Единственной зови (глава 6)

Глава 6

Тепеpь мне часто сниться, как свадьба веселится,
Знакомые им лица и гоpько им кpичат.
Любить ты обещала, но слова не сдеpжала,
А только написала, ты все поймешь солдат.
Сбивая чеpным сапогом, с тpавы пpозpачнyю pосy,
Hаш каpаyл идет тpопой, и каждый к своемy постy,
И каждый дyмает о том, что дома ждyт, что дома пишyт,
Любимый, милый, доpогой, тебя я ждy, тебя я слышy.



Июль 2009 г.
Абхазия, экскурсионный маршрут «Озеро Рица»

На высоте тысячи метров, открывается вид на озеро Рица. Озеро питается водами Лашупсе и небольшими ручейками, которые рождаются у отрогов горы Ацетук. Берега Рицы изрезаны, местами представляют собой недоступный обрыв. Вода Рицы многих оттенков темно-зеленого цвета. Это объясняется тем, что в разных местах она имеет различную степень прозрачности. В Рице в изобилии водится форель, которую можно отведать в ресторане на берегу…

В этом-то прибрежном ресторане под открытым небом вот уже почти сидели Ильдар и Эдик. Ильдара не интересовал вид на горы и альпийские луга, и он не разделял радужного настроения друга, с наслаждением потягивающего мандариновый сок…
- Ильдар, ну а что ты хотел? Люди сюда толпами приезжают, по тысяче человек за сутки, а ты хочешь вот так с ходу её найти, - Эдик покачал головой. – Смотри, какие я классные фотки сделал…
- Ну не бывает же так, - пробормотал Ильдар. – Она же должна быть где-то рядом… Ничего, мы вечером на «Вечернюю Гагру» съездим. Может быть…
- А, может, не надо на «Вечернюю Гагру»? – с сомнением в голосе спросил Эдик. – Я все ноги стёр, ползая по горам! Между прочим, я в отпуске, и не хочу просыпаться в половину восьмого, завтракать в этой мерзкой столовой, а потом скакать по горам как козёл!

Эдик – типичный «бабушкин внук». Он был почти сиротой - отец в восьмидесятые годы пропал без вести где-то на Сахалине, а мать решила устраивать свою личную жизнь. В последний раз Эдик видел её лет двадцать назад, когда ходил в детский садик. Воспитали его, как это часто бывает, бабушка с дедушкой. Дед, бравый подполковник КГБ в запасе, всегда мечтал воспитать из внука настоящего мужчину, бабушке же хотелось, чтобы Эдик стал баянистом. В итоге, по прошествии определённого количества лет, получилось то, что получилось – старший лейтенант Эдуард Эммануилович Рубанович виртуозно играл на баяне, считался непобедимым игроком в шахматы, умел красиво и поэтично говорить об искусстве, но при этом панически боялся оружия и искренне не понимал, почему именно ему, а не младшему брату Кеше, выпала горькая участь стать защитником Отечества… Служил он, как и Ильдар, в войсках ГО и МЧС в Екатеринбурге. Эдику было двадцать шесть лет, но при этом он по три раза в день звонил бабушке в Москву и докладывал своим жидким и совсем не командирским голосом о том, как у него дела, выслушивая советы и передавая приветы многочисленной родне… В части его в глаза называли самым ненужным человеком. Чем он занимался – непонятно. Видимо, отцы-командиры, справедливо решив, что толку от Эдика в решении специальных задач не будет никакого, перевели его на бумажную работу, где он благополучно и прозябал уже несколько лет.
Вот и сейчас, глядя на растерявшегося друга, впервые в жизни проводившего отпуск вдали от родного Екатеринбурга, Ильдар в который раз спросил себя: почему именно Эдику он предложил поехать с ним отдыхать? Наверное, просто из жалости… На самом деле, ему было наплевать, куда и с кем ехать, лишь бы подальше от родного Барнаула. Чтобы попасть в Турцию ли Египет, нужен был загранпаспорт и рапорт хотя бы за два месяца до предполагаемой поездки. Паспорт был, а вот с рапортом Ильдар «протянул» и, в итоге, пришлось довольствоваться тем, что есть. Остановился почему-то на Абхазии, которую Дэн поэтично назвал «маленькой Швейцарией»…

