КостяНика - время лета. Глава 10, 11 и 12.

ГЛАВА 10
Включив магнитофон на полную громкость, Костя затворником сидел на чердаке. Жестяная крыша накалилась, и душный спертый воздух был густым, как кисель. Обычно днем приходилось распахивать окна настежь и устраивать сквозняк, но сегодня Костя держал свою «резиденцию» закупоренной, иначе мать расшумится, чтобы он выключил «этот ор». А под музыку хорошо думалось. Тяжелая атмосфера мрачных аккордов, тревожный фальцет гитары, внезапно, как вопль о помощи, врывающийся в темные глубины фоновой мелодии, создавали ощущение беспокойства и смятения, которые как нельзя лучше соответствовали настроению Кости.
Когда эмоции улеглись, он понял, что погорячился, пообещав Нике вытащить ее из болезни. После просмотра телепередачи все казалось легко и просто. Он чувствовал себя героем, и слова вырвались сами собой. Теперь он осознал, что изредка навещать больную девчонку – это совсем не то, что взять на себя ответственность каждодневно приходить и заниматься с ней. Мир детских забав, где есть место для «понарошку», остался позади.
Разум искал удобные предлоги, чтобы достойно выйти из положения, если из него вообще можно выйти достойно. Что он смыслит в лечебной гимнастике? Наверняка нужны специальные тренажеры. И вообще Нике лучше обратиться прямо в центр Дикуля...
Но глухая к уверткам разума совесть упрямо вопрошала: что он скажет Нике? Что пошутил? И как после этого смотреть ей в глаза?
Костя говорил себе, что еще не поздно отступить, знал, что это ложь, и все же не решался на последний шаг.

В ту ночь Ника почти не спала. Она мысленно возвращалась к разговору с Костей. А если он прав? Ведь бывали же случаи исцеления. Почему она не может стать одной из счастливиц, обретших ноги? Как много людей никогда не задумываются, какое это счастье – ходить. Ника представила, что она идет по дорожке, слушая, как гравий упруго шуршит под ногами, переходит через канаву – туда, где таинственной стеной стоит лес. Трава прохладно щекочет голые щиколотки. Хочется постоять, осмотреться, но она боится, что, если остановится, чудо кончится, и поэтому продолжает шагать, с наслаждением чувствуя, как впечатываются в землю ступни ее ног.
Внезапно Нику охватил страх, и она суеверно отогнала мечту. Такие мысли к хорошему не приводят. Чем дальше заходишь в фантазиях, тем больнее возвращаться к суровой реальности. Она безжалостно затушила крошечный язычок пламени, вспыхнувший на пепелище надежд. Костя не знает, что значит быть прикованным к инвалидной коляске. Разве он поймет, что для тысяч таких, как она, Дикуль – это почти религия. Он не встречал людей, которые хватались за мысль о чуде Дикуля, как за спасительную соломинку. А она живет среди них: в клиниках, в больницах, в санаториях. Каждая история о том, что кто-то еще исцелился, бережно передается из уст в уста сотни раз. Все знают эти рассказы наизусть и все же слушают их, чтобы вновь хоть ненадолго зарядиться верой. И каждый радуется свершению чуда, будто сам причастен к нему, будто вместе с исцелившимся и он сделал шаг. А потом приходит осознание того, что с тобой чуда не произойдет, и ты ждешь нового допинга, который поможет тебе жить. Нет, Костя этого никогда не поймет. Да и зачем ему об этом знать? Достаточно того, что он приходит. Лишь бы только ему не наскучило.

Костя появился со спортивной сумкой через плечо. Расстегнув молнию, он извлек оттуда эспандер и детские гантели.
– Пока тебе этого хватит, а потом другие принесу, будем наращивать мышцы, – сказал он, вручая гантели Нике.
Ника не знала, что и думать. Неужели он серьезно решил заниматься с ней? Как же плохо она его знает! Она-то думала, он сказал это просто так, ради красного словца.
Костя достал тетрадный листок, зарисованный человечками-растопырками.
– Вот я для тебя из журнала кое-что перерисовал. Правда, получилось коряво, зато понятно.
Он стал объяснять упражнения, но Ника не вникала в смысл слов. Она слушала голос Кости, а в голове мучительно пульсировало: «Я обманываю его. У меня все равно ничего не получится. Рано или поздно он поймет, что я знала об этом с самого начала. Сказать?.. Нет, тогда он уйдет... Но ведь это нечестно – удерживать его возле себя ложью! Ну и пусть нечестно, только бы он был рядом».
– Эй, о чем ты там думаешь?
Оклик Кости заставил Нику стряхнуть с себя мучившие ее мысли.
– Наверное, для этого понадобится очень много времени, – осторожно вставила она, идя на компромисс со своей совестью.
– Понятное дело. Но я уже все продумал. До конца лета будем спину укреплять. У тебя уже все мышцы ослабли. А когда вернемся в город, я постараюсь найти самого Дикуля. Не может быть, чтобы его нельзя было отыскать.
У Ники перехватило горло. Как странно, еще совсем недавно, впервые увидев Костю, она думала о нем всякие гадости, а он оказался самым необыкновенным человеком: честным, искренним, благородным, самоотверженным... Осознание того, что она любит его пришло ошарашивающе. Ника попыталась было обмануть себя, говоря, что это просто дружба, отказываясь признать, что ее чувства гораздо глубже. Она с горечью понимала, что не имеет права любить. Впрочем, кто раздает такие права и кто может запретить ей? Просто Костя не должен знать о ее настоящих чувствах, иначе она станет для него обузой. Этого ни за что нельзя допустить!
Ника усердно повторяла за Костей упражнения, когда в комнату заглянула Полина и воскликнула:
– Что же это такое?! Ты зачем заставляешь ее железяки таскать?! Не хватало еще, чтобы обострение началось!
