Невозможная любовь

Где-то впереди, так призывно и так до боли знакомо мерцал маяк. До него оставалось совсем немного – чуть меньше минуты езды на этой бешеной скорости, и вот она в вновь знакомых стенах, со столь знакомыми и родными лицами. А там…полчаса отдыха, и снова вперёд. Новое задание. И так каждый раз. Но только в этом ритме жизни она ощущала себя счастливой. Забери его у неё, она осталась бы как рыба на суше, беспомощно глотающая воздух в ожидании смерти. Это был смысл её жизни. Задание, его блестящее выполнение, и новое задание. Так было уже много веков подряд. Уже много веков подряд она была лучшей стржницей любви и света. Каждое задание – как остриё шпаги, тонкое и опасное. Она знала те игры, в которые играла уже много лет. Для неё это действительно была игра, импровизация, полет фантазии, соприкосновение жизни и смерти.
И сейчас возвращаясь с очередного задания, она чувствовала лёгкое возбуждение, от той опасности, в которой она была, и дикий адреналин, от понимания из каких лап только что ускользнула. Вот только ускользнула ли?
Она ожидала этого нападения. Она прекрасно знала, что Скаудашу ей не простят. Она ожидала его…но пропустила. Этого не могло быть, но всё-таки это произошло. Она увидела. Нет, наверное, даже почувствовала его. Потом яркая вспышка белого света, как будто весь лес озарился мертвенно бледным, но бесконечно ярким сиянием. И вот он крепко держит её, приставив к виску оружие. Нет, её невозможно было убить. Она и так была уже мертва. И они даже не могли расщепить её бессмертную сущность. Её ждало нечто более страшное. Её много раз предупреждали об опасности и об элементарной осторожности. Но она только беспечно отмахивалась и весело смеялась. «Сумасшедшая» говорили про неё старейшины. И вот её беспечность сыграла с ней злую шутку. Ещё одна вспышка. И вот она беспомощно повисает на его руке, твердя бессмысленную фразу:
-А помнишь, те розы, что ты мне подарил. Ха-ха-ха. Тот парк. Наше место. А помнишь конфеты, которыми ты меня кормил? Они были такими сладкими, как сома боль и горькими, как любовь… И снова этот демонический смех.

Сумасшествие. Вот что ожидало её. Он отбирал у неё её бессмертие, её бессмертную сущность, и человеческий разум не мог выдержать картин этого мира, и просто замыкался, раз за разом прокручивая лишь картинки старой жизни. Он отлично знал это. И он знал, на что он идёт. Он выходил на поединок, из которого мог не вернуться. Она лучшая стражница и охотница света, он лучший всадник порока и тьмы. Они определённо стоили друг друга, но один на один никогда не встречались. Это была первая встреча, и для кого-то последняя. Иначе быть не могло.
Он победил. Но радости от этого не было. Почему? Он не знал. Её последние слова…Он был уверен, что это бред. Но почему-то они запали ему в душу. Так же как и глаза, как всё, что было в этой удивительной девушке, столько времени удерживающей вершину. Они затрагивали в нём что-то. Навевали какие-то странные думы, мечты, воспоминания. Что-то что связывало его возможно с прошлым, возможно ещё с чем-то, и он никак не мог с этим смириться.
Он вернулся в свой замок, как всегда стремительно прошёл залу, где его ожидали, и зашёл в кабинет к Лорду.
Никто не знал, о чём они разговаривали. Но он вышел оттуда взволнованный и рассерженный. Не обращая ни на кого внимания, он прошёл к своему коню, и помчался прочь…
Опять тот сон. Опять она. Уже которую ночь она его мучила. Вновь приходила, и смотрела на него своими грустными глазами. Что-то было в этой грусти. Что-то лихорадочно-демоническое, и в то же время, такое родное и спокойное. Он не мог объяснить себе этого.
Но в этот раз в его сон вплеталось что-то ещё. Картинка поехала, и изменилась. На этот раз он сидел в чьей-то гостиной, на диване. Всё вокруг было такое знакомое, и такое чужое одновременно. Постепенно он понял, что это его гостиная и его диван, вот только из предыдущей жизни. Он сидел и держал кого-то за руку, девушку, лежащую с закрытыми глазами около него. Он вгляделся в её лицо, и вскрикнул от удивления. Нет. Этого не могло быть. Это, несомненно, была она, Охотница. Да, она была другой внешне, с другими волосами, лицом, но так ли это важно для того, кто видит истинным зрением. Он видел, что это была она. Он видел, что она умирала. Вот только не понял, почему он сидит рядом с ней, почему он нежно гладит её волосы, почему столь грустно на неё смотрит, и главное, почему он ничего не делает, для того, что бы её спасти… Она приоткрыла глаза, посмотрела на него и горько усмехнулась. Он так и не понял смысла этой усмешки, и просто ждал, что будет дальше. Она облизала губы, и с трудом заговорила.
