Красивая жизнь (глава 9)

Если не выспишься ночью, то целый день чувствуешь себя как недобитый комар. Все вокруг кажется продолжением сна: и разговоры какие-то бредовые, и люди странные. Ира боролась со сном все пять уро-ков, но на шестом сон все-таки победил, потому что силы были неравны.
– Ира, что с тобой? – спросил Кахобер, подходя к ее парте, и она проснулась от этих слов. – Тебе пло-хо?
Она смотрела на него пьяными от сна глазами и не понимала, что происходит.
– Нет, со мной все в порядке, – хриплым голосом сказала она. – Я не сплю.
От этого признания все засмеялись, а Кахобер сдержанно улыбнулся, не сводя с нее карих, внимательных глаз.
– Ты очень бледная, Ира, – сказал Кахобер. Может быть, тебе лучше пойти домой?
Легко сказать – «пойти домой». Ира не была дома с прошлого утра и теперь не знала, стоит ли ее пяти-этажный дом? Не снес ли его ураган папиной ярости? Не затопили ли его мамины слезы?
– Нет, – твердо сказала она. – Пойду вместе со всеми.
После уроков к ней подошел Ваня Волков.
– Аня очень волнуется за тебя, – сказал он без всяких вступлений. – Зря вы поссорились.
Коротко стриженные кудрявые волосы, широкие плечи, голубые глаза – понятно, что в такого можно влюбиться. Только вот лезть в отношения подруг – последнее дело.
– Нам бесплатные адвокаты не нужны, – сказала Ира и вспомнила, что так обычно говорит Егор. – А я не адвокат, – ничуть не обиделся Ваня. – Просто мне не нравится, когда люди ссорятся из-за пустяков.
– Можно подумать, – буркнула Ира, – какие вы правильные.
– Мы не правильные, – сказал Ваня, – мы обыкновенные. А вот твои новые друзья...
– Что мои друзья? Договаривай!
– Они на тебя плохо влияют. Ты этого не чувствуешь? Ты сильно изменилась за последнее время...
Ире захотелось разбежаться и ударить его головой в живот. Но все знали, что Волков занимается в тренажерном зале, и она решила поберечь свою голову.
– А может быть, мне нравится! – с вызовом сказала она. – Может быть, только теперь я такая, как есть, настоящая!
Поправляя на ходу волосы, к ним подошла Света и сверху вниз посмотрела на Ваню. Еще совсем не-давно, когда они были вместе, Света носила обувь без каблуков и даже немного сутулилась, чтобы не быть выше Вани. Но теперь, когда они расстались и он встречается с Малышевой, эти сантименты ни к чему. Она носит высокие каблуки, держит спину прямо, и ей дела нет до тех, кто ниже ее ростом.
– О чем это вы? – спросила она.
– Вот он, – Ира кивнула на Ваню, – пытается меня наставить на путь истинный. – А ты?
– А я упираюсь, – улыбнулась Ира. Улыбка получилась неискренней и злой.
– Я пойду, – сказал Ваня. – С тобой стало невозможно разговаривать.
– Никто не задерживает, – бросила Света ему вслед. – Тебе не кажется, что они много на себя берут? – обратилась она к Ире.
Ира ничего не ответила.
– Согласись, – продолжала Света, – что это не те люди, к которым нужно прислушиваться. Только и могут, что пойти в кинотеатр и целоваться на последнем ряду. Это их уровень. Но это не то, о чем нужно мечтать. То ли дело Орловы... Совсем другой размах. Ты понимаешь, о чем я?
– Понимаю, – вздохнула Ира.
Она понимала, что Света просто ревнует, что ненавидит Ваню за то, что тот ее не любит.
«Интересно, – подумала Ира, – а если бы он пригласил тебя в кино на последний ряд? Отказалась бы ты или нет?»
Судя по тому, как Света смотрела ему вслед – нет.
«Хорошо бы жить одной, – думала Ира по дороге домой. И чем ближе она подходила, тем тяжелее ей давался каждый шаг, как будто в ноги залили свинец. – Заработать денег, снять квартиру и ни перед кем не отчитываться. Приходить и уходить, когда вздумается. Приглашать в гости, кого хочешь...»
Она поднималась на пятый этаж, отдыхая на каждом пролете. Но даже если присаживаться на каждой ступеньке, рано или поздно все равно придется позвонить в дверь.
– Привет, – сказала она маме и бросила сумку в угол. – Как дела?
