Возвращение Ангела (глава 61)
Глава 61
Декабрь 2009 года
Одесса
Белоснежный лайнер взмыл в небо, перенося Робетро из одной зимней сказки в другую. Из морозной украинской зимы, насквозь пронизанной атмосферой непонятной для европейца бесшабашной весёлости – в захлебнувшуюся в подготовке к католическому Рождеству зиму итальянскую…
Наше прощание представлялось мне романтичным – совсем как в сериалах или любовных романах, которые я когда-то в незапамятные времена любила читать.
- Ты это осознанно сказала? – спросил он, пытливо заглянув в мои глаза. – Если ты сейчас откажешься, я пойму… Меня не надо жалеть, Лариса. Я не калека и не пенсионер. Подумай ещё раз… Ты действительно согласна стать моей женой?
Я глядела на него, не отводя взгляда. Сосредоточенно, сконцентрированно, словно видела впервые в жизни. Заново изучала его бездонные глаза, в которых на мгновение замерла какая-то неведомая настороженность, скользнула взглядом по скулам и на короткое мгновение остановилась на твёрдой полоске губ, сложенных в мягкую полуулыбку… Я смотрела пристально, неотрывно, до рези в глазах. Сама не понимаю, что мне хотелось увидеть в его лице, но я вглядывалась в него с непоколебимым упорством, словно желая проникнуть в его сознание, прочитать его сокровенные мысли, узнать об этом человеке все…
Где-то в самых сокровенных уголках моей души рождалось что-то неведомое ранее, невесомо-лёгкое и радостное. Оно крепло, стократно усиленное скрещением наших взглядов, и в мою голову вдруг пришла шальная мысль о том, что Робетро – это и есть тот самый человек, которого я могла бы полюбить. Полюбить после Игоря… Нет, не той страстной, испепеляющей дотла любовью, которая способна была согреть и осветить весь мир. Нет… Любовью спокойной и размеренной, свойственной людям, много-много лет прожившим в совместном браке. Любовью, переродившейся в привычку…
Почему-то мне подумалось, что у нас будет хорошая крепкая семья. Совсем такая, как у Надьки Егоровой, как у её родителей, как у родителей Дениса… Может быть, это – и есть счастье?
К чему искать лучшего от хорошего? К чему грезить о сказочном принце, которого нет и никогда не будет, когда есть реальный человек, который может сделать меня счастливой. Нужно лишь дать ему шанс… И я дам его… Дам, потому что тоже хочу, чтобы и меня кто-то любил…
- Я согласна, Роберто, - улыбнулась я, испытывая невольное уважение к этому человеку, который дал мне право выбора. Он не торопил меня, не настаивал ни на чём… Наверное, он действительно меня любил, если готов был отпустить от себя… - Согласна я, согласна, - рассмеялась я, чувствую необычайную лёгкость, которую испытываешь, когда принимаешь какое-то важное решение, которое изменит всю твою жизнь.
Улыбка на губах Роберто стремительно растаяла, а тёмные глаза потемнели ещё больше, превратившись в чёрные. Казалось, он утратил над собой власть – по лицу пробежала короткая судорога, и через какой-то миг он стремительно, без привычной нежности, обхватил моё лицо, склонился надо мною и с неожиданной для меня поспешностью и горячностью поцеловал в губы. Я вздрогнула и, подчиняясь древнему инстинкту, вцепилась в его шею, притягивая мужчину к себе. В ушах бешено стучала кровь, глаза заволокла туманная пелена, и оттуда, словно звёзды с ночного небосвода, сияли его глаза, полные дикой, неукротимой страсти…
- Люблю тебя… - прошептал он, покрывая отрывистыми горячими поцелуями моё лицо. – Люблю…
Когда-нибудь я смогу ответить ему: «Я тоже тебя люблю, Роберто…» Пусть не сейчас, но когда-нибудь… Я сделаю всё, чтобы полюбить этого человека
Самолёт давно улетел, а я всё бесцельно слонялась по аэропорту, напоминающему огромный растревоженный муравейник. Как заблуждаются те, кто считает, что аэропорт – это только прилёты и отлёты, встречи и расставания. Нет… На самом деле, аэропорт – это богатая библиотека человеческих судеб, каждая из которых удивительна и неповторима… Наверное, если бы я поставила себе цель стать писателем, я бы проводила здесь долгие часы, выискивая героев для своих очерков и рассказов или, быть может, даже романов. Искать героев нужно не в голове, а среди людей, и тогда они сами заговорят с читателями с мягких книжных страниц, будут доступны и понятны… Но я никогда не ставила себе цель стать великим писателем. Я хотела всего лишь быть хорошим журналистом, а стала, в итоге, бизнес-вумен… Поистине, нет ничего проще, чем жизнь человеческая, как нет ничего сложнее её…
Передо мною мелькали лица. Множество лиц – совершенно разных, с отпечатками всевозможных оттенков эмоций. Все эти люди торопились куда-то, суетились, и мне казалось, что я стала свидетельницей Великого переселения народов ХХI века…
Воздух вокруг меня был наэлектризован и насквозь пропитан невообразимым шумом, какофонией разноязычных голосов, прерываемой отчётливыми объявлениями диспетчера… Этот гул то усиливался, то ослабевал, чтобы через мгновение ворваться мне в уши устрашающим рёвом и так же внезапно стихнуть, мимолётно удивив непривычной тишиной.
Постояв ещё немного, я решительно развернулась и направилась к автомобильной стоянке. Две тени неслышно скользили за мной, вызывая чувство лёгкой досады. Моя охрана меня бережёт… Чтоб они провалились, уроды…
Дима помог мне сесть в автомобиль и привычно стиснул матово блестевший руль в своих желтовато-смуглых пальцах, замерев в ожидании моих распоряжений.
- Домой, - коротко произнесла я.
Машина плавно тронулась…
Шёл снег. Он падал, оседая на чёрный капот машины, похожий на лебяжий пух, который какой-то шутник решил вытрясти из подушки. Мы ехали молча, и я всё смотрела вперёд, на полосатую чёрно-ржавую ленту дороги, извивающуюся змейкой среди грязновато-белого снега, покрывавшего обочину. Проезжающие машины тонули в клубах пара, и мне даже в салоне автомобиля чудился запах бензина, смешанный с гарью и морозной свежестью – этакое «дорожное зимнее» амбре. Он сливался воедино с ароматом туалетной воды Роберто, напоминающей мне почему-то о невероятной свежести и прохладе Средиземного моря, которое я помнила по своему свадебному путешествию с Игорем.
Воспоминания о той моей прошлой жизни нахлынули на меня стихийно, и я ничего не могла с этим поделать. Сражаться с ними было всё равно, что бороться с огромной горной рекой, которая обрушивается на тебя раскатами и брызгами воды… Когда-нибудь я научусь с собою справляться. Окончательно и бесповоротно сотру из памяти всё, что было связано с Игорем Кондратенко. Моим первым мужем. Роберто будет вторым… Бедный. Он ещё не знает, что всегда будет в моей жизни вторым. Во всём. Даже лазурным средиземноморским небом и синим морем я буду наслаждаться с ним… вторым, потому что первым всегда был и останется Игорь…
Солнце, прорываясь сквозь толщу белого неба, бросало на землю скупые лучи, которые не могли её согреть, как не могли осветить мою душу, тонувшую в колеблющемся, белесом тумане…
Я с головой погрузилась в свои мысли. На этой дороге невозможно было от них удержаться. Не знаю, почему… Привычка… Я вела диалог с самой собой, силясь понять, верно ли поступила, скоропалительно ответив согласием на предложение Роберто.
- Всё правильно, - подсказывала логика. – Не вечно же в старых девах куковать. А так – хоть какой-то мужик рядом. Между прочим, Никитина, не самый плохой вариант. Лучший, что был в твоей жизни…
«Не лучший…» - горько подумала я. Воспоминания об Игоре больно кололи сердце, и я почему-то впервые за долгое время вспомнила о нём с раздражением и недовольством. Он погиб так давно, и всё равно никак не может уйти из моих мыслей, занимая в них слишком много места, словно всё ещё имел на это какое-то право. Не имел. Всё отболело. Умерло вместе с ним. К чему сейчас, стоя на пороге новой жизни, ворошить прошлое?
- Дура ты, - говорило сердце. – Ничего хорошего из этого брака не выйдет. И сама счастлива не будешь, и ему жизнь испортишь…
«Нет, - упрямо твердила я. - Не испорчу… - и уже менее решительно. - Надеюсь, что не испорчу…»
- Всё ты правильно делаешь, - не сдавалась логика. – Не пребывать же в гордом одиночестве, пока не преставишься. Самой-то не надоели похотливые взгляды мужиков, у которых на уме только одно – затащить тебя в постель и прибрать к рукам твои деньги? Или ты думаешь, что они вокруг тебя крутятся из-за твоих неземных прелестей? Никитина, ты же не ребёнок и сама должна всё понимать… А Роберто… Фиг знает, конечно, что он в тебе нашёл, но что-то в нём такое есть…
«Есть, - буркнула я про себя. – Даже могу сказать, что именно. Он на Игоря похож…»
- Похож?! – стукнуло сердце. – Ты что, из-за банального сходства с ним? Лариса, ты сама себя слышишь? Такого, как Игорь, больше не будет! Наплачешься ещё из-за этого сходства…
«Вот ещё, глупости какие», - я попыталась отогнать от себя воспоминание о пронизанном тоской взгляде своего покойного мужа, который привиделся мне прошлой ночью. Тщетно… Он стоял перед глазами, и я почти чувствовала его отчаяние, когда у него на глазах мы с Роберто… Нет, всё это – глупости! Призраков не бывает. Это просто проказы моего воображения, которое упорно не хочет отпускать его.
Наверное, всё дело в том, что какая-то частичка меня до сих пор надеется на его возвращение. Неимоверно глупо, не правда ли? Я была там, где всё это произошло. Я видела расстрелянную машину, видела размытую кровь… Море крови… Он не мог выжить. Если бы выжил, давно бы вернулся. Отличительной особенностью бумеранга является то, что он всегда возвращается к тому месту, с которого был произведён бросок. Как выяснилось, не всегда…
Всё будет хорошо! Должно быть хорошо… Сколько же можно быть одной?
Действительно, сколько?
Сейчас у меня есть дочь, но дети так быстро растут… Когда-нибудь она уйдёт от меня. Таков закон жизни, и ничего с этим не поделаешь… Она уйдёт, а я… С чем останусь я?
С воспоминаниями?
Со старыми выцветшими фото в альбомах?
Немного… А если присовокупить к этому сознание того, что я сама выбрала такой путь, то – совсем мало.
Я не могу остаться одна. Я не хочу быть как мой отец – одинокий, добровольно лишивший себя всех радостей жизни, заменив их своим проклятущим бизнесом, чтобы «убить время», а вместе с ним – чудовищную пустоту, заполнявшую душу. Он был слишком горд и, прикрываясь маской чванливости, должно быть, сильно страдал… Наверное, ему до безумия хотелось приехать ко мне однажды, поговорить по душам, объясниться. Наверное, хотелось повозиться с внучкой, сводить её в парк на аттракционы, купить ей сахарную вату. Хотелось, возможно, идти по дороге, крепко держа крохотную ручку в своей вечно холодной руке, и, как когда-то мне, в далёком моём безоблачном детстве, читать стихи Есенина. Я до сих пор помню:
Хороша была Танюша, краше не было в селе,
Красной рюшкою по белу сарафан на подоле.
У оврага за плетнями ходит Таня ввечеру.
Месяц в облачном тумане водит с тучами игру…
Это он о маме. Я теперь понимаю…
Он не мог, себя «переломить» поэтому так до конца жизни и остался один. А я смогу. Смогу побороть мучительное одиночество. Смогу начать всё сначала. Я сильная… Это он, мой отец, научил меня быть сильной. И я справлюсь. Я ещё буду счастлива в этой жизни. Непременно буду… За себя и за него…
И у дочери моей будет хорошая крепкая семья. Это ведь так важно для ребёнка, чтобы рядом были мама и папа, которые его любят. Это так важно, когда в детстве чувствуешь твёрдую мужскую руку, которая крепко-крепко держит тебя, и ты знаешь, что не одинок в этом мире. Это так важно, когда кто-то читает тебе стихи Есенина:
Поет зима — аукает,
Мохнатый лес баюкает
Стозвоном сосняка.