- Между прочим, я должен был с ней сейчас здесь сидеть, а не с тобой, - напомнил Ильдар с раздражением. – Если бы ты почаще под ноги смотрел…
- Я же уже извинился!
- А мне легче от твоих извинений?! Сиди здесь и никуда не уходи. Мою форель тоже можешь сожрать – я не голоден.
- Куда ты? – не понял Эдик.
- Так, поброжу тут… Ещё одну группу привезли…

Опять Эдик умудрился испортить ему настроение… Даже если они встретятся, что будет? Она, наверняка, и думать о нём забыла… Это – в лучшем случае. А в худшем… В худшем, она просто развернётся и даст ему по физиономии – заслужил. Столько времени прошло… И всё-таки, поговорить нужно. Нужно было ещё тогда объяснить всё по-человечески. Хотя, это он только в мыслях такой герой. Ничего бы он ни сделал…
Ильдар достал из кармана мятую пачку сигарет и чиркнул зажигалкой. За спиной он услышал виноватое сопение – Эдик, будь он неладен.
- Ильдар, ты прости. Может, я и дурак, конечно… Не дури… Если не судьба, значит, не судьба.
- Что значит «не судьба», Эдик?
- Ну столько девчонок вокруг, а ты к этой пристал… Я-то теперь понимаю, что вы с ней, видать, знакомы давно… Что это про неё, наверное, Дэн рассказывал. Но ведь если это она, ты никогда её не найдёшь.
- Это ещё почему? – спросил Ильдар, не оборачиваясь.
- Столько лет прошло. Она изменилась, ты изменился… Может быть, лучше, если она для тебя так и останется воспоминанием, а?
- Иди ты к чёрту, Эдик, со своими советами… Для особо тупых – я её люблю, а остальное не имеет значения, - жёстко сказал он.
«Люблю… - повторил про себя Ильдар. – А люблю ли? Или это – просто дань привычке? Нет, что за бердовые мысли… Конечно, люблю! Стал бы я иначе искать её как сумасшедший…»
- Ильдар, но если ты ей не нужен! - опешил Эдик.
- Иди поешь чего-нибудь… Иногда лучше жевать, чем говорить…
Эдик ушёл, разворошив старую рану… А что, если он ей действительно не нужен? Что он тогда будет делать? Полетит «звездой» с этого обрыва? Пожалуй, только это и остаётся…



Июнь 2003 г.
г. Барнаул

- Улыбочку… Вот так, хорошо! – суетился вокруг нас фотограф. – Паша, обними Олесю и изобрази страстный поцелуй…
Ну вот… Сначала Александрой была, потом Шуркой, потом Лесей, теперь вот Олесей обзывают. Поистине, неисчерпаема фантазия тех, кто издевается над моим именем…
Чуть откинув голову, я ждала, когда Пашка снимет очки и обнимет меня… Господи, какой кошмар…
- Так, - командовал фотограф. – Молодцы, ребята! И ещё один кадр – со свидетелями… Свидетели! Где свидетели?
- Эй, принцесса, - Светка, расталкивая толпу гостей, пыталась подобраться ближе ко мне, таща за собой упирающегося свидетеля в мятом сером костюме. – Мы здесь… – и, наклонившись к моему уху, прошептала. – Блин, Лесь, ну какой же он всё-таки гоблин!
Я не могла не согласиться. Пашка, которого прямо-таки распирало от гордости за то, что он, наконец-то, станет мужем, выглядел глупо – длинный нос зрительно удлинился ещё больше, а нижняя губа отвисла и выпятилась – хоть вручную закатывай. Действительно, похож на гоблина из диснеевского мультика про мишек Гамми.
- Светик… - укоризненно прошипела я. – Давай не сегодня…
- Любой каприз за ваши деньги, Ваше величество, - рассмеялась Светка.
Юмористка!

