... И откуда что берется в этом мире? Никогда не задумывался над этим, не желая терять драгоценного, на мой взгляд, времени.
Вроде и живет себе девушка, сама себе на уме и довольна жизнью, нисколько не трогает и не задевает других людей... и однажды понимаешь что в ней есть искорка, та сила притяжения, которая заставляет пересмотреть свои взгляды и оценить внешнюю и так загадочно манящую внутреннюю ее красоту...
Ее удивительные карие глаза обжигают огнем и трогают, как кажется, самые потаенные глубины души лишь только она поднимет взгляд из под своих черных бровей, поражая своей глубиной и заставляя мужчин трепетать, как мальчишек.
Темные курчавые локоны слегка спускаются на лоб придавая мягкую детскость, что наиболее четко подчеркивает черты лица, создавая иллюзию таинственной невинности помыслов в гремучей смеси с ярчайшим характером настоящей женщины, во власти которой готов оказаться любой мужчина, достаточно лишь ей улыбнуться...
Это далеко не все достоинства что можно к ней адресовать... Но языку как всегда не хватает слов, чтобы сложить их в более или менее связные предложения дабы описать такую красивую, милую и очаровательную девушку... Остается лишь завидовать белой завистью тем на кого она направит свой нежный взор...
Вроде и живет себе девушка, сама себе на уме и довольна жизнью, нисколько не трогает и не задевает других людей... и однажды понимаешь что в ней есть искорка, та сила притяжения, которая заставляет пересмотреть свои взгляды и оценить внешнюю и так загадочно манящую внутреннюю ее красоту...
Ее удивительные карие глаза обжигают огнем и трогают, как кажется, самые потаенные глубины души лишь только она поднимет взгляд из под своих черных бровей, поражая своей глубиной и заставляя мужчин трепетать, как мальчишек.
Темные курчавые локоны слегка спускаются на лоб придавая мягкую детскость, что наиболее четко подчеркивает черты лица, создавая иллюзию таинственной невинности помыслов в гремучей смеси с ярчайшим характером настоящей женщины, во власти которой готов оказаться любой мужчина, достаточно лишь ей улыбнуться...
Это далеко не все достоинства что можно к ней адресовать... Но языку как всегда не хватает слов, чтобы сложить их в более или менее связные предложения дабы описать такую красивую, милую и очаровательную девушку... Остается лишь завидовать белой завистью тем на кого она направит свой нежный взор...
... Он возвращался домой и думал, даже не думал, а размышлял... Как такое могло произойти? Неужели не любит? Неужели стишок, который помнил с детства оказывается открытием и правдой, его маленькой, но его личной жизни...
Он шел по открытым улочкам привычным маршрутом, вдалеке вдоль дороги поблескивали фонари, мягкие тени скользили по каемке петляющей вдоль улицы маленькой речушки, изо рта медленно струился пар, на улице холодало... На него вновь и вновь, как волны безбрежного океана, накатывали строчки из известного ему, до умопомрачения, стихотворения отчего сердце как-будто сжималось в груди... Подышав на озябшие пальцы и на секунду задумавшись он вспомнил строчки, которые как казалось били точно в цель:
"Все, в общем, обычно – семья и работа,
И встречи привычны, друзья по субботам.
А все отношенья ясны до предела:
Стабильности хочешь? – Бери, что хотела."
Не успев сделать акцент на слово "хотела" он на секунду отвлекся, чтобы перейти через проспект, заполненный неизвестно откуда взявшимся в такое время, народом. Но постепенно мысль его догнала, заставляя довести ее до логического конца...
"К чему объясненья, любовь на природе?
Ты любишь меня? – Да и я тебя… Вроде… "
"Вроде..." - здесь, как он усмехнувшись подумал, лучше поставить знак вопроса... Легкие тени набежали на едва появившуюся Луну, но охвативший было озноб не мог сбить бежавшей уже далеко вперед мысли...
"А глупому сердцу подайте терзаний,
Стихов, комплиментов и страстных признаний.
И тело туда же – даешь ощущений,
По коже мурашек, в оргазмы падений… "
"Мда, я наверное уже от всего устал, - ругаться, мириться, как-то уживаться, может ну его..." - невольно, как-будто не хотя признавать хотя бы себе, думалось ему. Подходя уже практически к дому и переводя дыхание к нему пришли и последние строчки, будоражившего его последние дни, стихотворения:
"Вот так и живем, маскируясь искусно,
А хочется жить ярко, сладко и вкусно…"
Слегка хмыкнув и устало улыбнувшись, он привычным движением руки с ключом открыл дверь... И с порога раздалось знакомое до боли: "Дорогая, я уже дома"!...
Он шел по открытым улочкам привычным маршрутом, вдалеке вдоль дороги поблескивали фонари, мягкие тени скользили по каемке петляющей вдоль улицы маленькой речушки, изо рта медленно струился пар, на улице холодало... На него вновь и вновь, как волны безбрежного океана, накатывали строчки из известного ему, до умопомрачения, стихотворения отчего сердце как-будто сжималось в груди... Подышав на озябшие пальцы и на секунду задумавшись он вспомнил строчки, которые как казалось били точно в цель:
"Все, в общем, обычно – семья и работа,
И встречи привычны, друзья по субботам.
А все отношенья ясны до предела:
Стабильности хочешь? – Бери, что хотела."
Не успев сделать акцент на слово "хотела" он на секунду отвлекся, чтобы перейти через проспект, заполненный неизвестно откуда взявшимся в такое время, народом. Но постепенно мысль его догнала, заставляя довести ее до логического конца...
"К чему объясненья, любовь на природе?
Ты любишь меня? – Да и я тебя… Вроде… "
"Вроде..." - здесь, как он усмехнувшись подумал, лучше поставить знак вопроса... Легкие тени набежали на едва появившуюся Луну, но охвативший было озноб не мог сбить бежавшей уже далеко вперед мысли...
"А глупому сердцу подайте терзаний,
Стихов, комплиментов и страстных признаний.
И тело туда же – даешь ощущений,
По коже мурашек, в оргазмы падений… "
"Мда, я наверное уже от всего устал, - ругаться, мириться, как-то уживаться, может ну его..." - невольно, как-будто не хотя признавать хотя бы себе, думалось ему. Подходя уже практически к дому и переводя дыхание к нему пришли и последние строчки, будоражившего его последние дни, стихотворения:
"Вот так и живем, маскируясь искусно,
А хочется жить ярко, сладко и вкусно…"
Слегка хмыкнув и устало улыбнувшись, он привычным движением руки с ключом открыл дверь... И с порога раздалось знакомое до боли: "Дорогая, я уже дома"!...