Кругом с тоской глубокою
Плывут в страну далекую
Седые облака…
Папа… У меня всё будет по-другому! Обещаю тебе, что не повторю твоих ошибок…
Как жаль, что я так поздно всё поняла…
Я закрыла глаза, откинулась на спинку кожаного дивана и глубоко, полной грудью, вдохнула. Лёгкая улыбка тронула уголки губ…
Довольно тосковать. Лариса Никитина никогда не плачет… Есть у меня одна идея…
Декабрь 2009 года
Одесса, отель «Континенталь»
Он медленно разлепил глаза, собираясь привычно потянуться, но вместо этого, вздрогнув всем телом, тяжело перевалился на бок, морщась от пульсирующей головной боли, атаковавшей его так внезапно, что он вынужден был обхватить затылок ладонями и прикусить нижнюю губу, чтобы не застонать.
Первая мысль, пришедшая ему в голову, была непереводима ни на один из существующих языков мира. Это была непередаваемая игра слов, которая, наверное, как нельзя лучше характеризовала его нынешнее состояние. Мозг кипел и бурлил, плавясь под действием какой-то неведомой, потусторонней силы, виски отчаянно кололо, а горло стиснула такая сухость, что в воспалённое сознание пришла другая, более осознанная мысль: «Щас подохну…» - сопровождавшаяся длинным списком матерных эпитетов.
Кое-как приподнявшись на локте, он заторможено, насколько хватало взгляда, окинул обстановку, на короткое время задержавшись на стоящей на тумбочке пустой коньячной бутылке. Сколько точно звёзд было на этикетке, он так и не смог определить – его подсчётам мешали собственные цветные «звёзды», мельтешившие перед глазами. В желудке заворочался тошнотворный ком, поднимавшийся всё выше, к горлу. Нестерпимо хотелось пить, но для этого нужно было вставать, шевелиться, а сделать это сейчас он был не в состоянии.
Тело сотрясала крупная дрожь, и он недовольно покосился в сторону открытого нараспашку окна. «Нахрена?» - это была третья мысль, пришедшая в его голову. Натужно сопя и стуча зубами, он кое-как натянул на себя одеяло, продолжая буравить окно недовольным взглядом, на уровне подсознания надеясь на то, что оно возьмёт и закроется само. Чуда однако, не происходило, и порыв ветра, «сквозанув» в прямоугольник окна, оставил на узком подоконнике снежный след… Не хватало только надписи: «Здесь был я. Дед Мороз».
«А чем так воняет?» - попытался он сообразить, принюхиваясь к бьющему в нос запаху чего-то хвойного, настолько «густому» и непроницаемому, что казалось, он видит расходящийся волнами туман, окутывающий комнату. Или это у него в глазах всё плыло? Этот запах смешивался с чем-то резким, тошнотворным, «казарменным». Такое ощущение, что целая рота солдат решила просушить свои портянки после многокилометрового марш-броска…
- Сдох кто-то, - хрипло пробормотал он, откидываясь на скомканные подушки и проводя языком по растрескавшимся от сухости губам. Точно, сдох. Причём, судя по запаху, очень давно…
- Как почивать изволили, ваше высокопревосходительство? – услышал он над ухом насквозь пропитанный ядом голос, звуки которого, врываясь в его сознание, причиняли неимоверную боль…
Этот голос был ему смутно знаком и возвращал к тем безоблачным годам, когда он, ещё будучи курсантом…
Стоп!
Он рывком поднялся на локтях и, коротко взвыв от пронзившей голову адской боли, бессмысленным взглядом уставился в серо-голубые глаза, взиравшие на него с такой откровенной насмешкой, что хотелось немедленно повеситься. Нет, наверное, всё же застрелиться, потому что искать мыло и верёвку он был сейчас не готов ни морально, ни физически…
Илья сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и невозмутимо листал какой-то автомобильный журнал. Целая стопка этой макулатуры возвышалась у его ног, напоминая своим видом Пизанскую башню в миниатюре – такая же непонятная и накренившаяся на один бок.
Этот человек всегда являл себя эффектно и… неожиданно. Иногда он сам его звал, но чаще всего Илья приходил без приглашения – обрушивался на голову буквально ниоткуда, подобно стихийному бедствию, от которого невозможно было спастись.
Никогда, за два с гаком десятка лет, их не связывали нити ни дружбы, ни ненависти. И всё же узы, существовавшие между ними, были прочны и неразрывны. Загадочная связь… Это хорошо понимали оба…
- Шикарно выглядишь, Гарик, - Илья лёгким, картинным движением захлопнул журнал и, не глядя, метнул его на пол. «Пизанская башня» зашаталась, но не рассыпалась…
Поднявшись с кресла, мужчина обогнул кровать и, смахнув с подоконника белую снежную пыль, задумчиво вытер пальцы о тёмно-серые, с тонкой светлой полоской, брюки. Затем, устремив на него ясный, полный какого-то внутреннего света взгляд, покачал головой и сдержанно улыбнулся.
- С добрым утром… - нехотя выдавил из себя Игорь, не задаваясь вопросом о том, какого чёрта Илья делает сейчас у него в комнате… В голове звенела пустота, а тягучая боль, отдающаяся в висках, дарила сумасшедшее ощущение нереальности.
- Ве-чер, - лаконично и как-то помпезно поправил Илья. – К твоему сведению, сейчас вечер…
- А-а…
Вечер и вечер. Ну, подумаешь, поспал чуть подольше…
Стоп!
А с какого перепугу он завалился спать и продрал глаза только вечером? И вообще, где он?
Ну, что с перепоя – ясно. Голова трещит, а во тру как нас…ли. Вот только с какой радости? Что же он такое отмечал…
Неясное воспоминание шевельнулось в голове… Сначала – воспоминание, а потом целая монументальная стена действительности рухнула на него. События минувших дней полыхнули перед его глазами с необычайной ясностью, восставая в памяти во всей своей неприкрытой сущности.
Его поездка в Одессу… Да-да, он в Одессе. Отель «Континенталь», номер «люкс».
Ага…
Потом был звонок Наташке, которая не преминула ему сообщить, что Лариска «с каким-то очередным хахалем намылилась в театр»… Ладно, это ещё можно как-то пережить. Тем более, что поход в театр – мероприятие «светское», и совсем не обязательно, что она отправилась туда с любовником… Ресторан – это страшнее…
Потом – страшный провал в памяти. Дальше – больше. Два тела на «королевской» кровати номера «люкс»… Испуганный взгляд зелёных глаз, устремлённый на него… Его-то он и пытался забыть в баре…
А дальше… Нет, дальше лучше не вспоминать…
- Бэ, - передразнил Илья. – Значит так… Сейчас мы приведём тебя в порядок и сматываемся из этого чудного местечка в Никольское. По дороге расскажешь мне свою невесёлую сопливую историю, из-за которой ты четыре дня мне твердил, что собираешься сдохнуть…
- Чет… Сколько? – Игорь вскинул на него глаза, стискивая голову ладонями.
Ого! Провал в памяти, получается, гораздо глубже, чем он думал…
- Я думал, у тебя только последний мозг отшибло, - съязвил Илья, играя тонкой шифоновой занавеской. – Оказывается, ты ещё и на ухо стал туговат… Всё. Надо собираться. Если надо – доспишь в машине… Подъём, товарищ капитан-лейтенант…
- Заткнись… Просил же так меня не называть, - недовольно буркнул Игорь, закрывая глаза.
Нет ничего хуже утра, начинающегося с похмелья и напоминания о его совсем не доблестном служении Отечеству в рядах двух флотов – Тихоокеанского и Черноморского.
- Ах, нижайше прошу прощения, - эти слова сопровождал лёгкий смешок. – Запамятовал, что в другой структуре тебя называли Адмиралом… Подъём, Кондратенко!
Час от часу не легче… Не хватало ещё только всю свою биографию вспомнить…
- Та щоб ти здох… - процедил Игорь сквозь зубы, понимая, что просто так Илья от него не отвяжется.
Тот ответил ему безмятежной улыбкой…
Декабрь 2009 года
Одесса, квартира Л. Никитиной
«… Согласились все, что жена Финиста - ясна сокола - Марьюшка.
И стали они жить-поживать да добра наживать. Поехали в свое государство, пир собрали, в трубы затрубили, в пушки запалили, и был пир такой, что и теперь помнят», - дочитала я последние строки из сказки об оборотне-соколе с отшибленным мозгом и девочке-извращенке, которая попёрлась его искать за тридевять земель. Лине почему-то до безумия нравилась эта сказка, и мне постоянно приходилось её читать. Что ж, для хорошего человека, а тем более – для родной дочери, разумеется, не жалко…
Я поправила одеяльце и, тихо, чтобы не разбудить дочурку, поцеловала её на ночь.
Прислушиваясь к её спокойному, размеренному дыханию, я ещё немного постояла, глядя на личико самого дорогого мне в этой жизни человечка, и бесшумно вышла из комнаты…
Сумрак заполнял гостиную, и лишь сквозь тонкую щель стеклопакета сочились с улицы «вечерние» звуки.
Я устало опустилась в кресло и, на мгновение задумавшись, решила претворить в жизнь мысль, которая прочно засела в моей голове, лишая покоя…
Ехидно улыбнувшись, я вынула из кармана джинсов мобильный телефон и, повертев его в руках, некоторое время задумчиво глядела на дисплей, прикидывая последствия того, что собираюсь сделать…
Итак, очередной «звонок другу».
Некоторое время я прислушивалась к спокойным гудкам, и собралась уже положить трубку, как вдруг в моё ухо ворвался раздражённый женский голос, готовый вот-вот сорваться на крик, тонувший в немыслимом шуме. Судя по звукам, Егоровы топили Му-Му. Причём, топили жестоко и всей семьёй, а кто-то при этом ещё и бил палкой в железное ведро, чтобы заглушить стенания несчастного животного…
- Алло, – раздалось на том конце провода. – С мылом мой. С мы-лом… Я всё вижу… Да, я слушаю…
Надька в своём репертуаре. Пытается «построить» свою «футбольную команду»…
- Надюш, привет, - произнесла я, улыбаясь. – Не очень отвлекаю?
Разумеется, я её отвлекала. Разумеется, очень! Но… Что поделаешь. Такова её незавидная участь – вечно прикрывать мой… чуть не сказала «зад», но вовремя сдержалась. Прикрывать мой тыл. Да, так значительно лучше, хотя «зад» - более реалистично…
- Привет, - в голосе Надьки появились настороженные нотки. – Нет, не от… - договорить она не успела и во всю силу своих лёгких гаркнула так, что у меня зазвенело в ухе. – Валера, это папино! Не надо этим мылить руки… - затем, переключившись на свой нормальный тон, добавила. – Не отвлекаешь. Просто пытаюсь своих чертенят уложить спать… Ни в какую не хотят умываться… Маленькие дети - маленькие проблемы. Растут дети - растут проблемы. Если меня когда-нибудь прибьют, то это сделают из-за моих детей… Представляешь, что мой Валерик на днях отчудил? Он у меня плохо кушает. Ну, собрались к родителям. А там, сама понимаешь, все и пичкают его как и чем могут. Наконец, папа мой говорит: «Ты, внучек, не переживай... Я тоже в детстве плохо кушал... Мама меня за это и ругала и дубасила…» На что этот поросёнок преспокойно так отвечает: «То-то я смотрю, у тебя зубы вставные...» Никитина, я чуть от стыда не подохла…
- Надь, я замуж выхожу… - перебила я её эмоциональную речь.
- Ну вот… А у Серёжки – так вообще проблемы с речью, - увлечённо продолжала моя подруга под аккомпанемент какого-то железного грохота, плеска воды, писклявых детских воплей и скулежа. Было совершенно ясно, что она меня не слышит. - Картавит… Вот представь себе: утренник в детском садике. Выходит моё чудо… Весь из себя: в белой рубашечке, чёрных шортиках, белых колготочках. Даже бабочку ему прицепила для солидности… Складывает ручонки и громко-громко произносит: «Итить…» Пауза. Затем, собравшись с мыслями, повторят: «Итить…» Никитина, думала, я поседею, если после этих слов услышу продолжение: «Твою за ногу…» Решила даже, что это – происки Дэна. Даже речь подготовила – что ему сказать и как… А в зале у всех глаза уже лезут на лоб. О себе вообще молчу – состояние, близкое к обмороку.
