Единственной зови (глава 12)

Глава 12

Давай никогда не ссориться,
Никогда, никогда.
Пускай сердце сердцу откроется
Навсегда, навсегда.
Пусть в счастье сегодня не верится —
Не беда, не беда.
Давай еще раз помиримся
Навсегда, навсегда...



Июль 2009 г.
Абхазия, Гагра

Что бы такое надеть? Я в задумчивости стояла перед шкафом. У женщин, как известно, две основные проблемы – нечего надеть и в шкафу слишком мало места… Вот так и у меня. Наверное, вот это белое платье с малиновым поясом будет в самый раз! У меня как раз есть босоножки в тон, правда, на высоченном каблуке, но я же отдыхать приехала, а не стометровку на время бегать.
Поправив сумочку на плече, я вышла из дома и остановилась. Не с пустыми руками же идти к дяде Серёже! Обязательно нужно купить какой-нибудь тортик или набор пирожных к чаю. Нехорошо будет прийти в гости и уничтожить последние запасы съестного… Кстати, Вы когда-нибудь пробовали найти в Гагре хоть один продуктовый магазин? Трудоёмкое занятие, скажу я вам… Что ж, пойду по проспекту Нарта – там, наверняка, какой-нибудь магазинчик найдётся…
Я улыбнулась, вспомнив, как в первый день пребывания в Абхазии до слёз рассмешила таксиста, спросив, в честь какого советского деятеля назван проспект… До сих пор краснею, вспомнив ошарашенный взгляд абхаза… А я – человек с высшем образованием! К тому же – историк. И не знать такого… Оказалось, что нарт – это у кавказских народов то же самое, что у нас герой, богатырь, а нартский (или нартовский) эпос, соответственно, имеет определённое сходство с нашими былинами и сказаниями. Многочисленные сказы о нартах группируются вокруг имён основных персонажей эпоса, образуя, тем самым, своеобразные циклы. В каждой национальной версии эпоса те или иные циклы занимают сравнительно большее или меньшее место. Разумеется, в каждой версии сказаний есть свои уникальные герои (у абхазов это Цвицев и Нахджхеу)… Долго и упорно рассказывал мне таксист об одном из главных абхазских нартов по имени Сасрыква (наградил же Бог именем), рождённом из камня. Он был младшим братом из ста, но превосходил братьев и силой, и находчивостью. Я, конечно, слышала, что на Кавказе семьи большие, но чтоб так! Сказки, что с них взять… С детства этот герой проявлял смелость, силу и самостоятельность. Я уловила определённое сходство с греческим Ахиллесом. Правда, у грека уязвимой была одна-единственная пятка, а вот нарту повезло меньше – у него были уязвимы оба колена. Закончили жизнь и грек, и абхаз одинаково - и тот, и другой погибли вследствие удара по слабому месту…



Июль 2009 г.
Абхазия, Гагра

Они шли по уже знакомому проспекту Нарта. Эдик молча жевал купленный где-то чебурек, стараясь не привлекать к себе внимание своего друга… Да, настроение у Ильдара – гаже не придумаешь. То и дело попадаешься ему под горячую руку. Теперь понятно, почему он перессорился со всеми своими родственниками – характер у него тяжёлый, хотя, человек он, в принципе, нормальный. Нет, не со всеми. Есть у него младшая сестрёнка – красивая, кареглазая, с острым как жало язычком. Ямина… Имя такое загадочное, восточное. И сама – как Шахерезада из сказки. Правда, Ильдар сразу поставил его перед фактом – в сторону сестры не смотреть, не заговаривать и забыть о том, что она вообще есть в природе. Садюга… Угораздило же потащиться с ним в Гагру! Уж лучше бы к бабушке. Там хоть поесть можно по-человечески, и по горам ползать не надо. Или, на худой конец, с Дэном на Крит можно было слетать. Нет же, надо было с Ильдаром связаться…
И что он так завёлся из-за этой девчонки? Подумаешь, школьная любовь… «Ха! - ворчал про себя Эдик. – Так вот из-за кого он завалил канцелярию раппортами на перевод в Барнаул. Три года их строчит и всё – без толку. Никто и никогда его никуда не переведёт…»

