Единственной зови (глава 11)

Глава 11

Я не хочу стихов,
Ни песен о любви,
Лишь голосом из снов
ЕДИНСТВЕННОЙ ЗОВИ...



Октябрь 2005 г.
г. Барнаул

- Солнышко, а восьмипроцентного молочка, говорят, нет. Может быть, взять десятипроцентных сливок? – Пашкин вопрос заставил мня страдальчески поморщиться. Как же это ужасно – возвращаться с небес на землю. Из залитого солнечным светом зала в ресторане - в пропахшую тушёным хеком, которого там любила Пашкина мать, квартиру…
Пашка – идиот. Непрошибаемый, «деревянный» идиот… Господи, ну почему именно мне он достался? Почему не кому-нибудь другому? Где же я так нагрешила, что ты решил меня покарать таким спутником жизни?
- Нет, десятипроцентные сливки не нужны, - я тяжело вздохнула, стараясь не сорваться и не высказать свои мысли вслух. – Нужно именно молоко.
- Но здесь такого нет, - в голосе Пашки звучало сомнение.
- Сходи в другой магазин, - я передёрнула плечами. – На рынок… Там бабушки продают козье молоко в бутылках.
- Далеко… - он, видимо, пытался надавить на жалость.
- Павел, не выводи меня из себя! – не выдержала я. – Иди на рынок и не отвлекай меня по пустякам. Мне ещё кухню мыть… - с этими словами я бросила трубку.

А ведь всё могло быть иначе. Но судьба – вещь коварная… Кто бы знал, как тяжело было отказываться от собственного счастья только из-за моего дутого благородства! А ведь могла, могла послать мир ко всем чертям и остаться с ним. Но нет! Мы – люди благородные… Вот и получай, Леся, своего Пашку вместе с нытьём, занудством и роднёй. Пройдёт ещё несколько лет, и ты превратишься в образцовую домохозяйку, будешь ходить по дому в домашнем халате и накручивать волосы на бигуди, «заведовать» в вашем маленьком хозяйстве швабрами и тряпками, перестирывать и без того чистые вещи. Ты полюбишь Пашкиных родителей и будешь с нетерпением ждать пятницы, чтобы они заявились к вам на семейный ужин и начали с космической скоростью уничтожать приготовленную тобою рыбу, потому что мяса они не едят. И им нет абсолютно никакого дела до того, что эту самую рыбу не ешь ты…

Ильдар никогда бы не заставил меня торчать в кухне и ублажать его родню. Никогда… Наверное, его жена – самая счастливая женщина в мире…



Сентябрь 2005 г.
г. Барнаул

Он всегда умел заткнуть мне рот. И я никогда не могла этому сопротивляться. Даже сейчас, по прошествии четырех лет, его взгляд обезоруживал… Но в одном он явно просчитался – я уже не была той глупенькой школьницей, которую так легко было обвести вокруг пальца одним хлопаньем ресниц. Всё – лишь фикция, и я, раз ожегшись, прекрасно это понимала. Поговорить он захотел! Как же…
- Нам не о чем разговаривать, - в эту короткую шаблонную фразу, произнесённую почти по слогам, я попыталась влить как можно больше яда.
Я с независимым видом прошла мимо него по направлению к залу, но, услышав за спиной его шаги, каким-то шестым чувством осознала, что разговора не избежать, и обернулась.