Обычно Костя видел Полину подчеркнуто холодной и безразличной, и его даже удивило, что она может шуметь или беспокоиться.
– Не волнуйтесь, все будет в порядке. Я прослежу, – поспешил заверить он.
– Нет, как вам это нравится! Он проследит! А если она совсем сляжет, кто отвечать будет? Я – за то, что недоглядела. Он проследит! Знаток какой! – зло выкрикнула женщина.
– Хуже того, что есть, со мной ничего не может случиться, – сухо произнесла Ника.
– Когда случится, поздно будет.
Полину не на шутку рассердила новая выходка подопечной. Скорей бы приезжали хозяева, может, им удастся хоть немного приструнить девчонку. Слишком ей во всем потакают. Идет же счастье некоторым. Калека, а все для нее, только птичьего молока не хватает. Тут нормальным людям хоть бы малую толику того, что есть у этой паршивки.
– Да ведь это просто укрепляющие упражнения, – сказал Костя.
Полина смерила его уничижительным взглядом и обратилась к Нике:
– На следующей неделе возвращаются Родион Викторович и Анастасия Николаевна, – она произнесла имена с особой почтительностью, как будто ощущала во рту особый привкус славы и успеха, сопутствующих хозяевам. – Пускай они решают, а я ответственности на себя не беру.
Она вышла из комнаты.
Костя вопросительно посмотрел на Нику.
– Это родители, что ли?
– Отец с женой. Они сейчас в Германии. У отца там работа, крупный заказ.
– У меня тетка тоже в загранку ездила, – оживился Костя, – «челноком». Два раза в Турцию и один раз в Китай. А потом завязала: на таможне сильно обдирают, прямо измываются. Но она все равно бабки нормальные заработала.
Костя вдруг спохватился и смущенно замолк. Больно Нике интересно слушать про его тетку. Он вспомнил, что собирался задать Нике один вопрос.
– Слушай, а картинку с костяникой ты откуда взяла?
– Ту, что ты в прошлый раз забыл забрать? – уточнила Ника и пожала плечами. – Так, пришло в голову. Я часто рисую не с натуры. Бывает, вижу картины во сне. Иногда просыпаюсь, а сон стоит перед глазами, а иногда все расплывается и уходит. Знаю, что видела что-то интересное, пытаюсь вспомнить – и ничего.
Костя хотел рассказать Нике о пейзаже, который он видел в лесу, но что-то удержало его и заставило промолчать.
– Ты тоже в художницы пойдешь? – спросил он.
– Может быть. Я не думала об этом. А ты кем хочешь стать?
– Не знаю. Отец с матерью хотят, чтобы я пошел в институт. Я бы подался на программиста, но там и без меня желающих полно. Надо идти где конкурс небольшой. Вот у меня тут друг, Мишка, тот в компьютерах здорово сечет.
– А я видела, как вы проезжали мимо на велосипедах. Мишка тот, что темненький или светлый?
– Нет, светлый – это Степка. Тоже хороший парень. А Мишка – это тот, который повыше. Мы с ним уже много лет дружим. Он такой головастый, что угодно починить может. К нему и велосипеды, и утюги таскают. А анекдоты травит – усохнешь. Я вас как-нибудь познакомлю, – пообещал Костя.
– А что за девочка с вами была? – не удержалась от вопроса Ника.
– Анька, Мишкина сестра. Она вечно за нами таскается, еще с тех пор, когда маленькая была.
По тону Кости Ника почувствовала, что Аня ему безразлична, но тут же подавила свою радость. Она не должна его ревновать. У Кости не может не появиться девочка, в которую он влюбится. Лучше бы это произошло не здесь, не на даче, чтобы не знать об этом.

После обеда Костя намеревался рассказать Мишке и Степке про Нику, а завтра можно всем вместе сходить к ней в гости. Ребята рты пораскрывают, когда узнают. Костя представил, как они обалдеют, когда увидят дачку художника изнутри. Но не в этом суть. Главное, он хотел познакомить их с Никой. Надо только предупредить пацанов, чтобы за языком следили. Вообще-то они не выражаются, но Ника – девчонка особая. Она вообще не привыкла ко всяким таким словечкам. Косте хотелось похвалиться всеми ее талантами, как будто в этом была его личная заслуга. Пускай ребята посмотрят на ее картины, к культуре приобщатся. Может, она еще и на пианино сыграет. Костю переполняла гордость за Нику. Как девчонка она ему не особенно нравилась, но человек она необычный – это уж точно.
В узком дверном проеме, ведущем на чердак, появился Мишка, а вслед за ним и Степка.
– Ты куда пропал? Вчера такой прикол был! Миха, скажи, – радостно воскликнул Степка.
– А чего там говорить, – Мишка, как всегда, прежде чем поведать очередную историю, безразлично пожал плечами, выждал паузу и только после этого начал: – Деревенские нас на стог позвали. Там, на краю картофельного поля. Пузыри принесли. Нашего народу собралось человек десять. Ну, все по чуть-чуть приняли и, довольные, отвалили, а Федос крутого из себя стал строить. Деревенские-то – жлобы, они привычные, а этот тюфяк накачался до полного вырубона. Отпал и все. А девчонки пошли и его бабке накапали. Бабка давай Федоса искать. Мы его расталкиваем, а он ваще...
В другой раз рассказ про то, как Федоса, спасая от бабки, прятали в соломе, показался бы Косте уморительным, но сейчас он подумал, что перед Никандрой такими подвигами хвастаться бы не стал.
– Ну, и чего смешного? Деревенские из Федоса козла сделали, а вы ржете.
«На бревно» частенько приносили пиво, а иногда и что покрепче, но так уж повелось, что их троица в распитии участия не принимала. Разве что Мишка иной раз прикладывался к пиву, но не больше. Тем не менее подобный холодный прием столь остросюжетного рассказа поверг Мишку в глубокое недоумение.
