Единственной зови (глава 4)

Глава 4

Незаметный взгляд удивленных глаз
И слова туманные чуть-чуть.
После этих слов в самый первый раз
Хочется весь мир перевернуть.
Первая любовь. Снег на проводах.
В небе — промелькнувшая звезда...
Не повторяется, не повторяется,
Не повторяется такое никогда!



Июль 2009 г.
Абхазия, экскурсионный маршрут «Озеро Рица»

Поездка на пасеку - это один из самых приятных и увлекательных видов отдыха не только в Абхазии, но и на всем побережье. Уникальные по своей красоте пейзажи, зелень предгорья, разнотравье и сладкие запахи цветов никого не оставят равнодушным.
Абхазский мед обладает отличным вкусом и целебными свойствами, а попробовать его мне довелось прямо на месте «производства» - высокогорной пасеке по дороге на озеро Рица.
В Абхазии удивительное изобилие разных видов меда, предлагаемых к продаже. Здесь можно попробовать, например, ежевичный мед, а также один из самых удивительных - мед эвкалиптовый. На вкус очень необычный, видимо поэтому и продается по несколько завышенной цене. Пчеловоды объясняют это тем, что очень редкий медонос, и что больше нигде, кроме Австралии его не встретишь, что эвкалипт цветет только раз в два года. Для гурманов и ценителей на пасеках также предлагают горький абхазский мед, с необычным запоминающимся вкусом.
Я села в автобус, верят в руках баночку с мёдом.
Горький мёд… Такой же горький, как моя любовь. Как так может быть: два человека давным-давно расстались, а чувство продолжает жить своей жизнью? Странно…
- Слушай, а я вот с орешками взял, - вклинился в мои грустные мысли дядя Серёжа. И, не подумав даже понизить голос, добавил. – Говорят, для потенции помогает… Эх, приеду в Барнаул – попробую… А, может, Пашке твоему взять, пока стоим? А? Как думаешь, Шурка?
Даже если бы я что-то ответила, он бы вряд ли услышал – последние слова крёстного потонули в общем хохоте.
«В его-то возрасте… Постыдился бы!» – я осуждающе покачала головой, неожиданно вспомнив, что дяде Сереже без малого семьдесят лет. А по виду больше пятидесяти не дашь. Вот что значит – здоровый образ жизни!
- Ну, и что было дальше? - спросил дядя Серёжа, нахмурив седые брови. - Я ничего об этом толком не знаю. Только то, что вы разбежались, и ты долго переживала…
Можно и так сказать… А можно - по-другому…