- Леся… - с лёгкой улыбкой Ильдар поднял вверх правую руку, как делал всегда, когда пытался доказать мне, что я неправа… Боже мой, я до сих пор помню его привычки… «Как делал всегда»… Дура! Откуда я знаю, как и что он делает. Это другая должна знать – та, которая зовётся его женой…
Я в очередной раз поразилась его лицемерию. Как же мне хотелось высказать всё, что накипело за эти годы, начиная с его исчезновения и женитьбы… Это он, только он виноват в том, что моя жизнь полетела под откос. Жизнь… Нет никакой жизни… Вот уже четыре года, как я не живу, а существую. Влачу, так сказать, существование, обладая признаками живого организма – расту, питаюсь, дышу… Всё как надо, кроме одного – я не какой-нибудь овощ! Я – живой человек, и я не хочу существовать… Я любить хочу, и хочу, чтобы меня любили. Причём, не кто-нибудь, а именно он…
- Ты такая красивая… - произнёс Ильдар, продолжая улыбаться. И только в глубине его глаз жарко полыхнули на какую-то долю секунды два огонька… Полыхнули и исчезли…
Догадывался ли он о том, что выбивает землю у меня из-под ног? Думаю, да… Он всегда ставил меня в тупик фразами вроде этой. Как у него так получается? Я ему – об одном, а он мне – совсем о другом…
«Ты такая красивая… - повторила я про себя. – Такая красивая, такая красивая, такая… Чёрт! Ну зачем ты это сказал…»
- Мне это часто говорят, - ответила я с деланным безразличием, опасаясь того, что в последний момент голос меня подведёт и задрожит. – А теперь прости, мне нужно идти. Я должна вернуться к своим обязанностям свидетельницы. Помни о своих и ты, - я поджала губы и криво усмехнулась. Это в моём понимании называлось «сквасить кислую мину», и я искренне верила в то, что вид у меня холодный и неприступный.

- Ты изменилась, - в его голосе зазвучали грустные нотки. – Не знаю даже… Повзрослела, что ли…
- Поумнела, - сухо поправила я и, неожиданно для самой себя, спросила. – Что тебе нужно? Что тебе ещё нужно, Ильдар? Всё, что хотел, ты получил ещё четыре года назад… Получил и свалил в свой Новосибирск… Или Екатеринбург… Не знаю, где ты там ошивался, и…
- Я был в армии, Леся, - перебил он. – И не нужно меня обвинять во всех смертных грехах…
О да, конечно! Доблестный защитник Отечества… Секретный агент под прикрытием… Господи, да за кого он меня принимает, если рассчитывает на то, что я поверю в эту сказочку?
- Ну да, - я равнодушно пожала плечами. – Судя по всему, в каком-нибудь засекреченном подразделении за границей… Где-нибудь в Африке… Хотя, почему именно в Африке? В Америке, наверное? – несмотря на то, что я изо всех сил пыталась не выдать своего волнения, интонации моего голоса изменились. Я чувствовала, как он начинает звенеть от злости, но заставить себя успокоиться уже не могла.
- Леся…
- Что – Леся? Что – Леся? Для кого Леся, а для кого – Александра Александровна, - вспылила я, испытывая острое желание ударить его по физиономии. – И как род войск назывался? А, Ильдар? Настя? Лиза? Полина? Наташа? Юля? Как зовут эту девку, из-за которой ты меня бросил? – спросила я таким возмущённым тоном, что самой стало противно. Кто я такая, чтобы допрашивать его? Никто… Никто…
- Да заткнись ты, мать твою… Можешь хоть минуту помолчать и выслушать? - я и оглянуться не успела, как он схватил меня за плечи. Ещё миг, и я оказалась прижатой к холодной стене коридора. От прикосновения его горячих пальцев – они всегда были горячими, его пальцы - жар которых я ощущала кожей сквозь тонкую ткань платья, сердце в груди на миг замерло, голова закружилась, и я вдруг с удивлением поняла, что разучилась дышать. Наверное, это называется клиническая смерть… Или нет… Что-то другое…

