Возвращение Ангела (глава 12)

Глава 12

Знаешь те слова - те, что я ему сказала?
Говорит молва и цыганка нагадала -
Ветер перемен, парус кораблю.
Просто, мама, я его люблю...



Сентябрь 2004 года
г. Одесса, квартира Л. Никитиной

Надька, конечно же, осталась ночевать у меня. Она помогла мне устранить последствия хаоса, царившего в моей квартире, и заявила, что это – в последний раз. Она, мол, не домработница, и дома у неё дел по горло – муж, ребёнок… Сама она своим словам явно не верила, но главное – сказать. Вот и ворчала Надька, искренне пытаясь уверить меня в правоте своих слов.

Спать вдвоём на провалившемся диване было ужасно неудобно. Я-то за это время привыкла, а вот Надькино нежное тельце никак не хотело принимать форму дивана. И итоге, проснулась она совершенно разбитой, уставшей и заявила, что лучше бы вообще не ложилась… Я лишь понимающе улыбалась – когда-то сама думала точно так же.

Надька отправила меня в ванную и принялась готовить завтрак «из того, что было». А если учесть, что в холодильнике почти ничего не было, то на завтрак меня ожидала традиционная тарелка овсяных хлопьев, правда, без молока…
- Никитина, ты когда-нибудь заработаешь язву! – вздыхала Надька. – Самую настоящую язву. И не говори потом, что я тебя не предупреждала…
- Егорова, всё обойдётся, - улыбнулась я. – Мне вообще в жизни везёт – ты же знаешь…

Это, между прочим – чистая правда. Нужно только добавить, что везло мне «как утопленнику».
Как так получилось, что я сама себе сломала жизнь?
Сперва я делала всё, что говорил мне отец. Исполняла, не смея ослушаться, пока однажды не встала перед выбором, который сделала не в его пользу…
Потом был Киев, где я не поладила с матерью и её любовником, который пытался распускать руки. Почему-то она тогда поверила ему, а не мне, и просто выгнала из дома без гроша в кармане. Страшно? Нет, после тех тринадцати лет, которые я прожила без неё с того момента, как она бросила нас с отцом, это, скорее, закономерно…
От безысходности я даже устроилась официанткой в кафе, чтобы было чем платить за съёмную комнату. Разумеется, проще всего было вернуться к отцу, упасть ему в ноги и сказать: «Батя, я от тебя больше ни на шаг!» Но обида на человека, жестоко и нелепо разлучившего меня с первой любовью, была в ту пору превыше всего. «Мне не впервой жить в стеснённых условиях!» – думала я, вспоминая детство и, стиснув зубы, продолжала таскаться на работу. Я всего привыкла добиваться самостоятельно – с тех самых пор, когда поняла, что никому в этой жизни не нужна. А осознание собственной ненужности, надо сказать, пришло довольно скоро.
Но и тут меня подстерегала неудача. Как-то раз, засмотревшись на автомобильную аварию, которая произошла прямо под окнами кафе, я случайно споткнулась и окатила одну из клиенток горячим рыбным супом.
Разумеется, с работы меня выгнали, и, оставшись без средств к существованию, я уже готова была шагнуть от безвыходности из окна, но тут произошло нечто странное – после занятий в университете ко мне подошёл незнакомый человек и, представившись главным редактором одесского журнала «ХХХ», предложил работу журналиста. Почему именно мне – до сих пор, кстати, непонятно. Тем более – зачем было ехать из Одессы в Киев? Как будто там своих специалистов мало. Я, между прочим, специалистом в ту пору не была – просто студенткой второго курса. Терять мне, в принципе, было нечего, поэтому, переведясь на заочное отделение, я собрала свои пожитки и, поскрипывая верхней полкой в плацкартном вагоне, покатила в родной город, куда моя нога не ступала больше двух лет (не ступала бы и дальше, если бы не проклятый рыбный суп).
С коллективом я как-то сразу не сработалась. Ходили слухи, что я попала в журнал по большому блату, по просьбе любовника из Киева. Мне было наплевать. У меня не то что любовника – молодого человека-то в помине не было. Что поделать – боялась я отношений…
К папе обратиться всё же пришлось – служебным жильём у нас никого и никогда не обеспечивали, а жить где-то было нужно. Вот тогда он и подарил мне убитую «однушку», а потом даже расщедрился – денег на машину дал… Но, впрочем, об этом я уже рассказывала. Не буду повторяться.
Я экстерном сдавала экзамены, писала статьи в журнал и стремилась стать хорошим журналистом. Моим единственным другом в редакции был Костя Давыдов, с которым мы прошли и огонь, и воду, и медные трубы. Нет, серьёзно, ездили мы с ним как-то раз на завод каких-то медных изделий. Не труб, конечно, но…