Ильдару не хотелось рассказывать другу о последнем разговоре с Лесей. При воспоминании об этом вечере он морщился и в который раз проклинал свою беспомощность… И как он не догадался броситься вслед за ней? Дурак! Сам виноват, что её упустил… Впрочем, что теперь вспоминать – что сделано, то сделано. Сейчас, наверное, поздно исправлять то, что он умудрился «наворочать» за это время. Ошибок, как он теперь понимал, было предостаточно, и прошлое постоянно напоминало о себе по любому поводу, а чаще – без повода…
«Леська, где ты сейчас? – думал он с тоской, машинально сжав руки в кулаки и стиснув зубы. - Бог его знает, с кем ты теперь, что делаешь, о чём думаешь… Может быть, гуляешь с мужем по набережной, а я, как дурак, ношусь по всей Абхазии в напрасной попытке тебя найти… Вот только что я стану делать, если найду? Это только в кино всё просто – достаточно одного взгляда, пары слов, и вот он, счастливый happy end. А у нас с тобой он всё никак не получится… Леська… Девочка моя, как же я люблю тебя. Как же хочется найти тебя, прижать к сердцу и больше никуда от себя не отпускать… Никогда… Никуда… Всегда быть с тобой, понимать, что ты – моя. Только моя…»
- Ильдар, смотри, светофор, - прервал Эдик его, в общем-то, невесёлые мысли. – Похоже, единственный в городе…
- Да, остальные с войны не восстановлены, - кивнул Ильдар и не без желчи добавил, - неясно только, с какой – грузино-абхазской или Великой отечественной.
- Можешь смеяться, сколько хочешь, но сфотографировать меня рядом с этой штукой ты обязан!
- Давай, - он неохотно взял в руки фотоаппарат, стараясь, чтобы в кадр целиком попал и светофор, и Эдик, что было практически невозможно. - Да подвинься ты… Нет, куда пошёл! Левее, Эд… Правее… Вот как-то так. А теперь скажи… - и вдруг осёкся, крепко-крепко зажмурившись.

Ильдар осторожно открыл глаза, но видение не исчезало. По противоположной стороне проспекта, едва касаясь его подошвами туфелек, шла девушка в белом платье. Она непринуждённо вертела головой, словно пытаясь отыскать что-то (или кого-то?), но, видимо, тщетно. Ветерок играл кистями ярко-малинового кушака, повязанного вокруг неправдоподобно тонкой талии. Солнце запуталось в русых волосах, делая их почти золотыми…
Сердце учащённо забилось в груди, ноги налились свинцовой тяжестью. Он попытался сделать вдох, но ничего не вышло – грудь как будто сдавила чья-то ледяная рука…
«Она… - пульсировало в голове. – Она… Она… Она..»
- Чёрт… - пробормотал он и, сунув фотоаппарат в руки обалдевшего от неожиданности друга, бросился через дорогу.
- Куда?! – только и успел вымолвить Эдик, едва успевая ухватить вещь за ремешок.
- А-а… - он коротко обернулся и махнул в сторону противоположной части проспекта. – Иди в гостиницу… Потом…
- Красный свет, Ильдар…
Этого крика он так и не услышал. Он вообще ничего не замечал – ни запрещающего сигнала светофора, ни гудков и раздражённых воплей автомобилистов, движущихся по каким-то одним им известным правилам дорожного движения… Он даже не почувствовал, как машинально коснулся рукой капота Вольво 240 модели, едва успевшего затормозить в опасной близости от него… Для него существовало только одно – девушка в снежно-белом платье, прогулочным шагом двигавшаяся по противоположной стороне проспекта…
Его мечта… Его любовь… Его жизнь…