- Надь… - больше мне ничего не удалось вставить.
- И тут мой шельмец выдаёт третье слово: «Якета…» Помнишь, стишок в школе учили: «Летит, летит ракета вокруг земного света, а в ней сидит Гагарин – простой советский парень». Во-от! Вот это самое они с воспитательницей и учили…
Тяжёлый случай… Ладно, попытка – не пытка. Попробуем достучаться до сознания всех моих лучших подруг, которых у меня, окромя Надьки, нефига нет…
- Надька, отвлекись от своих пацанят, - усмехнулась я. – Я выхожу замуж. Кстати, ты приглашена. В качестве свидетельницы…
- Да как от них отвлечёшься? – этот водопад слов невозможно было остановить ничем. Даже если я скажу ей, что сегодня началась Сто одиннадцатая мировая война, она всё равно не поверит. У неё там свои «военные манёвры». - Вот скажи мне, как? Счастливая ты! У тебя – дочка. Такое чудо, такой ангелочек… Зря ты её Ангелиной не назвала. Я б её Гелечкой звала… Мы вот тоже дочку хотим, да пока что-то не получается. Мишке года два исполнится, и попытаемся повторить заход… Стой! – заорала она, перекрывая «фонившие» звуки. – Кто замуж выходит? Не поняла…
Дошло-таки. А я уже думала, что всё, не пробиться мне сквозь непробиваемую броню, называемую «семья моя».
- Да я, Надь, я, - уже в открытую рассмеялась я, представляя себе выражение, которое разливалось теперь по лицу моей лучшей подруги. Почти сестры…
- Шо? – выдохнула она, наверное, во всю мощь своей необъятной, шестого размера, груди.
По-моему, что-то такое мы с ней уже проходили. Давно, пять с гаком лет назад, когда я чуть не довела подругу до инфаркта сообщением о предстоящей свадьбе с Игорем…
Что теперь-то не так? Она же сама мне талдычила, что невозможно так долго оставаться одной…
Впрочем, это – нормальная человеческая реакция. Надо было всё-таки лично сказать, а не по телефону. Но кто может поручиться за её реакцию? Узнает, что я замуж выхожу за человека, которого видела в своей жизни всего пять раз, так прибьёт меня чем-нибудь тяжёлым. Нет, телефон, как ни крути, вернее… По крайней мере, для здоровья безопаснее.
Молчание, царившее на том конце провода, нарушалось лишь громким плеском воды.
Первой не выдержала я.
- Егорова, подай голос, - жалобно попросила я.
Зря… Тишина взорвалась, распавшись на миллионы звуков. Вода полилась с какой-то чудовищной силой, дети завопили все и разом, железное ведро, в котором пытались утопить Му-Му, с дьявольской силой загромыхало по кафельному полу. И, перекрывая всю эту ни с чем не сравнимую симфонию звуков, надрывался в трубке Надькин голос:
- Егоров! Егоров, итить твою!!! – вопила она так, что, наверное, открой я окно, услышала бы эхо её командирского голоса. - Хоть раз в жизни вылези из-за своего гр…банного компа и умой детей. Я не одна их делала…
Вслед за этим я услышала грохот, после которого вновь воцарилась пугающая тишина.
- Никитина, - возвестила трубка Надькиным голосом. – Ты дома?
- Дома… - нехотя отозвалась я.
- Жди меня. И даже не думай сбежать… Это всё надо «перетереть»…
Час от часу не легче… Угораздило же позвонить ей чуть ли не на ночь глядя…
Декабрь 2009 года
Одесса, квартира Л. Никитиной
Появление Надьки я всегда характеризовала про себя как падение метеорита. Причём, я хорошо знала, что этот метеорит непременно где-нибудь брякнется, но смутно надеялась, что не на мою дурную голову…
Я искренне поражалась той энергии, которая бурлила в этой маленькой, располневшей после третьих родов женщине, которую я помнила ещё пухленькой девчонкой с жиденькими каштаново-рыжими волосами, уныло свисающими до плеч. Такое впечатление, что она открыла источник вечной молодости, из которого неустанно черпала внутренние силы.
Надька, по-моему, не уставала никогда. Весь семейный быт Егоровых держался только на ней. Она и готовила, и стирала, и бельё гладила, и детей умудрялась развести по школам, садикам, поликлиникам. В квартире всегда царил идеальный порядок – всё блестело и сверкало чистотой, совсем как в операционной. Ребятишки у неё всегда выглядели довольными жизнью, а муж, отожравшийся на домашней стряпне, никак не походил на человека, возглавляющего такую серьёзную организацию, как детективное агентство. Это, скорее, был Дед Мороз в молодости – добродушный, вальяжный и флегматичный… Не понимаю, как они с Надюшкой сошлись! Она – человек-огонь. Лёгкая на подъём, успевает в сто мест одновременно, никогда не опаздывает и всё держит в голове. Интересно, она когда-нибудь спит?
Ещё в школьную пору она была настоящей активисткой, отличницей, старостой класса, не стеснявшейся шпынять двоечников и разгильдяев, участвовать во всех мыслимых и немыслимых олимпиадах, состоять в десятке кружков и при этом бросать всё, стоило только кому-нибудь из нашей «четвёрки» набрать её номер и жалобно проблеять: «Надька, у меня ЧП…» И она, бросив всё, что только можно было бросить, подрывалась и летела, как шутила Майка, «решать вопросы». Что-что, а это у неё всегда хорошо получалось! И задатки, надо сказать, остались до сих пор…
Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть и сунуть в пепельницу недокуренную сигарету.
Я перевела взгляд на часы. Прошло всего девятнадцать минут после моего сногсшибательного сообщения, а она уже тут как тут… Ракета, блин…
Нет, метеорит…
- Рассказывай, - торопливо произнесла Надюшка вместо приветствия, отодвинув меня в сторону и просочившись в прихожую, где с жаром принялась сбрасывать с себя верхнюю одежду.
Первой слетела с её головы необъятная ушанка из песцового меха с белым кожаным верхом, надвинутая по самые брови. Она была совсем новой, и волоски несчастного песца, опадая, кружились в воздухе тоненькими паутинками. «Песец был полный, но добрый…» - вспомнилась мне глупейшая фраза. Следующим, с чем она рассталась, были белые кожаные перчатки, слишком туго сидящие на её полненьких маленьких ручках. Она с нетерпением сорвала их и сунула мне в руки. Далее последовали унты, под которыми, к немалому моему удивлению, оказались серенькие шерстяные носочки с сентиментальной розовой окантовкой. Наконец, потопав ногами, она распахнула длинную, до пола, дублёнку, и тут уж я не могла сдержаться от смеха, потому как под ней обнаружился монументальный махровый халат и… «волосатые» шерстяные рейтузы.
- А что ты ржёшь? – спросила она совершенно серьёзно. Затем, на мгновение задумавшись, извлекла из огромной бесформенной сумки «авосечного» типа прозрачный полиэтиленовый пакет с пирожками. – На вот, - с деловым видом сообщила она. – Сама пекла… Они хорошие, с капусткой…
Объяснять ей, что поджаренные на подсолнечном масле пирожки с капустой мой желудок категорически не переваривает, было бесполезно. Оставалось только покориться своей незавидной участи и принять этот «гостинец», который – я не сомневалась – в скором времени исчезнет в Надькином желудке…
- Итак, кто жених? – бодро спросила она, по-хозяйски расположившись в гостиной и окидывая меня пытливым взглядом.
Ну вот. С места – в карьер. Нет бы, поинтересовалась, как у меня дела, как поживает её любимая крестница, как, в конце концов, здоровье домработницы Евгении Владимировны. Или, на худой конец, посмешила бы меня байками из жизни своих ребятишек… Так нет! Обязательно ей задавать вот эти «вопросы по существу»…
- Надь… Может, чаю? – спросила я, единственным пришедшим в мою голову способом оттягивая этот разговор. Спинным мозгом я чувствовала грядущее «полоскание мозгов»…
Блин, да что, вообще, происходит? Я – взрослая женщина, а веду себя как школьница, которую старшая сестра застукала в подъезде целующейся с мальчиком из параллельного класса и устроила ей разнос. И, несмотря на то, что я теперь сама кому угодно могу этот самый разнос учинить, я почему-то побаивалась Надькиной прямоты и всеми правдами и неправдами изыскивала пути к позорному отступлению…
- Не, не хочу, - Надька замотала головой. – Я к тебе ненадолго… Дэн, боюсь, не справится с мелюзгой… Кстати, а что за запах? Опять курила?
Надька всегда относилась ко мне как к маленькой девочке. Иной раз от её советов мне становилось тошно, и я, выслушивая их, горела единственным желанием: заткнуть уши и завыть, уставившись в потолок – слишком уж они напоминали мне многочасовые лекции убелённых сединами старцев, беззубо шамкающих с высоких трибун о смысле жизни…
- Курила, - честно призналась я.
И что в этом такого? Где записано, что я не имею право покурить в своей же собственной квартире? Нигде? Вот и не надо ко мне лезть с лекциями и нотациями о вреде курения…
- Очередная «тёмная полоса»? – Надька недоверчиво посмотрела мне в лицо, и мне мучительно захотелось сжаться под её взглядом.
- Наоборот, - хмыкнула я. – Светлая, Егорова. Светлее не бывает… Замуж я выхожу. В мае месяце. Так что, можешь меня поздравить.
Поздравлять, собственно говоря, было особо не с чем. Я выхожу замуж за человека, мне незнакомого, о котором почти ничего не знаю, за исключением того, что он до безумия похож на моего покойного мужа. Наверное, именно это, в конце концов, сыграло решающую роль…
Неизвестность не пугала меня. Наоборот, странным образом притягивала, придавая нашему будущему браку ореол таинственности и романтизма… Одно я знала точно – Роберто изменил мою жизнь. Перевернул всё в ней с ног на голову. И, что самое главное, заставил меня усомниться в том, что я до конца своей жизни смогу прожить в гордом одиночестве… Мне надоело жить прошлым. Надоело, просыпаясь, встречаться взглядом с глазами Игоря, глядящими на меня с фотографии, стоящей на прикроватной тумбочке. История нашей любви закончилась. Пришло время начинать новую веху своей жизни… Теперь, открывая глаза по утрам, я буду видеть живые глаза другого человека, и в них будет читаться отражение любви и нежности, которое я почти никогда не видела у Игоря. Живые глаза цвета чёрного шоколада. Горького шоколада…
Иными словами, выходя замуж, я бежала не только от своего одиночества, но ещё и от прошлого.
Нельзя, однако, сказать, что Роберто был мне совсем безразличен. Он мне нужен. Он сам не понимает, насколько нужен. Нет, я не люблю его… Точнее, люблю, но не в той мере, в которой он бы этого хотел и даже, наверное, заслуживает. Даже не люблю, а… Нет, я не знаю, как назвать это чувство…
Меня к нему тянет. Сильно тянет, как магнитом… Я ничего не могу с собой поделать, не могу противиться исходящей от него какой-то неведомой, не поддающейся логике внутренней силе.
Удивительно… Мы почти незнакомы, но этот человек из чужого мира, из чужой страны, мне многократно ближе, чем многие из тех, кто называл себя моими друзьями. Я подсознательно чувствовала эту близость, хотя и не могла определить её причину. Просто знала, что ему можно доверять. Доверять полностью, безгранично…
Разве так бывает?
Мои чувства к нему не попадали ни под одну классификацию. Я не могла сказать, что конкретно к нему испытывала. Возможно, со временем, когда узнаю его чуть ближе, я и справлюсь с этой задачей, а пока она была нерешаема для меня…
- А кто он? – не отставала Надька.
- Ты его не знаешь. Он – мой деловой партнёр из Италии, - я тщательно подбирала слова, чтобы Надюшка не смогла прицепиться ни к одному из них. – Мы познакомились на подписании контракта, а потом… Всё произошло стремительно, - я сделала жест, значение которого можно было истолковать как угодно. – Чувства ударили в голову нам обоим и мы, справедливо рассудив, что нечего ломать комедию, решили соединить свои судьбы. Как-то так…
В принципе, так оно и было. Чистая правда, между прочим. Подумаешь, опустила подробности…
- И как его зовут? – не унималась Надька.