Мой взгляд остановился на автомобиле, стоявшем на противоположной стороне улице. «А этот что здесь делает?» - подумала я, увидев до ужаса знакомую Тойоту Тимура Гиреева. Поздравить, что ли решил? Только его не хватало…
Отношения с Тимуром у меня были «так себе». После бегства Ильдара он, грешным делом, попытался было за мной приударить – давно, ещё в школе. Я же, справедливо решив, что дважды на одни и те же грабли наступать не стану, «отшила» его в самых резких выражениях, заявив, что ни с кем из их дурной семейки не собираюсь иметь никаких дел. Тимур сник, но, повинуясь голосу здравого смысла, свои попытки прекратил…
Сталкивались мы крайне редко – только в университете. Кивали друг другу и расходились… Эти встречи неизменно причиняли мне боль – стоило увидеть Тимура, как в сердце оживали воспоминания об Ильдаре, и от этого хотелось волком выть…
Но думать об Ильдаре было нельзя. Я пыталась себя убедить, что наступит день, и он непременно уйдёт из моей жизни. Уйдёт раз и навсегда, растворится без остатка в сером тумане тягостных воспоминаний. Тщетно! Он не исчезал… Память о нём продолжала жить, и я, сколько бы усилий не прикладывала, никак не могла заглушить её… Кого-то из писателей старший брат ставил в угол и заставлял не думать о белом медведе, чтобы закалить волю. С Львом Толстым, что ли, его брательник Николенька такие фокусы проделывал?.. Вот так и у меня. Изо всех сил пытаюсь забыть о существовании Ильдара, а он всё стоит и стоит перед глазами. И улыбка его, и волосы чёрные-чёрные, и глаза карие, всегда смеющиеся. Стоит и хлопает длиннющими, как у девчонки, ресницами. И никуда от него не денешься…

Вот и сейчас, глядя на его светло-голубую машину, я почувствовала, как улыбка на моём лице начала таять. Дёрнул его чёрт притащиться! Что ж за семья такая…
Но Тимур, похоже, принял единственное верное решение – не выходить из машины и посмотреть на меня молча, из-за тонированного стекла. И на том спасибо…

Я молча подала Пашке руку и мы, маневрируя в толпе гостей, направились к дверям ЗАГСа, которые заботливо распахнули свидетели…
- Леся! – этот крик заставил меня вздрогнуть.
Нет! Нет, нет, нет и ещё раз нет… Голос совсем как у… Господи, ну за что же ты меня так мучаешь?
Я испуганно обернулась. Через дорогу, не обращая внимания на отчаянно сигналившие автомобили, шёл парень. Высокий, загорелый, в ярко-зелёном камуфляже… Парень, похожий на Ильдара… И улыбка такая же – родная, словно он только мне одной улыбается. Он только выглядит чуть старше, чем Ильдар. Чуть шире в плечах. Чуть выше ростом…
Нет, так не бывает. Зрительный обман – не более того… Я просто слишком часто о нём думаю. Он бы никогда не приехал на мою свадьбу. У него своя семья, своя жизнь, своя… Он бросил меня полтора года назад, предал… Это не может быть он!
Я же знаю, что так не бывает… Оказалось, бывает.


