Возвращение Ангела (глава 33)

Глава 33
Октябрь 2004 года
Абакан, гостиница «Абакан»

- Ангел? – смеясь, переспросила я и делая последний шаг, отделяющий меня от мужа. – А разве Ангелы существуют?
- Ангелы существуют, - он утвердительно кивнул. – Не знаю, как насчёт тех, что на небе, а на земле они точно встречаются… И у тебя такой есть… - он протянул руку к моему кулону.
Золотой Ангелочек в его пальцах казался ещё более маленьким и хрупким, чем был на самом деле. Он таинственно поблёскивал в свете свечей и, казалось, что он сам – порождение их пламени… Мой талисман, который я несколько лет носила на шее, почти никогда не снимая и свято веря в то, что он приносит мне удачу… Подарок Майки, моей школьной подружки, которой нет уже на свете. Наверное, и она – чей-то Ангел теперь. Летает где-то, машет пушистыми белоснежными крыльями, хлопает своими огромными серыми глазищами… Может быть, и ко мне иногда приходит, только я этого не замечаю… Может, она и есть мой Ангел-Хранитель? Нет… Он, как говорят верующие, даётся человеку при рождении и оставляет только после смерти. Или вообще не оставляет? Нет, не так! Он при крещении даётся, а я – нехристь. Ну да, самая обыкновенная некрещёная атеистка. А что в этом такого?
Нет. Ну что за бред такой! Не бывает на свете Ангелов. Ни Ангелов, ни чертей… Нет, не было и никогда не будет. Это – сказки, придуманные людьми, которые боятся смерти и всё надеются на то, что за чертой жизни есть что-то. Вот и придумали себе всякого рода спасительную ерунду, наподобие Богов, рая, Ангелов… Всё ерунда. «Опиум для народа». Там, впереди, нет ничего, кроме чёрной пугающей темноты. Так говорил мне в детстве отец, и я склонна была ему верить…

- Вот как? – улыбнулась я, садясь ему на колени и обнимая за шею. – И кто мой Ангел? Ты?
Я была бы непрочь иметь такого Ангела-Хранителя… Самого настоящего, из плоти и крови, а не иссиня-бледного, как нарисованные на картинках пернатые мужики с длинными засаленными волосами… Что-то Надька такое говорила, когда увидела его в первый раз. Тоже что-то про Ангелов. Я тогда ещё ответила, что Игорь – не Ангел, а самый настоящий бандит… Что же такое она сказала?
- Я? – переспросил Игорь. – Нет, маленькая моя. Я никогда не опускался так низко…
И снова – молчание. Липкое, холодно молчание… Следующая реплика, по определению, моя… Что же ответить? Междометие, что ли, какое-нибудь вставить? Нет, этим от него не отделаешься…
- Ангелы летают высоко, - напомнила я. – Если, конечно, они вообще существуют…
- Ангелы бывают разные, - задумчиво произнёс Игорь, одной рукой обнимая меня за талию, а пальцами другой продолжая теребить кулон. – Ты даже не представляешь себе, насколько… Только не думай, что я сошёл с ума и сейчас буду рассказывать тебе байки об этих существах. Совсем нет… Я сам не верю в мистику и всякие подобные вещи… Но Ангелов… Их можно создавать, - он улыбнулся посмотрел мне в глаза каким-то самоуверенно-насмешливым взглядом, ясно говорившим о том, что его рассказ не имеет никакого отношения к разрекламированному в последнее время образу Ангела с белоснежными крыльями и нимбом. – А ещё… - добавил он после короткой паузы, - ещё их можно убивать…
- Игорь… - холодная волна пробежала по моему телу, сотрясая меня с ног до головы. Странный разговор… Ангелы, которых можно убивать… К чему он клонит?