Сентябрь 2004 года
г. Одесса, квартира Л. Никитиной

- Никитина, я это уже раз триста слышала, - взмолилась Надька. – Имей ты совесть, или…
Что «или» - договорить она не успела. В дверь требовательно позвонили, и я даже подпрыгнула от неожиданности.
- Па-па, - обречённо произнесла я. – Опять привяжется со своим Запорожским филиалом…

Образ отца, доказывающего, что Запорожский филиал просто не обойдётся без такого ценного сотрудника, как я, предстал перед глазами как живой. Он с самого детства поступал со мной как последний подонок, но я всё равно продолжала его любить. Он столько раз предавал меня, но я продолжала оставаться его дочерью… Он научил меня быть сильной, научил стоять за себя. Намертво стоять, до последнего. И я стояла, потому что перед глазами был живой пример. Он научил меня не жаловаться, и я не жаловалась – стиснув зубы, шла напролом, наивно надеясь заслужить тем самым его одобрение. Не заслужила. Надеялась, что когда-нибудь перестану быть для него пустым местом. Но и этого не случилось… Я всю жизнь была для него пешкой, которую он время от времени двигал по шахматной доске, разрабатывая очередную стратегию обогащения… Да за что же мне это? Вот и сейчас он вбил себе в голову, что я непременно должна отправиться в Запорожье, на должность начальника какого-то отдела, название которого давным-давно испарилось из моей головы. Скорее всего, просто договорился с очередным партнёром о том, что «сдаст» ему дочь «во временно пользование» в обмен на какой-нибудь выгодный контракт. Так делали в наше время многие, но я упорно сопротивлялась этому, вызывая тем самым недовольство отца…
- Не надо было врать, - пожала плечами Надюшка.
- Не надо, не надо… - передразнила я. – Ну что делать, если меня его финансы, кредиты и отчёты не интересуют? Я – натура творческая… Слушай, Егорова, отмажь меня, а? Скажи, что меня нет дома?.. Ну, ушла за продуктами, когда буду - не знаешь. А мобильник отключён. Сама сидишь, ждёшь меня и проклинаешь...

Подобное мы с ней практиковали не раз и, нужно сказать, довольно успешно. Отец, считавший Надюшку образцом честности, прямолинейности и Бог знает чего ещё, никогда бы не подумал, что она способна солгать, глядя ему прямо в глаза. А она могла – моя школа…
Возмущённо фыркнув, Надька направилась в сторону двери, всем своим видом показывая, что разговор о моей дальнейшей жизни будет продолжен в ближайшее время…


Сентябрь 2004 года
г. Одесса

Погода не радовала. Тяжёлые свинцовые тучи нависли над городом, грозя разразиться дождём. Небо окрасилось в зловеще-серый цвет. Ярко-золотые, с вкраплениями красного и зелёного краски осени потемнели, словно выцвели, побеждённые непреложным законом природы. Мрачно шелестели листвой каштаны – словно переговариваясь друг с другом на неведомом ему наречии…
Дождь… Непременно будет дождь…

Он вынул ключи из замка зажигания и, повертев их в руках, рассеянно разглядывал прохожих, снующих мимо с озабоченным видом. У каждого из них было своё дело… Как и у него… Он нутром чувствовал состояние неопределённости и бесконечности, но не мог ничего с собой поделать…
Сложно. Немыслимо сложно бывает подчас сделать первый шаг…