Декабрь 2001 г.
Барнаул – Екатеринбург

Ильдар знал, что так не бывает… Оказалось, бывает.
Два года ему предстояло провести здесь, в свердловской области, в войсках ГО и МЧС России.
Вопреки всякой логике, он попал в армию за неделю до окончания осеннего призыва, хотя был студентом первого курса, да ещё и дневного отделения. Впрочем, в этом он был отчасти виноват сам – вовремя не предоставил в военкомат справки, и вот – результат.
Он шёл по улице, когда к нему подошли и попросили предъявить документы. Без всякой задней мысли, он протянул паспорт… А потом… Он и сам толком не понимал, как оказался на сборном пункте, и почему числился в военкоматовских списках «уклонистом». Подтверждение из университета о том, что он является студентом, тоже не пришло…

Позвонить домой удалось только утром следующего дня. Звонил с чужого мобильника – свой отобрали…
- Да? – раздался недовольный голос Тимура, красноречивее других слов говоривший, что его только что разбудили.
- Тим, это я, - произнёс он. – А родители дома?
- Не, по магазинам пошли. К Новому году затариваются. А ты-то, вообще, где? Отец в бешенстве – вчера орал как резаный. Мать опять плакала… И что у тебя с телефоном? Проще, наверное, президенту дозвониться…
- Не поверишь, - горько вздохнул Ильдар. – Я в армии…
В трубке повисло неловкое молчание. Да, в это трудно было поверить. Ильдар и сам бы не поверил, расскажи ему кто-нибудь ещё вчера утром, что всего через несколько часов он окажется на сборном пункте.
- Тим, ты… Ты родителям скажи, - он на секунду задумался и добавил, - и Леське. Хорошо? Я потом ещё позвоню, скажу, куда отправляют…
- Подожди, так ты же на дневном учишься, - напомнил брат.
Об этом он знал не хуже Тимура – отсрочка и всё такое… Но вот сотрудники военкомата, похоже, были иного мнения о российском законодательстве.
- Не знаю… У них там со списками что-то. Сказали, что я в универе не числюсь… Бред какой-то… Леське позвони.
- Да позвоню. Не вопрос…
Воспоминания от сборного пункта у него остались весьма смутные - шлёпают не в ногу по обшарпанному коридору группы будущих солдатиков. За плечами – сумки, лица у всех хмурые… Ещё бы! Кому охота идти в армию? Вот и он никогда не думал, что придётся долг Родине отдавать. А пришлось… И не отцовской «наличкой», а двумя годами собственной жизни расплачиваться…

А вечером к зданию сборного пункта были поданы автобусы. Ильдара в команде еще десяти человек отправили в Свердловскую область, в войска ГО и МЧС.
Провожали его родители.
Айрат стоял в стороне и с должной долей презрения наблюдал за тем, как его жена повисла на плече старшего сына, одетого в зелёную, не по росту, форму и отчаянно голосила, вспоминая все ужасы армии – антисанитарию, «дедовщину», голод, «уставщину»… Наконец, война может начаться.
Мужчина фыркнул и недовольно качнул головой. Женских слёз Айрат не выносил, и старался свой взгляд сконцентрировать на Ильдаре…
Надо же… Кто бы мог подумать - его сын уходит в армию. Совсем взрослый. Мужчина… Кто знает, может быть, за два года ума в голове прибавится. Человеком бы вернулся, а не моральным уродом, как те пацанята, которые ничего, кроме ложки и лопаты в армии в руках не держали, зато мнят себя чуть ли не спасителями человечества. Он нахмурился, вспомнив, как в позапрошлом году подвыпившие «дембеля» разгромили витрину одного из его магазинов… Нет, Ильдар таким не будет – характер не тот…
А вот из-за характера как раз и можно нарваться на неприятности. Слишком он упрямый, слишком несговорчивый. Таких в армии не любят. Именно такие, как его Ильдар, и возвращаются потом домой в цинковых гробах без внутренних органов, а в лучшем случае – искалеченные и обезображенные… Айрат шумно вздохнул, отогнав от себя печальную картину.
Нет, всё будет хорошо. Обойдётся… Вернётся Ильдар живым и здоровым. А уж он ему поможет – и в институте восстановиться, и личную жизнь устроить. Если Леська дождётся – чёрт с ним, поможет со свадьбой. Даже квартиру купит – последнее дело, когда муж приводит жену к родителям… А она дождётся – он в этом уверен! Не лучший вариант, конечно, для его сына, но тут уж пусть сами разбираются – у них вся жизнь впереди…
Старшего сына Айрат всегда любил больше остальных детей, хоть и был к нему строг. Что поделаешь – именно на Ильдара он возлагал больше всего надежд, и поэтому баловать его не хотел – ни к чему. Тимка больше в жену пошёл – мягкий, безвольный. А младший сын когда ещё подрастёт! Есть, правда, девчонки – они и есть девчонки…