- Погода в тот день не заладилась с самого утра… - задумчиво произнёс он. – На улице шёл дождь, и всё никак не мог остановиться. Это и дождём назвать было трудно – так, морось… Светло-серая дымка тумана, окутывающего город. Серое-серое небо над головой, начисто скрытое низкими хмурыми облаками… Пустота…
- Откуда ты?... – запнулась я, вспоминая, что эти строки были написаны мною в моём дневнике в день прилёта в Киев в июле 1999 года… Действительно, погода была нелётная – словно мой родной город не хотел отпускать, и, словно цепями, туманом приковал к земле самолеты, уныло стоящие под дождём. Мы уже больше суток провели в аэропорту, и отец злился из-за того, что всё никак не мог от меня избавиться – сплавить матери…
- Откуда? – Игорь улыбнулся мне тенью улыбки. – Откуда… Твой ангел рассказал в своём еженедельном докладе, - он склонил голову и легонько коснулся губами мочки моего уха, прокладывая дорожку поцелуев по шее, куда-то вниз. – Меленькая моя… Я до сих пор не верю в то, что тебя нашёл… Я так испугался, что это – конец. Что тебя не будет…
Нашёл… А как, кстати, он это сделал? Он же ничего так и не рассказал… Я бы непременно спросила об этом, но Игорь решил по-своему…
Ещё миг, и я оказалась распростёртой на кровати, прижатая к ней весом его тела…



Октябрь 2004 года
Абакан, гостиница «Абакан»

Эти рассказы об Ангеле… С чего он взял, что это будет ей интересно? Ни с чего… Просто решил почему-то…
Ангел… Да пропади он пропадом, тварь такая. Пропади пропадом всё, что угодно, кроме одного – той, что сейчас смотрит на него удивлённо-испуганными зелёными глазами, отчаянно вцепившись тонкими длинными пальцами в его плечи… Кроме той, которую он так безумно любит… Кроме той, что принадлежит только ему. Целиком и полностью. Без остатка…
Как же он соскучился по ней. Как же тяжело было после трёх недель безмятежного, тихого счастья вдруг проснуться одному, обнимая холодную смятую подушку… И пусть кто угодно и что угодно говорит о мужских слабостях – ему плевать на мнение других. Он любит её… Больше, чем кого бы то ни было в этом мире… Любит и знает, что именно она – смысл этой никчёмной, глупой его жизни…
Как же он прожил без неё целую неделю? Немыслимо… Уму непостижимо… Сколько времени прожито зря из-за того, что он тогда промолчал…

Её волосы по-прежнему отдавали полынной горечью, а гладкая, шёлковая кожа пахла чем-то мятным…
В широко распахнутых глазах читалось напряжение… И страх... Как заставить её не бояться его? Сколько времени на это потребуется... Впрочем, какая разница - он готов подождать...
- Ты такая красивая… - пробормотал он, проклиная себя за то, что никогда в жизни не умел говорить красивых слов. Даже эти три коротких слова непривычно обожгли язык, заставляя его чувствовать себя неловко, как школьника, который впервые в жизни пытается поцеловать девушку. – Прости меня пожалуйста… Я должен был сразу тебе всё рассказать… И об этой несчастной фирме твоего отца, и о себе, и обо всём… Струсил. Впервые в жизни, наверное… - хрипло забормотал он, забираясь руками под лёгкий джемпер светло-сиреневого цвета, обтягивающий её тело. – Я просто боялся тебя потерять… Боялся, что это закончится, и…
Она не дала ему договорить. Её губы стремительно накрыли его, и он почувствовал, как кровь с сумасшедшей силой ударила ему в голову… Игорь стиснул её в руках так крепко, что она слабо застонала от боли… Её чёрные жёсткие волосы лезли ему в глаза, а кожа была настолько горячей, что, казалось, у неё жар… А руки… Руки, которыми она несмело стаскивала с его плеч предусмотрительно расстёгнутую рубашку, как всегда, ледяные… И стопы, наверное, тоже…
- Я люблю тебя… На остальное мне наплевать, - тихо произнесла она, заставляя его прижимать её к себе с удвоенной силой…
Подчиняясь нахлынувшему безумию, он, с трудом оторвавшись от её губ, скользнул вниз, стягивая ненужный, мешающий ему джемпер, будь он проклят…
Он больше никогда её не отпустит… Никогда в жизни… Пусть даже не мечтает…