-А помнишь, те розы, что ты мне подарил. Тот парк. Наше место. А помнишь конфеты, которыми ты меня кормил? Они были такими сладкими, как сама боль и горькими, как любовь… Почему ты всё это предал? Почему я до конца не хотела в это верить? И не поверила… А зря. Я верила тебе. И до сих пор верю. Представь себе. До сих пор верю. Если бы ты попросил, сейчас что бы я вынула, свою душу и отдала тебе, потому что она нужна тебе, я бы вынула и отдала.
Он ужаснулся от этих слов. Знала ли она, о чём она говорит? Вынуть и отдать душу. Она едва не отказалась от будущего, от той бессмертной сущности, которую он у неё всё-таки забрал. Правда, в следующей жизни. Он внезапно понял, и почему ему были так близки её глаза, и эти её слова. Он понял всё. Вот только не понял насколько всё серьёзно…
Вот и всё. Конец. Game over. Он понял это, даже не увидел, а почувствовал. Он почувствовал, что она умерла, а так же понял, что недолго осталось и ему. Вот только его тревожили её последние слова, что значило, что он предал её? И почему она умерла. Почему он не сделал ничего, для того, что бы её защитить, помешать ей умереть? Он пытался проникнуть в своё же сознание, но не мог этого сделать, всё было словно покрыто белой пеленой. Он понял, что это память тела не пускает его, и что он бессилен. Он прошёлся по квартире и осмотрелся. Кухня. Накрытый стол. Значит, они ужинали вместе. Что же было потом? Он решил пойти более лёгким путём, невозможным для человека, но вполне возможным для него – Рыцаря. Он подошёл к бокалу стоящему на столе и проник в его память. В память вещи. То, что он увидел, поразило его. Это было невозможно. Он не мог сам, своими же руками убить её. Это было невозможно. Господи, как же он запутался в той глупой жизни. Почему? Почему в этом мире люди, любя друг друга, словно специально мучают и себя и любимого человека. Почему он, любя эту женщину, убил её? Почему? Что заставило его так поступить? И что заставляет его так мучаться и страдать сейчас, когда ничего изменить уже нельзя. Даже сейчас он чувствовал отзвуки той нестерпимой боли, что сжигает сердце, подбираясь своими холодными щупальцами, к самому дорогому, что было в нём и для него. Он сидел, на стуле вертя в руках бокал, с недопитым ею вином, сидел и смотрел, словно надеясь найти там ответы на все его вопросы, а потом залпом выпил. Он знал. Что его смерть будет безболезненна и быстра. Он подошёл к дивану, в последний раз посмотрел на её прекрасное лицо, лег рядом с ней и… очнулся.
«Это всего лишь сон. Но как много я понял из него. Я убил её. И в той и в этой жизни. Неужели судьба повторяется? Замкнутый круг. Что мне делать? Но… ведь сейчас я вновь и вновь предаю её. Любовь… Да кажется это называется именно так. Даже в этом замке мрака я не смог спрятаться от неё. От любви. Вот как называется то, что творится со мной последнее время. Любовь… Но этого не может быть. Если кто-то что-то узнает, убьют и её, и меня, как непригодного, для дальнейшей службы. Но это жестоко. Он только сейчас подумал об, этом, хотя знал об этом законе давно, и даже видел как-то показательную казнь. Но тогда это его нисколько не задело, и даже не заинтересовало. Что это было, любовь или простой эгоизм. Любовь ли размягчила его сердце, либо он просто впервые задумался, что же будет с ним дальше, и что этот закон может быть применён против него самого.
Где она сейчас? Что с ней?»
Весь его мир рушился вокруг него, а он просто сидел и думал, вспоминал тот момент, когда он её впервые увидел, вспоминал, как играли солнечные блики в её рыжих волосах, придавая мёртвенно-холодному лицу некоторое подобие румянца, когда она лежала пред ним, распростёртая на своём смертном ложе.
Впереди у него было два пути: или он растопчет свою любовь, честь и сердце, будет жить дальше, забудет эту девчонку, и будет столь же блестяще выполнять свою работу. Другой, он бросит всё это ради одной минуты, секунды, мига проведенного рядом с ней, а после этого…
Он выбрал второй путь. Он сам не знал почему. Не было ни одного существа во Вселенной, ради которого он мог пожертвовать хотя бы спокойствием и положением. Не было. До неё.