- Роберто, - я пожала плечами. – Роберто Эспозито…
Вряд ли это имя ей о чём-то скажет, но я должна была удовлетворить любопытство своей единственной подруги.
- Так он, что… - лицо Надьки приняло удивлённое выражение. – Вы, получается, через переводчика общаетесь?
Угу. Общаемся. И в постели – тоже… Господи, избавь меня от этих дурацких вопросов!
- Нет, - я медленно покачал головой. – Он знает русский. С украинским, правда, тяжелее, но по-русски говорит хорошо. Выходец из семьи белоэмигрантов…
По физиономии Надюшки невозможно было что-либо прочесть. Оно превратилось в каменную маску… Ох, не нравилось мне это! Наверняка, что-то обдумывает, а потом как выскажет – мало не покажется…
Хотя, собственно, чего мне бояться? Я давно выросла…
- Давно вы с ним?
Это был провокационный вопрос. Ответить честно или солгать? Солгать не получится – моя подруга меня слишком хорошо знает. Да и от честного ответа тоже, пожалуй, стоит воздержаться. Мало ли что…
- Четыре, - невозмутимо отозвалась я, искренне надеясь, что Надька не станет уточнять, чего конкретно было четыре.
Ошиблась…
- Месяца? – в её глазах застыло недоумение. – А тебе не кажется, что ты торопишься?
Надька… Люблю её за её неиссякаемую веру в мою «нормальность». Мне даже поцеловать её хотелось в румяную щёчку. Улыбка тронула кончики моих губ, и с языка сорвалось небрежное:
- Раза.
Гром в гостиной не грянул, стены не обвалились, а потолок на меня не рухнул. У Надьки, как ни странно, тоже пар из ушей не пошёл. Она лишь округлила глаза и медленно, по-совиному, заморгала ими.
Удивлена… Что ж, мне не впервой её удивлять…
- Раза? – выдавила она через силу. - Каких таких раза? Никитина, не своди меня с ума… И рассказывай всё как есть, пока мой мозг в состоянии хоть что-то переварить…
Я горько вздохнула. Рассказывать не очень-то хотелось, но, с другой стороны, больше поделиться своим рассказом не было не с кем. Честно говоря, в моей памяти почему-то всплыл тот день, когда мы сидели в моей тесной кухоньке «хрущёвской» квартиры, и я вещала Надюшке невесёлую историю своей, как мне тогда казалось, обречённой на крах зарождающейся любви к Игорю. А потом пришёл он – с букетом цветов – и пригласил меня в ресторан… Да, я была права – наша любовь прожила недолго – ровно столько, сколько прожил он…
- Никитина, ты дура совсем? – устало вздохнула Надька после продолжительного молчания. – Ты не понимаешь, с кем связываешься? Он же – аферист чистой воды. Альфонс. Ему, кроме твоих денег, ничего не надо… Цветы, театр, ресторан… Лариска, протри глаза! Какая свадьба? Так не бывает…
Не бывает. Не бывает с обычными людьми, но не со мной. Я – Лариса Никитина, своего рода – ошибка природы. Исключение из всех существующих правил. И я вечно вляпываюсь в такое, что ни одному нормальному человеку даже в кошмарном сне не приводится.
Согласно, ситуация странная, но ведь в жизни бывает всё.
Так почему нельзя просто поверить в сказку? Ещё раз…
- Ты меня удивляешь, - охала Надька. – Никитина, у меня просто нет слов… В первый раз в своей жизни я не знаю, что тебе сказать…
- Во второй, - поправила я. – Первый был с Игорем. Помнишь?
- И ты… - её голос дрогнул, а в глазах застыл вопрос. – И ты забыла? Забыла его?
- Н-нет, - с запинкой произнесла я. – И никогда не забуду. Но я устала от прошлого. Мне нужен муж, а Лине нужен отец. Всё решено, Надя. Я могу рассчитывать на тебя в подготовке к свадьбе?
- Можешь, - она сокрушённо покачала головой. – Только не ошибись, Лариска. Не ошибись, слышишь? Ты мне как сестра, и я искренне желаю тебе счастья. Но мне кажется, что ты слишком торопишься…
- Возможно.
Впервые в жизни Надька не стала со мною спорить. Наверное, поняла, что это бесполезно. А, возможно, просто осознала, что я давно выросла из того возраста, когда прислушиваешься к мнению посторонних и строишь свою жизнь сообразно их рекомендациям.
Декабрь 2009 года – май 2010 года
Одесса, квартира Л. Никитиной
Время подтвердило мои слова. Роберто любил меня. Искренне любил… Для того, чтобы понять это, нужно было лишь заглянуть в его светящиеся тихим счастьем глаза…
Виделись мы не то, чтобы редко, но и не часто. Обычно он приезжал в Одессу на несколько дней, останавливался в отеле «Континенталь» и неизменно вырывал меня из рутины дел, в которую я погружалась всякий раз, когда мысль о том, что что-то в наших отношениях неправильно, заставала меня врасплох. Слишком хорошо. Слишком идеально. «Так не бывает», - эти слова Надьки часто приходили мне на ум….
Несколько раз побывала в Италии и я. Мы с дочерью, которую Роберто совершенно очаровал, и которая без каких либо просьб с моей или его стороны, стала называть его папой, встретили в этой сказочной стране наступление нового 2010 года. Наступивший год должен был кардинально изменить мою жизнь. И дело было не только в том, что я собиралась соединить свою судьбу с этим человеком. Нет… Роберто полностью поддержал моё желание уйти с постов директора обеих компаний и заняться своей личной жизнью. Он мечтал о настоящей, крепкой семье, о собственных детях… Он так живо расписывал мне наше совместное будущее, что мне мучительно захотелось поверить в то, что так всё и будет. В конце концов, какая женщина не мечтает о нормальной семье?
Побывала я и на знаменитом Венецианском карнавале. В воздухе витал дух праздника. Повсюду продались маски и костюмы. Венеция была шумной, ярмарочной, веселой и фривольной. Карнавал – это пора, когда легко завязываются знакомства, на мосту Риальто, по которому гулял еще Казанова, вовсю целуются парочки, на гондолах проплывают мимо молодожены… Чего только не встретишь в Венеции в праздничные дни! Мы видели шествие барабанщиков по улочкам города, ярмарки на маленьких площадях, и даже средневековый турнир, где суровые ребята в настоящих кольчугах дрались на мечах, а зрители, одетые средневековыми горожанами, шумно приветствовали победителя поединка… Карнавал закончился Большим Парадом в Жирный вторник. Это фантастическое зрелище – не менее помпезное, чем открытие. Честно говоря, я не видела его – мы уехали раньше. Но не беда, увижу как-нибудь в другой раз – ведь как любой, кто влюбился в Венецию и в Карнавал, я торжественно обещала вернуться…
Наверное, Роберто был идеалом любой женщины. Но, как я уже говорила, он был слишком идеален для меня. С ним было легко и просто – все проблемы отступали на задний план, когда появлялся он. Такое уже было в моей жизни однажды – с Игорем… Нет, не так. Они отступали, но появлялись вновь, стоило Роберто исчезнуть из поля зрения. С Игорем всё было иначе – он решал все мои проблемы…
Я довольно скоро поняла, что так сильно бьющее в глаза сходство Роберто с моим покойным мужем, на самом деле, не так велико. Да, он действительно походил на Игоря, но что-то в нём было другим. Не было той решительности, той сумасшедшей уверенности в себе, которая заставляла бы его свернуть горы для любимой женщины, непредсказуемости, способной держать в напряжении. Я никогда не могла позволить себе полностью расслабиться и потерять над собой контроль, потому что, к своему ужасу, отчётливо осознавала – я не доверяю ему целиком и полностью, как доверяла когда-то Игорю… Как ни парадоксально это звучит, я не чувствовала себя с Роберто как за каменной стеной. Наверное, потому, что его ухаживания, несмотря на горящую в глазах цвета чёрного шоколада любовь, были предельно вежливы и в какой-то мере даже робки, в то время, как мне хотелось чего-то другого. Да, я мечтала о красивой сказке, но слишком уж сказочными были наши с ним отношения – совсем как в латиноамериканских сериалах, которые я на дух не переносила. А я жаждала обычных, человеческих отношений – пусть даже с криками, ссорами, спорами и взаимными обвинениями, но никак не этого «искусственного» мира, созданного руками Роберто…
Мысли о том, что мы не подходим друг другу, приходили в голову всё чаще, но, по мере того, как утекали дни, и всё меньше их оставалось до нашей свадьбы, я понимала, что ничего не могу сделать. Не могу отказать ему из-за обычной бабьей своей жалости…
«Дура, - ругала я себя. – Дура ты, Никитина…»
Дура. А кто с этим спорит?
Я знала, что он будет прекрасным мужем – этот совершенно особенный во многих отношениях мужчина, трепетно относившийся ко всему, что связано со мной… Мне не хотелось его терять. Меня к нему тянуло, и я изо всех сил пыталась заставить себя его полюбить…
Видел ли он мои жалкие попытки? Понимал ли, что творится в моей душе?
Не думаю… Ослеплённый любовью, он с жаром занимался подготовкой к свадьбе, в то время как от меня требовалось всего ничего – составить список приглашённых и заняться выбором свадебного платья… Ну да, вечная моя "обязанность". С Игорем всё тоже было так...
На смену зиме пришла весна, и вот уже возвестил о своём скором приближении май месяц. До свадьбы оставалось пара недель, когда случайная встреча с человеком из моего прошлого – Марко Лиманским – и «вечер воспоминаний», плавно перетекший в ночь, перечеркнули все мои планы на дальнейшую жизнь, тщательно распланированную на много лет вперёд…
Впрочем, не только это. В тот вечер произошло ещё одно событие, заставившее меня забраться на подоконник и, вглядываясь в ночное небо, задуматься о своей дальнейшей жизни. Причина тому банальна и стара как мир...
* На фото - прототип Роберто
Декабрь 2009 года
Одесса
Белоснежный лайнер взмыл в небо, перенося Робетро из одной зимней сказки в другую. Из морозной украинской зимы, насквозь пронизанной атмосферой непонятной для европейца бесшабашной весёлости – в захлебнувшуюся в подготовке к католическому Рождеству зиму итальянскую…
Наше прощание представлялось мне романтичным – совсем как в сериалах или любовных романах, которые я когда-то в незапамятные времена любила читать.
- Ты это осознанно сказала? – спросил он, пытливо заглянув в мои глаза. – Если ты сейчас откажешься, я пойму… Меня не надо жалеть, Лариса. Я не калека и не пенсионер. Подумай ещё раз… Ты действительно согласна стать моей женой?
Я глядела на него, не отводя взгляда. Сосредоточенно, сконцентрированно, словно видела впервые в жизни. Заново изучала его бездонные глаза, в которых на мгновение замерла какая-то неведомая настороженность, скользнула взглядом по скулам и на короткое мгновение остановилась на твёрдой полоске губ, сложенных в мягкую полуулыбку… Я смотрела пристально, неотрывно, до рези в глазах. Сама не понимаю, что мне хотелось увидеть в его лице, но я вглядывалась в него с непоколебимым упорством, словно желая проникнуть в его сознание, прочитать его сокровенные мысли, узнать об этом человеке все…
Где-то в самых сокровенных уголках моей души рождалось что-то неведомое ранее, невесомо-лёгкое и радостное. Оно крепло, стократно усиленное скрещением наших взглядов, и в мою голову вдруг пришла шальная мысль о том, что Робетро – это и есть тот самый человек, которого я могла бы полюбить. Полюбить после Игоря… Нет, не той страстной, испепеляющей дотла любовью, которая способна была согреть и осветить весь мир. Нет… Любовью спокойной и размеренной, свойственной людям, много-много лет прожившим в совместном браке. Любовью, переродившейся в привычку…
Почему-то мне подумалось, что у нас будет хорошая крепкая семья. Совсем такая, как у Надьки Егоровой, как у её родителей, как у родителей Дениса… Может быть, это – и есть счастье?