Дариса торопливо говорила, охала и всё сетовала на то, что «в военкоматах сидят такие нелюди, которым лишь бы живого человека в армию упрятать». Ильдар слушал мать вполуха. Ему было не до неё. Он ждал Леську и всё удивлялся, что она задерживается…
- Да что ты всё головой вертишь? – сердито спросила женщина, видя, что сын её совершенно не слушает. – Я тебе говорю – руки мой обязательно, чтобы не заболеть желтухой…
- Мам, а Леся?... Почему не пришла? – тихо спросил он, вертя головой в разные стороны и надеясь, что она вот-вот появится.
- В школе она, Ильдар, - улыбнулась Дариса.
- Могла бы прийти… - обиженно произнёс Ильдар.
- Значит, не могла, - отрезала мать. – Никуда твоя Леся от тебя не денется…
Первые команды… Построение… Вот они и в автобусе…

Вокзал… Вот-вот отходит поезд… Напрасно Ильдар крутил головой, пытаясь найти среди девичьих фигурок Лесю. Она не пришла…
Он занял своё место на боковушке и безучастно выглянул в окно. Поезд начинал своё движение… Его взгляд задержался на картинке, на всю жизнь опечатавшейся в памяти. На запасных путях ставили на платформы открытых вагонов боевую технику – боевые машины десанта, танковую и автомобильную технику. Погрузка, похоже, шла ускоренным темпом, и Ильдар впервые в жизни задумался над тем, куда едет… Сегодня – они, а завтра? Завтра – он? Ведь Вторая Чеченская ещё не закончилась…


2001 – 2003 гг.
Екатеринбург

Вторая Чеченская обошла его стороной. Но уж лучше было бы сто раз отправиться на войну, лучше было сто раз погибнуть, чем получить такие известия…
Наверное, она всё-таки его не любила. Это Ильдар понял, когда получил письмо от неё. Пожелтевший от времени листок бумаги с набранным на компьютере текстом – он хранил его до сих пор… Некоторые места из него он помнил наизусть.
Вот это, например: «Так случилось, что нам придется расстаться. Два года – это слишком долго. К тому же – встречаться с солдатом-срочником… Боюсь, меня просто не поймут мои друзья…» Конечно, когда он был сыном бизнесмена, ей не стыдно было перед друзьями, а как только натянул на себя солдатскую форму – прости-прощай, любовь.
Но больше всего поразили эти строки: «Я хотела тебе сказать – я тебя больше не люблю. В моей жизни появился другой, и я надеюсь, что у нас с ним всё будет хорошо… А наши с тобой дороги решили разойтись. И твой отъезд, быть может, к лучшему. Да, я поступила некрасиво, но я успокаиваю себя только словами о том, что все, что ни делается – делается к лучшему…» Сухо, цинично и эгоистично. В этом – вся Леська… как оказалось…
Вот такие пироги с котятами…
Нет Леськи, значит, нет ничего. Он любил её, а она… Она развлекается с каким-то уродом, очередной любовью всей её жизни. И сколько их, таких уродов, которые т…хают девчонок тех, кто служит в армии… Это – жизнь… Чужая жизнь. И ему здесь не место… Покончить с собой, и всё – что может быть проще?
И пусть Леська мучается. Пусть ночами спать не сможет, жить не сможет… Пускай знает, что в свои семнадцать стала убийцей! Пускай…

