Проклятый лёд 2

2

О приходе утра меня известил громкий визг будильника на телефоне. Я отключила аппарат, зарываясь в подушку.
- Саша, вставай. Я ухожу, завтрак приготовишь сама, - над ухом прошелестел голос Эльвиры, а потом она сделала нечто такое, от чего я окончательно проснулась – она погладила меня по голове! Я перевернулась и уставилась на неё, тётя лишь улыбнулась, - вставай.
Вот и всё. Понимай, как хочешь. Но почему-то мне стало легче. Я свесила ноги с постели, пытаясь найти тапочки, а потом побрела в ванную.
Занятия в моей новой школе начинались в то же время, что и в старой – в половину девятого утра. Поэтому мне следовало поспешить, если я не хотела опоздать в первый же день – вчерашний я не стала брать в расчёт.
Вымыв и высушив волосы, я решила сначала позавтракать, а потом полностью собраться. Быстро сварганив себе яичницу с сыром и колбасой, я принялась есть, запивая свой кулинарный «шедевр» сладким чаем. После завтрака настало время одеваться, и я побрела к шкафу.
Квартира была уже полностью обставлена, ничто не напоминало о недавнем переезде, хотя жили мы здесь всего 3 дня. Эльвира в первый же день заставила меня разобрать все вещи, в результате чего сейчас я мучительно вспоминала, куда же засунула свою шкатулку с украшениями. В ней, конечно, не было ничего драгоценного – обычная бижутерия, но она была неотъемлемой частью моего образа. Открыв шкаф, я достала джинсы с разрезами, чёрную футболку с красивым цветочным рисунком-кляксой и надписью «Rock forever», затем чёрную кофту на замке и с капюшоном. Эта вещь была покрыта различными белыми надписями, связанными с музыкой и мрачным образом жизни, я знала перевод их всех, особенно же мне нравилась одна: «Я могу показаться слабой, но я никогда не сдаюсь – моя сила внутри». Подобных изречений было много, за что я и любила эту кофту.
Всё-таки отыскав шкатулку, я взяла кулон – серебристая нота внутри контура сердца. Нота была усеяна маленькими переливающимися камушками, а на ободке сердца крепились слова: «Music in my heart». Затем я вытащила серьги в форме маленьких ладошек, и парочку браслетов – простые металлические кольца, а так же фенечку, подаренную мамой ещё в детстве. На ней было моё имя – Алекс. Да, так называла меня мама. Одно время она работала в Европе, и так прикипела к их образу жизни, что захотела дать мне необычное имя, но папа воспротивился, в результате чего меня назвали Александрой – по-русски в угоду папе, с сокращением Алекс – на радость маме. От воспоминаний в груди закололо, но плакать сейчас было нельзя, и я, сглотнув, надела одежду, украшения, и села краситься.
Мой макияж был как всегда ярким. Точнее красок в нём не было, но большие зелёные глаза я обычно жирно подводила чёрным карандашом, на веки клала тени с растяжкой от белого к чёрному, пудра так же была светлой, хотя я ей пользовалась очень редко – у меня и без того была бледная кожа. Судя по числу упоминаний о бледности в романах, сейчас это модно. Что ж, хоть в чём-то я не отличаюсь от нормальных людей – во мне есть что-то модное. Хмыкнув своему отражению, я завершила макияж нанесением светлой помады. Мне нравился её цвет – он совпадал с цветом моей кожи, но был на несколько тонов темнее.
Я внимательно посмотрела в зеркало. Оно отражало в полный рост высокую, стройную девушку. У неё были прекрасные пропорции, и не менее прекрасное лицо в обрамлении вьющихся волос цвета молочного шоколада: овальное, заостряющееся к низу, но плавно переходящее в округлый, правильный подбородок. Брови разлетались, словно две птицы над большими зелёными глазами миндалевидной формы. Цвет глаз был глубоким и ярким, как весенняя зелень. У девушки в зеркале был красивый нос и пухлые, но не очень большие губы. Её лицо было гармонично, а ведь это самое главное. Мне нравилось моё отражение, хоть в чём-то судьба меня порадовала. Хотя конечно жаловаться мне было особо не на что, не считая гибели родителей.