К чему искать лучшего от хорошего? К чему грезить о сказочном принце, которого нет и никогда не будет, когда есть реальный человек, который может сделать меня счастливой. Нужно лишь дать ему шанс… И я дам его… Дам, потому что тоже хочу, чтобы и меня кто-то любил…
- Я согласна, Роберто, - улыбнулась я, испытывая невольное уважение к этому человеку, который дал мне право выбора. Он не торопил меня, не настаивал ни на чём… Наверное, он действительно меня любил, если готов был отпустить от себя… - Согласна я, согласна, - рассмеялась я, чувствую необычайную лёгкость, которую испытываешь, когда принимаешь какое-то важное решение, которое изменит всю твою жизнь.
Улыбка на губах Роберто стремительно растаяла, а тёмные глаза потемнели ещё больше, превратившись в чёрные. Казалось, он утратил над собой власть – по лицу пробежала короткая судорога, и через какой-то миг он стремительно, без привычной нежности, обхватил моё лицо, склонился надо мною и с неожиданной для меня поспешностью и горячностью поцеловал в губы. Я вздрогнула и, подчиняясь древнему инстинкту, вцепилась в его шею, притягивая мужчину к себе. В ушах бешено стучала кровь, глаза заволокла туманная пелена, и оттуда, словно звёзды с ночного небосвода, сияли его глаза, полные дикой, неукротимой страсти…
- Люблю тебя… - прошептал он, покрывая отрывистыми горячими поцелуями моё лицо. – Люблю…
Когда-нибудь я смогу ответить ему: «Я тоже тебя люблю, Роберто…» Пусть не сейчас, но когда-нибудь… Я сделаю всё, чтобы полюбить этого человека
Самолёт давно улетел, а я всё бесцельно слонялась по аэропорту, напоминающему огромный растревоженный муравейник. Как заблуждаются те, кто считает, что аэропорт – это только прилёты и отлёты, встречи и расставания. Нет… На самом деле, аэропорт – это богатая библиотека человеческих судеб, каждая из которых удивительна и неповторима… Наверное, если бы я поставила себе цель стать писателем, я бы проводила здесь долгие часы, выискивая героев для своих очерков и рассказов или, быть может, даже романов. Искать героев нужно не в голове, а среди людей, и тогда они сами заговорят с читателями с мягких книжных страниц, будут доступны и понятны… Но я никогда не ставила себе цель стать великим писателем. Я хотела всего лишь быть хорошим журналистом, а стала, в итоге, бизнес-вумен… Поистине, нет ничего проще, чем жизнь человеческая, как нет ничего сложнее её…
Передо мною мелькали лица. Множество лиц – совершенно разных, с отпечатками всевозможных оттенков эмоций. Все эти люди торопились куда-то, суетились, и мне казалось, что я стала свидетельницей Великого переселения народов ХХI века…
Воздух вокруг меня был наэлектризован и насквозь пропитан невообразимым шумом, какофонией разноязычных голосов, прерываемой отчётливыми объявлениями диспетчера… Этот гул то усиливался, то ослабевал, чтобы через мгновение ворваться мне в уши устрашающим рёвом и так же внезапно стихнуть, мимолётно удивив непривычной тишиной.
Постояв ещё немного, я решительно развернулась и направилась к автомобильной стоянке. Две тени неслышно скользили за мной, вызывая чувство лёгкой досады. Моя охрана меня бережёт… Чтоб они провалились, уроды…
Дима помог мне сесть в автомобиль и привычно стиснул матово блестевший руль в своих желтовато-смуглых пальцах, замерев в ожидании моих распоряжений.
- Домой, - коротко произнесла я.
Машина плавно тронулась…
Шёл снег. Он падал, оседая на чёрный капот машины, похожий на лебяжий пух, который какой-то шутник решил вытрясти из подушки. Мы ехали молча, и я всё смотрела вперёд, на полосатую чёрно-ржавую ленту дороги, извивающуюся змейкой среди грязновато-белого снега, покрывавшего обочину. Проезжающие машины тонули в клубах пара, и мне даже в салоне автомобиля чудился запах бензина, смешанный с гарью и морозной свежестью – этакое «дорожное зимнее» амбре. Он сливался воедино с ароматом туалетной воды Роберто, напоминающей мне почему-то о невероятной свежести и прохладе Средиземного моря, которое я помнила по своему свадебному путешествию с Игорем.
Воспоминания о той моей прошлой жизни нахлынули на меня стихийно, и я ничего не могла с этим поделать. Сражаться с ними было всё равно, что бороться с огромной горной рекой, которая обрушивается на тебя раскатами и брызгами воды… Когда-нибудь я научусь с собою справляться. Окончательно и бесповоротно сотру из памяти всё, что было связано с Игорем Кондратенко. Моим первым мужем. Роберто будет вторым… Бедный. Он ещё не знает, что всегда будет в моей жизни вторым. Во всём. Даже лазурным средиземноморским небом и синим морем я буду наслаждаться с ним… вторым, потому что первым всегда был и останется Игорь…
Солнце, прорываясь сквозь толщу белого неба, бросало на землю скупые лучи, которые не могли её согреть, как не могли осветить мою душу, тонувшую в колеблющемся, белесом тумане…
Я с головой погрузилась в свои мысли. На этой дороге невозможно было от них удержаться. Не знаю, почему… Привычка… Я вела диалог с самой собой, силясь понять, верно ли поступила, скоропалительно ответив согласием на предложение Роберто.
- Всё правильно, - подсказывала логика. – Не вечно же в старых девах куковать. А так – хоть какой-то мужик рядом. Между прочим, Никитина, не самый плохой вариант. Лучший, что был в твоей жизни…
«Не лучший…» - горько подумала я. Воспоминания об Игоре больно кололи сердце, и я почему-то впервые за долгое время вспомнила о нём с раздражением и недовольством. Он погиб так давно, и всё равно никак не может уйти из моих мыслей, занимая в них слишком много места, словно всё ещё имел на это какое-то право. Не имел. Всё отболело. Умерло вместе с ним. К чему сейчас, стоя на пороге новой жизни, ворошить прошлое?
- Дура ты, - говорило сердце. – Ничего хорошего из этого брака не выйдет. И сама счастлива не будешь, и ему жизнь испортишь…
«Нет, - упрямо твердила я. - Не испорчу… - и уже менее решительно. - Надеюсь, что не испорчу…»
- Всё ты правильно делаешь, - не сдавалась логика. – Не пребывать же в гордом одиночестве, пока не преставишься. Самой-то не надоели похотливые взгляды мужиков, у которых на уме только одно – затащить тебя в постель и прибрать к рукам твои деньги? Или ты думаешь, что они вокруг тебя крутятся из-за твоих неземных прелестей? Никитина, ты же не ребёнок и сама должна всё понимать… А Роберто… Фиг знает, конечно, что он в тебе нашёл, но что-то в нём такое есть…
«Есть, - буркнула я про себя. – Даже могу сказать, что именно. Он на Игоря похож…»
- Похож?! – стукнуло сердце. – Ты что, из-за банального сходства с ним? Лариса, ты сама себя слышишь? Такого, как Игорь, больше не будет! Наплачешься ещё из-за этого сходства…
«Вот ещё, глупости какие», - я попыталась отогнать от себя воспоминание о пронизанном тоской взгляде своего покойного мужа, который привиделся мне прошлой ночью. Тщетно… Он стоял перед глазами, и я почти чувствовала его отчаяние, когда у него на глазах мы с Роберто… Нет, всё это – глупости! Призраков не бывает. Это просто проказы моего воображения, которое упорно не хочет отпускать его.
Наверное, всё дело в том, что какая-то частичка меня до сих пор надеется на его возвращение. Неимоверно глупо, не правда ли? Я была там, где всё это произошло. Я видела расстрелянную машину, видела размытую кровь… Море крови… Он не мог выжить. Если бы выжил, давно бы вернулся. Отличительной особенностью бумеранга является то, что он всегда возвращается к тому месту, с которого был произведён бросок. Как выяснилось, не всегда…
Всё будет хорошо! Должно быть хорошо… Сколько же можно быть одной?
Действительно, сколько?
Сейчас у меня есть дочь, но дети так быстро растут… Когда-нибудь она уйдёт от меня. Таков закон жизни, и ничего с этим не поделаешь… Она уйдёт, а я… С чем останусь я?
С воспоминаниями?
Со старыми выцветшими фото в альбомах?
Немного… А если присовокупить к этому сознание того, что я сама выбрала такой путь, то – совсем мало.
Я не могу остаться одна. Я не хочу быть как мой отец – одинокий, добровольно лишивший себя всех радостей жизни, заменив их своим проклятущим бизнесом, чтобы «убить время», а вместе с ним – чудовищную пустоту, заполнявшую душу. Он был слишком горд и, прикрываясь маской чванливости, должно быть, сильно страдал… Наверное, ему до безумия хотелось приехать ко мне однажды, поговорить по душам, объясниться. Наверное, хотелось повозиться с внучкой, сводить её в парк на аттракционы, купить ей сахарную вату. Хотелось, возможно, идти по дороге, крепко держа крохотную ручку в своей вечно холодной руке, и, как когда-то мне, в далёком моём безоблачном детстве, читать стихи Есенина. Я до сих пор помню:
Хороша была Танюша, краше не было в селе,
Красной рюшкою по белу сарафан на подоле.
У оврага за плетнями ходит Таня ввечеру.
Месяц в облачном тумане водит с тучами игру…
Это он о маме. Я теперь понимаю…
Он не мог, себя «переломить» поэтому так до конца жизни и остался один. А я смогу. Смогу побороть мучительное одиночество. Смогу начать всё сначала. Я сильная… Это он, мой отец, научил меня быть сильной. И я справлюсь. Я ещё буду счастлива в этой жизни. Непременно буду… За себя и за него…
И у дочери моей будет хорошая крепкая семья. Это ведь так важно для ребёнка, чтобы рядом были мама и папа, которые его любят. Это так важно, когда в детстве чувствуешь твёрдую мужскую руку, которая крепко-крепко держит тебя, и ты знаешь, что не одинок в этом мире. Это так важно, когда кто-то читает тебе стихи Есенина:
Поет зима — аукает,
Мохнатый лес баюкает
Стозвоном сосняка.
Кругом с тоской глубокою
Плывут в страну далекую
Седые облака…
Папа… У меня всё будет по-другому! Обещаю тебе, что не повторю твоих ошибок…
Как жаль, что я так поздно всё поняла…
Я закрыла глаза, откинулась на спинку кожаного дивана и глубоко, полной грудью, вдохнула. Лёгкая улыбка тронула уголки губ…
Довольно тосковать. Лариса Никитина никогда не плачет… Есть у меня одна идея…
Декабрь 2009 года
Одесса, отель «Континенталь»
Он медленно разлепил глаза, собираясь привычно потянуться, но вместо этого, вздрогнув всем телом, тяжело перевалился на бок, морщась от пульсирующей головной боли, атаковавшей его так внезапно, что он вынужден был обхватить затылок ладонями и прикусить нижнюю губу, чтобы не застонать.
Первая мысль, пришедшая ему в голову, была непереводима ни на один из существующих языков мира. Это была непередаваемая игра слов, которая, наверное, как нельзя лучше характеризовала его нынешнее состояние. Мозг кипел и бурлил, плавясь под действием какой-то неведомой, потусторонней силы, виски отчаянно кололо, а горло стиснула такая сухость, что в воспалённое сознание пришла другая, более осознанная мысль: «Щас подохну…» - сопровождавшаяся длинным списком матерных эпитетов.
Кое-как приподнявшись на локте, он заторможено, насколько хватало взгляда, окинул обстановку, на короткое время задержавшись на стоящей на тумбочке пустой коньячной бутылке. Сколько точно звёзд было на этикетке, он так и не смог определить – его подсчётам мешали собственные цветные «звёзды», мельтешившие перед глазами. В желудке заворочался тошнотворный ком, поднимавшийся всё выше, к горлу. Нестерпимо хотелось пить, но для этого нужно было вставать, шевелиться, а сделать это сейчас он был не в состоянии.