Вот только на этом пути было столько неразрешимых и сложных задач. Он даже не знал где её сейчас искать. Её сущность была у него, она была заключена в маленький белый шарик, по форме напоминающий обычный леденец. Бот только, сколько же силы, любви и боли было в этом маленьком «леденце». Но где была её оболочка? Где было её тело? Скорее всего, в Хранилище. В общем хранилище для Света и Тьмы. Не стоит считать, что мрак и свет так уж ненавидят друг друга. Они противостоят друг другу, но не более, все отлично понимают, что при победе чего-то одного наступит хаос. Несомненно, такое время когда-нибудь наступит, ведь всё возвращается на круги своя, превращается в то, из чего вышло, вот только этот момент старались оттянуть все. Он без труда мог попасть на Тёмную часть, но на Светлую… Было одно единственное средство, при котором он не только рисковал не выжить, при неблагополучном стечении обстоятельств, но ещё и был легко выслеживаем. Губительно легко…
Он воспользовался им. Вот он стоит перед её телом. Она сидит на краю бассейна, и полощет ноги в воде. Увидела его и нервно засмеялась.
-Ты пришёл. Я ждала. А ты помнишь...
Конец фразы потонул в потоке слез, вперемежку со смехом. Он испугался, что у неё началась истерика. «Хотя какая у неё может быть истерика?» - нервно подумал он. На этот раз всё было проще. Нужно было просто заставить её проглотить этот шарик, и она вновь ожила бы. Но как? Сквозь поток смеха и слёз слышались обрывки каких-то слов, или предложений, но он не мог их разобрать. Он, никогда не отступавший не перед какими трудностями, и смело глядевший в лицо опасности, растерялся при виде женских слёз.
Он вспомнил, что она всегда говорила про какие-то конфеты, которыми он её кормил, и решил пойти ва-банк.
-Ты помнишь, когда я приходил к тебе, я всегда кормил тебя конфетами, ты ещё говорила, что они были горькими, как любовь… Я сам вкусил их недавно, - он грустно усмехнулся, - я принёс их тебе. Ты хочешь?
-Конфеты? Они были такими сладкими… И после них так жгло и болело сердце… Да, дай мне их.
Он отдал ей тот маленький шар, в котором была сосредоточенна всё его счастье. Она аккуратно взяла его, грустно посмотрела сначала на шарик, потом на него, и выкинула его.
-Это не то. Если хочешь, мне уже давно была возвращена моя душа, моя сущность, а это… это просто сахар.
-Что? Как?... В смысле? Это не возможно, он все время был у меня. Его никто не мог даже подменить.
-Это было бы невозможно ни для твоих, ни для моих, но существуют более высшие силы, которые в целом и определяют сущность и события этого мира. Я ждала тебя. Придёшь ты или нет, а теперь нам надо идти.
-Подожди, я должен сказать тебе. Прости меня… И я люблю тебя.
Грохот и шум позади, известили их, о том, что они были выслежены. Она потянула его за рукав куда-то в сторону. Он с непониманием посмотрел на неё, неужели она надеется бежать? Он считал, что было бы лучше принять бой здесь, в более выгодных для них условиях. Хотя выгодных условий для них и не было, да и всё это было безумием с самого начала.
Но он пошёл за ней, решив идти вместе до конца.
Она провела его по каким-то запутанным коридорам, лабиринтам и вывела в какую-то комнату, выхода из которой не было. Они оторвались от преследования, вот только надолго ли. Их всё равно найдут, минутой раньше, минутой позже. Это он знал точно, поэтому хотел подготовиться к этой встрече, но она знаком показала ему, что бы он не делал этого. Сзади послышался какой-то шорох, он резко обернулся и увидел Анджела, своего близкого товарища, друга, настолько, насколько вообще была возможна для них дружба. Он медлил только лишь долю секунды, в следующий момент он атаковал его, и… был обезоружен и скован.
-Не стоит этого делать. Ты всё равно не сможешь выиграть меня. Но этого и не стоит делать, я твой друг. Отныне и навсегда. Ты очень многого не знал и не знаешь до сих пор. Ты знаешь хотя бы что это за женщина перед тобой? Нет, мне надо её имени, у неё их тысячи. Ты не знаешь, кто я, ты даже не знаешь кто ты. Когда-то вы принадлежали к древней касте языческих богов, божков, стоящих на второй ступени развития. Но вы и ваша любовь была прокляты. Отныне, вы должны были любить друг друга столь же пламенно, но всё что вы могли нести друг другу только боль и слёзы. А так же смерть. На тебе был рок, в каждой жизни ты должен был убивать свою супругу и любовь, и после этого умирать сам, лишь для того, что бы переродиться заново, и вновь и вновь крутить колесо жизни. Грустная судьба, жестокое наказание, но оно было заслуженно, вы всегда нарушали правила. Даже сейчас. Но я рад. Сейчас вы искупили свою вину, проклятие больше не властно над вами, но вы должны уйти из этого мира, тем более, что здесь вам оставаться просто нельзя.
Он отошёл и за его спиной они увидели пространство, приподнятую ткань миров. Она посмотрела на его лицо, ещё раз заглянула в эти обволакивающие серо-голубые глаза, и прошептала
-Я люблю тебя.
И первой шагнула в неизвестность…