Апрель 2001 г.
г. Барнаул

Закончился первый день занятий последней четвёртой четверти. Кое-как избавившись от навязчивого общества Тимура, который упорно предлагал проводить меня до дома, я оделась и вышла на крыльцо… Дорога домой занимала всего пятнадцать минут. Если постараться, можно добежать за десять. Но бежать не хотелось… Мне вообще ничего не хотелось, причём, давно…
И тут сработал мой любимый закон – «закон подлости». Ильдар стоял на крыльце, облокотившись о перила и застёгивая «молнию» на куртке. Моим первым желанием было тотчас юркнуть обратно в здание школы и засесть там всерьёз и надолго, пока он не уйдёт. Но я упустила момент – он уже поднял глаза и бросил на меня так хорошо знакомый мне насмешливый взгляд. Мне ничего не оставалось, как с независимым видом пройти мимо, слегка кивнув ему головой…
Я набросила на голову капюшон ветровки, защищаясь от весеннего дождя, грозившего с минуты на минуту превратиться в настоящий ливень, и глубоко вздохнула… Нужно было взять зонт. Но я, надеясь на русский «авось» и, как всегда, прогадала.
- Раз… Два… Три… - полушёпотом просчитала я, прежде чем ступить под дождь. Не ждать же, в самом деле, на крылечке, пока он прекратится…
Зажмурив глаза, я храбро спустилась по ступенькам, на миг замерев и всё ещё не решаясь столкнуться один на один со стихией…
- Промокнуть не боишься? – услышала я за спиной голос Ильдара.
- Нет, не боюсь, - я отрицательно покачала головой, медленно-медленно повернулась и встретилась взглядом с его карими глазами.
- А у меня до следующего урока есть свободное время. И зонт, - добавил он после короткой паузы. – Если хочешь, могу проводить.
- У тебя нет следующего урока, - усмехнулась я, покачав головой. – И провожать меня не надо – я живу неподалёку…
- Тогда хотя бы зонт возьми, - он протянул мне аккуратно сложенный зонтик. – Завтра с Тимуром передашь…
Дождь, зонт, романтика… И в чём подвох?
- Я так дойду, - твёрдо произнесла я. – Не страшно. Мне не привыкать…
- Леся… - он перебил меня на полуслове. – Ты хочешь снова простудиться?
Я упрямо молчала, косо поглядывая то на дождь, то на Ильдара, всё никак не в силах решить, что же опаснее.
Надо же, заботливый какой. С чего бы вдруг?
- А ты сам как пойдёшь? – я вскинула на него глаза и тут же опустила их.
- Ну… Дождь, наверное, скоро кончится…
- Чёрт с тобой, - вздохнула я, понимая, что дождь зарядил надолго. Если он промокнет и заболеет, виновата буду только я. – Если хочешь, проводи. Заодно и зонт заберёшь, чтобы завтра мне не тащить его с собой в школу.
- Пойдём, - с этими словами он раскрыл над моей головой чёрный зонт.
Некоторое время мы шли молча. О чём разговаривать с парнем, который старше тебя на год, и от которого, кроме насмешек, ничего никогда не получала, я не знала. К тому же, Ильдар был моим идолом, моей мечтой, и я понятия не имела, как обычно ведут себя с идолами. Единственное, что я точно знала – к ним нельзя прикасаться. Поэтому я готова была скорее вымокнуть до нитки, чем коснуться его хотя бы ногтем… Я всё пыталась идти на приличном расстоянии от него, норовя выбраться из-под зонта. В итоге, рукав ветровки и одно плечо у меня промокли насквозь…
Спасительную тему искать не пришлось. Я облегчённо вздохнула, увидев родные стены дома. Наконец-то, можно было прервать затянувшееся неловкое молчание.
- Пришли, - я кивнула в сторону дома. – Спасибо, что проводил. Тимуру привет передавай.
- Хорошо, передам… Кстати… - на его лице появилась ироничная усмешка. – Откуда ты знаешь, что у меня нет урока? Можно подумать, что ты следишь за моим расписанием.
- Нет, - я досадливо передёрнула плечами. - Просто ни у кого в расписании нет восьмого урока… А вот что ты делал в школе после уроков? Можно подумать, что меня ждал…
Кто меня тянул за язык? Конечно, сейчас он скажет какую-нибудь очередную гадость, и я до вечера буду плакать, ругая последними словами своё отношение к нему…
Если Ильдар и хотел что-то сказать, ему это не удалось. К подъезду, нагруженная тяжёлыми пакетами, шла, шурша дождевиком, моя мама. Надо же… Я совсем забыла, что у неё сегодня выходной…
- Мам, помочь? - я широко улыбнулась и, вынырнув из-под зонта, подошла к ней, мгновенно промокнув до нитки. – Давай пакет…
- Спасибо, Шурочка… - она улыбнулась, протягивая мне полиэтиленовый пакет с продуктами.
- Леся, давай я, - Ильдар, сложив зонт, сунул мне его в руки и забрал пакеты у мамы. – Какой этаж?
Вот так, собственно, он «проник» в мою квартиру, с ходу умудрившись произвести, как это принято говорить, «хорошее впечатление» на маму.