– Да ладно ботана из себя корчить. Всего-то по нескольку капель приняли. Подумаешь, какое дело, – недовольно скривился Мишка.
Костя вдруг впервые взглянул на свою жизнь со стороны и отчетливо увидел, что существует два мира. Привычный, который до встречи с Никой он считал единственным. И другой, неведомый: где ездят в загранку, чтобы рисовать картины со знаменитых людей, а не таскать тюки с тряпьем; где говорят о живописи и поэзии, а не о том, кто какой марки телик купил; где за столом подают вышитые салфетки, а не рубают колбасу прямо с бумажки. Почему бы ему не попытаться стать частицей того мира? Ведь не только художники могут быть богатыми и знаменитыми. Нужно лишь правильно выбрать курс, и тогда он тоже сможет чего-то в жизни добиться.
– В общем так. С выпивкой завязываем. «По нескольку капель», – Костя язвительно передразнил Мишку.
– Ты чего сегодня как с цепи сорвался? – протянул Степка.
Мишка хмыкнул и, заговорщицки подмигнув, сказал:
– Это из-за Верки. Че, правда, она к тебе клеилась?
Костя насторожился. Наверняка это Анькина работа. Интересно, что еще она наболтала.
– Кто это тебе сказал? – как можно безразличнее спросил он.
– Бог шельму метит. Значит, правда! – широко улыбнулся Мишка. – Ну ты даешь! Если бы Верка ко мне клеилась, я бы не растерялся. Такая телка, а ты в кусты! Может, ты голубой, только скрываешь?
Мишка засмеялся своей шутке. Костю накрыла волна злости. Ну Анька, трепло несчастное, наверняка наболтала, что было и чего не было.
– Чем ржать, лучше бы за Анькой присмотрел, – сердито отрезал Костя.
Мишка никогда не ссорился с Костей, поэтому и теперешнюю перебранку он не воспринимал всерьез. Видя, что его слова задели Костю за живое, он шутки ради еще сильнее подзадорил друга.
– Анька сама глазастая, много чего видит. Че мне за ней смотреть?
– А то, что она у Верки уроки берет, как мужиков кадрить. Профессия древняя, но хлебная.
Веселость тотчас слетела с Мишки.
– Что ты сказал? А ну повтори!
– Пошел ты!
Костя и Мишка, набычившись, стояли друг против друга. Каждый понимал глупость ссоры, но никто не хотел уступать.
– Ребята, может, хватит? – вставил Степка.
Мишка круто развернулся и, громко хлопнув дверью, ушел.

ГЛАВА 11
Ника знала, что родители уже пять дней как вернулись из Германии. Пять долгих дней она ждала их, но они не спешили на дачу. Наверняка за три месяца отсутствия у отца накопились важные дела, и Ника с горечью осознавала, что она – дело пустячное, которым можно заняться в последнюю очередь. Неужели он не мог отложить все ради того, чтобы сразу по возвращении хотя бы на полчаса приехать повидаться с ней? Может быть, гнать на машине за город ради получасового свидания глупо? Ну и пусть глупо, зато не жестоко.
Не то чтобы Ника соскучилась по отцу или, тем паче, по мачехе. Ей было не привыкать к холодной вежливости, царившей в семье, но сейчас она чувствовала безразличие отца острее, потому что ей было неудобно перед Костей. Ей не хотелось, чтобы он знал, что она никому не нужна. Она даже сказала, что отец задерживается в Германии. Солгать оказалось легче, чем признаться в том, что она обуза. Яд горечи по каплям примешивался к ожиданию, и когда наконец возле дачи остановилась машина отца, ни единый лучик радости от предстоящей встречи не мог просочиться сквозь мрачный полог обиды, окутавшей Нику. Впрочем, она простила бы отца даже сейчас, если бы он тут же бросился к ней, оставив машину прямо на улице. Но он был верен себе, поэтому сначала педантично открыл гараж.
Через окно гостиной Ника наблюдала, как Полина выскочила во двор, угодливо суетясь вокруг приехавших, как Анастасия с видом императрицы, осчастливившей своих подданных, лениво вылезает из автомобиля, как отец загоняет машину в гараж, а Полина закрывает ворота. Когда все направились к дому, Ника поспешно удалилась в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Она взяла первую попавшуюся под руку книгу и, открыв ее где-то посередине, уткнулась в страницу, словно возводя невидимый барьер между собой и бравурными голосами, доносившимися из гостиной. Она не подняла головы, даже когда в комнату вошел отец.
– Ты что же нас не встречаешь? Не рада? – бодро спросил он.
«Рада ровно настолько, насколько и вы», – хотела огрызнуться Ника, но только пожала плечами и сухо спросила:
– Как поездка?
– Как обычно: дела, встречи... В общем, ничего особенного. Тебе это вряд ли будет интересно.
У него никогда не было для нее ничего интересного. Разговор протекал по привычному руслу. Дежурные вопросы, готовые ответы. Точно у шапочных знакомых, бросающих при встрече неизменное: «Как дела?»
– А ты тут как? Что новенького? – спросил он в свою очередь, хотя заранее знал ответ.
Новенького? Вся ее жизнь была новой, неисписанной страницей: у нее впервые появился друг. Ника подумала про Костю, про их разговоры о книжках и музыке, про ежедневные занятия с гантелями. Но разве отцу это интересно?
– Да так, ничего, – вслух произнесла она.
– А мы тебе кое-что привезли. Надеюсь, понравится. Сейчас Настя распакует вещи, – сказал отец, в очередной раз покупая свое отцовство за ничего не значащие для Ники тряпки и безделушки.
В дверном проеме появилась мачеха.
– Вот вы где воркуете, – сказала она и точно так же, как отец, словно они разыгрывали пьесу, в которой по ошибке заучили одну и ту же роль, спросила: – Как ты тут? Что новенького?