Тело сотрясала крупная дрожь, и он недовольно покосился в сторону открытого нараспашку окна. «Нахрена?» - это была третья мысль, пришедшая в его голову. Натужно сопя и стуча зубами, он кое-как натянул на себя одеяло, продолжая буравить окно недовольным взглядом, на уровне подсознания надеясь на то, что оно возьмёт и закроется само. Чуда однако, не происходило, и порыв ветра, «сквозанув» в прямоугольник окна, оставил на узком подоконнике снежный след… Не хватало только надписи: «Здесь был я. Дед Мороз».
«А чем так воняет?» - попытался он сообразить, принюхиваясь к бьющему в нос запаху чего-то хвойного, настолько «густому» и непроницаемому, что казалось, он видит расходящийся волнами туман, окутывающий комнату. Или это у него в глазах всё плыло? Этот запах смешивался с чем-то резким, тошнотворным, «казарменным». Такое ощущение, что целая рота солдат решила просушить свои портянки после многокилометрового марш-броска…
- Сдох кто-то, - хрипло пробормотал он, откидываясь на скомканные подушки и проводя языком по растрескавшимся от сухости губам. Точно, сдох. Причём, судя по запаху, очень давно…
- Как почивать изволили, ваше высокопревосходительство? – услышал он над ухом насквозь пропитанный ядом голос, звуки которого, врываясь в его сознание, причиняли неимоверную боль…
Этот голос был ему смутно знаком и возвращал к тем безоблачным годам, когда он, ещё будучи курсантом…
Стоп!
Он рывком поднялся на локтях и, коротко взвыв от пронзившей голову адской боли, бессмысленным взглядом уставился в серо-голубые глаза, взиравшие на него с такой откровенной насмешкой, что хотелось немедленно повеситься. Нет, наверное, всё же застрелиться, потому что искать мыло и верёвку он был сейчас не готов ни морально, ни физически…
Илья сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и невозмутимо листал какой-то автомобильный журнал. Целая стопка этой макулатуры возвышалась у его ног, напоминая своим видом Пизанскую башню в миниатюре – такая же непонятная и накренившаяся на один бок.
Этот человек всегда являл себя эффектно и… неожиданно. Иногда он сам его звал, но чаще всего Илья приходил без приглашения – обрушивался на голову буквально ниоткуда, подобно стихийному бедствию, от которого невозможно было спастись.
Никогда, за два с гаком десятка лет, их не связывали нити ни дружбы, ни ненависти. И всё же узы, существовавшие между ними, были прочны и неразрывны. Загадочная связь… Это хорошо понимали оба…
- Шикарно выглядишь, Гарик, - Илья лёгким, картинным движением захлопнул журнал и, не глядя, метнул его на пол. «Пизанская башня» зашаталась, но не рассыпалась…
Поднявшись с кресла, мужчина обогнул кровать и, смахнув с подоконника белую снежную пыль, задумчиво вытер пальцы о тёмно-серые, с тонкой светлой полоской, брюки. Затем, устремив на него ясный, полный какого-то внутреннего света взгляд, покачал головой и сдержанно улыбнулся.
- С добрым утром… - нехотя выдавил из себя Игорь, не задаваясь вопросом о том, какого чёрта Илья делает сейчас у него в комнате… В голове звенела пустота, а тягучая боль, отдающаяся в висках, дарила сумасшедшее ощущение нереальности.
- Ве-чер, - лаконично и как-то помпезно поправил Илья. – К твоему сведению, сейчас вечер…
- А-а…
Вечер и вечер. Ну, подумаешь, поспал чуть подольше…
Стоп!
А с какого перепугу он завалился спать и продрал глаза только вечером? И вообще, где он?
Ну, что с перепоя – ясно. Голова трещит, а во тру как нас…ли. Вот только с какой радости? Что же он такое отмечал…
Неясное воспоминание шевельнулось в голове… Сначала – воспоминание, а потом целая монументальная стена действительности рухнула на него. События минувших дней полыхнули перед его глазами с необычайной ясностью, восставая в памяти во всей своей неприкрытой сущности.
Его поездка в Одессу… Да-да, он в Одессе. Отель «Континенталь», номер «люкс».
Ага…
Потом был звонок Наташке, которая не преминула ему сообщить, что Лариска «с каким-то очередным хахалем намылилась в театр»… Ладно, это ещё можно как-то пережить. Тем более, что поход в театр – мероприятие «светское», и совсем не обязательно, что она отправилась туда с любовником… Ресторан – это страшнее…
Потом – страшный провал в памяти. Дальше – больше. Два тела на «королевской» кровати номера «люкс»… Испуганный взгляд зелёных глаз, устремлённый на него… Его-то он и пытался забыть в баре…
А дальше… Нет, дальше лучше не вспоминать…
- Бэ, - передразнил Илья. – Значит так… Сейчас мы приведём тебя в порядок и сматываемся из этого чудного местечка в Никольское. По дороге расскажешь мне свою невесёлую сопливую историю, из-за которой ты четыре дня мне твердил, что собираешься сдохнуть…
- Чет… Сколько? – Игорь вскинул на него глаза, стискивая голову ладонями.
Ого! Провал в памяти, получается, гораздо глубже, чем он думал…
- Я думал, у тебя только последний мозг отшибло, - съязвил Илья, играя тонкой шифоновой занавеской. – Оказывается, ты ещё и на ухо стал туговат… Всё. Надо собираться. Если надо – доспишь в машине… Подъём, товарищ капитан-лейтенант…
- Заткнись… Просил же так меня не называть, - недовольно буркнул Игорь, закрывая глаза.
Нет ничего хуже утра, начинающегося с похмелья и напоминания о его совсем не доблестном служении Отечеству в рядах двух флотов – Тихоокеанского и Черноморского.
- Ах, нижайше прошу прощения, - эти слова сопровождал лёгкий смешок. – Запамятовал, что в другой структуре тебя называли Адмиралом… Подъём, Кондратенко!
Час от часу не легче… Не хватало ещё только всю свою биографию вспомнить…
- Та щоб ти здох… - процедил Игорь сквозь зубы, понимая, что просто так Илья от него не отвяжется.
Тот ответил ему безмятежной улыбкой…
Декабрь 2009 года
Одесса, квартира Л. Никитиной
«… Согласились все, что жена Финиста - ясна сокола - Марьюшка.
И стали они жить-поживать да добра наживать. Поехали в свое государство, пир собрали, в трубы затрубили, в пушки запалили, и был пир такой, что и теперь помнят», - дочитала я последние строки из сказки об оборотне-соколе с отшибленным мозгом и девочке-извращенке, которая попёрлась его искать за тридевять земель. Лине почему-то до безумия нравилась эта сказка, и мне постоянно приходилось её читать. Что ж, для хорошего человека, а тем более – для родной дочери, разумеется, не жалко…
Я поправила одеяльце и, тихо, чтобы не разбудить дочурку, поцеловала её на ночь.
Прислушиваясь к её спокойному, размеренному дыханию, я ещё немного постояла, глядя на личико самого дорогого мне в этой жизни человечка, и бесшумно вышла из комнаты…
Сумрак заполнял гостиную, и лишь сквозь тонкую щель стеклопакета сочились с улицы «вечерние» звуки.
Я устало опустилась в кресло и, на мгновение задумавшись, решила претворить в жизнь мысль, которая прочно засела в моей голове, лишая покоя…
Ехидно улыбнувшись, я вынула из кармана джинсов мобильный телефон и, повертев его в руках, некоторое время задумчиво глядела на дисплей, прикидывая последствия того, что собираюсь сделать…
Итак, очередной «звонок другу».
Некоторое время я прислушивалась к спокойным гудкам, и собралась уже положить трубку, как вдруг в моё ухо ворвался раздражённый женский голос, готовый вот-вот сорваться на крик, тонувший в немыслимом шуме. Судя по звукам, Егоровы топили Му-Му. Причём, топили жестоко и всей семьёй, а кто-то при этом ещё и бил палкой в железное ведро, чтобы заглушить стенания несчастного животного…
- Алло, – раздалось на том конце провода. – С мылом мой. С мы-лом… Я всё вижу… Да, я слушаю…
Надька в своём репертуаре. Пытается «построить» свою «футбольную команду»…
- Надюш, привет, - произнесла я, улыбаясь. – Не очень отвлекаю?
Разумеется, я её отвлекала. Разумеется, очень! Но… Что поделаешь. Такова её незавидная участь – вечно прикрывать мой… чуть не сказала «зад», но вовремя сдержалась. Прикрывать мой тыл. Да, так значительно лучше, хотя «зад» - более реалистично…
- Привет, - в голосе Надьки появились настороженные нотки. – Нет, не от… - договорить она не успела и во всю силу своих лёгких гаркнула так, что у меня зазвенело в ухе. – Валера, это папино! Не надо этим мылить руки… - затем, переключившись на свой нормальный тон, добавила. – Не отвлекаешь. Просто пытаюсь своих чертенят уложить спать… Ни в какую не хотят умываться… Маленькие дети - маленькие проблемы. Растут дети - растут проблемы. Если меня когда-нибудь прибьют, то это сделают из-за моих детей… Представляешь, что мой Валерик на днях отчудил? Он у меня плохо кушает. Ну, собрались к родителям. А там, сама понимаешь, все и пичкают его как и чем могут. Наконец, папа мой говорит: «Ты, внучек, не переживай... Я тоже в детстве плохо кушал... Мама меня за это и ругала и дубасила…» На что этот поросёнок преспокойно так отвечает: «То-то я смотрю, у тебя зубы вставные...» Никитина, я чуть от стыда не подохла…
- Надь, я замуж выхожу… - перебила я её эмоциональную речь.
- Ну вот… А у Серёжки – так вообще проблемы с речью, - увлечённо продолжала моя подруга под аккомпанемент какого-то железного грохота, плеска воды, писклявых детских воплей и скулежа. Было совершенно ясно, что она меня не слышит. - Картавит… Вот представь себе: утренник в детском садике. Выходит моё чудо… Весь из себя: в белой рубашечке, чёрных шортиках, белых колготочках. Даже бабочку ему прицепила для солидности… Складывает ручонки и громко-громко произносит: «Итить…» Пауза. Затем, собравшись с мыслями, повторят: «Итить…» Никитина, думала, я поседею, если после этих слов услышу продолжение: «Твою за ногу…» Решила даже, что это – происки Дэна. Даже речь подготовила – что ему сказать и как… А в зале у всех глаза уже лезут на лоб. О себе вообще молчу – состояние, близкое к обмороку.
- Надь… - больше мне ничего не удалось вставить.
- И тут мой шельмец выдаёт третье слово: «Якета…» Помнишь, стишок в школе учили: «Летит, летит ракета вокруг земного света, а в ней сидит Гагарин – простой советский парень». Во-от! Вот это самое они с воспитательницей и учили…
Тяжёлый случай… Ладно, попытка – не пытка. Попробуем достучаться до сознания всех моих лучших подруг, которых у меня, окромя Надьки, нефига нет…
- Надька, отвлекись от своих пацанят, - усмехнулась я. – Я выхожу замуж. Кстати, ты приглашена. В качестве свидетельницы…
- Да как от них отвлечёшься? – этот водопад слов невозможно было остановить ничем. Даже если я скажу ей, что сегодня началась Сто одиннадцатая мировая война, она всё равно не поверит. У неё там свои «военные манёвры». - Вот скажи мне, как? Счастливая ты! У тебя – дочка. Такое чудо, такой ангелочек… Зря ты её Ангелиной не назвала. Я б её Гелечкой звала… Мы вот тоже дочку хотим, да пока что-то не получается. Мишке года два исполнится, и попытаемся повторить заход… Стой! – заорала она, перекрывая «фонившие» звуки. – Кто замуж выходит? Не поняла…
Дошло-таки. А я уже думала, что всё, не пробиться мне сквозь непробиваемую броню, называемую «семья моя».
- Да я, Надь, я, - уже в открытую рассмеялась я, представляя себе выражение, которое разливалось теперь по лицу моей лучшей подруги. Почти сестры…
- Шо? – выдохнула она, наверное, во всю мощь своей необъятной, шестого размера, груди.