Но инстинкт самосохранения быстро взял верх над всеми эмоциями и чувствами. Если когда-то я и была мягким воском в его руках, то не теперь! Я не позволю кому бы то ни было касаться меня своими грязными лапами! А ему – тем более…
- Отпусти, - возмущённо потребовала я и, взглянув в его глаза. – Отпусти немедленно! Я кричать буду…
- Кричи, - насмешливо произнёс он, прижав меня к стене своим телом и пробежав взглядом по моему лицу. Изучал, наверное. С женой своей сравнивал… А нечего, нечего меня ни с кем сравнивать. Они сами по себе, я – сама по себе!
С перекошенным от злости лицом, я упёрлась руками ему в грудь, силясь оттолкнуть его, и одновременно чувствуя сумасшедшее биение его сердца. Его прерывистое дыхание опаляло мою шею, щеки, мешая сосредоточиться на своих мыслях. Я молча, стиснув зубы, пыталась вырваться из кольца его рук, но мне никак не удавалось этого сделать.
- Отпусти меня, придурок! – взвизгнула я, отчаянно молотя кулачками по его груди. – Отпусти, или я напишу на тебя заявление в милицию!
- Хоть президенту, - подсказал Ильдар, обхватив пальцами мой подбородок и заставляя смотреть ему в глаза. – Леся, неужели, ты думаешь, что я тогда просто сбежал? Неужели ты…
- Почему же сбежал? Это по-другому называется – ты меня «кинул» и… – все недобрые чувства, которые жили в моей душе всё это время, вскипели, и мне непременно захотелось наговорить ему колкостей – упрекнуть в том, что он меня бросил, что женился, что сорвал мою свадьбу… Упрекнуть в том, что я его, дурака, до сих пор люблю, и мне криком кричать хочется от того, что он сейчас счастлив с другой. А та, другая… Чем она лучше меня? Ну чем? Красивее? Умнее? Готовит лучше? Носки стирает? Или он её по «постельному» принципу выбирал? И ведь ни разу не обмолвился…
- Я никуда не сбегал, - твёрдо произнёс он. – Ты можешь, наконец, послушать? Хоть раз в жизни, Леся!
Я всё никак не могла взять в толк, что ему понадобилось сейчас от меня? Зачем он ломает комедию? С какой целью? Странно, что Ильдар приехал в Барнаул без супруги. Она не хотела или… Или просто не смогла? Они женаты уже не первый год и, должно быть, у него уже есть ребёнок… Или дети… Живо вообразив себе Ильдара возле роддома с белым свёртком на руках, аккуратно перевязанным ярко-синей ленточкой, а рядом с ним – красивую блондинку с внешностью фотомодели, я чуть было не разревелась от обиды… Он давно – нет, скорее, никогда - не принадлежал мне, то тот факт, что он, в отличие от меня, обрёл семейное счастье, вызывал в сердце острую, щемящую боль.

- Я однажды тебя уже послушала, - напомнила я. – Поверила даже. И что получила взамен? Хвост уходящего поезда и сломанную жизнь. Нет, Ильдар… У меня нет ни малейшего желания с тобой разговаривать. Мне нужно идти…
- Никуда ты не пойдёшь!
- Ты что, глухой?! – все чувства, которые я так упорно сдерживала, нашли выход в словах, и теперь меня было уже не остановить. Ненависть, отчаяние, поруганная гордость – всё связалось в один тугой узел. Был бы в руке пистолет, я, не задумываясь, выстрелила бы в него. Обязательно – в упор, в сердце… Ему будет не больно. Не так больно, как было мне после его ухода… – Ты не слышал, что я тебе сказала? Ты меня обманул, испоганил мне жизнь… За что, Ильдар? Я же любила тебя! Я жизнь готова была за тебя отдать… А ты… Зачем ты опять появился? Что тебе нужно от меня? Что? – я извивалась в его руках, стараясь вырваться, но Ильдар держал меня крепко, не осознавая того, что тем самым причиняет мне ещё и физическую боль…
- Я устал, Леська, - быстро заговорил он. – Устал от того, что ты считаешь меня подонком… Поверь, за эти четыре года я и сам начал верить в то, что это так!
- Это так! – поддакнула я. В этом я не могла не согласиться с ним.
- Меня забрали в армию... – продолжал он, сильно тряхнув меня за плечи, и я ударилась головой о стену. – Прямо на улице… В военкомате я числился уклонистом, и…
- Так не бывает. Ты в институте учился, не дневном… - фыркнула я с нескрываемым презрением, давая ему понять, что в сказку про Белого Бычка я не поверю.
- Учился, - согласился он. – Но там что-то напутали со списками, вовремя не подали их, и… Через три дня я был уже в Екатеринбурге, в учебке…
- Да ну? – я презрительно скривила губы. – В секретной части, наверное, если ни разу даже не написал… Не позвонил… А знаешь почему? Потому что женился!
- Да нет же! Я был в армии… Позвонил домой, трубку взял Тимур, и я попросил его передать тебе…
- Он передал… Передал, что ты женился, - упрямо ответила я.
- Леся! Девочка моя… Родная… Любимая… - почти простонал он.
Зачем? Зачем это?.. Во мне бурлила обида. Как он мог такое сказать? За что? Неужели, это так важно – время от времени доказывать всему свету, что ты – самый неотразимый, обаятельный, привлекательный… ну и тому подобное. Зачем ему это? Зачем вообще кому-то что-то доказывать? Для чего? От осознания собственной никчёмности у меня предательски заслезились глаза и зачесался нос. Слёзы комом встали в горле, и заставить себя успокоиться у меня почему-то не получалось…
И вдруг – подобно яркому солнечному лучу, в мой голове мелькнула догадка…
О господи! Вот я дура! Да он просто хотел со мной переспать! Это же яснее ясного… Жена не приехала, а тут его «припёрло», и он вспомнил обо мне… Да кем же он меня считает?.. А кем он может меня считать после того, что было тогда на даче? Ответ слишком очевиден.