Октябрь 2004 года
Абакан, железнодорожный вокзал

Осенние абаканские вечера темны. Стоит только спуститься на город этой темени, как город становится практически безлюдным. Пустеют улицы, реже ходят машины, и только запоздавшие прохожие стремительно шагают в сторону дома, стремясь поскорее оказаться в спасительном уюте облитой электрическим светом квартиры. Выглянешь из окна – и, кажется, жизнь замерла… Тишина… Пугающая гнетущая тишина, так непривычная для уха приезжих…
Серый густой туман позёмкой стелился по рельсам, разгоняемый лишь мутным светом поездных огней. Железнодорожный вокзал города Абакан – тупиковый. Приехав в город, ты не можешь уехать вперёд. Только назад… Назад…
Его поезд давно ушёл… Ещё днём. Тот самый, который должен был увезти его в Москву, а оттуда – в Одессу… Назад, в Одессу – в ту самую проклятую жизнь, чуждую ему и ненавидимую им.
А стоило ли? Стоило ли теперь возвращаться в Одессу? Теперь, когда всё кончено, и шансов на что-то уже нет никаких?
Игорь вновь его опередил. Вновь оказался лучше… Чем? И кончится ли когда-нибудь их соперничество, извечная игра на опережение? А если кончится, то чем? Похоже, что только смертью одного из них. Да, или один, или другой… Скорее всего, побеждён будет он, Илья… Хотя, возможно, оно и к лучшему…
Шансов нет. Глупо тешить себя пустыми надеждами и убеждать в том, что шанс есть всегда. Что нужно всего-навсего подождать и улучить удобный момент для того, чтобы им воспользоваться… Глупо…

Холод сковывал грудь, и дешёвый коньяк, купленный им в каком-то магазине, никак не мог помочь согреться. Такой же холодный, как этот зимний вечер, страх перед неизвестностью разливался по венам, сковывая мысли и мешая сосредоточиться на чём-то конкретном…
Голова болела немыслимо, и даже таблетки, принесённые его услужливым попутчиком, который щедро хлебал из одной бутыли с ним коньяк под названием «Арарат», больше смахивающий по вкусу на дешёвый портвейн, который он пил ещё курсантом военного училища, не могли облегчить этой боли…
Как так получилось? Почему… Почему она оттолкнула его? Его, который спешил к ней, который вот уже пять лет находился рядом – оберегал от всевозможных бед, старался утешить, поддержать. Пусть не сам. Пусть она никогда не догадывалась о его существовании. Пусть он был всего лишь одним из рычажков выстроенной Игорем конструкции, но он был. Был в её жизни, чёрт возьми. И она должна была его полюбить… Полюбить, как Дженифер Барретт полюбила Френки Делано в фильме «Ангел мести»… Этот фильм, снятый в 2002 году, бесспорно, рассказывал о его судьбе, и теглайн «её жизнь – его работа» как нельзя лучше раскрывал всю сущность его существования в последние пять лет… Но счастливого конца не получилось. Не получилось – хоть убей… В треугольнике «Дженифер – Френки – Марчелло» тупым углом оказался именно он, а не Игорь… Так странно…
Она оттолкнула его. Не поняла. Не приняла… Неужели, действительно любит своего никчёмного мужа? Неужели, его можно за что-то любить? Наверное, можно…
Он вспомнил злые огоньки, вспыхнувшие в его глазах, когда она ударила его тазом для стирки белья… Илья потёр звеневшую до сих пор голову и горько улыбнулся. За поцелуй он расплатился разбитой головой… Что же будет, когда он окажется в её постели? Что будет после того, как они проведут вместе ночь? Она просто его убьёт? Наверное… Или поймёт, наконец, что лучше его всё равно нет и не будет…
- Ну что, Андрюха, ещё по одной? – спросил он, хватая рукой за горлышко почти пустую бутылку.
- Можно, - заплетающимся языком выговорил прапор, умильно глядя на него добрыми глазами мопса.
- Вот так-то так… - непонятно произнёс Илья, ёжась от холода и вглядываясь в ночную темень. – Вот так-то так…
Тёмный сибирский вечер – настолько тёмный, что, кажется, на дворе – ночь. Жизнь за окном застыла, заледенела, и даже шороха деревьев не доносилось с улицы… Чему шелестеть, когда всё давно опало… Люди попрятались по домам, и только он вдвоём с таким же никому не нужным бедолагой сидит сейчас в привокзальном будете и пьёт треклятый «Арарат», чтобы хоть как-то заглушить острую ноющую боль в сердце…
Нет, её уже ничем не заглушишь. Разве что вырвешь с этим самым сердцем из груди…
Раньше надо было думать… Раньше…
Не тот он путь выбрал в жизни. Не тот… Но, несмотря ни на что, должен пройти его от начала до конца. Кто знает, что ждёт его за поворотом? Может быть, долгожданное счастье?
Счастье…