Июль 2009 г.
Абхазия, Гагра

Да что ж за город такой! Ни одного нормального магазина… Такое ощущение, что местные жители только в кафе и ресторанах питаются. Хотя, не так уж их и много, этих местных жителей… Раскатала губу, думала – зайду в первый попавшийся супермаркет и куплю то, что мне нужно. Разбежалась! Я не в Барнауле. И супермаркетов здесь, похоже, нет… Я, по крайней мере, ни одного не нашла…
Я вышла из очередного магазина, оказавшегося сувенирной лавкой, и медленно направилась вдоль проспекта. Красивый город, но, как и говорил мне Пашка, до сих пор зализывающий раны после войны…
Пашка… Я презрительно фыркнула, вспомнив его ценные наставления из серии «и не забудь тереть спинку кремом для загара…» Сама я, что ли, себе спинку тереть буду? Или он рассчитывает на местных джигитов, которые из простого чувства уважения окажут мне эту любезность? Идиот! Боже, какой идиот… Даже сейчас, отправляя меня в Абхазию, красочных описаний мог бы снабдить меня ценной информацией о том, где можно продуктов купить… Но нет! Мифы и легенды – пожалуйста, а вот про магазины – ни слова. Он, наверное, уверен, что местные жители манной небесной питаются… Ничего-ничего, вот доберусь до дома…
В воздухе раздался отчаянный визг тормозов и протяжный гудок автомобиля. Да, движение здесь странное. Я бы даже сказала – страшное. Каждый едет по правилам, которые сам для себя и придумал.

- Леся! – услышала я и, на секунду приостановившись, усмехнулась и продолжила свой путь, подавив желание обернуться… Леся, надо же… Тёзка…
Крик повторился… Кто-то, незнакомый с элементарными нормами поведения в Абхазии, орал, перекрывая городской шум. Так и до беды недалеко - громкий окрик местными жителями может быть воспринят как оскорбление со всеми вытекающими из этого последствиями. Даже на базаре жители Абхазии сохраняют спокойствие и не повышают голоса для привлечения покупателей… Интереса ради я обернулась и в недоумении застыла на месте, вмиг обессилев и теряя возможность двигаться.
Хотелось позвать на помощь, но от страха горло свела судорога. Да и центральная улица города была, как назло, почти пустынна. Мне оставалось молча стоять и наблюдать за тем, как Ильдар стремительно сокращает расстояние между нами…

- Привет, - звук его голоса заставил моё сердце сделать головокружительное сальто. – Я уже начал думать, что на пляже ошибся…
- Привет… - еле слышно ответила я, не зная, что ещё добавить к этому короткому слову.
Его словарный запас, похоже, тоже иссяк. Мы молча стояли друг напротив друга, одинаково растерянные и не понимающие, что ещё можно сказать, и отчаянно копающиеся в недрах памяти, стремясь выудить оттуда хоть какую-нибудь фразу, за которую можно «зацепиться» и начать разговор. Не самое романтическое начало после стольких лет…
Я растерялась. Почему-то стало страшно и неуютно… Мысли ураганом пронеслись в моей голове. Первой было опрометью броситься прочь и бежать, не оглядываясь, пока хватит сил со смутной надеждой на то, что он никогда меня не догонит. Второй – кинуться ему на шею и сказать, что я – дура, что до сих пор люблю его, что готова простить ему не то что жену с ребёнком – целый гарем, лишь бы он вернулся. Третьей – подождать, что он мне скажет и, в зависимости от этого, строить диалог…Она была самой разумной, только как же его построишь, когда сам Ильдар молчал как рыба и, наверное, ждал каких-то слов от меня? Но вся беда в том, что я сама не понимала, что должна сейчас сказать… Одним словом – замкнутый круг…

- Поговорим? – он первым пришёл в себя.
«Вот так всегда…» - обиженно подумала я. Всё-таки, я ожидала от него чего-то более оригинального. Он, положительно, не меняется с годами… Поговорить ему нужно. А мне вот – нет… О чём он собрался со мной разговаривать? В очередной раз хочет выставить меня круглой дурой? О да, у него это отлично получается…
Мысль номер три утратила свою актуальность, мысль номер два показалась теперь совершенно бредовой, зато мысль номер один – бежать со всех ног – казалась единственно верной. Я даже сделала два небольших шага назад, но это вызвало на его лице лишь улыбку.
- На этот раз не получится, - он отрицательно покачал головой, одним шагом уменьшая расстояние между нами до неприличного минимума. – Уйдёшь – пойду вслед за тобой. Побежишь – догоню…
«Шаг влево, шаг вправо - расстрел. Прыжок на месте рассматривается как попытка улететь», - вспомнилась мне фраза, которую периодически применял к своим нерадивым сотрудникам дядя Серёжа, когда те пытались удрать от его бдительного ока.
По спине пробежали мурашки, и я зябко поёжилась. И это – несмотря та то, что отметка термометра, когда я выходила из дома, показывала 35 градусов. Как глупо! Не нужно было… Ну зачем я вообще из дома вышла? Я неловко отступила в тень и тоскливо посмотрела по сторонам. Никого… Ещё несколько минут назад оживлённый проспект как будто вымер…
Да что со мной происходит? Я стою перед ним, мнусь и краснею как школьница. Ну уж нет! Ни за что на свете я не допущу, чтобы он думал, что я его боюсь.

