* * *

Она несла в руках весь мир, но не донесла… Она хранила в кармане старые песочные часы, которые отмеряли для него время, но вчера они разбились… Она приручила его душу, но вчера отказалась от нее… Она, только она умела рисовать ему сны, но вот уже две ночи он спит и ничего не видит… Она начинала танцевать твист, как только слышала ритмы танго. Теперь виниловые пластинки с записями танго переплавлены в пепельницы, а он так и не научится танцевать твист… Она, только она знала, где искать его зажигалку, когда ему хотелось курить… Только она могла вспомнить, что вчера в приступе ярости он вышвырнул зажигалку в окно, разбив стекло, и дать ему прикурить от своей. Она умела ждать… А он не умел верить. Она умела не сбиваться при счете звезд на небе. А он не мог отличить Большую Медведицу от Млечного Пути… Ей везло на белые ночи… Она умела склеивать битый хрусталь, чтобы он смог разбить его снова. Но иногда ей не хватало клея, и яростно бил ее любимый китайский фарфор… Она умела не плакать… Она держала в руке воздушный шарик, наполненный смыслом его жизни, и он лопнул (ш-ш-ш-ш-ш. Он до сих пор не знает, что это она проткнула его гвоздем, который он так и не вбил в стену, чтобы повесить ее любимую картину с одноногой птицей и подсолнухом). Он мог утонуть в луже, но она вела его за руку, и лужа становилась мелкой и теплой, а дождь приносил радость… Она несла в руках весь мир, но не донесла… Он разбился, его мир. Он даже не подозревал, что все произойдет именно так, когда ставил ей подножку…
©