Среди смертных грехов есть только один в буквальном смысле смертный - это самоубийство. Совершая его, человек не может, оставив смертные грехи в прошлом, изменить свою жизнь к лучшему. Самоубийство не оставляет на это времени. Не желая осуждать переживающего тяжелый духовный кризис человека, тем не менее, приходится констатировать, что самоубийца действует по подсказке своего эгоизма. Он занят только собой, только своими личными страданиями и неприятностями, избавление от которых и ищет в моментальной смерти. Тут не сила воли, не благородство, не идеальные мотивы, а самый грубый эгоизм. Это научно доказанный факт…
Ильдар эгоистом не был и мысль о самоубийстве, мелькнувшую было в мозгу, пресёк на корню… Он справится. Научиться жить дальше. Жить без неё…
«Бывает», - успокаивал он себя. А ведь он любил её. Любил страшно, до одури… Значит, не судьба. Просто не судьба… Так бывает. Ничего страшного…

Он пытался её забыть. Зря… Лесю невозможно было вычеркнуть из жизни, её можно разве что выжечь каленым железом... Это письмо раз и навсегда лишило его иллюзий. Раньше он думал, что они созданы друг для друга. Верил, что им суждено быть вместе... Ну почему судьба так несправедлива?

И вот теперь, спустя полтора года, он вернулся… Зачем – сам не знал. Словно в наитии писал рапорт на отпуск, просился в родной Барнаул… Догонял уходящий поезд… Садился в голубую Тойоту брата…



Июнь 2003 г.
г. Барнаул

Родители, как всегда, были заняты, и встречал его Тимур. Он похвастался перед братом новенькой Тойотой и начал рассказывать о том, что произошло в семье за последнее время.
Ничего нового… Жизнь семьи Гиреевых не изменилась. Разве что, сёстры окончили в этом году школу…
Тимур всё говорил и говорил, и от наигранно-весёлого тона Ильдара начинала бить нервная дрожь. Он слишком хорошо знал эту манеру младшего брата разговаривать…