После ссоры с Михой Костя стал бывать у Ники чаще, но не из-за недостатка в приятелях. Просто из всей дачной компании ему было интересно только с Михой и Степкой. Остальные целыми днями протирали штаны «на бревне» за игрой в карты. Время от времени проигравший бегал за пивом, но иных развлечений в общем-то не было. Разве что вечером иногда притаскивали гитару и жгли костер. Костя уже давно корил себя за то, что они так глупо разругались с Мишкой, но идти первому на поклон не хотелось. Оставалось надеяться, что они встретятся случайно и тогда, конечно, помирятся. Впрочем, если бы не было Ники, эта «случайная» встреча уже давно бы состоялась. Ника оказалась нормальным «парнем». Теперь они занимались с гантелями каждый день, а в перерывах между занятиями чего только ни придумывали! Даже стали писать летопись – вроде как у Толкиена. Правда, писала в основном Ника, но он тоже вносил посильную лепту. Один раз Ника спросила, когда он приведет Мишку, он ведь обещал их познакомить. Пришлось соврать, что Мишка уехал ненадолго к бабушке в деревню, не рассказывать же, как все было на самом деле.
Костя привычно прошел по дорожке к дому и постучался в окно веранды. Дверь тотчас приоткрылась, и из-за нее показалась Полина.
– В другой раз заходи. Сегодня не до тебя. Родион Викторович и Анастасия Николаевна приехали, – произнесла она с видом человека, допущенного к высочайшим особам. Она уже готова была безо всяких церемоний захлопнуть дверь перед носом Кости, но из дома донесся женский голос:
– Полина, кто там?
– Это к Нике, – сказала домработница и, обиженно поджав губы, словно Костя покусился на ее собственность, нехотя отстранилась от двери, впуская парня в дом.
Костя оказался в гостиной под перекрестным огнем двух пар удивленных глаз. Впервые к Нике пришел посторонний, да к тому же парень. Появись Костя как джинн из бутылки, и то не смог бы изумить родителей Ники больше, чем теперь. Он чувствовал себя почти так же, как во время своего первого посещения этого дома. Костя жалел, что пришел именно сейчас.
«Дернуло же явиться не вовремя. Наверняка они только что приехали и Ника еще не успела ничего рассказать, иначе чего бы они так обалдели», – мрачно подумал он.
Особенно его поразила мачеха Ники. Во-первых, слишком молодая: на вид больше двадцати пяти не дашь. А во-вторых, красотка, что тебе Голливуд. Костя и не думал, что такие встречаются в жизни. А отца Ники он представлял себе немного иначе. Родион Викторович был в возрасте или казался старше рядом со своей необычайно моложавой женой. Среднего роста, немного полноватый, но при всем том в его манере держаться сквозила уверенность, сопутствующая успеху. На нем был белый полотняный костюм с иголочки.
Костя тут же представил своего отца, который ходил на даче в шортах, мало чем отличающихся от семейных трусов, и вылинявшей майке. Сравнение было явно не в пользу собственного родителя, как ни любил его Костя. И опять его больно задела разница между двумя мирами.
Родион Викторович нарушил молчание первым:
– Значит, вы к Нике?
– Я могу в другой раз зайти, – сказал Костя, в нерешительности топчась на пороге. Ему польстило, что знаменитый художник обратился к нему на «вы», словно к равному.
– Думаю, в ближайшее время я никому не понадоблюсь. Пойдем ко мне, – резковатым фальцетом сказала Ника.
– Конечно, зачем же сразу уходить? Ника не говорила, что у нее появились друзья, но я очень рад, – Родион Викторович улыбнулся, и сразу же бросилось в глаза его поразительное сходство с дочерью.
У обоих была удивительно обаятельная улыбка, которая меняла лицо, озаряла его и мгновенно делала не просто привлекательным, но красивым. К тому же отец Ники не выставлял напоказ, какой он важный и знаменитый. В общем, он Косте понравился.
– Ну ладно, пошли, – поторопила Костю Ника.
Ей хотелось увести его подальше от расспросов и разговоров. Костя пришел только к ней, и она боялась, что, вмешавшись, родители могут все испортить.
– Что ж, не будем мешать молодому поколению. Ничего не поделаешь, им с нами скучно, – обратился Родион Викторович к жене.
Ребята удалились в комнату Ники. Костя кивнул в сторону закрытой двери, ведущей через коридор в гостиную:
– А отец у тебя нормальный мужик.
– Правда?
Одобрение Кости было приятно Нике, как будто оно искупало все отцовские грехи. Обида отступила.
– Да, он вообще-то хороший, – сказала она и, не удержавшись, со скрытой горечью добавила: – Только слишком занятой.
* * *
Настроение у Кости было замечательное: во-первых, он познакомился со знаменитым батей Ники и тот оказался обычным человеком, таким же, как все. А во-вторых, они с Никой здорово продвинулись в оздоровительных упражнениях. Он даже приладил дополнительную пружину на эспандер, да и гантели она выжимала раза в два больше, чем несколько дней назад. Костя и сам не ожидал, что его так увлекут эти занятия. На чердаке он раскопал связки древних журналов «Здоровье» и теперь выискивал в них все, что можно найти полезного для Ники. Хорошо бы достать медицинский атлас с рисунками мышц и сухожилий, тогда можно было бы лучше себе представить картину, но пока приходилось довольствоваться допотопным школьным учебником по анатомии. Костя решил, что первым делом, когда он выберется в Москву, поищет хороший атлас, каким пользуются студенты-медики.
