Лживые речи и маска понимания
А безразличны может людям, моей души терзания?
Я не могу народу доверять.
Они в ответ на истину, всё ищут оправдания,
Но а к чему тогда пускаться лгать?
Вся ваша милость - нормы воспитания.
Вы не умеете выражать протест.
Я бы хотела знать о ваших пониманиях,
А не о том, что очевидно скажут все.
Пусть проза мне и не подвластна,
Я выражаю мнение через стихи.
Ведь человек, которого я знаю,
Не скажет искренне:"Прости... "
Я не могу народу доверять.
Они в ответ на истину, всё ищут оправдания,
Но а к чему тогда пускаться лгать?
Вся ваша милость - нормы воспитания.
Вы не умеете выражать протест.
Я бы хотела знать о ваших пониманиях,
А не о том, что очевидно скажут все.
Пусть проза мне и не подвластна,
Я выражаю мнение через стихи.
Ведь человек, которого я знаю,
Не скажет искренне:"Прости... "
Озеро полное льда
Там где всегда тишина,
Озеро полное льда.
Но там не идут снега,
Вокруг лето и ночь царят все года.
Но взмывают там в небеса
Сотни огней из алого стекла.
Рядом бабочки парят,
Будто бы из хрусталя.
Там тихий лес и тропа.
К тому озеру и ведёт она.
Но никто не дошёл туда,
Все пропали в лесу навсегда.
С деревьев кровь капает там,
Плоть даёт свежесть цветам.
Лишь встретив его ты пройдёшь
К озеру полному льда.
Он зонт над тобою держа,
Спрячет от кровяного дождя.
За руку взяв в обняв,
Пройдёте вы долго, гуляв.
Озеро полное льда.
Но там не идут снега,
Вокруг лето и ночь царят все года.
Но взмывают там в небеса
Сотни огней из алого стекла.
Рядом бабочки парят,
Будто бы из хрусталя.
Там тихий лес и тропа.
К тому озеру и ведёт она.
Но никто не дошёл туда,
Все пропали в лесу навсегда.
С деревьев кровь капает там,
Плоть даёт свежесть цветам.
Лишь встретив его ты пройдёшь
К озеру полному льда.
Он зонт над тобою держа,
Спрячет от кровяного дождя.
За руку взяв в обняв,
Пройдёте вы долго, гуляв.
Кто в чём ищет вдохновение
Что же делать если всё же,
Нет идей, и нет стихов?
Существует один способ:
Это один из грехов.
Придаёт нам вдохновенья,
Льются строки как оно,
В горло сразу заливая,
Не смотря, на его дно.
Наведёт воспоминаний
От которых стынет кровь,
Но ещё глоток зальёт их,
Как обрывки страшных снов.
Существует другой способ:
Это тоже грех как тот.
Но зачем гадать и думать?
Бесам тоже всё одно.
Нет идей, и нет стихов?
Существует один способ:
Это один из грехов.
Придаёт нам вдохновенья,
Льются строки как оно,
В горло сразу заливая,
Не смотря, на его дно.
Наведёт воспоминаний
От которых стынет кровь,
Но ещё глоток зальёт их,
Как обрывки страшных снов.
Существует другой способ:
Это тоже грех как тот.
Но зачем гадать и думать?
Бесам тоже всё одно.
Нестандартное мышление
Кому судить людей как я?
Другие нас не понимают.
То что мы делаем любя,
За сумасбродство принимают:
"Боишься тьмы и черноты?
Я дам тебе совет:
Не надо лишней суеты,
Пусть будет огненным рассвет."
Другие нас не понимают.
То что мы делаем любя,
За сумасбродство принимают:
"Боишься тьмы и черноты?
Я дам тебе совет:
Не надо лишней суеты,
Пусть будет огненным рассвет."
Бал-маскарад
Тот кто пришёл на этот праздник,
Повергнув знать в забытый сон,
Снимает маску, будто странник,
И совершает медленный поклон.
Ему дорогу к цели проложили,
В беспамятстве лежащие тела людей.
И ожидаемо, графа сильно поразили
Глаза сияющих огней.