Я бросила последний взгляд на своё отражение – красивая, взяла сумку, яблоко с кухонного стола и вышла из дома.
День обещал быть солнечным и тёплым. Я пошла в школу. Мне было неизвестно, живёт ли кто-то из одноклассников в моём районе или нет, но поскольку жила я очень близко к школе, то, скорее всего да. Не успела об этом подумать, как из соседнего двора вышел парень, на плече у него был портфель, и я сразу же узнала этого человека – Кирилл. Нас разделяли всего насколько метров. Мне было не очень приятно идти за ним, возникало ощущение, что я слежу, а если он обернётся и заметит меня, то скорее всего так и подумает. Поэтому я постаралась обогнать своего соседа по парте, и сделать это как можно непринуждённее. Я несколько ускорила шаг, мягкая подошва кед позволяла делать шаги почти неслышно, что меня всегда очень радовало.
И вот я его обогнала. Когда проходила мимо, заметила, что у него в ушах наушники, у меня впрочем, тоже – всегда со мной, ведь музыка моё всё. Опередив его примерно на два шага, я тряхнула волосами. Вряд ли он меня узнал, ведь от вчерашней Саши не осталось и следа, я была прежней Алекс – прячущей боль за мрачным макияжем. Хотя если уж честно, то я была такой и до того, как случилась эта боль, про-сто с тех пор я стала взрослее, сильнее, но всё же ранимее. Я много плакала, а так же много страдала, но всегда знала – нужно жить. Они дали мне эту жизнь не за тем, что бы с окончанием их жизней закончилась и она. Я обязана была жить. А так же получать от этого удовольствие.

«Нам не вернуться назад, в сердце последний заряд...
Я оставил для тебя, мы упустили время зря...
За все меня прости, за все меня прости...»

В моих наушниках играла песня «Слишком поздно» Amatory, я растворялась в её прекрасных словах, а потому не сразу поняла, что кто-то дёргает меня за рукав. Вытащив один наушник из уха, я обернулась. Удивление было написано не только у меня на лице – Кирилл отпустил мой рукав, смущённо пробормотав что-то вроде «извини».
- Кирилл…это ты…Что нужно?
- Извини, - снова повторил он, - не думал, что это ты.
От его холода не осталось ни следа, передо мной стоял красивый парень с ясными как утреннее небо глазами. Как только я подумала о них, у меня вырвалось:
- У тебя замечательные глаза! Как небо! – в тот же миг они стали как сталь – Кирилл снова надел свою непроницаемую маску презрительно го холода.
- Ты сегодня не такая, как вчера. Похожа на картинку, - он сверкнул глазами.
- Я могу расценивать это как комплимент?
- Да, - он улыбнулся, а я почувствовала подвох. Так оно и было, - если только считаешь, что название глупой, совершенно обыкновенной, до банальности приторной картинки может считаться комплимен-том.
У меня даже глаза округлились от удивления. Это ж надо!
- В таком случае у меня тоже есть для тебя комплимент, - решила ответить я, - ты законченный эгоист, самовлюблённый придурок, мальчик-картинка, но не до приторности банальная, как ты выразился, а холодная, бездушная…бессердечная! – я бы могла ещё много чего ему наговорить, но Кирилл крепко сжал моё запястье. История повторялась. Куда теперь он меня потащит?
Глаза парня излучали, казалось бы, физически ощутимую ненависть – её можно было коснуться. Моя мама ненавидела своего шефа, моя тётя ненавидела соседскую собаку, но в их глазах не было ТАКОЙ ненависти! Это было что-то неестественное, фантастическое…Кирилл ненавидел меня…непонятно за что, но ненавидел, да ещё как! И в эту минуту я поверила – он может убить, такой как он может. Но почему-то страха не было, и не из-за сознания того, что он в конце-концов всего лишь шестнадцатилетний тинэйджер, а потому, что я, как это не глупо, я ему верила…я видела его другим, хотя никаких приятных чувств к нему не питала. Странная ситуация.