- Прости, мне сейчас некогда, - я гордо вскинула голову и вызывающе рассмеялась, откинув назад пряди волос. – Возможно, в следующий раз…
- Нет, сейчас, - спокойно произнёс он. В его взгляде застыло что-то похожее на насмешку… Или плохо скрытое раздражение… Или нетерпение… В любом случае, мне это было неинтересно, и я демонстративно уставилась на свои босоножки, словно видела их впервые в жизни. – Нет, так не пойдёт… - с этими словами он взял меня за подбородок, и мне волей-неволей пришлось встретиться с его глазами. Вторую руку он без зазрения совести положил мне на талию, не оставляя другого выбора, кроме как прижаться к нему. Я дёрнулась как от удара, но Ильдар, похоже, этого даже не почувствовал. – Послушай, я не стал бы бегать за тобой по всему городу, если бы просто хотел поздороваться. И мы оба это понимаем, верно?
Он был близко, слишком близко… Настолько, что я чувствовала сводящий с ума горьковатый запах его туалетной воды. «Prada» – я не могла ошибиться. Сколько раз я становилась невольной свидетельницей домашних скандалов, когда Тимур пользовался туалетной водой старшего брата. Ильдар не терпел, когда брали его вещи, а за этот флакончик, не задумываясь, мог ударить… Теперь знакомый аромат смешивался с запахом табака. Я с трудом подавила желание уткнуться ему в плечо и, обхватив руками сильную загорелую шею, прижаться к нему и замереть так на целую вечность…
Я вновь прибегла к своему излюбленному средству - постаралась вернуть чувство ущёмлённой гордости, припомнив худшие моменты моей жизни и обвинив его во всех смертных грехах. Когда его не было рядом, оно действовало безотказно, но в данной ситуации я не могла припомнить ни одной обиды и вместо ярости испытывала одну лишь головокружительную слабость…
- Меня ждут, - произнесла я по возможности будничным тоном. – И не в моих привычках опаздывать на встречи.
- Я провожу, - это было не предложение. Скорее, утверждение…
Всплыло в памяти старое воспоминание… Тогда он тоже предложил меня проводить… Весна 2001 года, школьное крыльцо… Восемь лет назад это было. Восемь лет, а я всё ещё не могу забыть. Эта сцена промелькнула перед глазами и исчезла, как будто видение из прошлой жизни, напомнив о том, чем, в конечном итоге, всё закончилось.
- Жену свою провожай! – вырвалось у меня. Благо бы – просто вырвалось. Но нет! Даже я почувствовала, сколько обиды и невысказанной боли было в этих трёх словах.
Вот почему так? Почему я не умею держать язык за зубами?
- Ревнуешь? – на губах Ильдара мелькнула мимолётная улыбка.
«А если и так! – кричал внутренний голос, и я прикусила нижнюю губу, чтобы ненароком не произнести эти слова вслух. – Запретишь? Мне быть с тобой нельзя, любить тебя нельзя, так хотя бы ревность мне оставь! Хоть что-нибудь оставь мне, Ильдар… Хоть что-нибудь… У той, другой, есть ты, есть ваш ребёнок, а у меня нет ничего, кроме воспоминаний… Это так несправедливо, ведь я так люблю тебя. Вот только вместе мы никогда не будем…»
- Ничуть… - я опустила глаза и сделала попытку вырваться из его рук. – С какой стати? У тебя своя семья, у меня – своя… Я, кстати, тоже несвободна. Мы с Павлом скоро отметим так называемую кожаную свадьбу… Маленькая трёхлетняя годовщина…
Да уж, язык мой – враг мой… Надо же было такое ляпнуть!
Интересно знать, почему он так странно улыбается? Не верит в то, что Пашка – мой муж или что-то знает? Нет, откуда ему… Хотя… Он, наверняка, поддерживает какие-то отношения со Светкиным мужем (хотя Светка и утверждает, что строго-настрого запретила своему благоверному общаться с бывшим армейским другом, и даже номер телефона заставила поменять), а если это так, то он понимает, что мы с Пашкой не поженимся никогда… И, главное, молчит… Почему он молчит? Сказал бы что-нибудь – наорал за то, что я не дала ему договорить в нашу последнюю встречу или поздравил с выгодной партией…
- Прими мои поздравления по случаю бракосочетания, - в его голосе мне послышалась насмешка. – Кстати, меня тоже можешь поздравить… - он сделал паузу и улыбнулся, но уже не так, как минуту назад… В его глазах светилось выражение какого-то тихого счастья, и я всё никак не могла взять в толк, что за мысли бродят сейчас в его голове.
В любом случае, мне от этого не легче…
На память пришло то, что он женат, а значит, поздравления могут быть по одному-единственному поводу.
- С рождением очередного ребёнка? – я мрачно высказала свою догадку, даже не пытаясь скрыть своей зависти к той, что отобрала у меня надежду на любовь. Даже если Ильдар захотел бы развестись – а он никогда этого не сделает – я бы всё равно не смогла остаться с ним. И даже не из-за Пашки… Хотя, и из-за него тоже… Просто мне не нужно было краденое счастье. Не могла я украсть его у жены, у детей, не мгла разрушить семейный очаг, который согревал его в то время, как я молча страдала от неразделённой любви, всё гадая – обманул он меня восемь лет назад или нет.
- С разводом, - он покачал головой и, наклонившись к моему лицу, легко коснулся губами кончика моего носа. – Я развёлся три года назад… После нашего неудавшегося разговора…