- Уйди! – взвыла я. – Видеть тебя не могу! Ненавижу! Ты что думал – стоит мне тебя увидеть, и я брошусь тебе на шею? Да хрен тебе! Понятно? - не без внутреннего удовлетворения я отметила, что в его глазах засветилось недоумение. Он, наверное, не подозревал, что я так легко разгадаю его намерения. – Так вот… Девушек здесь много, с кем познакомиться… ну, и всё такое – найдёшь. А меня оставь в покое. Я не хочу быть экспонатом чьей-то коллекции…
Вид у него был такой, словно я только что окатила его ведром холодной воды.
- Леся, да подожди…
- Ты, Ильдар, идиот, - я желчно расхохоталась. – Считаешь себя самым неотразимым, да? Извини, ты не в моём вкусе. И никогда не был. Я в жизни тебя не любила, и встречалась с тобой только из-за того, что у твоего отца были деньги… И переспать позволила только по этой причине… И ещё… Ещё ты не был у меня первым. Мне всё равно было, с кем, лишь бы удачно выйти замуж. Ты или Тимур – мне было без разницы… - выпалила я, забывая о том, что минуту назад толковала о своих оскорблённых чувствах, растоптанной любви и поруганной девичьей гордости. Главное – ударить побольнее, сделать так, чтобы и он тоже мучился, как я все эти годы…
Его глаза потемнели, но я не обращала на это внимания. Обидела? Ударила по самолюбию? Ах, извините, пожалуйста!
- Врёшь… - вдавил он из себя, с такой силой стиснув мои плечи, что у меня от боли зарябило в глазах. – Скажи, что это не так… Скажи, или…
- Это так, - испуганно пролепетала я. – Мы квиты, Ильдар…
- Убью… - процедил он сквозь зубы. Его карие глаза потемнели, превратившись в почти чёрные. Почему-то сейчас я ему верила. У него было такое выражение лица, что я ясно поняла – он не шутит…
От страха я судорожно сжала руки в кулачки… В напряжённой тишине били отчётливо слышны удары моего сердца о грудную клетку… Какими-то волнами в душе начала подниматься паника… Мысли лихорадочно сменяли друг друга… Доигралась! Зачем было это говорить?
Ильдар быстрым взглядом окинул моё лицо, на несколько мгновений задержавшись на губах, затем медленно опустился на неприкрытую платьем шею… Снова вернулся к глазам.
- Уходи… - к моему великому изумлению, он разжал пальцы, и я, освободившись, наконец, от его рук, бросилась наутёк, не заставив себя упрашивать…
Слёзы градом катились по лицу…