- Да что ты знаешь о сердце? О душе? Что ты знаешь??? Ты ничего не можешь понять! Ты пустышка! Такая же, как все! Думаешь, что раз пришла в эту школу, то тут же можешь влезть в мою жизнь?! Т… - он хотел сказать что-то ещё, но я его перебила:
- Я не собираюсь лезть в твою жизнь. Не собираюсь!
- А зачем тогда ты пришла? – он был удивлён. Искренне.
- Куда пришла? – устало вздохнула я.
- Сюда, к моему дому.
Я оглянулась, а потом махнула в сторону своего дома.
- Я там живу, просто иду в школу – ничего криминального. Кирилл, я не знаю, за что ты меня так ненавидишь, честно не знаю, и сколько не пытаюсь понять – не понимаю. Я вижу, ты не к одной мне питаешь такие чувства, поэтому не стану принимать это близко к сердцу. Но пожалуйста, не пытайся больше сделать мне больно, как морально, так и физически. Если ты так не хочешь меня знать, но тогда притворимся невидимыми друг для друга, ок? Я не хочу иметь врагов, и не хочу, чтобы моим врагом стал ты. Пошли в школу. – И я продолжила свой путь, даже не заметив, когда Кирилл успел отпустить мою руку. Он пошёл за мной, но молча, а я вставила наушник обратно в ухо, исполняя своё предложение – становясь невидимой.
До школы мы добрались без приключений и в абсолютной тишине. На крыльце стояло несколько моих новых одноклассников, я поздоровалась с ними и направилась в гардероб. Первым уроком в расписании стояла математика, я не знала, что именно у нас будет сегодня – алгебра или геометрия, потому взяла сразу два учебника, сумка была от этого немного тяжёлой, и меня перевешивало на один бок.
- Давай помогу с сумкой, - услышала я позади мягкий голос. Обернулась. Один из моих одноклассни-ков.
- Да ладно, не стоит, - отмахнулась я, продолжая путь.
- Стоит, тебя косит, - улыбался парень. Он был высоким, рыжим, а по лицу рассыпались веснушки.
- Спасибо, - проговорила я, передавая ему сумку, и краем глаза замечая, что Кирилл стоит невдалеке, буквально прожигая меня и моего спутника взглядом. Я поспешно отвернулась. Я невидимка.
Мы пришли в класс за минуту до звонка. Учительница, Анна Генриевна, мне понравилась. Кстати, я заметила, что в этой школе много учителей с необычными отчествами, фамилиями или даже именами. Так, например, у химички была фамилия Фридрих, а биологичку звали Венерой. Так же ребята почти всем учителям дали прозвища: директор, хотя это и так очевидно, был у них Клаусом, математичка – Генри, классная руководительница – Лютиком. Почему последнюю назвали именно так, я вскоре поняла – внешне спокойная Галина Эльзовна могла сильно разозлиться, и тогда её негромкий ровный голос становился гневным и оглушающим.
Прошло три урока, и я вместе с Настей и парочкой других девчонок отправилась в столовую. Это было большое светлое помещение с двумя буфетами, стойкой раздачи, и множеством круглых столиков – прямо как в кино про американские школы. И так же как в кино здесь сидели по группам – популярные, обыкновенные, чудики. Мы относились видимо ко вторым, так как к последним Настю с компанией явно не причислить.
Я встала в очередь за каким-то высоким парнем, одиннадцатиклассник наверно. Вдруг позади меня послышался стон, а затем кто-то воскликнул: «Что ты делаешь?! Это же моё!». Голос был девчачий, а вот ответил уже явно парень: «Было твоё, стало моё», последовал раскат противного утробного хохота, а я обернулась. Картина, которую я застала, повергла меня, мягко говоря, в шок. Не то чтобы я никогда не слышала о подростковой жестокости, но так мерзко…
Возле очереди образовалась небольшая площадка свободного места. В центре этого пространства на коленях сидела девушка, на вид ей было лет пятнадцать. На девушке была простая синяя футболка, тёмные джинсы и чёрные балетки. Из глаз девчонки катились слёзы, стекая на подбородок и капая вниз, от чего на футболке оставались тёмные пятна. Лицо девушки обрамляла копна светлых, явно натурального цвета волос – чай с молоком. Они спадали на плечи и грудь свободными, вьющимися прядями. Наверно девчонка носила очки, так как возле неё, на полу, лежала оправа, стёкол в ней правда не было – они кучкой осколков лежали рядом. Пальцы несчастной были в чём-то красном, секунду спустя я поняла, что это кровь, ручейки крови. Она, наверное, пошла, когда разбились очки, и девушка нечаянно порезалась.