Что сделала вы на моём месте нормальная девушка? Несомненно, обрадовалась.
Что сделала я? Разоралась как базарная баба, у которой украли порося…
- Ах, извини пожалуйста! – кажется, какой-то бес стоял рядом и нашёптывал мне на ухо эти слова, которые я охотно выплеснула Ильдару в лицо. Сама бы я точно до такого не додумалась. – Ты хочешь меня обвинить в своей несостоявшейся личной жизни?! Я-то здесь с какого боку? Если вы с женой что-то не поделили, то я в этом не виновата… И нечего на меня сейчас так смотреть! Слышишь? Или ты хочешь пожаловаться на то, что алименты на ребёнка приходится платить, и тебе на отдых за границей не хватает? В таком случае, ты не по адресу обратился – с этим вопросом тебе лучше было пойти к своему отцу. Уверена, он поможет. Хотя, я бы на его месте послала тебя куда подальше… Нужно было головой думать, когда ребёнка заводил, а не другим местом! А у меня… У меня своих забот полон рот… - губы предательски дрогнули, а на глаза навернулись слёзы.
Бред какой-то я несла… Это я теперь понимаю…
- Дурочка… - его голос звучал нежно и грустно, но я упорно не хотела замечать этих интонаций. Меня не интересовал смысл, вложенный в это слово, только его значение…
Дурочка, значит?
Он ещё в моих умственных способностях сомневается! А я, между прочим, университет с красным дипломом окончила. И в НИИ я на хорошем счету. И никто из убелённых сединами кандидатов наук, профессоров, академиков и прочего учёного люда, составляющего основное моё окружение, не позволил себе называть меня дурой. А тут… Тут какой-то… Какой-то… Я задохнулась от возмущения.
- От дурака слышу! – фыркнула я.
- Ну не истери, - Ильдар рассмеялся и провёл указательным пальцем по моей щеке.
- Да ты… Ты… - ни одно ругательство больше не приходило мне на ум. Ничего, я сейчас вспомню… Сейчас-сейчас! Я сосредоточенно нахмурилась и, облизнув пересохшие губы, бросила в него испепеляющий взгляд.
- Как же я соскучился… - выдохнул Ильдар, продолжая гладить мою щёку. Его глаза на мгновение заволокла печальная дымка, а потом, подобно звёздам, восходящим на абхазском небосклоне, в них вспыхнули яркие огоньки. – И что-то мне подсказывает, что не только я. Верно, Леся?
От его самоуверенности (а, может быть, просто от прикосновений) у меня перехватило дыхание. Он… Да как он смеет думать, что я по нему скучала? С чего он, вообще, взял, что помнила о его существовании все эти годы? У меня, что, на лице это написано?
- Отпусти меня немедленно, - потребовала я, топнув ногой. – Если кто-то и скучал, то это, точно, не я. Ты меня бросил и свалил. Ты расстроил мою свадьбу с человеком, которого я люблю. Ты пытался затащить меня в постель на свадьбе моей лучшей подруги. И ты всерьёз считаешь, что я продолжаю испытывать к тебе какие-то чувства? Ха! Ничего, уверяю тебя, кроме жалости. Мне искренне жаль тебя. Ты неудачник! Мой Пашка в сто раз лучше тебя… И отпусти меня немедленно – я позову на помощь, а темперамент местных жителей тебе, думаю, уже известен. Среди них даже в наше время попадаются мужчины, чего не могу сказать о тебе, - и, рванувшись из его рук, опрометью бросилась бежать вдоль домов, пестревших табличками «сдаётся комната», умирая от желания услышать за спиной его шаги…