Глубоко вздохнув и откинувшись на сидение машины, он замер, словно размышлял, нужно ли вообще дышать… Стоит ли? Он закрыл глаза и, прикрыв лицо ладонями, откинул со лба назад прядь светлых волос.
Где-то в глубине его души происходила сейчас борьба. Страшная… Не на жизнь, а на смерть… Сколько раз он вот так боролся с самим собой, но всякий раз проигрывал. Обстоятельства всегда оказывались сильнее его… Но на этот раз он не может, не должен проиграть. То немногое, что есть у него в жизни, он не может потерять. И пускай будь что будет! Пускай потом он будет сожалеть об этом шаге, проклинать себя за то, что в очередной раз предал единственного человека, который ему в этой жизни доверял, который сделал из него то, что он есть сейчас. Пускай… Это будет потом. Раскаиваться он будет позже. Если вообще будет…

Решительно распахнув дверь автомобиля, он ступил на асфальт и, поставив машину на сигнализацию, направился в сторону цветочного магазина.


Сентябрь 2004 года
г. Одесса, квартира Л. Никитиной

Первое, что увидела Надя, открыв дверь, был невообразимых размеров букет алых роз. Точно такой же, как она увидела в больнице, когда приходила навещать подругу во время её болезни. Теперь сомнений в том, кто мог его оставить, у неё не оставалось…
С момента знакомства её муж никогда не дарил ей больше пяти тощих розочек, да и то – если сильно провинится. А здесь… Нет, Лариска, всё-таки, права – везучая она, что ни говори…
Глаза задержались на смуглой мужской руке, державшей букет, и скользнули вверх, по тёмному пиджаку, светло-голубой рубашке и тёмно-синему галстуку и зажимом в виде подводной лодки. Чтобы посмотреть в лицо Ларискиному гостю, пришлось запрокинуть голову. Пронзительный взгляд чёрных как ночь глаз обжёг её и напрочь лишил дара речи. Тем более, что с этим самым взглядом ей, определённо, уже приходилось встречаться. Только где и когда?

- Здрасьте… - только и смогла она выжать из себя, напрочь забывая все нормы грамотной речи и продолжая разглядывать незнакомца, словно сошедшего с обложки глянцевого журнала. И как это Лариска умудрилась утаить от неё такое сокровище? А ещё подруга называется…
- Здравствуйте, - от его голоса у Нади по спине пробежали мурашки. – Лариса дома?
- Э-эээ… - замялась девушка и закивала головой. Дома, конечно дома… Вот только как бы это сказать, когда дар речи почему-то пропал напрочь? «Ну, Никитина! – думала Надя с удивлением, непроизвольно сравнивая своего собственного мужа с мужчиной, стоявшим перед нею. Муж явно проигрывал в этом сравнении. – Вот всегда, всегда ей на мужиков везло…» Почему-то вспомнилось, с какой лёгкостью в далёком 1998 году, ещё на школьной скамье, её молодой человек переметнулся к Лариске… Впрочем, к чему вспоминать школьную любовь? Это было так давно…
- Дома, я понял, - он протиснулся мимо неё и, обдав запахом дорогой туалетной воды, направился в комнату…
Ну, Никитина!