Возле сидящей на полу стояли в непосредственной близости двое: высокий крепкий парень с квадратной головой, но довольно симпатичным лицом, и невысокая девушка, больше похожая на увеличенную копию Барби – смазливое личико в окружении длинных прямых, цвета воронова крыла волос. Глаза Барби были карими и злыми, а рот скривлён в противной злой ухмылке. Я пробилась поближе, чтобы понять что случилось. Окружающие же, казалось, просто не замечают происходящего.
- В чём дело? – спросила я подходя к пострадавшей, и присаживаясь на корточки.
- Они забрали-и-и….
- Что забрали? – я приобняла девчонку, пытаясь поднять её.
- Кул-оооо-н… - взвыла пострадавшая.
Я подняла на парочку глаза.
- Вы забрали у неё что-то?
- Нет, - спокойно и с издёвкой произнесла Барби.
- Кул-оооо-н ма-а-амы…
- Отдайте ей кулон! – приказала я, прокручивая в уме план.
- Ха, с чего это? Мне понравилась эта вещь, такой замарашке она ни к чему! А мой Арчи мне помог! – она любовно погладила стоящего рядом парня по плечу.
- Отдай, - снова повторила я, протягивая руку.
- Щас!
Меня обуревала злость. Я могла сделать ей больно. Она ничего обо мне не знала. Не знала, что, не смотря на свою боль и слабость, я очень сильная. Гибель родителей многое во мне изменила, но моё чувство справедливости осталось прежним. А ещё она не знала, что в детстве я дружила с мальчишками, и драки были для меня привычным делом. Но до поры до времени я не собиралась применять силу – можно решить всё мирно.
- Я тебя предупреждаю, отдай по-хорошему!
- А что ты мне сделаешь? Мой Ар…
- Твой Арчи, разбил ДЕВУШКЕ очки и забрал у неё кулон, твоему Арчи пора поменять пол!..Или под-ружку, может тогда мозг придёт в норму, - съязвила я.
- Д-да как ты смеешь?!!!
- У меня такое чувство, что ты сейчас скажешь «Фас», а ты, - я посмотрела на парня, - как псина, ки-нешься исполнять её команду. Чувства собственного достоинства нет? Ты мужчина или кто? Как ты вооб-ще посмел хоть пальцем притронуться к этой девушке? – всё кипело во мне, наверно в эту минуту мои глаза пылали такой же ненавистью, как и глаза Кирилла, когда он смотрел на меня.
- Лиз, может ты это…зря? – Арчи посмотрел на свою девушку. – Да ну его, кулон-то?
Да, похоже, интеллектом он не блистал, но главную мужскую слабость, струнку в душе каждого муж-чины я всё же затронула – его гордость. Лиза, или как там её звали, была явно недовольна, зла, и разочарованна, но, пожалуй, она понимала, что лучше отдать кулон сейчас, не то либо потеряет дружка, либо найдёт проблемы с руководством. Стучать я не собиралась, но блефовать никто не запрещал.
- Отдай кулон! – снова повторила я. Лиз одарила меня презрительным взглядом и швырнула кулон куда-то в сторону.
- Если ты думаешь, что показала гордость, выкинув кулон, то ты ошиблась, - только и сказала я, поднимая всё ещё сидящую на полу девушку.
Только сейчас я поняла, что за нашим противостоянием наблюдала вся столовая – как работники, так и ученики. Нужно было найти кулон, пока его не затоптали, но меня опередили.