Октябрь 2004 года
Абакан, гостиница «Абакан»

Лариса мелко вздрагивала, часто хватая ртом воздух и полуприкрыв глаза. Игорь вдруг смертельно, нечеловечески испугался за неё и, проведя пальцами по её прохладному лбу, покрытому капельками пота, принялся искать под одеялом её руку…
- Тебе плохо? – задал он самый никчёмный, самый неуместный из всех вопросов, которые только мог задать…
- Мне страшно… - еле слышно прошелестела она. Её ответ был отражением его собственных чувств, контролировать которые с каждым разом становилось всё труднее.
- Чего ты боишься? – спросил он, облокотившись о локоть и заглядывая ей в лицо.
- Не знаю… Страшно, что всё закончится… Что всё окажется сном… Сном длиной в четыре недели…
- Сном длиной в пять лет, маленькая моя… - он отвёл пряди волос от её лица и поцеловал её в нос.
- Пять лет? Как такое может быть, Игорь? Пять лет – это же…
- Это пять лет, - упрямо ответил он. Всё началось с короткой встречи в аэропорту. В тот день я случайно оказался там – встречал родственников, - произнёс Игорь. – И увидел, как ты идёшь по зданию аэропорта… Совершенно одна… Ты, наверное, упала – у тебя кровоточила губа, и…
- Не упала, - устало произнесла она. – Не упала… Это отец…

Он знал… Помнил… Игорь почувствовал, как от ненависти к Никитину и от боли за то, что когда-то ей было больно, защемило сердце, и как тяжело стало дышать.
Никитин… Никитин… Она же ему родная, не приёмная… За что же он так с ней?
Лариса что-то пыталась рассказать ему о том, что происходило пять лет назад в аэропорту. Он слушал, не вникая в подробности и механически кивая головой, когда она делала паузы, крепко сжимая её в своих объятьях. Ярость бушевала в нём, и он поспешно отвёл взгляд – слишком очевидны были эмоции на его лице. Слишком хорошо различимы. Слишком ясны и понятны…
Он не хотел знать подробностей. Они были ему не нужны. Гнусные, колючие… Достаточно было знать, что старый кретин поднял на неё руку. Поднял руку на ту, что стала ему дороже всех в этой жизни. Дороже этой самой окаянной жизни, чёрт бы её побрал! Поднял руку из-за него… Из-за того, что он был родственником Назара… Бред какой-то. Никитин – сумасшедший. Нет, даже больше… Просто зверь. Да. Его место – за решёткой в зоопарке… Нужно будет обязательно сходить с Ларисой в зоопарк и попытаться среди животных отыскать прототип Никитина. Обязательно… Это её повеселит не меньше, чем поход по Китайскому рынку.

Почему человек лишён возможности вернуться в прошлое? Почему нельзя руками схватить время, повернуть его вспять и заставить повернуть обратно? Почему…
Если бы можно было вернуться в события пятилетней давности, он бы вмешался. Защитил бы её…
Но он пришёл слишком поздно. Слишком много времени было потрачено на ненужные препирательства с пасынком, который с самого утра пытался затянуть с ним серьёзный и совершенно ненужный разговор…



Июль 1999 года
Одесса, квартира И. Кондратенко

Этот день Игорь помнил хорошо. Он отчётливо впечатался в его память, и избавиться от воспоминаний он не мог никак, сколько не пытался. Это было наваждение, наитие… Оно перевернуло его привычный мир с ног на голову (или, наоборот, с головы на ноги?), заставило по-новому взглянуть на себя и на свои поступки, заставило понять, куда может завести его крутая дорожка… Кто знает, возможно, оно уберегло его от беды, а, может, и не от одной…
Это было…
Было давно, в июле 1999 года …