Осознав, что Ильдар не бросился вслед за мной, я, обернувшись и удостоверившись в пустынности улицы, недоумённо замерла, не понимая, что мне теперь делать… По законам жанра, он должен был непременно догнать меня и поцеловать, в лучшем случае – упасть на колени и признаться в любви. А вместо этого я стою тут одна…
Ну зачем я так? Зачем? Люблю же я его, люблю… И опять всё испортила…
Всё верно. Он прав… Сколько можно за мной бегать? Сколько можно унижаться?



Июль 2009 г.
Абхазия, Гагра

Тишина звенела в ушах, нарушаемая лишь оглушительным пением цикад. Этот звон напоминал мне звук циркулярной пилы, хотя о нём в Абхазии часто говорят как о пении. Уж не знаю, почему. Может, среди известных полутора тысячи видов цикад есть такие, которые именно поют? В былые времена это их, наверное, помещали в клетки, чтобы наслаждаться изысканными звуками. Или я что-то не понимаю в музыке и в прелести природных звуков?
Голова разрывалась от роившихся в ней мыслей… Я опять поторопилась. Опять… Какая глупая закономерность! Ну что мене стоило просто его выслушать! Что? И опять – моё дурацкое упрямство…

Я шла и мысленно вела с самой собой разговор из серии «женщина и мозг».
«Да пошёл он! – кричало ущемлённое самолюбие. – Делать больше нечего, как тратить время на пустые разговоры с ним. Всё, хватит жить прошлым… Я сюда приехала не по пляжам скакать и не романы под тропическим небом крутить, а работать…»
«Дура, - говорило сердце. – Самовлюблённая дура. Он-то уйдёт, а вот с кем ты останешься?»
И правда, с кем? С Пашкой, с кем же ещё… Кто, кроме него, будет меня терпеть?
«Леська, брось! – самолюбие не отставало. – Ты же умница. Ещё каких-то лет двадцать, и станешь женой академика. Ипотеку осталось всего-навсего пятнадцать лет выплачивать… Ну, не Пашка, так кто-нибудь другой. Ты же не страшилище! Если захочешь, к твоим ногам мужики будут падать и сами собой штабелям складываться. Он-то тебе зачем?»
«Да любишь ты его, вот зачем, - отвечало сердце. – И сама об этом знаешь…»
Это я-то его люблю? Хм… Ну, люблю… И что с того? Он-то меня не любит… Даже если и любил, то теперь, наверное, уже разлюбил…
«Иди, иди, - подсказывало самолюбие. – Погуляй на пляже, подыши свежим воздухом…»
Да иду я, иду… Пляж, правда, в другом направлении, но всё равно!
«Да-да, на пляже! – не унималось сердце. – Помнишь, как он к тебе бросился, когда тот мужик к тебе приставал?»
«Ой, бросился! – хохотало самолюбие. – Защитник хренов. От одного удара зонтиком с копыт слетел…»
«Случайность!» - сердце сдаваться не собиралось.
Тьфу ты, что же делать? От этих мыслей стало совсем тошно… Я вдруг поняла, что сейчас расплачусь. Прямо здесь, на этой пыльной улице, давно не видевшей ремонта.
«Да поговори ты с ним, - шепнул рассудок. – Если, конечно, он тебя ещё ждёт. Просто вернись на проспект, и всё. Не ждёт, значит, не судьба…»
Я развернулась и не очень уверенно побрела в обратном направлении. Конечно, Ильдар меня не ждёт. На кой чёрт я ему сдалась?