- Возьми, - рядом стоял тот самый парень, который нёс мою сумку. Я приняла кулон, устало улыбнув-шись.
- Спасибо, - потом обратилась к вставшей на ноги девушке, - это твоё, держи, - и протянула ей кулон. Это был небольшой золотой шар на цепочке.
- Огромное спасибо, это мама мне подарила…а она хотела отнять, и отняла…если бы не ты… спасибо… - голос девчонки всё ещё дрожал от недавних слёз.
- Возьми платок, - я протянула ей пачку бумажных салфеток.
- Спасибо, - снова повторила она и ушла.
Я осталась стоять почти посредине столовой, которая снова ожила, и о недавнем инциденте напоми-нали лишь взгляды, которыми меня одаривали школьники. Я почувствовала чей-то особо пристальный взгляд на своей шее и обернулась. У колонны возле буфета стоял Кирилл. Взор серо-голубых глаз уже не был настолько холодным, он улыбнулся уголками губ. Я не ответила на улыбку, только равнодушно посмотрела на него, и ушла. Дальше.
После этого случая красивый парень в ледяной маске больше не пытался меня задеть или унизить, он так же стал невидимкой. Прошла неделя, и теперь я знала всех в этом классе. Ребята привыкли к моему немного необычному виду – рваные джинсы, тёмные цвета, подведённые глаза уже никого так сильно не удивляли, никто не лез ко мне в душу, за что я им очень благодарна. Я многим нравилась, чувствовала расположение людей к себе, но некоторые уже начали считать меня если не странной, то немного чудной. Не знаю почему, но всё происходило так же, как и в моей старой школе. Не могу сказать, что меня это расстраивало. Я привыкла к своему отчуждению, которое после гибели близких лишь усилилось. Кстати о близких, Эльвира стала как-то по-другому ко мне относиться, не знаю, какая муха её укусила, но мне стало так хорошо рядом с ней..как будто у меня снова была семья, а не просто дом, где я ем, сплю, делаю уроки.
С рыжим парнем (его зовут Коля, хотя в этой школе, его переименовали на европейский манер – Ник, и мне это страшно нравилось) мы подружились, он не один раз звал меня гулять, но я отказывалась под разными предлогами – чувствовала, что так надо.
А вот сегодня я, наконец, решила пойти, погода выдалась отличная, настроение хорошее, и Ник снова предложил погулять.
- Да, после школы?
- Ага, понесу твою сумку до дома, - засмеялся он.
- Спасибо, но с этой задачей я справлюсь уж как-нибудь сама.
- Да ладно, я не прочь поухаживать за красивой девушкой.
Я только вздохнула. Он и так почти всё время таскал мою сумку, мои попытки сопротивления были безжалостно и самым коренным образом сломлены.
Мы договорились пойти гулять сразу из школы, я предупредила Эльвиру и теперь ждала только звонка. Наконец он прозвенел. Ник сразу же подошёл ко мне, вешая мою сумку себе на левую руку, а правую галантно подставляя мне.
- Ну что, идём? – спросил он, обольстительно улыбаясь.
- Пошли, - слева что-то хрустнуло – Кирилл сломал ручку, которую собирался положить в свой рюкзак. Я не стала с ним прощаться – мы так и остались невидимыми.
- Пока, Кир, - бросил Ник, уводя меня из класса. Кирилл ничего не ответил.
Мы решили пойти в соседний со школой сквер. Там было очень мило – в центре небольшой фонтан, который, правда не работал в это время года, а невдалеке пара ларьков - с хот-догами и мороженым.
- Тебе холодненького или горяченького? – спросил Ник, когда мы подошли к ларькам.
- Что, прости? – не поняла я.
-Ты хот-дог будешь или мороженое?
- Ааа…ничего не нужно, я не голодна.
- Да ладно, брось. Полдня в школе. Я видел, ты не обедала в буфете! – он грозно покачал пальцем, - пошли, сначала возьмём пёсика, а потом мороженое.
- Пёсика?
- Ну, это, хот-дог же, горячая собака, - объяснил мне Ник, а я натянуто улыбнулась. Я знала эту шутку, но она давно уже не казалась мне смешной.