Так же стремительно он ворвался в мою жизнь, чтобы никогда больше её не покидать. Между нами всё было ясно с самого начала. И когда на следующий день он вновь ждал меня на школьном крыльце, я приняла единственное верное решение – не бегать от своей судьбы. Просто подошла к нему и, набрав в лёгкие воздуха, спросила: «Проводишь?» Он лишь улыбнулся в ответ… Если бы он ответил «нет», я бы, наверное, просто умерла…
Вот так, можно сказать, обыденно началась наша история любви. Я не переставала удивляться, насколько хорошо может быть рядом с любимым человеком. Я могла бы сказать, что у нас было много общего или что-нибудь из серии «мы с тобой два берега у одной реки», но это совсем не так, а кривить душой – не в моих принципах. Мы просто любили друг друга и умели замечать только главное.
Сплетни в нашей школе распространялись быстро, и мои одноклассницы с нетерпением ждали, когда же Ильдар попадёт в число брошенным мною молодых людей. Объяснять кому-то что-то я не считала нужным, о своих отношениях с ним упорно молчала… «Ценные» советы сыпались на меня как из рога изобилия, и мне ничего не оставалось, как кивать и обещать подумать…
Несмотря ни на что, я была счастлива. Впервые в жизни я стала доверять – слепо, безоговорочно, как только влюблённая девчонка может доверять любимому человеку…
Всё своё свободное время мы, по возможности, проводили вместе, но его, этого времени, было слишком мало. Встречи были нечастыми - он поступил в университет, а я упорно не хотела бросать лёгкую атлетику. К компромиссу мы в итоге так и не пришли, поэтому встречались в основном по выходным, а общались чаще всего по телефону.



Декабрь 2001 гг.
г. Барнаул, дачный посёлок

Иногда я позволяла себе прогуливать школу. В такие дни мы обычно ездили на дачу его родителей на допотопном Митсубиси Паджеро, который Ильдар выклянчил у отца, как только сдал на права.
Я помню свой первый детский восторг, когда оказалась там. Это был ноябрь 2001 года. Мне было тогда семнадцать, Ильдару – восемнадцать.
- Где мы? – спросила я, с детским удивлением разглядывая двухэтажный деревянный дом, обнесённый высоким забором. По дороге я, незаметно для себя уснула, а когда проснулась, увидела, что нахожусь в незнакомом месте – по всей видимости, в дачном посёлке, занесённом снегом.
- На даче, - ответил Ильдар. – Тебе здесь понравится…
- Напоминает иллюстрацию к сказке о Снежной Королеве…
- Когда я был маленьким, то именно так представлял себе домик Мумии-Тролля… Помнишь, так строки такие были: «Под ледяным покровом неподвижно спало море, а глубоко в земле среди древесных корней всем мелким зверюшкам и насекомым снилась весна. Но до весны было еще очень далеко – новый год только-только вступил в свои права…» Я всё время рылся в снегу и хотел посмотреть на этих зверушек, но… - он шутливо развёл руками.
- Сюда недавно приезжали, - я кивнула в сторону расчищенной дорожки, ведущей к дому.
- Я отсюда уехал сегодня, - пояснил он. – Ночевал здесь… С отцом опять поссорились… Здесь, конечно, не так комфортно, как дома, зато тихо и спокойно. Никто не мешает ни о чём думать… - он вышел из машины и открыл мне дверь.
Я молча ступила на расчищенную дорожку. Причина ссор с отцом всегда была одна и та же – я. Айрат считал, что я не подхожу его сыну «по статусу». Ильдар же проявил железное упрямство и, наперекор отцовской воле, заявил, что мы распишемся как только мне исполнится восемнадцать. Айрат был в бешенстве. А я… Я была самой счастливой девушкой на свете… Господи, как же я его любила… Как никого в своей жизни… Он был для меня всем, хотя и не догадывался об этом. Этот мальчишка, который без стыда и совести критиковал каждый мой поступок, который гонял от меня мальчишек, который… Да мало ли чего он творил! Но он был мне дороже всех… В свои семнадцать я вдруг поняла, что такое любовь…
Дом был занесён снегом и казался прижатым к земле его тяжестью. Он был неопределённой формы и, напоминал, скорее, бесформенный снежный сугроб, чем человеческое жилище.
Погружённая в свои мысли, я сделала несколько шагов и оступилась.
- Под ноги посмотреть не судьба? – Ильдар подхватил меня на руки. – Так будет безопаснее…