По-моему, что-то такое мы с ней уже проходили. Давно, пять с гаком лет назад, когда я чуть не довела подругу до инфаркта сообщением о предстоящей свадьбе с Игорем…
Что теперь-то не так? Она же сама мне талдычила, что невозможно так долго оставаться одной…
Впрочем, это – нормальная человеческая реакция. Надо было всё-таки лично сказать, а не по телефону. Но кто может поручиться за её реакцию? Узнает, что я замуж выхожу за человека, которого видела в своей жизни всего пять раз, так прибьёт меня чем-нибудь тяжёлым. Нет, телефон, как ни крути, вернее… По крайней мере, для здоровья безопаснее.
Молчание, царившее на том конце провода, нарушалось лишь громким плеском воды.
Первой не выдержала я.
- Егорова, подай голос, - жалобно попросила я.
Зря… Тишина взорвалась, распавшись на миллионы звуков. Вода полилась с какой-то чудовищной силой, дети завопили все и разом, железное ведро, в котором пытались утопить Му-Му, с дьявольской силой загромыхало по кафельному полу. И, перекрывая всю эту ни с чем не сравнимую симфонию звуков, надрывался в трубке Надькин голос:
- Егоров! Егоров, итить твою!!! – вопила она так, что, наверное, открой я окно, услышала бы эхо её командирского голоса. - Хоть раз в жизни вылези из-за своего гр…банного компа и умой детей. Я не одна их делала…
Вслед за этим я услышала грохот, после которого вновь воцарилась пугающая тишина.
- Никитина, - возвестила трубка Надькиным голосом. – Ты дома?
- Дома… - нехотя отозвалась я.
- Жди меня. И даже не думай сбежать… Это всё надо «перетереть»…
Час от часу не легче… Угораздило же позвонить ей чуть ли не на ночь глядя…
Декабрь 2009 года
Одесса, квартира Л. Никитиной
Появление Надьки я всегда характеризовала про себя как падение метеорита. Причём, я хорошо знала, что этот метеорит непременно где-нибудь брякнется, но смутно надеялась, что не на мою дурную голову…
Я искренне поражалась той энергии, которая бурлила в этой маленькой, располневшей после третьих родов женщине, которую я помнила ещё пухленькой девчонкой с жиденькими каштаново-рыжими волосами, уныло свисающими до плеч. Такое впечатление, что она открыла источник вечной молодости, из которого неустанно черпала внутренние силы.
Надька, по-моему, не уставала никогда. Весь семейный быт Егоровых держался только на ней. Она и готовила, и стирала, и бельё гладила, и детей умудрялась развести по школам, садикам, поликлиникам. В квартире всегда царил идеальный порядок – всё блестело и сверкало чистотой, совсем как в операционной. Ребятишки у неё всегда выглядели довольными жизнью, а муж, отожравшийся на домашней стряпне, никак не походил на человека, возглавляющего такую серьёзную организацию, как детективное агентство. Это, скорее, был Дед Мороз в молодости – добродушный, вальяжный и флегматичный… Не понимаю, как они с Надюшкой сошлись! Она – человек-огонь. Лёгкая на подъём, успевает в сто мест одновременно, никогда не опаздывает и всё держит в голове. Интересно, она когда-нибудь спит?
Ещё в школьную пору она была настоящей активисткой, отличницей, старостой класса, не стеснявшейся шпынять двоечников и разгильдяев, участвовать во всех мыслимых и немыслимых олимпиадах, состоять в десятке кружков и при этом бросать всё, стоило только кому-нибудь из нашей «четвёрки» набрать её номер и жалобно проблеять: «Надька, у меня ЧП…» И она, бросив всё, что только можно было бросить, подрывалась и летела, как шутила Майка, «решать вопросы». Что-что, а это у неё всегда хорошо получалось! И задатки, надо сказать, остались до сих пор…
Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть и сунуть в пепельницу недокуренную сигарету.
Я перевела взгляд на часы. Прошло всего девятнадцать минут после моего сногсшибательного сообщения, а она уже тут как тут… Ракета, блин…
Нет, метеорит…
- Рассказывай, - торопливо произнесла Надюшка вместо приветствия, отодвинув меня в сторону и просочившись в прихожую, где с жаром принялась сбрасывать с себя верхнюю одежду.
Первой слетела с её головы необъятная ушанка из песцового меха с белым кожаным верхом, надвинутая по самые брови. Она была совсем новой, и волоски несчастного песца, опадая, кружились в воздухе тоненькими паутинками. «Песец был полный, но добрый…» - вспомнилась мне глупейшая фраза. Следующим, с чем она рассталась, были белые кожаные перчатки, слишком туго сидящие на её полненьких маленьких ручках. Она с нетерпением сорвала их и сунула мне в руки. Далее последовали унты, под которыми, к немалому моему удивлению, оказались серенькие шерстяные носочки с сентиментальной розовой окантовкой. Наконец, потопав ногами, она распахнула длинную, до пола, дублёнку, и тут уж я не могла сдержаться от смеха, потому как под ней обнаружился монументальный махровый халат и… «волосатые» шерстяные рейтузы.
- А что ты ржёшь? – спросила она совершенно серьёзно. Затем, на мгновение задумавшись, извлекла из огромной бесформенной сумки «авосечного» типа прозрачный полиэтиленовый пакет с пирожками. – На вот, - с деловым видом сообщила она. – Сама пекла… Они хорошие, с капусткой…
Объяснять ей, что поджаренные на подсолнечном масле пирожки с капустой мой желудок категорически не переваривает, было бесполезно. Оставалось только покориться своей незавидной участи и принять этот «гостинец», который – я не сомневалась – в скором времени исчезнет в Надькином желудке…
- Итак, кто жених? – бодро спросила она, по-хозяйски расположившись в гостиной и окидывая меня пытливым взглядом.
Ну вот. С места – в карьер. Нет бы, поинтересовалась, как у меня дела, как поживает её любимая крестница, как, в конце концов, здоровье домработницы Евгении Владимировны. Или, на худой конец, посмешила бы меня байками из жизни своих ребятишек… Так нет! Обязательно ей задавать вот эти «вопросы по существу»…
- Надь… Может, чаю? – спросила я, единственным пришедшим в мою голову способом оттягивая этот разговор. Спинным мозгом я чувствовала грядущее «полоскание мозгов»…
Блин, да что, вообще, происходит? Я – взрослая женщина, а веду себя как школьница, которую старшая сестра застукала в подъезде целующейся с мальчиком из параллельного класса и устроила ей разнос. И, несмотря на то, что я теперь сама кому угодно могу этот самый разнос учинить, я почему-то побаивалась Надькиной прямоты и всеми правдами и неправдами изыскивала пути к позорному отступлению…
- Не, не хочу, - Надька замотала головой. – Я к тебе ненадолго… Дэн, боюсь, не справится с мелюзгой… Кстати, а что за запах? Опять курила?
Надька всегда относилась ко мне как к маленькой девочке. Иной раз от её советов мне становилось тошно, и я, выслушивая их, горела единственным желанием: заткнуть уши и завыть, уставившись в потолок – слишком уж они напоминали мне многочасовые лекции убелённых сединами старцев, беззубо шамкающих с высоких трибун о смысле жизни…
- Курила, - честно призналась я.
И что в этом такого? Где записано, что я не имею право покурить в своей же собственной квартире? Нигде? Вот и не надо ко мне лезть с лекциями и нотациями о вреде курения…
- Очередная «тёмная полоса»? – Надька недоверчиво посмотрела мне в лицо, и мне мучительно захотелось сжаться под её взглядом.
- Наоборот, - хмыкнула я. – Светлая, Егорова. Светлее не бывает… Замуж я выхожу. В мае месяце. Так что, можешь меня поздравить.
Поздравлять, собственно говоря, было особо не с чем. Я выхожу замуж за человека, мне незнакомого, о котором почти ничего не знаю, за исключением того, что он до безумия похож на моего покойного мужа. Наверное, именно это, в конце концов, сыграло решающую роль…
Неизвестность не пугала меня. Наоборот, странным образом притягивала, придавая нашему будущему браку ореол таинственности и романтизма… Одно я знала точно – Роберто изменил мою жизнь. Перевернул всё в ней с ног на голову. И, что самое главное, заставил меня усомниться в том, что я до конца своей жизни смогу прожить в гордом одиночестве… Мне надоело жить прошлым. Надоело, просыпаясь, встречаться взглядом с глазами Игоря, глядящими на меня с фотографии, стоящей на прикроватной тумбочке. История нашей любви закончилась. Пришло время начинать новую веху своей жизни… Теперь, открывая глаза по утрам, я буду видеть живые глаза другого человека, и в них будет читаться отражение любви и нежности, которое я почти никогда не видела у Игоря. Живые глаза цвета чёрного шоколада. Горького шоколада…
Иными словами, выходя замуж, я бежала не только от своего одиночества, но ещё и от прошлого.
Нельзя, однако, сказать, что Роберто был мне совсем безразличен. Он мне нужен. Он сам не понимает, насколько нужен. Нет, я не люблю его… Точнее, люблю, но не в той мере, в которой он бы этого хотел и даже, наверное, заслуживает. Даже не люблю, а… Нет, я не знаю, как назвать это чувство…
Меня к нему тянет. Сильно тянет, как магнитом… Я ничего не могу с собой поделать, не могу противиться исходящей от него какой-то неведомой, не поддающейся логике внутренней силе.
Удивительно… Мы почти незнакомы, но этот человек из чужого мира, из чужой страны, мне многократно ближе, чем многие из тех, кто называл себя моими друзьями. Я подсознательно чувствовала эту близость, хотя и не могла определить её причину. Просто знала, что ему можно доверять. Доверять полностью, безгранично…
Разве так бывает?
Мои чувства к нему не попадали ни под одну классификацию. Я не могла сказать, что конкретно к нему испытывала. Возможно, со временем, когда узнаю его чуть ближе, я и справлюсь с этой задачей, а пока она была нерешаема для меня…
- А кто он? – не отставала Надька.
- Ты его не знаешь. Он – мой деловой партнёр из Италии, - я тщательно подбирала слова, чтобы Надюшка не смогла прицепиться ни к одному из них. – Мы познакомились на подписании контракта, а потом… Всё произошло стремительно, - я сделала жест, значение которого можно было истолковать как угодно. – Чувства ударили в голову нам обоим и мы, справедливо рассудив, что нечего ломать комедию, решили соединить свои судьбы. Как-то так…
В принципе, так оно и было. Чистая правда, между прочим. Подумаешь, опустила подробности…
- И как его зовут? – не унималась Надька.
- Роберто, - я пожала плечами. – Роберто Эспозито…
Вряд ли это имя ей о чём-то скажет, но я должна была удовлетворить любопытство своей единственной подруги.
- Так он, что… - лицо Надьки приняло удивлённое выражение. – Вы, получается, через переводчика общаетесь?
Угу. Общаемся. И в постели – тоже… Господи, избавь меня от этих дурацких вопросов!
- Нет, - я медленно покачал головой. – Он знает русский. С украинским, правда, тяжелее, но по-русски говорит хорошо. Выходец из семьи белоэмигрантов…
По физиономии Надюшки невозможно было что-либо прочесть. Оно превратилось в каменную маску… Ох, не нравилось мне это! Наверняка, что-то обдумывает, а потом как выскажет – мало не покажется…
Хотя, собственно, чего мне бояться? Я давно выросла…
- Давно вы с ним?
Это был провокационный вопрос. Ответить честно или солгать? Солгать не получится – моя подруга меня слишком хорошо знает. Да и от честного ответа тоже, пожалуй, стоит воздержаться. Мало ли что…
- Четыре, - невозмутимо отозвалась я, искренне надеясь, что Надька не станет уточнять, чего конкретно было четыре.
Ошиблась…
- Месяца? – в её глазах застыло недоумение. – А тебе не кажется, что ты торопишься?
Надька… Люблю её за её неиссякаемую веру в мою «нормальность». Мне даже поцеловать её хотелось в румяную щёчку. Улыбка тронула кончики моих губ, и с языка сорвалось небрежное:
- Раза.
Гром в гостиной не грянул, стены не обвалились, а потолок на меня не рухнул. У Надьки, как ни странно, тоже пар из ушей не пошёл. Она лишь округлила глаза и медленно, по-совиному, заморгала ими.