У мамы было такое лицо, как будто она не спала двадцать ночей подряд: мешки под глазами, воспа-ленные веки, скорбная складка около губ. На минуту Ире стало так ее жалко, что захотелось плакать, но она не дала этой жалости опутать себя по рукам и ногам.
«Воспитывать их надо. Пусть привыкают», – вспомнила Ира слова Eгopa.
– Папа на работе. Я просила его остаться, но он все равно пошел. Ты же знаешь, у него – сердце.
Конечно, Ира знала, что у каждого человека есть печень, почки, селезенка. И ее родители – не исклю-чение. Но однажды ты понимаешь, что у папы или у мамы – сердце, и тебе становится страшно.
– Ему что, было плохо? – спросила Ира и сама испугалась своего ледяного тона.
– А ты как думаешь? – Мама говорила Тихо, почти беззвучно, Ира считывала слова с ее губ. – Как дол-жен чувствовать себя человек, у которого четырнадцатилетняя дочь не ночует дома?
Ира так и стояла в коридоре, не раздеваясь, опустив руки. А мама стояла напротив и не смотрела ей в глаза. «Ей неприятно меня видеть», – подумала Ира, и ей захотелось убежать отсюда. Бежать, бежать до тех пор, пока не остановится сердце.
– Есть хочешь? – спросила мама, потому что не могли же они вечно стоять в коридоре друг против дру-га, как чужие. – Котлеты с макаронами.
– Нет, я не голодна, – сказала Ира. Ей хотелось поскорее остаться одной, чтобы не видеть заплакан-ных маминых глаз, не слышать ее упреков.
– А с кем ты была на даче? – как-то бесцветно спросила мама.
– Со Светой, – сказала Ира и покраснела. – Со Светой и ее подругами...
– Подругами, – повторила мама. – Не хочешь – не говори. Только не ври.
– А я не вру. – Ира покраснел а еще больше. – Так и знала, что ты мне не поверишь.
Ира разделась и пошла в ванную. Почистить зубы, вымыть голову, принять душ, – это, все, о чем она мечтала. После душа чувствуешь себя другим человеком – хорошим и обновленным.
Она вышла из ванной в махровом халате, с полотенцем на голове и прокралась в свою комнату. Ира скользнула под одеяло, дотянулась до выключателя и настольная лампа погасла.
«Поскорей бы проходил этот день, – подумала она. – А завтра он уже станет прошлым».
Неожиданно зазвонил телефон.
«Этого мне только не хватало», – испугал ась Ира и резко вскочила с постели.
– Алло? – Она взяла трубку и за провод протащила телефон в свою комнату. – Алло! Говорите!
– Ира, это я, – услышала она голос подруги. – Ты что, спишь?
– Аня? Нет, я не сплю.
Они немного помолчали, как будто говорить было не о чем. А ведь раньше могли разговаривать часа-ми, и разговор, как родник, никогда не иссякал. Теперь этот родник пересох, и только тяжелыми каплями падали отдельные слова.
– Я сегодня говорила со Светой, – сказала Аня, и от этих слов Ира почему-то испугалась. – Она мне все рассказала.
– Что – «все»?
– Все про вашу красивую жизнь, – сказала Аня. – Я не знаю этих людей, но я знаю Егора и много слы-шала об Алене. – мне бы не хотелось, чтобы про тебя говорили то же, что и про них.
– А что про них говорят? – спросила Ира, хотя сама прекрасно все знала.
– Сама знаешь, – сказала Аня. – Не хочу повторять.
– Тогда зачем звонишь?
Наступила пауза, и Ире показалось, что сейчас Аня бросит трубку, и она услышит безразличные, монотонные гудки. Но вместо этого Аня сказала:
– Ты мне не чужая, понятно? И мне больно видеть, как ты сама себя уродуешь.
– Больно? – закричала Ира. – Если тебе больно это видеть, то больше не смотри на меня! Никогда не смотри!
Ира со всего размаха бросила трубку на пластмассовый корпус телефона.
Она никому не позволит себя жалеть. Даже Ане.
И если та думает, что ее советы кому-то нужны, она сильно ошибается.
Ира так и сидела около телефона. Может быть, позвонить Ане и помириться? Нет, тот, кто перезвани-вает, слабый человек.
Внезапно телефон опять зазвонил.
– Алло! – В голосе Иры была радость. – Это ты?
– Да, я, – услышала она голос Макса. – А как ты догадалась?
