют его глаза, при одном только упоминании о знаменательной дате.
Это было 18 апреля. Новый дом, не сказать, чтобы я очень сильно ждал этого дня, понимал, что это ничего не изменит в моей жизни. Хотя я очень сильно ошибался, проговорил Слава улыбаясь. Ведь именно в этот день я и встретил Ее. Ее звали Алиса. Тогда еще маленькая девчонка она стояла у ворот и смотрела на меня своими большими голубо- синими глазами. Ярко сияло солнце, играя бликами в ее белокурых локонах. Она не улыбалась, а лишь недоверчиво рассматривала меня с головы до ног.
Последующие попытки общения с ней не увенчались успехом. Она была как затравленный зверек, избегала и сторонилась всех, часто гуляла одна в саду или рисовала сидя на лавочке. Но однажды произошел случай, после которого мы начали общаться.
Был теплый сентябрьский день - бабье лето. Алиса как обычно сидела, рисовала на своем привычном месте, когда к ней подбежали двое мальчишек и начали вырывать из рук ее альбом, который она тщетно пыталась спрятать. Издалека заметив, это я бросился к месту, где произошла ссора. Долетев до злополучной скамейки, я лишь увидел заплаканное лицо. Из ее синих глаз текли слезы, я не мог видеть этого, сердце сжималось, и боль передавала импульсы в головной мозг. Запомнив обидчиков, я бросился догонять их. Они не успели даже выйти за территорию детдома, когда я уже добежал до них. Мальчишки весело хохотали. Подлетев к ним, я выхватил альбом девочки и чуть не упал, когда мой взгляд наткнулся на одну из его страниц: на ней был мой портрет. Я был шокирован, а обидчики, продолжая смеяться, побежали дальше.
Вернувшись к все еще плачущей девочке, я отдал ей ее альбом. Так и началась наша дружба.
Она перестала бояться меня. Теперь мы постоянно гуляли вместе. Рассказывали друг другу о жизни до детского дома и до нашей встречи. Из ее рассказа я узнал, что родители бросили ее в роддоме, когда узнали, что у девочки порок сердца. Она привыкла переходить из одного детдома в другой, не находя друзей перестала доверять людям и замкнулась. Рисовала она уже давно и чтобы развивать способности со второго класса ходила в художественную школу. И все свое сводное время Алиса проводила с листком бумаги и простым карандашом. Она была младше меня на два года, такая маленькая и хрупкая, что мне хотелось оберегать и защищать ее. Везде мы были вместе, где был я, там же можно было заметить ее фигурку. Всюду вместе, всегда друг за друга. У нее в этом огромном мире не было никого роднее и ближе меня, так и она была единственной моей надеждой в этой серой невзрачной жизни.
Время шло, так пробежало четыре года - мое совершеннолетие. А ей в тот момент было шестнадцать. Мы мечтали, что когда ей исполниться восемнадцать мы поженимся.
Она продолжала учиться в школе, а я поступил в институт, все бы было хорошо, но судьба, она опять играла людскими судьбами, Слава сказал это как-то особенно печально, что мне захотелось обнять его, как это сделала бы его мама, но я так и не решилась на это.
В то время парень продолжил свой рассказ.
Когда было лето, июнь месяц, в школе закончились уроки и ребят отпустили на каникулы. Моя Алиса тоже была на каникулах. Но в институте только началась сессия, да я еще устроился на вечернюю работу. Получалось так, что виделись мы очень мало, но это не мешало нам наслаждаться быстротечными минутами наших свиданий. Даже наоборот эти восемьдесят минут в день были пределом наших мечтаний. Мы жили двадцать четыре часа ради этих восьмидесяти минут.
Десятого июня у меня был экзамен по высшей математике и как обычно работа. Договорившись встретиться на обычном месте, я ушел в институт. Экзамен был благополучно сдан на пять. Часы работы пролетали быстро. Но в конце рабочей смены пришел начальник с новой работой, которую я должен был срочно выполнить. Ничего не оставалось, как остаться доделывать работу… если бы я только мог знать, медленно пробормотал парень и замолчал на пару минут.