Я выбежала из ресторана. Надо же… Я даже не заметила, как стемнело.
Вечер накинул на город чёрный, с алмазами звёзд, саван. Осыпанный жёлтыми осенними листьями асфальт казался чёрным бархатом, на котором покоились изящные золотые безделушки – осенние листья… Где-то невдалеке катила свои тёмные воды Обь… Освещённый яркими огнями ресторан, из которого неслась какая-то зажигательная музыка, нестерпимо резал взгляд, производя впечатление чего-то лишнего, чужеродного… Совсем как я…
Осенний ветерок прикоснулся к моей коже, и этого было достаточно, чтобы я вмиг покрылась мурашками. Холодный воздух обжег пылающие щёки, и я только теперь сообразила, что оставила пальто в гардеробе… Плевать! Лучше заболеть пневмонией, чем хотя бы на секунду задержаться там… Рядом с ним… Сердце больно сжималось при каждом ударе. Мои губы дрогнули и сложились в узкую полоску… Ещё миг, и две солёных дорожки блеснули на щеках. Я зло отёрла их рукой, мигом размазав тушь… А ещё называется «влагостойкая»! Ложь, везде ложь…
Я сбежала по ступенькам, не обращая внимания ни на что вокруг. Не чувствуя ледяного ветра, который остервенело рвал подол моего платья. Не чувствуя начинающегося дождя… Ничего… Слёзы обиды застилали мне глаза, и я не соображала, где нахожусь… Как он мог? Какое право имел вот так поступать?! Как? Как? Внутри всё горело огнём, в горле было суше, чем, наверное, в самой пустыне Гоби. От непривычно быстрого бега я задыхалась и, оглядевшись по сторонам, мешковато шлёпнулась на какую-то лавочку, закрыла глаза руками и тонко, противно и протяжно завыла от горя.

Горячие ладони легли мне на плечи. Я дёрнулась как от удара и, обернувшись, подняла голову вверх…
- Не говори ничего, хорошо? – попросил Ильдар, глядя мне в глаза. – Просто помолчи и дай сказать…
Я изучающее посмотрела ему в лицо. Так, словно видела его впервые в жизни. Ильдар пытался спрятать свои эмоции за безмятежной улыбкой, но у него плохо получалось. В глазах застыло нечто, похожее на раскаяние… Нет, конечно же, это не так. Ильдару незнакомо это чувство. Он понятия не имеет о том, что такое совесть, иначе бы он никогда не бросил меня… Обогнув скамейку, подняться с которой у меня не было сил, он сел рядом со мной и, с сомнением окинув взглядом мою жалкую фигурку, молча снял пиджак и набросил мне на плечи, оставшись в тонкой шёлковой рубашке. Я не сопротивлялась, замерев от какого-то неясного предчувствия. От его близкого присутствия бросало то в жар, то в холод, запах его тела кружил голову, заставляя забывать обо всём на свете, кроме того, что я его люблю… А должна бы ненавидеть! Дебильная бабья сущность! Надо было парнем родиться…
- Прости, я… - Ильдар замялся, не зная, видимо, с чего начать. – Я даже не знаю, за что должен извиняться… Леся, если мне не веришь, можешь у Сашки спросить, у жениха… Нет, мужа твоей подруги. Мы с одного призыва, и он может подтвердить… Меня, как и тебя, обманули. Тебе Тимур сказал, что я женился, а мне от твоего имени написал письмо…
- Что? – удивилась я. – Какое письмо?
- Письмо в армию, - в уголках его губ появились складки. – Якобы от тебя… Я совсем недавно узнал, когда приезжал в отпуск и попал на твою свадьбу…
- Зачем? – я покачала головой…
- Не знаю… - Ильдар пожал плечами. – Сначала говорил, что его отец заставил, а потом признался в том, что ты ему нравилась, и он подумал, что если меня не будет рядом… Разве ты ничего не заметила?
И тут я начала вспоминать. Действительно, Тимур постоянно вертелся рядом и больше, чем кто-либо другой, заявлял мне, что его брат поступил низко, подло и бесчеловечно. Заявлять-то заявлял, но при этом добавлял, что он бы никогда так не поступил… Но потом мне это надоело, и я прямым текстом сказала, куда ему идти, и Тимур отстал… Неужели, правда?
- Вот видишь, - Ильдар, видимо, догадался о моих мыслях.