Сентябрь 2004 года
г. Одесса, квартира Л. Никитиной

Я стояла у окна, силясь понять, откуда в моём дворе взялся чёрный наглухо тонированный Mercedes-Benz S Long, да ещё и в сопровождении чудо-автомобиля Chevrolet Tahoe, при виде которого у меня, в прямом смысле этого слова, слюнки потекли. И как только он во дворе поместился?
Как и многие люди, комплексующие из-за невысокого роста, я всегда любила большие машины, хотя, признаюсь, сидеть за рулём такого крейсера мне никогда не доверяли. А так хотелось бы… Как участник дорожного движения, я джипы уважала и боялась. Сейчас уже ничего, привыкла, а вот пару лет назад эти черные мастодонты насмерть пугали. Кто их знает, что там за люди за глухими черными стеклами и чего ждать, если, не дай Бог, зацепишь бампером. Разведут на деньги с продажей квартиры? Или просто переломают кости бейсбольными битами? Или и то и другое? Сейчас проще. Научилась сторониться и уворачиваться, втайне представляя себя, рассекающей по дорогам на таком броненосце. Особенно забавно будет глядеть, как прыскают из-под колёс перепуганные «Жигулята». Нет, я не агрессор, просто позволила себе чуть войти в роль водителя большого черного джипа…
Стоп, о чём это я? Ах, да… Сентябрь 2004 года, Одесса, моя квартирка… Папа и Запорожский филиал «Империи»… С возвращением в реальность, как говорится…

Хотя, если это – реальность, то что-то в ней определённо не так…
По закону жанра, на пороге моей единственной комнаты должен был нарисоваться папа, грозно сопя и в очередной раз заявляя, что я – плохая дочь. Далее последует обоснование того, почему я не соответствую отцовским стандартам и меркам, вслед за которым он в который уже раз заявит, что на дворе – осень, и Запорожский филиал зовёт…
В Запорожье мне не хотелось. Хотя бы потому, что Запорожье – оно и в Африке Запорожье, и филиал «Империи», расположенный там, был самым захудалым из всех девяти, раскиданных по всей Украине.
Вот возьму и скажу, что я – никакой не финансист, а самый обыкновенный журналист чистой воды… Именно журналист. И журналистика – это моё призвание… А со своей поганой фирмой может делать всё, что пожелает. Например, поджечь её или подарить своему партнёру… Не знаю… Мне параллельно…

Но жизнь, к несчастью (а, может, и к счастью) законам жанра не подчиняется.
И мужской голос, доносившийся из прихожей, назвать отцовским было никак нельзя! Более того, он был мне подозрительно знаком. До того знаком, что в продолжении порядочного времени звучал у меня в ушах, не переставая…
Я испуганно впечаталась в стену, моргая ресницами и убеждая себя в том, что Игорь, переступивший сейчас порог гостиной и с интересом оглядывающий убогую обстановку моей квартиры – это всего лишь сон… Интересно, если во сне тебе снится любимый человек с букетом цветов, можно ли такой сон назвать эротическим? Наверное, нет…
Да и не сон это был вовсе…



Сентябрь 2004 года
г. Одесса

Прозрачные нити дождя пронизывали воздух, оживляя осенние краски, разноцветными пятнами разливаясь на сером асфальте.
Он не замечал ничего вокруг. Защищая от дождя букет роз, он быстрым шагом направлялся к своему автомобилю, предпочитая скорее вымокнуть самому, чем позволить хотя бы одной из хрустальных капель тронуть нежные бархатные лепестки алых как кровь цветов…
Он не чувствовал ничего – ни пронизывающего холода, ни причудливого танца осеннего дождя, грозившего обернуться бедствием… Сотни ледяных игл вонзались в кожу, не причиняя боли, запутывались в мягких волосах… Это не имело значения. Ничего на свете не значил для него этот плач природы, этот осенний реквием…

На лице появилась мечтательная улыбка.
Он не знал, что скажет ей. Не знал, но был уверен, что непременно что-нибудь придумает… Сам, без чужой подсказки…
Букет мягко опустился на заднее сидение автомобиля. Совсем скоро он будет красоваться в тонких, изящных, словно выточенных из мрамора руках его любимой… Совсем скоро…
Как наяву, он представил себе, каким блеском озарятся её зелёные глаза, как чувственные губы расплывутся в счастливой улыбке, а по лицу разольётся алый румянец…

Сегодня всё решится. Сегодня он сделает то, о чём мечтал целую вечность. Он, наконец, выйдет из тени, заявит о себе. Он сумеет завоевать её сердце. Обязательно сумеет…