Июль 2009 г.
Абхазия, Гагра

«Идиот, - Ильдар со злостью затянулся сигаретой. – Вот и поговорили… Бегать за ней по всему городу, чтобы понять, что ты ей нужен как рыбе зонтик! Тоже мне, недотрога, твою мать! Как была ребёнком, так и осталась… Да ну её к чертям собачьим! Курорт, море, жара, полураздетые девушки вокруг. Причём, встречаются довольно симпатичные. Из-за какой-то девчонки сопли на кулак наматывать? Да ну… Сегодня же… Нет, сейчас же познакомлюсь с первой попавшейся, пусть даже она будет страшнее атомной войны, закручу роман…»
Он шагал в сторону пансионата всё быстрее и быстрее. Навстречу шла молодая пара – хмурого вида молодой человек и улыбающаяся девушка. «Женька, ну не злись… Всё равно ты меня любишь!» - она совсем по-детски дёрнула его за рукав футболки. "Люблю… - нехотя ответил он и криво улыбнулся. - Хоть ты, Лена, и гадость..." - "Гадость - ты", - раздалось в ответ...
Как у них всё легко и просто. Молодёжь! В девятнадцать он и сам был таким. Или не был? Не был. Свой девятнадцатый День рождения он встретил в армии, в войсках ГО и МЧС, с разбитым сердцем и обидой на весь мир…
«Всё равно ты меня любишь!» - эти слова крутились в голове. Он повторял их про себя и, как в тумане, видел обиженное выражение синих глаз. Любишь… Он и сам уже не понимал, что к ней испытывал. Леся столько лет была сосредоточением его маленького мирка, куда не было доступа посторонним. А вот любовь? Была ли она когда-нибудь? Если бы точно знать, что это такое… Смесь нежности, ревности и чувства собственности – так бы он охарактеризовал своё отношение к ней. Нет, не всё… Если прибавить к этому боль, которая пронизывала душу, стоило только подумать о том, что он ей безразличен, и чёрную пустоту, которую он ощущал все восемь лет, когда её не было рядом, будет что-то похожее. Она была для него всем… За неё он, если понадобится, мог убить.
«И почему я не пошёл за ней? – подумал Ильдар и остановился. – Надо было… Испугался? Испугался…»
Бросив недокуренную сигарету, он развернулся и бросился в обратном направлении.



Июль 2009 г.
Абхазия, Гагра

Всё замедляя шаг, я вышла из-за угла дома и почти нос к носу столкнулась с Ильдаром, тяжело дышавшим после быстрой ходьбы. Я, словно защищаясь, выставила вперёд руки, создавая между нами хотя бы какую-то преграду, пускай непрочную, но всё же… Некоторое время мы смотрели друг на друга.
Я тонула в его карих глазах, не в силах сделать больше ни шагу.
Что делать дальше – я не знала. Не умела…
Это Ильдар всегда делал первый шаг. Всегда, но не теперь. Он стоял и молча, как-то устало, смотрел на меня. В глазах застыло ожидание… Он ждал. Ждал того самого первого шага, который обычно делал за меня…