- А как Леська? – Ильдар не хотел задавать этот вопрос, но он сам собою сорвался с языка.
- Леська? – переспросил Тимур, уставившись на дорогу. – Да нормально… Замуж выходит… Сегодня, кстати.
От этих слов у Ильдара внутри всё перевернулось. Вот, значит, как… Обида острой шпилькой кольнула сердце.
Он был для неё лишь составной частью горохово-зелёной солдатской кучи… Один из многих. Не более того. Кто он теперь? Уже одно то, что на нём военная форма, говорило о многом. Современное общество всеми силами пытается уйти от таких атавизмов, как коммунизм и социализм, но армия у нас при этом стала еще более рабоче-крестьянской, чем была. Потому что служат в ней в вопиющем своем большинстве дети рабочих и крестьян. Дети тех, у кого нет денег, кто не может откупить свое чадо... А его отец не то, что не «отмазал» - наоборот, обрадовался, заявив, что армия сделает из него человека…
Школьная любовь прошла, завяли помидоры… А чего он, собственно, хотел?
- Неужели, ты ничего до сих пор не забыл? – удивился Тимур.
- С чего ты взял? – Ильдар отвёл глаза в сторону, делая вид, что с интересом разглядывает дорогу. Вопрос брата показался ему странным… Для чего он спрашивает? Ну да, любит он её. Любит, и всё тут… Рад бы забыть, да не получается! Но каждый день своей серой солдатской жизни помнил. Даже фотографию её – маленькую, с мятыми углами, выбросить не решался. Не верил, наверное, в то, что в её письме написана правда. До конца не верил. Каждый день ждал отпуска, чтобы приехать и просто спросить: за что? Просто посмотреть в её синие глаза и понять что-то важное для себя. Что – сам не понимал. И вот теперь поверил…
- С того… - Тимур перебил его размышления.
- Не думаю я о ней вообще! - зло выкрикнул Ильдар, сжав руки в кулаки. - Плевать я на неё хотел… Она нашла себе дурачка и живёт без бед.
- Куда уж нам до них… Одни очки чего стоят – зрение, наверное, минус восемь… - с обидой поддержал Тимур. – Не понимаю, что можно было в нём найти. Хотя, чёрт их разберёт. У него дед – академик, отец в науке не последний человек… Мать – начальник кредитного отдела в банке. Может, на это и повелась…
Нет. Этому он точно поверить не мог. Леся не такая… Не была такой полтора года назад, до этого письма…
- Не под стать нам с суконным рылом в калачный ряд лезть… Курить у тебя можно? – не дожидаясь ответа, Ильдар рванул обёртку на сигаретной пачке и чиркнул зажигалкой. – Твою… Газ закончился. Что ж за день такой?! Ну да, пятница 13-е.
«Леськина свадьба…» - добавил он про себя.
Зажигалка полетела в открытое окно, вслед за ней отправились сигареты.
Решение было принято молниеносно. Хрен ей, а не свадьба! Пусть сначала объяснит, чем её суженый оказался лучше его.
- Разворачивайся.
- Что? – не понял Тимур и повернул к брату удивлённое лицо. Затем резко нажал по тормозам и, замигав «аварийкой», съехал на обочину. – Зачем? Ты что, в часть возвращаешься?
- В ЗАГС поедем.
Тимур неуверенно посмотрел на брата. Потом, побледнев, с силой схватился за руль и прикусил белоснежными зубами нижнюю губу. Немного подумав, отрицательно покачал головой…
- Ты совсем спятил, да? – осторожно спросил он. – В какой ЗАГС?
- У нас в городе много ЗАГСов? Дуй на Социалистический…
- Ильдар, ну что за детство? – Тимур покачал головой. – К тому же, ты даже времени не знаешь, когда их будут расписывать… И где… Почему обязательно там? И вообще, может, они уже…
- А ты? – перебил Ильдар. – Ты знаешь? Вы же дружили раньше… Не могла она про бывшего одноклассника забыть…
- Мы не общаемся, - Тимур покачал головой.
- Не поедешь – пешком пойду, - в голосе Ильдара прозвучала угроза. – А ещё лучше – вытряхну тебя из машины и доеду. Ну, как тебе такая перспектива?
Противиться старшему брату Тимур не решился…



Июль 2009 г.
Абхазия, частный сектор

Он снова приснился мне. Я проснулась и, оглушённая тишиной чёрной абхазской ночи, распахнула дверь на балкон. Знаменитые «Абхазские Альпы» укрывали лазурный берег Черноморья от холодного дыханья севера, поили его и влагой рек, рожденных в высокогорных льдах, и влагой облаков, которую бережно собирают горы на своих склонах, укрытых лохматой буркой заповедных лесов… В темноте загадочно темнели вершины гор, поросшие зеленью. Деревья шумели листвой, и мне казалось, что они шепчутся со мной… Они почему-то наводят на меня страх…
А у самого моря – уснувшие олеандры в бело-розовой фате, обнаженные торсы эвкалиптов, фарфоровые соцветия магнолий, шелестящая кисея веерных пальм, мандариновые кущи, персиковые деревья, виноградники.
Кипарисы высились стройными рядами, упорно поднимая свои верхушки к чёрному звёздному небу. В юношеские годы я была увлечена творчеством турецких писателей, и читала одну сказку… За далекими горами двигалось древнее войско, чтобы похитить какого-то юного султана. Днем солдаты прятались в пещерах, а ночью продолжали свой путь. Чтобы их не заметили в темноте, солдаты плотно закутывались в черные саваны. Так они шли многие месяцы. Наконец в ту ночь, когда войско должно было напасть на город, Аллах пожалел юного султана и превратил всех солдат, готовых двинуться на штурм под покровом ночи, в черные камни. Глядя на чёрные кипарисы, угрюмо растущие среди побелевших от времени камней, я вспоминала эту сказку.
Абхазия… Гостеприимный, жизнерадостный край… Почему же мне так тоскливо?
Совсем как в достопамятный день моей свадьбы…