Сентябрь 2004 года
г. Одесса, квартира Л. Никитиной

Чувствуя, что покрываюсь пунцовой краской, я прижалась спиной к стене и, как зачарованная, наблюдала за тем, как Игорь проходит в комнату, молча улыбается мне, держа в руках букет цветов…
Огромный букет алых роз… Так, наверное, начинаются сказки…
И я – человек, отчаянно жаждущий сказки, чуда и вообще хоть какой-нибудь перемены к лучшему в моей, согласитесь, в общем-то, невесёлой судьбе, готова была нырнуть в эту сказку как в омут с головой…
Была ли это любовь? Теперь, с высоты прожитых лет, я с уверенностью могу сказать – нет, не была. Чувства, которые я испытывала к Игорю, больше были похожи на те, что испытывает дочь к отцу. Наверное, я искала в этом мужчине то, что в детстве недополучила от отца. Но, не умея разобраться в себе, поспешно окрестила это любовью… Настоящая любовь пришла гораздо позже… Как странно понимать, что после смерти я полюбила его больше, чем любила при жизни… Полюбила память о нём… Не дай Бог никому такое испытать – безнадёжная любовь в полном смысле этого слова…

А в ту пору я могла охарактеризовать свои чувства к Игорю как нечто переходное между «вроде, нравится» и «блин, кажется, люблю». Настоящая любовь пришла гораздо позже, уже после того, как наступило отчётливое понимание - быть вместе нам не суждено… И сейчас, оглядываясь назад, мне хочется сказать этой девчонке, прилипшей к стене и испуганным взглядом наблюдающей за мужчиной, окидывающим её непроницаемым взглядом: «Никитина, не тупи!» И хоть бы кто-нибудь подсказал тогда мне эти волшебные слова! Нет же… Даже подружка Надька предпочитала молча топтаться у порога, причём, с таким выражением лица, что без лишних слов было ясно – у неё сейчас нет большего желания, чем сбежать куда подальше…

В тот день единственным чувством, которое полностью владело моим разумом, был страх от того, что Игорь может догадаться о том странном, самой мне непонятном притяжении, которое я испытываю по отношению к нему. Тогда я едва ли отдавала себе отчёт в том, что ждёт меня впереди и, тем более – чего я хочу от наших отношений и Игорем. И вообще, хочу ли, чтобы эти самые отношения были… И мои фантазии из серии «сказки о Золушки», в которых я преодолевала путь от Замарашки до Принцессы, а Игорь был сказочным Принцем, конечно, не в счёт… Сказки не сбываются – я знала это с детства.
Нет, никакая я не принцесса, как и он – не принц. Просто человек, который меня почему-то жалеет. Даже не жалеет… Скорее, сочувствует. Зачем бы, иначе, он пришёл? Просто для того, чтобы удостовериться, что я не свихнулась здесь в одиночестве после Пашкиных домогательств.

Игорь… Как же всё, что с ним связано, сложно. Я отдавала себе отчёт в том, что я для него ничего не значу – просто заносчивая девчонка, которая вечно теряется в его присутствии… Девчонка, которая так часто попадает в нелепые ситуации, причём, по собственной вине, что за ней, наверное, просто интересно наблюдать со стороны. Не более того. Жаль, что я не могла сказать то же самое про него. Он не был мне безразличен, и это заставляло меня всякий раз злиться на себя. Угораздило же влюбиться в человека, который никогда даже не посмотрит в твою сторону… Я постоянно раздавала самой себе обещания раз и навсегда выкинуть его из сердца, памяти, головного мозга и прочих частей своего организма… Стоит ли говорить, что ничего не получалось? И вот сейчас, когда он был так близко, я вдруг окончательно поняла - и не получится…

Время доказало это несложное утверждение. Наверное, настоящая любовь даётся лишь раз в жизни, вот только осознать, что Игорь и был той самой любовью, у меня почему-то не хватило ума. На моём рабочем столе и сейчас ещё стоит фото – мужчина со строгим, упрямым выражением лица, одетый в деловой костюм. Образ человека, давно ушедшего из этой жизни, продолжает жить в моём сердце и памяти до сих пор… У нашей дочери - его глаза. Его взгляд... Такой же пронзительный, упрямый, притягивающий к себе... Такой же открытый...