Трудно, необычайно трудно было осмыслить его слова. Всё так ясно и понятно, и в то же время так запутано… Слишком сложно для меня, особенно – после того, как я убедила себя в том, чего, оказывается, на самом деле не было. И теперь невозможно было всё переосмыслить. Почти невозможно.
А ведь я уже столько раз самой себе обещала, что забуду о его существовании, что смирюсь с его безразличием, что сумею жить дальше. Жить без него. Просто забыть, вырвать с корнем проклятое чувство, как бы тяжело это ни было.
Судорожно вздохнув, я произнесла что-то нечленораздельное.
- Я не могу так сразу… – вздохнула я, собираясь с мыслями. – Ильдар… Четыре года…
Не уверена, что он меня понял. Я бы не поняла…
- Понимаю… - он кивнул головой и, придвинувшись ближе, притянул меня к себе. – Холодно?
- Нет, - односложно ответила я, повернув к нему голову.
Я говорила правду. Это был не холод. Просто при каждом его прикосновении меня начинала сотрясать нервная дрожь. Так было всегда, и за четыре года не изменилось ничего… Холодок пробегал по жилам, и мне невыносимо хотелось сбежать куда подальше, чтобы больше никогда в жизни не попадаться ему на глаза. И в то же время мне хотелось, чтобы мгновение остановилось, стрелки на часах замерли, и он не отпускал бы меня до конца жизни…
- Замёрзла совсем… - еле слышно прошептал Ильдар, стягивая борта пиджака у меня на груди.
Я запрокинула голову и с напряжённым ожиданием уставилась ему в глаза.
- Даже не знаю, что тебе сказать… Веришь? – улыбнулся он. – После стольких лет… Я знал, что когда-нибудь это произойдёт, знал, что мы встретимся… Леська, маленькая моя… - он провёл ладонью по моей щеке и порывисто прижал к себе.
Я словно утонула в его объятьях. В голове царил полнейший хаос.

Прежде, чем я успела себя остановить, я наклонилась к нему и, неотрывно глядя ему в глаза, коснулась его губ своими. Ильдар дёрнулся всем телом и, резко выдохнув, впился в мои губы, отвечая на поцелуй… Его руки, соскользнув с моих плеч, соединились где-то на уровне лопаток…
- Люблю тебя… - хрипло пробормотал он, на миг оторвавшись от меня.
От его шёпота по телу пробежала волна дрожи. В этот момент мне было наплевать на всё то, что с неба закапали первые дождевые капли, на то, что нас, наверное, давно хватились в ресторане, на то, что дома мучался со своим флюсом несчастный Пашка. Хотелось лишь верить в его слова. А всё остальное – не в счёт…
- Это я тебя люблю… Всегда любила…- ответила я, чувствуя, как окрашиваются румянцем мои щёки. Может быть, я не должна была признаваться ему в своих чувствах сейчас. Наверное, нужно было повременить… Но в тот момент мне хотелось, чтобы он знал, что все четыре года я не переставала его любить… Хотелось, чтобы он знал правду… - То, что я сказала в ресторане – это неправда. У меня никого до тебя не было, и…
- Знаю. Ты так и не научилась врать.
От этих его слов на душе стало необычайно легко. Он мне верит… Всегда верил, не то что я… И он любит меня! Он меня любит! Мне на мгновение показалось, что у меня за спиной выросли крылья, а унылый барнаульский вечер расцвёл чудесными красками.