Декабрь 2001 г.
г. Барнаул, дачный посёлок

Руки Леси доверчиво обвили его шею. Ильдар на секунду задержал дыхание – настолько сильно захотелось всю жизнь вот так провести рядом с ней. О чём, интересно, думала в этот момент она? Леська – существо упрямое, гордое, но, несмотря на это, легкомысленное. Недоглядишь – уйдёт к другому. Нет, он никогда не позволит ей уйти. Они всегда будут вместе – он это точно знал…
Ильдар щёлкнул выключателем, и комната озарилась мягким электрическим светом. Обстановка, если сравнивать с домом, где жила его семья, самая простая – стол, пара стульев, кресло, диван, тумбочка с телевизором и массивный платяной шкаф с зеркальными дверцами. В уголке была сложена настоящая русская печь…
- Замёрзла? – спросил он, касаясь губами её лба.
- Немножко, - улыбнулась Леся и доверчиво посмотрела на него.
- Сейчас огонь разведём… - он аккуратно опустил Лесю в широкое кресло и устроился на подлокотнике.
- А ты умеешь? – недоверчиво спросила она.
- А то… Не веришь?
- Верю… - произнесла она с запинкой.

Ильдар смотрел на огонь, горевший в печке. Дрова потрескивали, и воздух был пропитан едва уловимым смолистым запахом… Леся, забравшись к нему на колени, молча уткнулась носом в его плечо… Было хорошо как никогда… Почему нельзя остановить время? Хотелось целую вечность провести рядом с любимой девушкой. Хотелось, чтобы вечер не наступал никогда… Чтобы не нужно было везти её домой… Чтобы она навсегда осталась рядом с ним…
- Хочу, чтобы мы всегда были вместе, - её слова были отражением его собственных чувств.
- Будем, - ответил он, не задумываясь. – Обязательно будем…
- Думаешь?
- Уверен… Нужно только верить… Веришь мне, Леся?
- Да… И ты всегда будешь рядом?
- Всегда.
- Ильдар, я… Я очень хочу, чтобы у нас с тобой всё было раз и навсегда, - помолчав, произнесла она. – И я всё сделаю для того, чтобы так было…
- Мы распишемся, когда тебе исполнится восемнадцать. Хорошо? – он прижал к себе лёгкое тельце и дотронулся губами до макушки Леси. Её волосы пахли чем-то горьковатым, и от этого запаха отчаянно кружилась голова и ныло всё тело…
- А твои родители? – Леся подняла на него глаза – бездонные, синие, в которых можно было утонуть… - Они…
- Мне нет до них дела, - перебил он. – Главное – твоё согласие… Ты согласна, Леся? Поженимся зимой… Ты будешь в белом длинном платье. У нас обязательно будет лимузин – говорят, в Питере и Москве такие есть… А хочешь, распишемся в Питере? Там есть дворцы бракосочетания. Целых два… Была когда-нибудь в там?
- Нет, - она отрицательно покачала головой и спрятала лицо у него на груди. – Ильдар…
- Что?
- Правда?
- Правда… - он прижал её к себе ещё крепче, хотя, кажется, крепче было уже невозможно. Его руки заскользили по её спине – нежно, словно успокаивая.
Поддавшись порыву, девушка повернулась к нему и улыбнулась, чуть запрокинув голову для поцелуя.
- Я люблю тебя, - выдохнул Ильдар, касаясь её губ.
Он целовал её губы, потом спустился ниже, чувствуя бешеное биение её сердца. Он готов был поклясться в том, что билось оно не от страха…
- Люблю тебя… - пробормотал он, задыхаясь от волнения. Он целовал Лесю в шею, покрыл поцелуями ее лицо и, наконец, впился в ее мягкие губы. Она обмякла в его объятиях, ее тело сотрясала мелкая дрожь.
- Не надо… - слабо повторила она, отстраняясь. – Пожалуйста, остановись…
Останавливаться он не хотел. Да и не мог. Просто закрыл ей рот требовательным поцелуем…
Леся неумело обвила руками его шею и испуганно посмотрела ему в глаза, готовая в любой момент отдёрнуть руки.
- Я люблю тебя… - повторил он в который раз и легко подхватил её на руки. – Леська, я умру до твоего совершеннолетия… Ты мне веришь?
- Верю… - эхом откликнулась она.
Он поднялся по ступенькам на второй этаж и распахнул дверь в комнату, которую обычно занимали родители. Комната, шкаф, застеленная бордовым покрывалом двуспальная кровать. Окна зашторены, интимный полумрак...
Леська не сопротивлялась – всё приняла как есть. Маленькая, испуганная… Его… Только его…



