Красивая жизнь (глава 15)

В отделении милиции как будто не было никакого Нового года. У людей были или несчастные, или оза-боченные лица, и совсем никто не улыбался. Ира Продиктовала свое имя, фамилию и домашний телефон.
– А теперь посиди вот здесь, в «обезьяннике», сказали ей.
– В этой клетке?! – испугалась Ира.– Но я же не преступница!
– Разберемся. А пока – посиди.
За решеткой на узких лавках сидели и лежали люди, лишенные Нового года. Ира тоже села на краешек лавки и огляделась по сторонам. Пьяный, неопрятно одетый – мужчина спал, свесив руку на пол, и храпел так, что становилось тошно. Крашеная блондинка громко и непристойно ругала, своего мужа, правоохрани-тельные органы и почему-то Санта-Клауса. Она прикуривала одну сигарету от другой и.сплевывала на пол. В углу расположился целый цыганский табор их было человек шесть, и они то тихо пели, то разговаривали друг с другом на своем непонятном языке.
«Этого не может быть, – Ира зарыла глаза, чтобы не видеть своих соседей, и заткнула уши, но все равно слышала и храп, и ругань, и пение. – Это не я. Это не со мной».
Она посмотрела на часы – половина двенадцатого. Говорят, как встретишь Новый год, так его и прове-дешь.
«Неужели я весь год просижу за решеткой?» – с тоской подумала Ира.
К ней подошла старая цыганка и потеребила ее за плечо.
– Погадаю, милая, – настойчиво говорила она. – Все как есть тебе расскажу. Дай матери денежку.
– У меня нет денег, – сказала Ира и показала пустые ладони. – Совсем нет.
– Хоть рублик дай, хоть копеечку, – не унималась цыганка. – Молодая, красивая... Нельзя врать. – Я правду говорю, – сказала Ира. – Отстаньте.
– Злая ты, грубая, – сказала старуха. – Не будет тебе пути, и без ладони вижу.
– Не будет, ну и не надо, – пробурчал а Ира. Пока все мои пути вели только в тупик.
Цыганка отошла, бормоча что-то нехорошее на своем языке, и Ира вернулась к своим мрачным мыс-лям.
«Где они сейчас? – думала она о своих неверных друзьях. – Наверное, уже в «Кашалоте». Открыли шампанское и ждут, когда пробьют куранты. А обо мне и не вспоминают...»
Они ее бросили. Бросили одну на ночной дороге.
Оставили дожидаться милиции в угнанной машине. С этим было трудно смириться.
«Ничего, – успокаивала себя Ира, – выйду из тюрьмы и, как граф Монте-Кристо, всем отомщу. Они еще узнают, на что я способна».
Ира вытерла слезы и одернула юбку на коленях.
«А у Ани сейчас хорошо, – подумала она, и се сердце больно сжалось. – Они сейчас все вместе, теле-визор смотрят, желают друг другу счастья... А со мной после всего и разговаривать не захотят».
Она снова закрыла глаза и представила себя там, у Ани. Представила елку в гирляндах, домашний торт на столе, новогоднее обращение президента...
«Все это могло бы быть моим, – с горечью поду.., . мала она. – И елка, и торт, и президент. А я от всего этого отказалась».
Досадно, когда все в жизни идет кувырком, но почти невозможно пережить, если ты сам тому виной.
– Дмитриева, на выход! – услышала она чей-то резкий голос.
Ире не хотелось никуда идти, потому что дальше может быть только хуже, – это она знала наверняка.
Ира встала и пошла – голова опущена, руки болтаются, как на шарнирах. Теперь больше никогда, никогда она не сможет жить с гордо поднятой головой.
– Ира! – услышала она мамин голос. – Ира, дочка! Она подняла голову и увидела своих родителей.
Ей показалось, что они не виделись целую вечность и за эту вечность родители успели постареть. На маме было то же праздничное шелковое платье, что и утром, но в этом мрачном месте оно выглядело странно. И еще мама плакала – неправдоподобно крупными, прозрачными слезами.
– Мы можем идти? – спросил папа у милиционера.
– Да, распишитесь здесь и идите, – ответили ему. А ты, – он обратился к Ире, – придешь в четверг на административное собрание.
– Зачем? – чуть слышно спросила она.
– Как это – зачем? Будем выяснять обстоятельства.

Они шли молча, невольно шагали в ногу и не смотрели друг на друга.
– Видишь, к чему приводит твоя доброта, – сказал папа маме. – Это ты ее так распустила.
Мама молчала, и Ира боялась на нее посмотреть, чтобы снова не увидеть слезы в ее глазах.
– Ты говорила, что пойдешь к Ане, – наконец сказала мама. – Ты говорила, там будут ваши однокласс-ники.
– Я соврала, –призналась Ира. – Я была в «Кашалоте».
– Замечательно! – Папа крикнул так, что вспугнул птицу, сидящую на дереве, она взлетела, и с ветки посыпался снег. – Наша , четырнадцатилетняя дочь ходит по ночным клубам и угоняет иномарки. Прекрас-но!
– Подожди, – остановила, его мама. – Это , все потом.
– Да? – На папином лице, было возмущение и непонимание. –, Потом? А что сейчас?
– А сейчас мы должны ей помочь, – твердо сказала мама. – Потому что ей трудно.
Когда они пришли домой, на кухонных часах была половина первого. Новый год пришел незаметно, подкрался, пока люди были заняты своими делами.
В ту минуту, когда били куранты, и мама, и папа, и Ира шли по пустынным улицам и спорили. Они не подняли бокалы с шампанским, не загадали заветные желания, не пожелали друг другу счастья.
Но они были вместе, а это главным. А Новый год приходит даже к тем, кто в ссоре.