Впрочем, я слишком тороплю события. Конечно, я не могла предвидеть своего будущего, поэтому делала всё для того, чтобы испортить его… Возвращаюсь к событиям семилетней давности…



Сентябрь 2004 года
г. Одесса, квартира Л. Никитиной

- В твоём хозяйстве ваза имеется? – спокойно спросил Игорь, решившись первым нарушить затянувшееся молчание.
Ваза, конечно, имелась – её зачем-то приволок Марко. Только вот… Только вот она была немного занята – частенько использовалась мною вместо пепельницы, поэтому никогда чистотой не отличалась. Не продемонстрируешь же ему такое… Да и не поместится букет в вазу – слишком большой… Я такой только на картинках видела – «Гран-при» называется и состоит из 51 розы… Понимая, что стоять и таращиться на него как-то глуповато, я сделала несколько шагов вперёд.
- Вазы у меня нет… - я кое-как собрала мысли в кучу, приходя в себя. – Могу поставить в ведро… Ведро в ванной, Игорь… - и, запнувшись о стул, каким-то непостижимым образом оказавшийся на моём пути, больно ударилась об него коленом, - мать вашу… - прошипела я сквозь зубы, но назвать его по имени-отчеству было дело принципа, - Алексеевич…

- Осторожнее, - если бы он вовремя не подставил руки, я бы, наверное, уткнулась физиономией в пол. К счастью, этого не произошло… К счастью? Ну, если учесть, что мы стояли в тесной комнате в обнимку, а где-то в коридоре отиралась Надька, то по поводу счастья – вопрос спорный. Я удручённо посмотрела ему в лицо. Моё «Игорь, мать вашу, Алексеевич» похоже, насмешило его. По крайней мере, на лице появилась улыбка, а в глазах засветились яркие искорки.

Игорь осторожно взял мою руку, и она потерялась в его огромных горячих ладонях… Кажется, в открытое окно ворвался ураган – ничем иным я не могла объяснить то, что мне вдруг стало неимоверно холодно. Я с трудом удерживалась от того, чтобы позволить своим зубам отбивать чечётку. Приказать своим рукам стать хотя бы чуточку теплее, чем конечности трупа, я так и не смогла. И теперь стояла перед Игорем, трясясь как осиновый лист, и чувствовала, как по щекам разливается лихорадочный румянец… Непередаваемое глупо ощущение!

Стоило мне взглянуть ему в лицо, как моё дыхание сбилось, а всё вокруг завертелось водоворотом и потонуло в мглистом тумане… И из этого тумана на меня, подобно двум маякам в ночи, смотрели его глаза… Смотрели чуть-чуть насмешливо, самоуверенно, но при этом как-то удивительно проникновенно. Он словно хотел сказать: «Я знаю о тебе всё…» И в том, что это действительно так, я даже не сомневалась…
Не отводя от меня взгляда, Игорь молча, каким-то сосредоточенно-механическим движением, положил цветы на колченогий стол-книжку, которым я почти не пользовалась ввиду его основательно «ушатанного» состояния…

Мое сердце на миг сжалось от страха, а потом учащённо забилось – совсем как в тот вечер, когда мы стояли на террасе в ресторане «Империя». Я вновь почувствовала себя слабой, безвольной, попадая под действие его гипнотического взгляда... Его руки, мягко придерживающие меня за талию, странно волновали и одновременно дарили удивительный покой. Никогда прежде мне не приходилось испытывать ничего подобного… Тихий, еле слышный стон сорвался с моих губ…
Игорь молчал, и это его молчание подействовало странно… Из глаз, чертя на щеках блестящие дорожки, дождём хлынули непрошенные слёзы…
- Тише, тише… - прошептал он, одной рукой притянув меня ближе к себе и ладонью другой стирая слёзы с моих глаз… Его ладонь была жёсткой и в то же время – удивительно нежной… А голос – бархатный, с хрипотцой, ласкал мои уши…
От его прикосновений у меня перехватывало дыхание. Его горячее дыхание опаляло шею, пробуждая незнакомые и оттого загадочные ощущения…