Костя вышел от Ники и бодрым шагом направился домой. Пройдя несколько участков, он увидел Мишку. Тот стоял, сунув руки в карманы джинсов, и поджидал Костю. Они не виделись с момента ссоры, и Косте не хватало друга. Он уже давно тяготился размолвкой, поэтому страшно обрадовался. В конце концов, сколько можно дуться друг на друга? Костя заторопился, но, подойдя ближе, замедлил шаг. На лице Мишки застыла странная усмешка, при виде которой Косте расхотелось тотчас бросаться ему на шею.
– Значит, вот оно что! – язвительно произнес Мишка.
Начало разговора не предвещало ничего хорошего.
– А что? – с вызовом спросил Костя, не понимая, к чему клонит его недавний друг.
– Значит, с трехнутой дочкой художника тебе больше нравится, чем с Веркой? Или у вас без поцелуйчиков обходится? Ей, поди, и не надо. Она же убогая.
– Повтори, что ты сказал? – Костя с силой схватил Мишку за грудки.
– И повторю. Сладкая парочка: гомик и калека, – зло огрызнулся Мишка и резким движением вырвал рубаху из рук Кости.
Костя с размаху ударил Мишку кулаком, вложив в удар всю силу, на которую был способен. В костяшках пальцев отдалась резкая боль. Мишка пошатнулся. Не давая противнику прийти в себя, Костя нанес ему второй удар, но на этот раз Мишка отскочил в сторону и обрушил кулак Косте в челюсть. В глазах у Кости потемнело, а во рту появился солоноватый привкус крови. К дерущимся уже бежали тетки с соседних участков, чтобы их разнять, но парни, не замечая ничего вокруг, продолжали в ярости награждать друг друга тумаками, пока не повалились и не покатились по земле в клинче.

Входная дверь захлопнулась за Костей, отрезав вежливые улыбки и радушные приглашения заходить еще. Вся семья собралась в гостиной. Родион Викторович весело подмигнул дочери и расхохотался:
– Нет, вы посмотрите, какая скрытница, ведь ничего не сказала!
– Вся в тебя, – бросила Анастасия.
Родион Викторович поперхнулся и оборвал смех. Неужели Настя дозналась о девчушке, что позировала ему для «Весенних этюдов»? Но как? Он стал лихорадочно припоминать, как это могло стать ей известно.
– И вообще, откуда взялся этот парень? Кто он такой? – поинтересовалась мачеха.
– Просто мой друг.
– Просто друзей не бывает. Если он ходит, значит, должна быть причина.
– А может, он ходит из-за меня? Чтобы мне не было одиноко?
– Святая наивность! Ты еще не сталкивалась с жизнью. Если люди что-то делают, то прежде всего для себя.
– Вот и я говорю, с чего бы это здоровый парень сюда зачастил, если у него выгоды нет? – вставила Полина.
Ника прикусила губу от обиды, но промолчала. Она так старалась полюбить Полину, чтобы угодить Косте. Ну почему в этой женщине столько жестокости? Наверное, Костя не знает, что не всех можно полюбить. Просто он слишком хороший и добрый.
– Он не такой, – почти выкрикнула Ника. – И потом, что ему от меня может быть нужно?
– Вот и я хотела бы это знать. И не дуйся, мы желаем тебе добра, чтобы не было слез и разочарований. Мир гораздо более жесток, чем ты себе представляешь. Мы с отцом стараемся уберечь тебя.
– Не надо меня оберегать. Я хочу жить в этом мире, каким бы он ни был.
– Глупости. Ты сама не знаешь, что тебе нужно. И потом, что тебе известно о его родителях?
– Какое значение имеют его родители? Не они же ко мне ходят, – с вызовом сказала Ника.
В поисках дополнительных доводов Анастасия обратилась за помощью к мужу:
– Родион, что ты молчишь, как будто тебя это не касается?
Родион Викторович внимательно поглядел на жену. Нет, наверное, все-таки не знает. Да, собственно, о чем там особенно знать? Ну, мимолетное увлечение. Хотя все же лучше Настю не раздражать.
– Настена, по-моему, все это совсем не так ужасно, – мягко вставил он. – Я бы даже сказал, что в этом возрасте это естественно.
– Но не в ее положении, – слова хлестнули Нику.
Она лучше других знала, что Костя никогда не сможет ее полюбить. И она никогда не сможет признаться ему в своих чувствах. Но она не хотела, чтобы посторонние грубо лезли в их отношения, напоминая о ее ущербности.
– Мне на фиг не нужны ваши советы, – Ника произнесла слово, которое не раз слышала от Кости. Она сама удивилась этому и, чтобы досадить мачехе, отчетливо повторила: – На фиг не нужны.
На мгновение присутствующие потеряли дар речи, а потом Анастасия, повернувшись к мужу, воскликнула:
– Нет, ты видишь?! Вот первые цветочки. Она уже начала выражаться, как уличная девчонка. По-моему, эту дружбу надо прекратить.
Ника взглянула на отца:
– Папа, пожалуйста. Он ведь не сделал ничего плохого. Он... он... – она искала слова, которые могли бы убедить отца встать на ее сторону. – Он хочет вылечить меня.
– Что?! Отец целыми днями сидит в мастерской, зарабатывает, чтобы показывать тебя лучшим светилам...
Родион Викторович вздохнул с облегчением. Точно не знает. Зря он волновался. Прежняя уверенность вернулась к нему, и он властно одернул жену:
– Настя, ты перегибаешь палку. В конце концов, девочка может иметь друзей. Это ее право. Я ведь не отлучаю тебя от твоих пустоголовых подружек, – сказал он и улыбнулся дочери: – Пускай твой кабальеро приходит, только давай договоримся, что ты не будешь перенимать уличного жаргона, – поморщился он.
Костя попытался привести себя в порядок, прежде чем являться домой, но понял, что это занятие пустое. Джинсы были в грязи, рубаха порвана, а о физиономии даже подумать страшно. Должно быть, красавец хоть куда. Он чувствовал, как левый глаз быстро затекает, превращаясь в щелочку.