Июль 2009 г.
Абхазия, Гагра

Леська стояла перед ним, оробевшая, испуганная, как дикий зверёк… Такая маленькая, такая беззащитная, такая любимая… Она вернулась. Вернулась…
Он с трудом подавил в себе желание схватить её в охапку, прижать к себе и, шепча на ушко безумные слова любви, отчаянно рвущиеся с языка, целовать до полного изнеможения, до умопомрачения…
Но сегодня ему хотелось, чтобы она поняла, наконец, каково это – переступать через гордость, боясь быть отвергнутым той единственной, без которой невозможно жить…

«Мне трудно!» - в её глазах зажглись умоляющие искорки.
«Сама, - мысленно ответил он, понимая, что может ждать вечно, но так ничего и не дождаться. – Сама, Леся, сама… Почувствуй ты, наконец, всё, что я чувствовал все эти годы»

Он мог рассказать о каждом из мучительных серых дней, прожитых без неё. Это были времена, когда ночь стучала своими чёрными крыльями в его одинокое окно, и только бессонница была его единственной гостьей… Отпуска, разбитые на две части, которые он неизменно проводил в Барнауле в отчаянной надежде случайно встретить её на улице. Ему не везло – она вечно была то на практике, то на каких-то конференциях, то на соревнованиях… Ни разу за эти четыре года, пришедшие с момента последней встречи, их пути не пересеклись…
Он мог рассказать ей о том, как отчаянно просил начальство о переводе в Барнаул, но вместо этого получал очередное звание досрочно, медальки за доблестную службу, грамоты, ценные подарки… Что угодно, кроме желанного перевода, от которого зависела его жизнь… Он сотни раз мечтал разорвать контракт и послать ко всем чертям, и только мысль о том, что это ничего не изменит, останавливала его.
Он мог рассказать, как сотни раз рисковал своей жизнью по долгу службы, не задумываясь о том, что за плечами стоит смерть, но при этом умирая от страха оказаться ненужным единственной, кого любил больше этой самой жизни… Его именем гордилась часть, где он служил уже шесть лет, а он мечтал лишь об одном любящем взгляде той, которая всё никак не может понять, что он будет любить и ждать её вечно…
Он молчал. Молчал и ждал…

- Прости меня… - тихо прошептала Леся, делая робкий шажок ему навстречу…
Ответить что-нибудь в её духе у него не хватило выдержки. Да и желания не было… Это Леська могла ломать комедию. Он – нет.
- Это ты меня прости, - улыбаясь, ответил он, сметая все преграды, которые когда-либо стояли между ними – время, непонимание, гордость, обиды… Всё потеряло значение, кроме той, что смотрела на него доверчивым взглядом синих как летнее абхазское небо глаз…



Июль 2009 г.
Абхазия, Гагра

Жаркая волна пробежала по всему телу, кровь ударила в голову… Я сделала всё возможное, чтобы не дать своим рукам обвиться вокруг его шеи. Нужно было срочно найти точку опоры… Я сделала неуверенный шаг назад и зашаталась, слабо взмахнув руками…
- Иди ко мне, - Ильдар притянул меня к себе, и я уткнулась носом в его плечо. Было слышно, как под белой летней рубашкой отчаянно колотится его сердце. – Родная моя, как же я тебя люблю…
- Это я тебя люблю… - всхлипнула я. – Всегда, всегда любила…
- Только не плачь… - я не видела выражение его лица, но была уверена в том, что он улыбается.
- Я не плачу… - жалобно ответила я, зарываясь носом в его рубашку и чувствуя, как его губы касаются моих волос.
- Я вижу…
Не знаю, сколько мы стояли так, замерев и не дыша. Может быть, всего несколько секунд, а, возможно, целую вечность…
Первым опомнился Ильдар.

- Пойдём, - в голосе его появились знакомые с детства и так любимые мною командирские нотки. Он отстранился и взял меня за руку. Его рука была горячей и жёсткой.
- Куда? – я удивлённо вскинула на него глаза.
- Пока не придумал, - он оглянулся по сторонам. – Но стоять как два идиота посреди улицы под палящим солнцем и взглядами туристов не хотелось бы…
- Здесь неподалёку кафе есть, - подсказала я. – Я там обычно завтракаю…
- Кафе так кафе. Далеко это?
- Не очень…