Судьба – это моя судьба. На часах было тридцать минут одиннадцатого, я задержался на полчаса. Я бежал на наше место в надежде застать Алису там. Не найдя ее возле памятника, у которого мы обычно встречались, я направился в сторону старого парка, который моя малышка очень сильно любила. Уже подходя к центральному входу, я услышал ее крик. Из последних сил бросился на ее голос, бежал не разбирая дороги, штанами зацеплялся за колючие ветки кустарников, в ушах звенел лишь ее голос. Повернув с центральной аллеи, я увидел ее: моя девочка лежала на земле. Рывок и я был возле нее. Я прижался к ее груди, но сердечко уже не билось. Оно остановилось навсегда, закончив свой размеренный бег. Безумный крик разбил ночную тишину старого парка. Я не мог поверить, что Алиса ушла, ушла без меня. Ведь мы всегда были вместе, всегда были рядом. Ее голубо-синие глаза я не забуду никогда, она и сейчас стоит передо мной и смотрит своим задумчиво печальным взглядом.
В купе было почти темно, лишь слабая лампочка освещала наши лица. Слава поднял голову и посмотрел на меня. Я увидела, как в его глазах блестели слезы. Как больно было видеть результат игр жизни. Вот так все просто: судьба дарит нам радость счастья и сама же отбирает его.
Она умерла мгновенно, продолжил Слава. Врачи констатировали сердечный приступ. В тот вечер кто-то испугал ее, и больное сердце не выдержало. Я был в нескольких сот метрах и не смог предотвратить это.

По щекам парня скатились первые слезы. Он плакал как маленький ребенок, а я прижала его голову к себе, гладила волосы и вытирала набегающие слезы, как когда-то делала это его мама.
Я не знаю, сколько времени мы так сидели, помню только, что солнце начало подниматься и осветило длинную дорогу. Какие все же бывают жестокие игры жизни, самое ужасное, что игрушками становимся сами мы – люди.
- И куда ты теперь едешь?- первая нарушила тишину я.
- Не знаю, просто не знаю. Я бегу из города, где мы прожили с ней самые замечательные четыре года жизни, где чуть не расписались. Я бегу из города, чтоб не видеть всего того, что напоминает мне о счастливом прошлом. Но есть ли смысл бежать, ведь она всегда в моих мыслях. Я бегу, но ведь от себя не убежишь…
- Что ты собираешься делать дальше?- спросила я, вглядываясь в его лицо.
- Уеду. Поступлю в институт, устроюсь на работу, - он замолчал, но тут же продолжил, - а когда ее хоронили, собрался весь детский дом, даже те мальчишки, что когда-то вырывали альбом из ее рук. Все плакали. На ее могиле посадили маленькую березку и маленькие маргаритки – ее любимые цветы.
Оставшуюся дорогу ехали молча, каждый думал о своем. Вот приблизилась моя станция, оставив номер своего телефона, я попрощалась со Славой.


Прошло четыре года после нашей встречи с Вячеславом. По иронии судьбы меня случайно послали в командировку в город, в котором родился и вырос парень. Сделав все дела по работе, я решила сходить на местное кладбище. Оно было небольшое, побродив немного среди каменных плит, я наткнулась на небольшой памятник, возле которого сиротливо росла березка. С фотографии на меня смотрела улыбающаяся девушка с белокурыми кудрями и голубо-синими глазами. А снизу была надпись: « Панкратова Алиса Викторовна». Задумавшись о нелегкой судьбе этой милой девушки, я не заметила, как сзади кто-то подошел.
- Здравствуйте, Любовь, - услышала я позади себя.
Обернувшись, увидела Славу с небольшим букетом маргариток.