При виде сына Зоя Петровна всплеснула руками и осела на табуретку:
– Батюшки, где же это ты так умудрился! Это кто же тебя отмутузил?
– Ничего, ему тоже досталось, – мрачно заметил Костя.
– А ты и рад. С кем подрался-то?
– Ни с кем, – буркнул Костя и добавил: – Ма, я тебе потом расскажу, ладно?
– Ох горюшко! Одежду-то скинь. Да в душе пойди ополоснись, прежде чем новое надевать.
Костя захватил чистые джинсы и футболку и побрел в душ. Все-таки с матерью ему повезло. Другая бы как с цепи сорвалась, а она ничего, молодцом. Поворчит еще, конечно, но худшее уже позади. За день вода в душе не прогрелась и сначала обожгла Костю холодом, но скоро он привык и прохлада стала даже приятной. Он долго стоял, подставляя под струи разбитое лицо. Боль постепенно уходила.
Когда он вернулся, мать сидела на веранде и чистила картошку. Она обтерла руки о фартук и, достав из буфета старый медный пятак, протянула его Косте:
– На-ка, к глазу приложи, Кутузов.
Костя приложил монету и сел к столу. Если бы мать полезла с расспросами, вряд ли ему захотелось бы говорить о драке с Мишкой. Но она молчала, и от этого он почувствовал, что обязан ей все рассказать.
– Ма, в общем, ты ничего плохого не подумай. Это мы так, с Мишкой повздорили.
– С Мишкой? – удивилась Зоя Петровна. – Это что же вы с ним не поделили?
– Понимаешь, он одну девчонку обозвал.
– Ну, нашли из-за чего кулаки чесать. Девчонки-то теперь тоже хороши. Ругаются, а то и покуривают.
– Она не такая.
– Все они не такие, коли приглянутся. И что же вы, девчонку не поделили?
– Да нет, ма, это совсем не то, о чем ты думаешь. Это дочка художника.
Зоя Петровна прикрыла рот ладонью, будто услышала что-то страшное.
– Ну вот, а я-то еще не верила, когда мне говорили, что ты к ним в дом бегаешь. Все, думаю, ошибаются. С чего это Костику туда мотаться?
– А что тут такого?
– А то, что руби дерево себе по плечу. Ничего хорошего из этого не выйдет. Вишь, к ней повадился и сразу в драку полез. Ты ж в жизни ни с кем не дрался, даже маленький.
– Не она же виновата. Что, она меня науськивала, что ли? Ты ее даже не знаешь, а она и рисует, и на пианино играет, и читает побольше всей нашей компашки вместе взятой.
– Вот я и говорю, не твоего это поля ягодка. Вон отец у нее знаменитость, а ты тоже – в калашный ряд!
– Ну и что? – взбеленился Костя. – Я, может, тоже выучусь и знаменитый буду. Вот специально! Назло всем! – он сорвался с места и, громко топая, побежал к себе на чердак.
– Малохольный, – вздохнула Зоя Петровна. – Это ж надо, как он только пролез к художнику-то?

ГЛАВА 12
Костя не появлялся. Ника терялась в догадках, не понимая причины его исчезновения. Что обидело его на этот раз? Может, он не приходил из-за родителей? А вдруг Косте стало скучно с ней? Или у него появилась девочка? Рано или поздно это должно случиться. Ника представила, как он гуляет с незнакомкой по лесу, как рассказывает ей про новый альбом «Арии», как они идут... идут... Ника застонала, и звук собственного голоса вернул ее к реальности. Больше всего на свете она хотела идти рядом с Костей. Как андерсеновская Русалочка, она отдала бы все за пару ног, способных ступать по земле. Где он сейчас, ее недосягаемый принц? Что делает?
Прошло три дня, показавшихся Нике неделями. Еще совсем недавно ей хотелось, чтобы родители приехали на дачу, теперь она не могла дождаться, когда же наконец они уедут. Подспудно она ощущала, что Костя не приходит из-за них, хотя не могла объяснить почему. Ей было трудно подавлять в себе нарастающее раздражение их благодушным мирком. Скорей бы они вернулись в город, чтобы не видеть мачеху с вечными косметическими масками, не слышать, как отец напевает себе под нос бравурный мотивчик. Счастливые люди: никаких проблем! Чтобы не сорваться на грубость, Ника односложно отвечала на вопросы, а чаще сидела затворницей в своей комнате. По нескольку раз в день она упрямо бралась за гантели. Ника помнила упражнения наизусть, но все равно смотрела в затертый тетрадный лист с Костиными каракулями.
Устав, Ника прекратила занятие и отложила гантели. Для чего все это? Глупо и бесполезно. Но ведь Костя думает иначе. А вдруг он понял, что она лжет ему и только притворяется, что верит в свое исцеление? Тогда родители здесь ни при чем и он больше не придет никогда. Нике стало страшно. Только бы увидеть его! Как докричаться до него из кокона одиночества? Послать записку? Но она даже не знает, где он живет. А что, если передать послание через кого-нибудь из ребят, когда те будут проходить мимо? Правда, она ни с кем не знакома, но не откажут же они, если попросить. Мысль была слишком смелой и неожиданной, но чем чаще Ника возвращалась к ней, тем более реальные черты обретал ее план. Конечно, раньше она ни за что не решилась бы обратиться к незнакомому человеку с просьбой, но с появлением Кости в ее жизни многое изменилось. Возбужденная и взволнованная, Ника села за письмо.

Однообразная жизнь на даче наскучила Анастасии на второй день. Купить дом в обычном садовом товариществе было блажью Родиона. Почему бы не записаться на участок, когда давали землю в Союзе художников? Но он и слушать не хотел. Ему, видите ли, нужно отвлечься и отдохнуть от «надоевших рож коллег». Зато здесь публика – не с кем поговорить. Правда, недалеко есть милое озерцо. Анастасия посмотрела на мужа, с довольным видом устроившегося с детективом на софе.