- Я была такой дурой, - усмехнулась я, потерявшись щекой о его плечо. – Тимуру поверила…
- Я тоже. Кто бы мог подумать, что мой родной брат сможет так со мной поступить… - он робко провёл рукой по моим волосам.
От его прикосновений становилось не по себе… Когда-то давно, ещё в школе, я считала его своим идолом и боялась дотронуться. И вот теперь этот идол, кажется, всерьёз напуган тем, что я могу его оттолкнуть… Было бы всё так легко, как тогда, в школе! Так много времени потрачено впустую…
- Я даже не догадывалась, - вздохнула я. – Это было так больно… Так больно, Ильдар! А потом в моей жизни появился Пашка… Если бы я знала, что Тимур солгал…
- Но ты не знала. И я ничего не знал… - его голос звучал удивительно мягко.
Знал бы он, как я соскучилась по его голосу, по его улыбке, по его глазам. Как я соскучилась по нему… Безумно, нереально… Я только сейчас это поняла окончательно…
- А потом Пашка сделал мне предложение, - я проглотила комок, подступивший к горлу. Мне не хотелось говорить о грустном, но нужно было оставаться честной до конца… - И я чуть было не вышла замуж…
- Помню... Где ты его откопала? – спросил он иронично.
Мне вспомнилась моя несостоявшаяся свадьба… Как же я была благодарна Ильдару за то, что он тогда помешал мне совершить самую большую глупость в своей жизни!
- Он сам свалился на мою голову. Представляешь, писал у мамы диплом и часто бывал у нас… Я даже понять толком не успела, как это случилось. Просто в один день он собрал у нас дома всю родню – свою и мою – и сделал мне предложение. Мне ничего не оставалось, как согласиться, ведь все думали, что наше решение обоюдное… Я ведь думала тогда, что у тебя семья, что ты счастлив! И тоже хотела быть счастливой… Без тебя…
- Я должен был сделать хотя бы одну попытку с тобой связаться, - в его голосе мне послышалась грусть. – А я… Я только злился, пытаясь тебя забыть, и сходил с ума от ревности, хотя толком даже не знал, к кому ревновать… Скажи, а… - он на минуту замялся, потом, словно собравшись с мыслями, всё-таки спросил. – Твой молодой человек… Пашка, да? У тебя с ним… - он снова замолчал, но я поняла суть вопроса.
- Я не любила его, - воспоминание о Пашке кольнуло острой шпилькой. Трудно, неимоверно трудно будет сказать, что я от него ухожу. Он будет убит, раздавлен… Но уж лучше так, чем бессмысленная игра в семью. – Мы снова решили быть вместе. Я дала ему ещё один шанс… Мне просто… просто стало его жаль.
- Просто жаль? – не понял он. – Ты жила с ним из жалости? Зачем, Леся?
- Да… Но ведь ты снова исчез, так ничего и не объяснив, и я продолжала верить в россказни Тимура.
- Я пытался, но ты уехала, - Ильдар вздохнул. – Мне об этом рассказала твоя подруга.
- Да. Света говорила, что ты приходил. Мне нужно было разобраться в своих мыслях, в себе, поэтому я не нашла ничего лучшего, чем просто уехать…
- И как, разобралась?
- Нет, - я качнула головой. – Плыть по течению было проще, и я вернулась к Пашке… А ты? – лукаво спросила я, отстранившись и заглянув ему в глаза. – А ты, часом, не женился? Ну-ка…
- Леся… - он опустил глаза и крепко стиснул мои ладони. – Какое это имеет значение сейчас?