- Это ты во всём виноват! Только ты! Ты со своими проклятыми деньгами, со своим гр…банным бизнесом! Ты, только ты! Слышишь? Слышишь меня?
У его пасынка истерика… И после такого этот идиот гордо именует себя мужчиной? Ещё немного, и слёзы из глаз брызнут, и придётся вытирать ему нос платком. Только этого ему не хватало. Мальчишка, определённо, подвергает испытанию его нервную систему, как делали это вчера последовательно нотариусы, его деловой партнёр Александр Никитин и девятичасовая гулянка в ресторане, где он отмечал приобретение семидесяти процентов компании «НикМед»… Надо её во что-нибудь переименовать… Слишком много в названии Никитина… Нужно подумать. А думать, чёрт возьми, сейчас нелегко…
Ещё и Назар над ухом надрывается. Не видит, что ли, что ему сейчас не до него?
Судя по всему, не видит…

С Назаром Игорь столкнулся в прихожей, где благополучно поправлял перед огромным, в человеческий рост, зеркалом, новый галстук. Больше всего на свете Игорь ненавидел «парадно-выходной» стиль одежды – строгий костюм с соответствующими ему атрибутами. К счастью, сейчас лето, и нет необходимости надевать пальто, которое напоминало ему военную шинель и, как следствие – годы, проведённые на службе в Родине. Его обычный стиль одежды – чёрная куртка Пилот, джинсы и какой-нибудь джемпер. Летом джемпер можно было заменить футболкой, в очень редких случаях – рубашкой. Если было совсем жарко, джинсы убирались в шкаф, и вместо них возникали спортивные штаны. Шорты и бриджи – никогда. Игорь предпочитал издыхать от жары, но ни в коем случае не позволял себе надевать «бабские тряпки». Туфлям он предпочитал ботинки, ещё лучше - кроссовки. Но сейчас случай не тот. Нужно быть «на высоте», поэтому он натянул на себя чёрный костюм, рубашку и даже галстук, будь он проклят… Галстуки – это вообще отдельная песня. Их он ненавидел завязывать, и делал это, вооружившись толстым томом советской «Энциклопедии домашнего хозяйства», где был подробно описан процесс «завязывания». Унизиться до того, чтобы завязать галстук на ноге, он не мог, и сильно от этого страдал. Сразу у него обычно ничего не выходило, и когда, матерясь на всю квартиру, он наконец-то выходил из своей комнаты, его рубашка липла к телу, а от самого Игоря разило потом как от козла. Он сам это чувствовал… Потом он кое-как освоился – сначала завязывал галстук, и только потом надевал рубашку…

Что там говорит Назар? Ах, да… Обвиняет в чём-то…
Нет, обвинения – это не к нему. Не сейчас, по крайней мере… За вчерашним тяжёлым днём следует сегодняшний не менее тяжёлый – нужно тащиться в аэропорт и встречать бабку Майки и Назара и их очередного «дедушку», который был ненамного старше самого Игоря, соизволивших притащиться в Одессу, чтобы повидаться с внуками… Разрази их гром! Почему обязательно у него останавливаться? И почему, мать их так, именно он должен их встречать? Лично, а не «как-нибудь с водителем». Нет же… Прикалывает их, что ли, такое «общение», которое непременно заканчивается тем, что ему «выносят мозг»?
Отношения были классическими. Илзе Каземировна, бабка Назара, интеллигентная женщина с манерами вдовствующей императрицы терпеть не могла своего зятя-уголовника и не находила нужным этого скрывать. Её раздражало в нём всё – от неумения одеваться до неумения жить.
«И как только моя Регина могла сделать такой кошмарный выбор! - стенала она, вспоминая покойную дочь. – Умница, красавица… И связалась с таким, прости Господи, уродом! Как можно в слове дирижабль допустить три ошибки? Как?» Этот пресловутый дирижабль заставлял Игоря краснеть и кашлять в кулак. Давным-давно, когда Майка училась классе в пятом, она наивно попросила его помочь выполнить упражнение по русскому языку. В учебнике были нарисованы картинки, и требовалась подписать названия предметов, на них изображённых. Поначалу Игорь долго отнекивался, потом, страдальчески сморщившись, начал вспоминать правила правописания. Но первое же слово поставило его в тупик. В итоге, в детской тетрадочке появился загадочный «дери-жаболь», которым тёща попрекала его к месту и ни к месту. Раньше – до женитьбы – собственная безграмотность его не смущала. Подумаешь, не отличник. И что? Настоящему военному не обязательно быть грамотным. Но тёща так упорно подчёркивала этот его недостаток, что он в её присутствии молчал как партизан на допросе…
Теперь вот Назар… Этому-то что надо?