Делать было нечего, я поплелась к ларькам вслед за Колей. Меня не покидало ощущение чьего-то присутствия. Я огляделась – никого. Странно.
- Держи, я взял тебе двойной, - Ник протянул мне завернутый в салфетку хот-дог.
- Спасибо, но, правда, не стоило.
- Всё, ешь. Приятного аппетита, - отмахнулся от меня Николай, набрасываясь на еду.
Когда с хот-догами было покончено, мы заели их мороженым и запили колой. Холодная кока-кола, конечно, была отвратительной на вкус, но мне было просто необходимо чем-то смыть ощущение приторной сладости во рту после рожка с джемом.
- Хорошоооо…. – протянул Ник потягиваясь. Его рука как бы невзначай легла мне на плечо, но я отстранилась, тем самым сбросив с себя его руку.
- Так делают только в плохом кино, - скривилась я.
- Извини. – Парень потупился.
- Ничего, просто я считаю это лишним. Ты для меня хороший друг, я это ценю, - я старалась сделать свой голос как можно мягче, но у меня это плохо получалось, непонятно откуда взявшееся раздражение так и лезло наружу. Я крепко зажмурила глаза, приказав себе расслабиться и улыбнуться. Я попыталась. Честно. Только из улыбки вышел оскал, и я бросила эти попытки.
- Пожалуй, на сегодня всё. У меня ещё есть кое-какие дела, - поспешно стала прощаться я.
- Я провожу, - вызвался парень. Делать было нечего, я послушно пошла с ним рядом.
Нет, Коля мне конечно нравился! Но.… Было но, и это «но» никак не хотело исчезнуть.
Когда мы уже почти дошли до моего дома, а точнее проходили мимо двора Кирилла, я увидела в арке между домами, обозначавшей выход со двора, знакомую фигуру. Внутри всё как-то болезненно сжалось, и я уже хотела отвести взгляд, когда Кирилл посмотрел прямо на меня. В его глазах было столько печали, тоски, подавленной боли – я узнала это, я видела такие глаза в зеркале ежедневно с тех самых пор.… Когда Кирилл увидел идущего рядом со мной Колю, его лицо ожесточилось, а взгляд снова стал ледяным. Боже, его же просто не понять!
Расстроенная и подавленная я дошла до своего подъезда. Коля медлил.
- Пока, Коль… Давай сумку, - я протянула руку к сумке, но Ник не спешил мне её отдавать.
- Саш, ты знаешь, ..я хотел с тобой поговорить, уже давно…
- Нет, сейчас не самое подходящее время! – воскликнула я, буквально вырывая свою сумку из рук парня, он слегка оторопел, а потом горько усмехнулся и пошёл прочь. Не попрощавшись…
- Ник, постой! – закричала я ему вслед, делая пару шагов навстречу. Мне не хотелось прощаться вот так, а он не останавливался. Тогда я крикнула ещё раз, он снова не ответил. И я побежала. Догнала его, резко развернув к себе. Дыхание сбилось и я несколько секунд просто молчала, чтобы восстановить его. Ник сделал маленький шажок мне навстречу, теперь наши лица разделяла лишь пара сантиметров. Наконец я смогла хоть чуть-чуть говорить:
- Послушай, мне бы не хотелось вот так… - я замолчала, так как Ник смотрел сквозь меня, вернее по-верх моей головы. Тут я не выдержала – я даже бежала за ним! Пришлось положить руку ему на затылок и притянуть к себе, расстояние между нашими лицами сократилось вдвое. Дыхание парня обжигало кончик моего носа и верхнюю губу – оно было контрастно холодному октябрьскому воздуху. Николай ещё сильнее нагнулся ко мне, почти коснувшись моих губ. Это был завораживающий момент, хотя я и не хотела поцелуя. Мне не нужен был ЕГО поцелуй. Между тем Ник коснулся моих губ своими, я ничего не почувствовала, кроме их тепла. Мои веки медленно смежились, а через секунду лоб загорелся огнём, я распахнула глаза и встретилась с ледяной ненавистью стальных глаз…