Повергнув знать в забытый сон,
Снимает маску, будто странник,
И совершает медленный поклон.
Ему дорогу к цели проложили,
В беспамятстве лежащие тела людей.
И ожидаемо, графа сильно поразили
Глаза сияющих огней.
Параноя
Там слышен топот, всхлипы, вой.
В его глазах, людей мелькают тени.
Лицо и руки задевает хвой,
Но он бежит от этого быстрее
Луна, поднявшаяся наверх,
Пытается ловить его прозрачными лучами,
Но беглеца сейчас скрывает густой лес.
Сейчас скрывает - не годами.
Он ведь бежит не видя дальше рук,
Что расцарапала та хвоя.
Он выбегает в поле и кричит.
Его настигла параноя.
В его глазах, людей мелькают тени.
Лицо и руки задевает хвой,
Но он бежит от этого быстрее
Луна, поднявшаяся наверх,
Пытается ловить его прозрачными лучами,
Но беглеца сейчас скрывает густой лес.
Сейчас скрывает - не годами.
Он ведь бежит не видя дальше рук,
Что расцарапала та хвоя.
Он выбегает в поле и кричит.
Его настигла параноя.
Сарабанда
Глаза распахнуты в кромешной тьме ночного покрывала.
Дрожащий взгляд пытается глядеть перед собой.
Тебе ведь всё равно на жизнь, как ты твердил годами,
Но, а сейчас бледнеешь перед танцем, что заберёт её с душой.
Взгляни на танец бесов - сарабанду!
Заметь же как изящно руконаложники кружат перед тобой!
Не надо думать, ты не сбежишь от этого обряда,
Они уже хоронят душу, чтобы забрать её с собой.
Дрожащий взгляд пытается глядеть перед собой.
Тебе ведь всё равно на жизнь, как ты твердил годами,
Но, а сейчас бледнеешь перед танцем, что заберёт её с душой.
Взгляни на танец бесов - сарабанду!
Заметь же как изящно руконаложники кружат перед тобой!
Не надо думать, ты не сбежишь от этого обряда,
Они уже хоронят душу, чтобы забрать её с собой.
Воздуха всё меньше...
Воздуха всё меньше.
Я хочу бежать, но и шагнуть не могу.
Моя же параноя
Подаёт мне нож из окровавленных рук.
Во взгляде всё туманно.
Смерть уже стоит за моею спиной.
Не очень то приятно
Засыпать под писк и крик врачей над собой.
Я хочу бежать, но и шагнуть не могу.
Моя же параноя
Подаёт мне нож из окровавленных рук.
Во взгляде всё туманно.
Смерть уже стоит за моею спиной.
Не очень то приятно
Засыпать под писк и крик врачей над собой.
Цветы
Эта погибель так прекрасна!
Цветы по телу распускаются тропой.
И расцветая те бутоны
Забирают кровь твою с собой.
Но боли нет, лишь мороженье.
Белеет тело на глазах.
А те багровые бутоны
Срослись с сердцами на руках
Цветы по телу распускаются тропой.
И расцветая те бутоны
Забирают кровь твою с собой.
Но боли нет, лишь мороженье.
Белеет тело на глазах.
А те багровые бутоны
Срослись с сердцами на руках
Кровь и вино
Прольётся алое вино, давая ослабеть.
Внутри, душе впервые хорошо и хочется ей петь.
Глаза сверкнув, пьянеют и горят прозрачной пеленой,
Но пелена та покрывает и здравый смысл твой.
Прольётся алое вино на тело мертвеца.
Увы теперь их целых два, не дышащих борца.
Кто ж знал, что алкоголь взбредёт открыть окно и вновь,
Последний раз отдаться дьявольским отродьям, что пожирают кровь.
Внутри, душе впервые хорошо и хочется ей петь.
Глаза сверкнув, пьянеют и горят прозрачной пеленой,
Но пелена та покрывает и здравый смысл твой.
Прольётся алое вино на тело мертвеца.
Увы теперь их целых два, не дышащих борца.
Кто ж знал, что алкоголь взбредёт открыть окно и вновь,
Последний раз отдаться дьявольским отродьям, что пожирают кровь.