- Можно не орать? – попросил Игорь, зажмурив глаза и проведя языком по пересохшим губам – последствия вчерашнего «отмечания», после которого в голове гудело неимоверно, и сосредоточиться на чём-либо было нереально.
- Не орать? Не орать! Да ты понимаешь, что ты мне жизнь сломал? Понимаешь или нет? – взвизгнул Назар тонким, ломающимся голоском.
Что он сломал? Он, что, вчера, когда пришёл, на что-то наступил? Вроде, нет… А-ааа… Жизнь…
- Или нет, - недовольно ответил Игорь. Нельзя было столько пить. Тем более – накануне приезда «дорогих родственников», чтоб они провалились в преисподнюю. – Что на этот раз?
- Лариска…
Что-то знакомое… Лариска. Подружка Майки. Вроде как девушка Назара. Дочка Никитина. Никитин… Он теперь совладелец его «НикМеда». Что теперь делать с этой фирмой, если в фармацевтике, медицинском оборудовании, всех этих таблетках, микстурах, пробирках и клизмах, он ничерта не смыслит… Уж лучше бы долг вернул! Нет же, мучайся теперь с этой конторкой… Угораздило же связаться…
- А-а, всего лишь, - он небрежно махнул рукой.
- Всего лишь? – возмутился Назар. – Всего лишь? Ты понимаешь, что я люблю её? Понимаешь?
Любит? Ну да, любит. Что-то он такое говорил…
Ему было всё равно, любит он её или нет… Он-то здесь с какого боку?
Ужасно хотелось напомнить пасынку, что его мать он тоже любил в «безбашенную» лейтенантскую пору, а теперь вынужден расхлёбывать последствия… Ладно бы, свой сын нотации читал. А тут… Эх, да что говорить, когда и так всё ясно…
- Угу, - на всякий случай кивнул он. – А от меня что надо?
- Верни её отцу фирму! – коротко заявил Назар.
Зашибись! Просто как пять копеек. Возьми и верни. А деньги ему кто вернёт? Назар, что ли? Со своей стипендии, к примеру… Интересно, сколько жизней ему придётся расплачиваться? Одной точно не хватит. А если ещё с процентами прикинуть…
Вернуть фирму… Это кто его надоумил? Девчонка, что ли? Как её… Лариса… Ну да, больше некому. А ту, наверняка, Никитин подучил… Вот м…ак! А он-то хотел с ним по-человечески. Не получается, видимо, по-человечески… Ладно, хрен с ним. Пусть будет как будет.
- А больше тебе ничего не надо? – насмешливо спросил Игорь. – Мне пора…
Он досадливо хлопнул дверью… Удивительно, как Никитин не догадался подбросить свою дочку в постель его пасынку, а потом, пригрозив статьёй, не начал бы его шантажировать… А ведь мог бы, мог… Хорошо, что через полтора месяца Назар уезжает в Харьков, в университет… Безопаснее, по крайней мере…