Всё вокруг перестало существовать… Мне не было никакого дела до того, что сейчас происходит в радиусе трёх шагов от нас… Мне плевать было на Надьку, которая, наверное, украдкой подглядывает за нами. На то, что она потом всё выскажет мне о моём непозволительном поведении. На то, что через несколько минут я буду жалеть о проявлении собственной слабости… Сейчас значение имело только одно – человек, которого я люблю, рядом со мной…

Не говоря ни слова, Игорь коснулся моих губ своими… Совсем не так, как в прошлый раз, в редакции… Это было… Было… Я не знаю, как описать… Уверенно, и в то же время – удивительно мягко и нежно, словно он боялся причинить мне боль…
Меня попеременно бросало то в жар, то в холод… Дурманящее, сводящее с ума чувство пронзило тело тысячами игл. И я тонула в этом чувстве, откликаясь на его прикосновения. Сердце зацепилось за рёбра и, сладко замерев на миг, забилось с чудовищной силой…
Где-то в уголке мозга появилась крамольная мысль – это неправильно… То, что я сейчас делаю – просто недопустимо… Но сердце заглушало голос разума… Мои руки сами собой скользнули вверх по его рубашке и соединились на шее…
Казалось, уже ничто не может вырвать меня из очарования этого сна… Ничто и никто…
Но жизнь полна неожиданностей…



Сентябрь 2004 года
г. Одесса

Дождь не прекращался…
Он осторожно, чтобы не замочить ноги, переступал через лужи, низко опустив голову и всё думая о предстоящей встрече. Сердце сладко ныло в предвкушении того, как это произойдёт…
Как она откроет дверь и окинет его немного удивлённым взглядом. Затем, заморгав длинными ресницам, ответит на его приветствие и предложит войти…
Прихожие в «хрущёвках»… Они такие маленькие, тесные… Пока он будет разуваться, она, наслаждаясь ароматом роз, будет стоять совсем рядом с ним, всего в нескольких сантиметрах. Её руки обовьют букет, и она застенчиво опустив глаза, смущённо произнесёт что-нибудь вроде: «Не стоило беспокоиться...»
И тогда он… Он…
О да! У него есть замечательный предлог для этой встречи…



Сентябрь 2004 года
г. Одесса, квартира Л. Никитиной

Звонок в дверь достиг моего сознания не сразу.
- Ждёшь кого-то? – этот вопрос был задан низким, хрипловатым голосом, заставившем моё лицо броситься в краску… О чёрт! Как же научиться контролировать свои эмоции? Даже дураку ясно, что я к нему неравнодушна. А Игорь – далеко не дурак…
- Что? – прошептала я, не узнавая своего голоса.
- В дверь звонят… - подсказал он, коротко кивнув в сторону межкомнатной двери…
Звонят… Ну да, звонят…

Да что же это такое? Не квартира, а проходной двор!
О чём он спросил? Кого я жду, кажется? Интересно, какого ответа он от меня ожидал?
- Это, наверное, папа… - неуверенно произнесла я. – Он… Он иногда меня навещает…
- Лариса, перестань заикаться, - попросил он, наклоняясь к моему лицу. – И перестань меня бояться. Три четверти того, что обо мне говорят – это байки. Просто… - он резко повернул голову в сторону двери. – Это что?
Его лицо мгновенно потемнело, и выражение, появившееся на нём, было аналогично тому, с которым он распекал меня на террасе в ресторане «Империя»…
Хотела бы я сама сама знать, "Это что?" И, главное, за каким чёртом "это что" ко мне пожаловало!

Вмиг придя в себя, я рванулась из его рук и, во второй раз споткнувшись о чёртов стул, молнией метнулась в коридор, где моя подруга Надька замерла перед открытой дверью, подозрительно косясь на топчущегося на пороге гостя…