После двенадцати.

После двенадцати – мысли вымерли,
Все те, что утром казались важными.
Ночами мысли бескрайне длинные,
Извечные, старые, где-то – с дырами,
Хоть электронные, а не бумажные.
После двенадцати страшно хочется
Чего-то нового, необычного,
Пусть даже чуточку неприличного,
Но чтоб не жалко бы заморочиться.
И даже пишется и читается
После двенадцати по-особому.
Мы то кончаемся, то начинаемся,
То угасаем, то продолжаемся
Ночами длинными, одинокими.
После двенадцати одинокими
Становится каждый третий (или второй).
Не хочется никому быть стойкими,
Бросаться фразами резко-звонкими,
Чтобы в итоге к полуночи одному/одной.
После двенадцати - на стенку лезется,
Воется так, что трещинами стекла/пол/потолок.
К утру все утрясется да перемелется,
Переживется и переверится,
Утром во всем вновь какой-то толк.
И если думать после двенадцати,
Когда плевать не плюется уже в потолок,
То об экономике там, или миграции,
Или какой-нибудь сгинувшей цивилизации,
Только вот ни о ком-то конкретно. Запомните этот важный урок.