Игорь увидел их сразу. На них смотрели все, кому не лень – поворачивали головы, вытягивали шеи, чтобы лучше было видно.
Отец бил свою дочь на глазах у всего аэропорта… Это была безобразная, молчаливая сцена. Он молча наблюдал за тем, как человек в светлом костюме один за одним наносит удары испуганной девочке...
Почему-то вспомнилось, как она мчалась вслед за сенбернаром, размаивая руками и что-то крича… Такая маленькая, такая лёгкая, озарённая лучами солнечного света. Совсем ещё ребёнок – нескладный, угловатый, со спутанными жёсткими волосами, которые отбрасывала с лица энергичными движениями.
А сейчас… Сейчас она молча закрыла ладонями лицо в жалкой попытке защитить лицо от ударов. Потерянная, безразличная ко всему…
За что он её так? Что она такого сделала?
Что-то похожее на жалость шевельнулось в душе, и он даже сделал несколько шагов вперёд, намереваясь подойти к Никитину и хорошенько врезать ему по физиономии, но сзади уже раздался противный недовольный голосок бывшей тёщи, которая, невежливо окликнув его, начала вздыхать и охать, сетуя на задержку рейса. Лучше бы его вообще отменили, и эта скрюченная морщинистая бабка никогда не добралась бы до Одессы…
Когда он обернулся, выслушав достаточное количество нотаций с причитаниями напополам, их уже не было. И только народ по-прежнему равнодушно проходил мимо…



Август 1999 года
Июль 2000 года
Киев

- С того дня всё и началось, - Игорь осторожно провёл ладонью по её щеке, заводя за ухо прядь волос, которая всё норовила залезть ей в глаза. – С того самого дня…

Сначала он просто поехал в Киев по каким-то своим делам и зачем-то решил удостовериться, что с девушкой всё в порядке. Наверное, его подтолкнул к этому постоянный скулёж Назара, который всё строил планы о какой-то самостоятельной жизни, о том, что отправится искать свою Лариску и найдёт её хоть на краю света… И что-то ещё о свадьбе, о детях и долгой счастливой жизни… Детский лепет. Поговорил, и забыл. А накануне отъезда в Харьков познакомился с какой-то девчонкой, которая раз и навсегда перечеркнула его чувства к Лариске…
Найти дом судьи Татьяны Александровны Никитиной труда не составило. Особенно – ему… Он и сам не понимал, зачем ему это нужно. Просто сидел в машине и ждал чего-то, но, так и не дождавшись, уехал, досадуя на себя за этот мальчишечий поступок. Августовский вечер таял, давно превращаясь в чёрную бархатную ночь, а он всё кружил по этому району, постоянно возвращаясь к точке отправления и поминутно бросая взгляд на освещённые тусклым светом окна второго этажа… Наконец, балконная дверь медленно отворилась, и его взгляду предстала девушка в лёгком цветном сарафане. Аккуратно прикрыв за собой дверь, она облокотилась обеими руками об ограждение балкона и надолго задумалась о чём-то своём…
Бросив на неё косой взгляд, Игорь стремительно развернулся и помчался в сторону гостиницы, а на следующее утро уехал в Одессу.

Уехал и забыл о её существовании, чтобы вернуться через год… Точно так же просидел в машине, чтобы под вечер увидеть стремительно подъехавшую к подъезду машину Скорой помощи, а потом, как в тумане – девушку на носилках. Смертельно бледную, недвижимую, с плотно перебинтованными руками…
Игорь с силой стиснул в руках руль, чувствуя, как то замедляется, то учащается пульс. Отвезти взгляда от открывавшейся глазам картины он был не в состоянии. Он смотрел упрямо, не мигая, до рези в глазах, а когда, наконец, решился моргнуть глазами, по щеке прокатилась слеза… Это было странно для него. Странно и непонятно. Необъяснимо.
Мгновенно стерев жесткой ладонью капельку солёной жидкости, он ещё раз бросил взгляд на носилки, вокруг которых суетился неприятного вида тип. Какое-то чувство гадливости он испытал, глядя на его сытую и довольную жизнью физиономию… Затем снова перевёл взгляд на перебинтованные руки Ларисы. Неясная догадка мелькнула в голове, превратившись в уверенность… Около полугода спустя он не без внутреннего удовлетворения читал о том, как мотогонщик Альфред с типично русской фамилией Пышечкин разбился на своём мотоцикле во время соревнований… Это сработал «ангел» - часть системы, созданной им зачем-то…
Зачем? Зачем это нужно ему?