– По-моему, торчать целыми днями на участке – не самая удачная мысль. Может, поедем позагораем? – предложила она.
– Угу, – не отрываясь от страницы, промычал Родион Викторович.
– Что «угу»? Ты хотя бы слышал, о чем я сказала? Послезавтра мы уезжаем, а так ни разу и не выбрались на озеро. Не понимаю, как можно с утра до вечера сидеть уткнувшись в детектив, – с раздражением продолжала Анастасия.
– В Москве у меня не будет такой возможности. Могу я хотя бы на отдыхе расслабиться? К тому же мы приехали к Нике, и оставлять девочку одну нехорошо, – сказал он.
Ника услышала разговор через открытую дверь и встрепенулась. Если родители уедут – это даже к лучшему. Ей не хотелось, чтобы они знали о ее послании.
– Папа, конечно, поезжайте. Я ничуть не обижусь, – поспешно заверила она.
– Ну, я вижу, это женский заговор, – улыбнулся Родион Викторович и обратился к жене: – Ладно, поедем, но книгу я возьму. На отдыхе голова должна быть пустой. Лучшего средства, чем детектив, для этого не изобрели.
Проводив родителей, Ника осталась на веранде. Она нервно сжимала подлокотники шезлонга, как будто это могло помочь ей в ожидании. Прошло полчаса, но на улице никто из ребят так и не появился. Мимо прошествовали лишь пара старичков да несколько женщин. Поняв абсурдность своей затеи, Ника как-то сразу успокоилась и сникла.
И тут появилась та самая девочка, которую Ника видела в компании Кости, сестра его друга. Кажется, ее звали то ли Аня, то ли Таня. Стараясь подавить волнение, Ника приготовилась окликнуть ее, но увидела на девочке наушники и плеер. Задача из сложной превратилась в невыполнимую. Не горланить же на всю улицу. «Как всегда, по закону подлости», – с горечью подумала Ника. Но, видимо, сегодня этот закон отменили: случилось чудо. Девочка остановилась и достала из плеера кассету, чтобы перевернуть ее на другую сторону. Это был шанс из тысячи, и Ника ухватилась за него.
– Аня! – крикнула она и тут же осеклась. А вдруг она ошиблась в имени? Но нет, девочка удивленно обернулась.
– Можно тебя на минутку? Заходи, калитка не заперта, – сказала Ника, поражаясь своей смелости.
Анька от удивления чуть не проглотила жвачку. Кто бы мог подумать, что дочка художника знает, как ее зовут! Ошалевшая от неожиданности, она толкнула калитку и пошла по дорожке к веранде.
– Меня зовут Ника.
– А я знаю, – сказала Анька, постепенно приходя в себя.
Ника с радостью отметила: значит, Костя рассказывал про нее. Интересно, что он говорил? Хорошо, что Аня ему не нравилась. Уже за это Ника готова была полюбить эту девочку и подружиться с ней.
– Садись, – гостеприимно предложила она.
Осмелев, Анька уселась в шезлонг и беззастенчиво огляделась по сторонам.
– У вас тут ничего. А откуда ты знаешь, что я Аня?
– Но ты ведь знаешь, что я Ника, – улыбнулась Ника.
Ей почему-то не хотелось сразу затевать разговор про Костю. Сначала она решила познакомиться с девочкой поближе. Ника кивнула на плеер.
– А что ты слушаешь?
– Филю Киркорова. Клевые у него песни! Тебе какая больше нравится?
– Не знаю. Я его мало слушала.
– Ну ты даешь! У меня пять кассет.
Наметанным женским глазом Анька оценила кофточку Ники и уныло подумала, что ей бы мать ни за что не дала затаскивать такую на даче. Ходи в затрапезной футболке и старых шортах.
– Ничего у тебя блейзерок. На оптовке покупали? – как бы невзначай бросила Анька, хотя сразу прикинула, что вещь фирменная.
– Не знаю, – пожала плечами Ника. Она никогда не интересовалась, откуда появляется ее одежда.
– Я на оптовке такие видела. Мне мать тоже собирается купить, – соврала Анька и добавила: – Только голубой был бы лучше.
– Наверно, – согласилась Ника, чтобы поддержать разговор.
Анька почувствовала себя увереннее. Ника была нормальная девчонка, совсем не задавака. Правда, странноватая. Чего ни спроси – все не знает.
– А что ты сейчас читаешь? – поинтересовалась Ника.
– Я больше видик люблю.
После знакомства с Костей Ника думала, что все ровесники понимают друг друга с полуслова, потому что их объединяют общие интересы, но теперь с удивлением убеждалась, что это не так. С Костей они могли часами говорить обо всякой всячине, а с Аней разговор постоянно заходил в тупик. Аня любила то, что ей не нравилось, начиная от «Санта-Барбары» и кончая попсовыми шлягерами. Ника не знала, как заговорить о Косте, и наконец решилась спросить напрямик:
– Ты не видела Костю?
– Костю?! – меньше всего Анька ожидала упоминания о Косте и в первый момент опешила не меньше, чем когда Ника окликнула ее по имени. – А тебе он зачем?
Ника была слишком занята своими переживаниями, чтобы заметить ледяные нотки, появившиеся в голосе девчонки.
– Он уже три дня не появляется. Я подумала, может, что-то случилось. Он обычно приходил каждый день, – сказала Ника.
Аньку сразило словно обухом по голове. Значит, он бывал здесь частым гостем и молчал! Он все скрывал! Анька чувствовала себя обманутой и покинутой. Что он нашел в этой Нике? Ну и что ж, что у нее фирменные шмотки? Зато весь нос в веснушках и волосы торчком. Все изъяны внешности Ники тотчас возросли в глазах Аньки до неимоверных размеров. Сквозь пелену обиды она услышала голос нежданной соперницы:
– Ты не могла бы отнести ему письмо?