«Это не Аня, – подумала Ира, – но так даже лучше».
– Откуда ты узнал мой номер? – спросила она.
– Проще простого, – усмехнулся Макс. – у меня в компьютере есть база данных со всеми адресами и телефонами. Конечно, Дмитриева – фамилия не из редких, но я же знаю твой адрес....
– Ты специально искал мой телефон? – Ира глупо заулыбалась и покраснела....
«Хорошо, что он меня не видит», – быстро подумала она.
– Да; специально, – сказал Макс. Даже по телефону было слышно, что он курит трубку. – Я подумал, может, встретимся?
Ира вспомнила подслушанный разговор. Макс знает, что она целовалась с Егором, сам назвал ее за-мороженной. Зачем же он теперь звонит?
– Встретимся? Конечно, как-нибудь. Я скажу Свете.
– При чем тут Света? – довольно резко сказал Макс. – Я имею в виду нас с тобой. Тебя и меня.
«И что только со всеми ними случилось? – недоумевала Ира. – То Егор, то Макс... Издеваются они, что ли?»
– Может быть, – кокетливо сказала Ира. Она ждала, что Макс начнет ее уговаривать, но он молчал.
– Я подумаю, – сказала она, но Макс опять ничего не говорил.
Наконец она поняла, что тишина в трубке какая-то ненатуральная и противоестественная. Она выгля-нула в коридор и увидела, что папа сидит в кресле рядом с телефонным столиком, а у него в руках выдер-нутый из розетки провод.
– Папа, ты что?
Она привыкла, что родители ее уважают. Если она рисует, делает уроки или говорит по телефону, они всегда выходят из комнаты, чтобы не мешать. А теперь папа прервал ее разговор, и это было ни на что не похоже. Поэтому она снова спросила:
– Папа, ты что?
На папе было зимнее пальто, ботинки и шарф.
Рядом стоял старенький кожаный портфель. Он только что пришел с работы, но вместо того чтобы по-мыть руки, крикнуть: «Что там у нас на ужин?» и поцеловать маму в макушку, взял и отключил телефон.
– Все, Ира, – тихо сказал он. – Так дальше продолжаться не может.
У Иры все внутри задрожало, а потом оборвалось.
Папа говорил тихо, но лучше бы он кричал и топал ногами. Тогда бы Ира тоже могла крикнуть или оби-деться и убежать, и всем бы стало легче.
– Мы тебе доверяли, думали, что ты – взрослый человек, – продолжал папа. – Оказалось, что мы оши-бались.
Ира слушала его и не могла понять, почему когда она целыми днями сидела на подоконнике и смотре-ла в окно – она была взрослой, а стоило ей проявить самостоятельность, как она тут же лишилась роди-тельского доверия.
– Теперь – никаких прогулок, только школа. Никаких телефонных разговоров. Никаких гостей.
– А Света? – робко спросила Ира.
– И Света – в первую очередь.
Когда папа говорил таким тоном, с ним лучше было не спорить. Ира поставила телефон на столик, за-крылась в комнате и снова легла под одеяло. «Подумаешь – никаких гостей! Да я бы никогда и не пригла-сила новых друзей в эту квартиру! – Ей было стыдно, что у них дома все просто: ковры потрепаны, паркет в прихожей разбух, а обои уже успели выгореть и даже кое-где отклеиться. – И чем бы я их угостила? Ча-ем с домашними пирожками? Нет, их этим не удивишь».
Когда к ней в гости приходила Аня, она ничего не стыдилась. Опять сломался чайник – прекрасно, чуть подгорели пирожки – замечательно!
«Задумалась, – сокрушенно оправдывалась мама, и не заметила, как подгорели...»
«А вы никому не говорите, что пирожки упустили, – говорила Аня, откусывая самый румяный бок. Спро-сят: «Подгорели?», отвечайте: «Нет, мы так любим».
С Аней все было просто, а вот новые друзья... Они курят, а у Иры дома нельзя курить. Они каждый день пьют такие напитки, каких у нее не бывает и на праздники. Одним словом, они никогда не придут к Ире в гости, а саму ее теперь никуда не отпускают.
«Даже по телефону поговорить не дают... У-у, фашисты! Хорошо, хоть в школу ходить не запрещают».
Ира ждала завтрашнего дня. Завтра она увидит Макса, завтра объяснит ему, почему замолчал теле-фон.
«Все завтра», – подумала она, засыпая.