Кажется, Назар всё-таки был прав. Кажется, мальчишке удалось сотворить невозможное – пробудить в нём чувство вины, раскаяния… Да ещё Бог знает какие чувства, о существовании которых Игорь никогда не догадывался. Немыслимо… Он ни в чём перед ней не виноват, но, кажется, именно из-за него она вынуждена сейчас пройти через какие-то круги ада. Из-за той странной ненависти, которую Никитин боялся открыто показывать ему, поэтому срывался на дочери…
Повинуясь какому-то неясному желанию, он отправился вслед за Скорой помощью…

«Зачем? – думал он, сидя на краю больничной палаты и сжимая своими ладонями хрупкую, безвольную руку девушки. – Зачем? Зачем…»
Что-то странное заставляло его вновь и вновь вглядываться в бледное лицо, прислушиваться к её учащённому дыханию… Что-то странное и неведомое, поднимавшееся из глубины души…
Жалость? Возможно…

Что-то не то с ним творилось. Не то и не так…
Что-то непонятное, необъяснимое, заставило его, выйдя из больничной палаты, набрать знакомый номер человека, которого он презирал больше всех людей на этой земле.
- Есть дело, - сухо, без предисловий начал он.



Июль 2000 года
Сентябрь 2004 года

Поначалу Илья подумал, что Игорь свихнулся…
Поручить ему стать своего рода «телохранителем» семнадцатилетней девчонки! Куда катится этот мир? Наверное, в Тартар…
Задача была предельно проста – просто проследить за тем, чтобы с ней ничего не случилось. Доклад – еженедельно, в устной форме. Не так уж много… К тому же, его личное присутствие не требовалось – нужно было просто всё правильно организовать.
Так, сама того не зная, Лариса Никитина стала центральной героиней какой-то постановки, которая день за днём разыгрывалась перед ней. Причин, побудивших Игоря сделать её "актрисой" этого "погорелого театра" Илья постичь не мог.
Сам того не желая, Илья узнал о ней всё или почти всё. Он знал, во сколько она встаёт и во сколько ложится. Знал сумму остатка её кредита. Знал о её увлечении строчить по ночам длинные статьи, больше похожие по стилю на научные доклады. Знал, сколько сигарет в день она выкуривает…

Знал всё, кроме одного – для чего она понадобилась Игорю… Чужая душа – потёмки…
Но тот, разумеется, не перед кем не отчитывался. Просто ставил всё новые и новые задачи.
Узнав, что она ненавидит Киев, он должен был устроить так, чтобы она вернулась в Одессу. И он устроил, договорившись с главным редактором журнала «ХХХ» о том, чтобы молоденькую студентку приняли на работу.
Нужно было, чтобы отец подарил ей квартиру, и он придумал, как это можно было сделать, надавив на самое больное место – на жадность Никитина.
Нужно было, чтобы её не отчисляли из университета за академическую неуспеваемость. Он бегал и договаривался.
Сложнее всего было с её журналистскими расследованиями. Она даже подумать не могла, что все её интервью были «постановочными», «проплаченными»…

А потом он влюбился… Влюбился безрассудно и, разумеется, безнадёжно. Влюбился в зелёные глаза, в чёрные волосы, в детские чувственные губы. Влюбился в образ, который сам себе придумал. Образ, который напоминал ему Алису, которую он… Нет, не он… Алису, которую Игорь цинично лишил жизни… Да, так будет правильнее…



Октябрь 2004 года
Абакан, гостиница «Абакан»

Шёпот Игоря стих, и я, повернувшись к нему спиной, надолго задумалась…
Илья… Надо же… Бред какой-то. Или сон…
- Илья? – медленно произнесла я. – Илья был… Он всё это время был рядом со мной, и я даже не догадывалась? Как такое может быть?
- Может… - эхом откликнулся Игорь. – И уже нет сейчас смысла этого скрывать…
Илья… Просто в голове не укладывалась эта чушь.
- То есть… То есть, Илья – это и есть мой Ангел-хранитель?
- Да, - твёрдо ответил Игорь.
- Ага... Белый и пушистый... А я его - тазом огрела, - глупо хихикнула я. - Значит, это и есть твой серьёзный разговор?
- Не совсем, - ответил Игорь и, решительно сбросив с себя одеяло, поднялся с кровати. - Подожди минутку. Я должен тебе что-то показать. Так проще для осмысления...

Он ушёл, оставив меня наедине с моими безумными мыслями...