Где-то под ложечкой противно засосало, а по телу пробежал холодок. Почему он прямо не ответил на мой вопрос?
- Так ты женат или нет? – спросила я, нахмурившись. – Ильдар…
- Да, - виновато ответил он.
Я готова была разреветься от обиды. А я-то размечталась… Мои мечты снова разбились вдребезги при соприкосновении с реальностью. Глупо было думать о том, что он был верен мне все эти годы. Слишком нереально…
- И… - я старалась сохранить спокойствие. – И ребёнок есть?
- Есть, - уронил он. Словно гвоздь в крышку гроба вбил…
- Сколько ему? – спросила я, тупо глядя перед собой.
- Не ему. Ей… Три с поло…
Договорить ему не удалось. Я зажмурилась и, всхлипнув, ударила его по губам. Потом ещё и ещё раз…

В памяти сразу воскресло то, что на какой-то миг изгладилось из сознания: ему нельзя верить. Нельзя… Если ребёнку три с половиной года, значит… Значит, когда он уехал в свой чёртов Екатеринбург, он уже планировался… Значит, всё действительно так, как я думала. Он обманывал меня тогда, и сейчас предпринял попытку повторить то же самое. Но нет, ничего у него не выйдет…
Хотя, почему не выйдет? Уже вышло. Он снова вырвал из меня признание в любви, снова заставил поверить ему, снова доказал своё право на меня… Господи, какая же я кретинка!
Ненависть к Ильдару вспыхнула во мне с прежней силой, и я, резко оттолкнув его, стянула с плеч его пиджак.
- Леся, я… Это не то, что ты думаешь! – он встал вслед за мной. – Да что ж такое…
- Ничего, - воскликнула я в бессильном бешенстве, тщетно пытаясь вспомнить все те ругательства, которыми дядя Серёжа вечно осыпал руководство НИИ, в котором работал, когда не мог добиться простого согласования. Но, так и не найдя подходящих слов, залепила ему очередную оплеуху. – На, подавись! – с этими словами я швырнула в него пиджак. Хотела попасть в лицо, но не получилось…
Ильдар не сделал попытки его поймать, и он шлёпнулся к его ногам.
- Надо было сразу всё понять! Ты – урод каких поискать…
- Леся, всё не так…
- Да мне плевать, как. Понимаешь? Плевать…
Несколько мгновений мы стояли, глядя друг другу в глаза. Затем, опомнившись, я повернулась к нему спиной и торопливо зашагала в сторону ресторана – нужно было забрать свои вещи и предупредить Светку о том, что я ухожу, что не могу больше находиться среди гостей в атмосфере праздника и веселья, тогда как у самой сердце разрывалось от боли…
Я знала, что он стоит и смотрит мне вслед, но не повернулась… Только обида и ненависть помогли мне не устроить истерику, не начать биться головой о стену и тонуть в потоках слёз, выкрикивая бессмысленные проклятия. К чему это, когда ничего уже не вернёшь…



Октябрь 2005 г.
г. Барнаул

Шорох в прихожей возвестил о приходе Пашки.
- Солнышко, я сходил на рынок и купил молока! – довольным голосом сообщил он из прихожей. – Я заслужил поцелуй?
«Пинка под зад ты заслужил, а не поцелуй…» - с горечью подумала я, очнувшись от воспоминаний и осознавая, что тогда, месяц назад, я сделала очередную ошибку.

Почему я опять не дала Ильдару возможность объясниться? Почему? Кто знает, что он хотел мне сказать… Ведь ребёнок, возможно, не его… Так, по крайней мере, утверждал новоиспечённый Светкин муж, пытаясь не то донести до моего оскорблённого сознания зерно истины, не то выгородить армейского друга. Я верила и не верила…
Бывали моменты, когда хотелось бросить всё и рвануть в Екатеринбург, найти часть, в которой служил Ильдар, и, глядя ему в глаза, потребовать правды. Но такие порывы быстро улетучивались, стоило мне подумать о Пашке. С кем же он останется? Он же без меня не сможет…
Чем больше проходило времени, тем отчётливее я понимала – мой поезд ушёл. Куда же я теперь поеду? Свалюсь ему как снег на голову со словами: «А вот и я!» Да он просто закроет дверь у меня перед носом и будет прав…

В конце концов, я убедила себя в том, что Ильдар – подонок и лжец, что Тимур сказал мне правду, что он счастлив в браке, и что ребёнок – его. Так было легче, привычнее. Я снова считала себя жертвой обстоятельств, обманутой девочкой, которой воспользовались разок-другой, и выбросили как ненужную вещь…

И всё же, иногда я моём сознании что-то взрывалось, и мысли, которые я так старательно сдерживала, прорывались наружу. Пусть он женат. Пусть даже у него есть этот несчастный ребёнок. И что с того? Кто застрахован от ошибок? Ведь главное - не штамп в паспорте, а чувства… И он сказал, что любит. Не мог он лгать… Не мог, и всё тут – мне так хотелось в это верить…
В конце концов, жена – не стенка, можно и подвинуть. И не обязан был Ильдар ждать все эти годы, когда же я «соблаговолю снизойти» до него. К тому же, я сама чуть было не вышла замуж, и он прекрасно об этом знает… Развестись – не проблема. А ребёнок… Что – ребёнок, даже если он действительно его? Не думаю, что жена запретит ему с ним видеться… Да и я против не буду…

Жаль только, что все эти мысли пришли мне в голову слишком поздно…
Я снова всё решила за нас двоих. Снова отказалась от своего счастья… Обиделась, видите ли… «Вот и сиди теперь со своими обидами, - зло подумала я. – А заодно – с Пашкой и его роднёй… Давай, ты же этого так хотела…»
Слёзы бессилия застилали мне глаза, и я с ожесточением отскабливала от пола жир, задыхаясь в удушливом рыбном запахе.
Ненавижу рыбу! Ненавижу Пашку! Ненавижу его семью! Всех ненавижу, а больше всего – саму себя…