Декабрь 2001 г.
г. Барнаул

Обратно мы ехали молча. В глаза, словно, песка насыпали, и, чтобы не выдать своего состояния, я делала вид, что спала…
«Небо было почти черным, а снег при свете луны - ярко-голубым…»

А потом Ильдар исчез. Не звонил, не приезжал…
Наступив на горло своей гордости, я спросила о нём у Тимура.
- А он в Новосибирск уехал, - спокойно ответил мой одноклассник. И, помолчав, добавил. – У него там невеста…
Не буду описывать своё отчаяние – переживание семнадцатилетней школьницы, которую бросили, воспользовавшись ею как… как… Хотя, какая теперь разница?
Тогда мне не хотелось жить… Как-то раз я наглоталась таблеток, искренне надеясь больше не проснуться, но ничего, кроме расстройства желудка, они не вызвали. Мама быстро позвонила в отделение Скорой помощи, и мне сделали промывание. Зачем мне жить – я тогда не понимала. Господи, да зачем она мне нужна, эта совершенно ненужная, пустая жизнь, если в ней никогда не будет самого главного – любви… Единственное, что помогало мне существовать, были воспоминания, но их было так безумно мало… Мы так недолго были вместе…
Родители толковали мне, что мои чувства к Ильдару – всего лишь блажь, детская влюблённость, которая скоро пройдёт. Отец всё шагал из угла в угол и твердил мне о планах на будущее – о том, что я должна окончить школу, поступить в институт, получить диплом и продолжить семейные традиции, но мне всё было безразлично.
«С глаз долой – из сердца вон!» - добавлял Тимур, но я, обиженная на весь белый свет, перестала с ним разговаривать, а, окончив школу, окончательно разорвала тонкую нить угасающей дружбы, связывающую нас. Ничего общего с семьей Ильдара я иметь не хотела…
У меня не осталось ничего. Одно только право на существование. Но зачем оно мне? Во имя чего жить?
Ильдар… У меня не осталось от него ничего, кроме воспоминаний. Даже фотографии я в запальчивости вынула из альбома и порвала в мелкие клочья… Как он мог так поступить? Он же знал, как сильно я его любила, знал, что я не смогу без него! За что, Боже мой, за что? Я спрашивала себя и не находила ответа…
Как часто бывает в нашей жизни – люди встречаются и расстаются по собственному желанию. Немного повздыхают о том, что не сложилась жизнь, может быть, поплачут над судьбой, а потом живут дальше, будто бы ничего не произошло… Я так не могла. Наши отношения с Ильдаром никто и никогда бы не назвал серьёзными, но, вопреки всякой логике, я продолжала любить его, и эта любовь становилась сильнее день ото дня. И я озлобилась окончательно. Возненавидела весь мир, его, и, прежде всего, себя за то, что не могу порвать с прошлым…

Из апатии меня вывел крёстный, который, невзирая на протесты родителей и занятия в школе, взял меня, в числе своей группы, на раскопки в Грецию. Там, под палящим средиземноморским солнцем, я понемногу начала приходить в себя… О своей первой детской трагедии молчала - стыдно было. А он и не спрашивал, увлечённый тайнами древнейших цивилизаций.