Ника протянула конверт. Аньку обожгло волной злости. Вот нахалка, еще письмо всучивает! Она резко вскочила, выхватила конверт и швырнула его в сторону.
– Я к тебе почтальоном не нанималась, ясно? Нашла дурочку на побегушках! – крикнула она и побежала с веранды.
Возле калитки Анька остановилась, горя неодолимым желанием добавить еще что-нибудь «приятное».
– И цвет этот тебе совсем не идет. Костя вообще желтый цвет ненавидит! – язвительно бросила она и выскочила со двора, громко хлопнув калиткой.
Ника опешила. Она никак не ожидала, что Аня так воспримет ее просьбу. С чего она вдруг разозлилась? Неужели ревнует к ней Костю? Нет, этого не может быть! И все-таки другого объяснения Ника найти не могла. Невероятно, но нормальная, здоровая девчонка ревновала Костю к ней! К ней! Нику вдруг охватила радость. Значит, ревнуя к ней, Аня считает ее ровней! Если бы только она могла встать на ноги, она бы добилась любви Кости. Теперь Ника была в этом почти уверена. Если бы... Но...
Три последних дня Костя просидел дома. Знакомый и привычный мир стал вдруг враждебным. Идти «на бревно» не хотелось, и не потому, что он боялся встретиться с Мишкой. В конце концов, он Мишке накостылял по справедливости. Но теперь, когда весь поселок знал об их драке, наверняка зайдет разговор о Нике. Начнутся шуточки, подколки. Все равно ребята ничего не поймут. Она другая, особенная. Костя и не предполагал, что ему будет так не хватать её. Если б не ее родители, он бы давно уже пошел к ней, но при предках сиять фингалом было неудобно. Костя тщательно изучал свою физиономию в зеркале. Из лилового синяк стал желтым, хотя это было маленьким утешением.
– Ну все, хватит тебе дома сидеть, красоту свою разглядывать. За хлебом сгоняй. А то нашел отговорку, – проворчала мать.
– Ма, а где темные очки?
– Умел кулаками махать, а теперь застыдился? Раньше думать надо было. Небось, очки из города не привезли. Кто же знал, что ты так разукрасишься.
Напрасно проискав очки, Костя нехотя оседлал велосипед и отправился в магазин.

В магазине в это время было пустынно, только продавщица от нечего делать чесала языком с теткой из местных, перемывая косточки какому-то Ваське. Костя терпеливо встал возле прилавка и вперил в продавщицу пристальный взгляд, дожидаясь, когда на него обратят высочайшее внимание. Однако гипноз должного эффекта не произвел. То ли синяк так действовал, то ли его сочли не слишком важной персоной, чтобы прерывать столь увлекательную беседу.
– Мне булку белого, – произнес Костя.
– Нетерпеливый какой. Опаздываешь, что ли? – недовольно зыркнула на него продавщица, но тут взгляд ее скользнул к двери, и женщина мгновенно преобразилась. Она вытянулась чуть ли не по стойке смирно, растянув губы в широкой улыбке, похожей на гримасу.
Костя глянул через плечо на вход в магазин и обомлел: родители Ники. Ну и напоролся! Нарочно не придумаешь. Подлянка в чистом виде! Костя попытался было незаметно ретироваться, но сразу понял, что в пустом магазине это ему вряд ли удастся. Оставалось надеяться, что его не узнают, но тут Родион Викторович весело воскликнул:
– Кажется, это Константин! Что же вы к нам не заглядываете?
– Да так. Думал, у вас свои дела, – пролепетал Костя, страстно желая провалиться сквозь землю. Он пытался скрыть синяк, держась вполоборота к вошедшим, хотя понимал, что наверняка они все заметили, но как культурные люди об этом молчат.
– Я это... с лестницы упал... – начал было он и тотчас возненавидел себя.
Кто его дернул оправдываться?! Ну фингал и фингал. Кому какое дело? Лучше б вообще молчал, чем лепетать вздор.
– Бывает, – дружелюбно улыбнулся Родион Викторович и заговорщически подмигнул: – Но мужчину такие знаки отличия только украшают. А к Нике заходите. Мне кажется, она вас ждет.
– Спасибо. Обязательно зайду! – выпалил Костя и с благодарностью посмотрел на отца Ники.
Костя катил домой с легким сердцем. Кто бы мог подумать, что все так хорошо получится? Если бы он знал, что отец Ники такой классный мужик, он бы уже давно к ним пришел. Жизнь, казавшаяся безнадежно испорченной, вновь обретала краски.
По пути домой в машине Анастасия недовольно выговаривала мужу:
– Ты как ребенок. Зачем приглашать этого парня? Ты видел, какой у него вид? Просто бандитский.
– Ты преувеличиваешь. И потом, девочке нужно общение.
– Но не такое же!
– Даже если и такое. Все равно оно закончится вместе с дачным сезоном. Не стоит из этого делать трагедию. И давай договоримся: некоторые вещи в доме решаю я.
Остаток пути они ехали молча. Анастасия знала, что продолжение спора ни к чему хорошему не приведет. Она слишком зависела от мужа, и он всегда умел настоять на своем. «Плюнуть бы на все и завести любовника, пока не поздно», – со злорадством подумала она. Тем более что ей уже почти тридцать пять. Сколько еще она сможет внешне оставаться девочкой? Впрочем, она знала, что никогда на это не решится. Узнай Родион о ее похождениях на стороне, он не задумываясь бросил бы ее. А нахальные девицы, которые вечно вьются возле него, только и поджидают, чтобы «сыр выпал»...


Автор Тамара Крюкова.


...Продолжение следует...