Удивлена… Что ж, мне не впервой её удивлять…
- Раза? – выдавила она через силу. - Каких таких раза? Никитина, не своди меня с ума… И рассказывай всё как есть, пока мой мозг в состоянии хоть что-то переварить…
Я горько вздохнула. Рассказывать не очень-то хотелось, но, с другой стороны, больше поделиться своим рассказом не было не с кем. Честно говоря, в моей памяти почему-то всплыл тот день, когда мы сидели в моей тесной кухоньке «хрущёвской» квартиры, и я вещала Надюшке невесёлую историю своей, как мне тогда казалось, обречённой на крах зарождающейся любви к Игорю. А потом пришёл он – с букетом цветов – и пригласил меня в ресторан… Да, я была права – наша любовь прожила недолго – ровно столько, сколько прожил он…
- Никитина, ты дура совсем? – устало вздохнула Надька после продолжительного молчания. – Ты не понимаешь, с кем связываешься? Он же – аферист чистой воды. Альфонс. Ему, кроме твоих денег, ничего не надо… Цветы, театр, ресторан… Лариска, протри глаза! Какая свадьба? Так не бывает…
Не бывает. Не бывает с обычными людьми, но не со мной. Я – Лариса Никитина, своего рода – ошибка природы. Исключение из всех существующих правил. И я вечно вляпываюсь в такое, что ни одному нормальному человеку даже в кошмарном сне не приводится.
Согласно, ситуация странная, но ведь в жизни бывает всё.
Так почему нельзя просто поверить в сказку? Ещё раз…
- Ты меня удивляешь, - охала Надька. – Никитина, у меня просто нет слов… В первый раз в своей жизни я не знаю, что тебе сказать…
- Во второй, - поправила я. – Первый был с Игорем. Помнишь?
- И ты… - её голос дрогнул, а в глазах застыл вопрос. – И ты забыла? Забыла его?
- Н-нет, - с запинкой произнесла я. – И никогда не забуду. Но я устала от прошлого. Мне нужен муж, а Лине нужен отец. Всё решено, Надя. Я могу рассчитывать на тебя в подготовке к свадьбе?
- Можешь, - она сокрушённо покачала головой. – Только не ошибись, Лариска. Не ошибись, слышишь? Ты мне как сестра, и я искренне желаю тебе счастья. Но мне кажется, что ты слишком торопишься…
- Возможно.
Впервые в жизни Надька не стала со мною спорить. Наверное, поняла, что это бесполезно. А, возможно, просто осознала, что я давно выросла из того возраста, когда прислушиваешься к мнению посторонних и строишь свою жизнь сообразно их рекомендациям.
Декабрь 2009 года – май 2010 года
Одесса, квартира Л. Никитиной
Время подтвердило мои слова. Роберто любил меня. Искренне любил… Для того, чтобы понять это, нужно было лишь заглянуть в его светящиеся тихим счастьем глаза…
Виделись мы не то, чтобы редко, но и не часто. Обычно он приезжал в Одессу на несколько дней, останавливался в отеле «Континенталь» и неизменно вырывал меня из рутины дел, в которую я погружалась всякий раз, когда мысль о том, что что-то в наших отношениях неправильно, заставала меня врасплох. Слишком хорошо. Слишком идеально. «Так не бывает», - эти слова Надьки часто приходили мне на ум….
Несколько раз побывала в Италии и я. Мы с дочерью, которую Роберто совершенно очаровал, и которая без каких либо просьб с моей или его стороны, стала называть его папой, встретили в этой сказочной стране наступление нового 2010 года. Наступивший год должен был кардинально изменить мою жизнь. И дело было не только в том, что я собиралась соединить свою судьбу с этим человеком. Нет… Роберто полностью поддержал моё желание уйти с постов директора обеих компаний и заняться своей личной жизнью. Он мечтал о настоящей, крепкой семье, о собственных детях… Он так живо расписывал мне наше совместное будущее, что мне мучительно захотелось поверить в то, что так всё и будет. В конце концов, какая женщина не мечтает о нормальной семье?
Побывала я и на знаменитом Венецианском карнавале. В воздухе витал дух праздника. Повсюду продались маски и костюмы. Венеция была шумной, ярмарочной, веселой и фривольной. Карнавал – это пора, когда легко завязываются знакомства, на мосту Риальто, по которому гулял еще Казанова, вовсю целуются парочки, на гондолах проплывают мимо молодожены… Чего только не встретишь в Венеции в праздничные дни! Мы видели шествие барабанщиков по улочкам города, ярмарки на маленьких площадях, и даже средневековый турнир, где суровые ребята в настоящих кольчугах дрались на мечах, а зрители, одетые средневековыми горожанами, шумно приветствовали победителя поединка… Карнавал закончился Большим Парадом в Жирный вторник. Это фантастическое зрелище – не менее помпезное, чем открытие. Честно говоря, я не видела его – мы уехали раньше. Но не беда, увижу как-нибудь в другой раз – ведь как любой, кто влюбился в Венецию и в Карнавал, я торжественно обещала вернуться…
Наверное, Роберто был идеалом любой женщины. Но, как я уже говорила, он был слишком идеален для меня. С ним было легко и просто – все проблемы отступали на задний план, когда появлялся он. Такое уже было в моей жизни однажды – с Игорем… Нет, не так. Они отступали, но появлялись вновь, стоило Роберто исчезнуть из поля зрения. С Игорем всё было иначе – он решал все мои проблемы…
Я довольно скоро поняла, что так сильно бьющее в глаза сходство Роберто с моим покойным мужем, на самом деле, не так велико. Да, он действительно походил на Игоря, но что-то в нём было другим. Не было той решительности, той сумасшедшей уверенности в себе, которая заставляла бы его свернуть горы для любимой женщины, непредсказуемости, способной держать в напряжении. Я никогда не могла позволить себе полностью расслабиться и потерять над собой контроль, потому что, к своему ужасу, отчётливо осознавала – я не доверяю ему целиком и полностью, как доверяла когда-то Игорю… Как ни парадоксально это звучит, я не чувствовала себя с Роберто как за каменной стеной. Наверное, потому, что его ухаживания, несмотря на горящую в глазах цвета чёрного шоколада любовь, были предельно вежливы и в какой-то мере даже робки, в то время, как мне хотелось чего-то другого. Да, я мечтала о красивой сказке, но слишком уж сказочными были наши с ним отношения – совсем как в латиноамериканских сериалах, которые я на дух не переносила. А я жаждала обычных, человеческих отношений – пусть даже с криками, ссорами, спорами и взаимными обвинениями, но никак не этого «искусственного» мира, созданного руками Роберто…
Мысли о том, что мы не подходим друг другу, приходили в голову всё чаще, но, по мере того, как утекали дни, и всё меньше их оставалось до нашей свадьбы, я понимала, что ничего не могу сделать. Не могу отказать ему из-за обычной бабьей своей жалости…
«Дура, - ругала я себя. – Дура ты, Никитина…»
Дура. А кто с этим спорит?
Я знала, что он будет прекрасным мужем – этот совершенно особенный во многих отношениях мужчина, трепетно относившийся ко всему, что связано со мной… Мне не хотелось его терять. Меня к нему тянуло, и я изо всех сил пыталась заставить себя его полюбить…
Видел ли он мои жалкие попытки? Понимал ли, что творится в моей душе?
Не думаю… Ослеплённый любовью, он с жаром занимался подготовкой к свадьбе, в то время как от меня требовалось всего ничего – составить список приглашённых и заняться выбором свадебного платья… Ну да, вечная моя "обязанность". С Игорем всё тоже было так...
На смену зиме пришла весна, и вот уже возвестил о своём скором приближении май месяц. До свадьбы оставалось пара недель, когда случайная встреча с человеком из моего прошлого – Марко Лиманским – и «вечер воспоминаний», плавно перетекший в ночь, перечеркнули все мои планы на дальнейшую жизнь, тщательно распланированную на много лет вперёд…
Впрочем, не только это. В тот вечер произошло ещё одно событие, заставившее меня забраться на подоконник и, вглядываясь в ночное небо, задуматься о своей дальнейшей жизни. Причина тому банальна и стара как мир...
* На фото - прототип Роберто
17 октября 2011
мне нравится
оценили: 2 гостей.
Санкт-Петербург
Была 03 ноября 2015
Разделы:Всякого только что родившегося младенца следует старательно омыть и, давши ему отдохнуть от первых впечатлений, сильно высечь со словами: «Не пиши! Не пиши! Не будь писателем! »
Если же, несмотря на такую экзекуцию, оный младенец станет проявлять писательские наклонности, то следует попробовать ласку.
Если же и ласка не поможет, то махните на младенца рукой и пишите «пропало». Писательский зуд неизлечим.
/А. П. Чехов в воспоминаниях современников/
Шикарно, скажу я тебе и порадуюсь за то, что, наконец, сумею выложить свои мысли в первый коммент под твоей главой))
1. начнем с Илюшки. С героя, которому я так отчаянно выпрашивала счастье у автора))) кстати, как ни странно. но я не жалею об этом. А мне казалось, что буду. В общем, я довольна его участью Спасибо тебе))
2. Надя. Ух, мне кажется у меня есть такая подруга)))) Не знаю, что у нее общего с Надей, так как проблем (я надеюсь) у моей то намного меньше, чем у Нади с Ларисой, но я от души похохотала, читая их диалог по телефону, а потом и дома у Лиски. Что тут скажешь, настоящий друг. Сестра. Не более и не менее.
3. Роберто. Идеальный мужчина. Мечта всех женщин в самом разнообразном возрасте. К тому же, мне кажется, что он мог быть неплохим отцом для Лины. Но вот жаль мне его и все тут! прямо, как Пашку из твоего предыдущего рассказа. Верю и знаю, что видеть влюбленные глаза, подобно его глазам это совсем не весело и печально(((
4. Собственно говоря, Лариса. Ее величество Никитина, которая в который раз ведет свои беседы из серии "Женщина и мозг". а знаешь, впервые я не могу сказать, что она проиграла в этой словесной схватке. она правильно решила. Все верно. Все должно быть именно так, если бы не Игорь...
но я думаю, что об этом ты расскажешь нам в след. главе))))
Милая, безумно хорошо. И будешь глупой, если не отправишь рассказ в редакцию. Честно!
Мяу!
с теплом
Little monkey 17 октября 2011
Наконец-то Лариска начала понимать, что любимого человека не заменишь его копией...хотя и довольно любящей и милой....
Илья как раз подоспел вовремя, все таки я очень рада, что ты сделала из него человека)))
А прототип Роберто очень даже ничего))) но я для Лариски требую Игоря....и что тут скажешь))))
С нетерпением жду продолжениея, кстати, когда его ожидать?)))
-Оленька- 17 октября 2011
Не представляешь, как я рада твоему возвращению и тому, что имею возможность прочесть твой отклик на эту главу!
1. Спасибо тебе! И от него - героя, которого предполагалось "умножить на ноль" - тоже. Да, пришлось его кардинально изменить, чтобы он действительно заслужил свои "рулоны" счастья. Но я не жалею - наверное, так даже лучше, чем та судьба, которая была ему уготована в самом начале!
2. Да, пора было явить миру Надюшку. В разговоре двух подруг я пыталась показать многое: и "взросление" дружбы, и то, что ничто человеческое Лариске не чуждо, и, возможно "модель" её семейной жизни с Роберто - тихое счастье.
Это замечательно, когда рядом с тобой есть человек, на которого можно положиться. И Надьку я прекрасно понимаю - сама нередко оказываюсь в её роли, "вправляя мозги" своим нерадивым подругам.
3. Роберто... Я уже знаю, что сейчас ты попросишь "огрызок" счастья и для него))
Хотя, знаешь, он действительно будет счастлив. Счастлив рядом с любимой женщиной)) Не буду говорить, как это случится, но все его надежды сбудутся. Моя история - это чистой воды сказка, а значит, в ней возможно всё))
Роберто - действительно идеальный мужчина, "принц из сказки". И он очень подходит Лариске. Жаль только, что она этого не ценит...
4. Лариска повзрослела окончательно. Она действительно правильно всё рассудила - сколько можно жить прошлым? Тем более, что теперь у неё есть причина, по которой она просто обязана связать свою судьбу с Роберто: "Причина тому банальна и стара как мир..." О ней я обязательно расскажу в следующей главе.
Спасибо тебе за тёплый отзыв и такое живое участие в "жизни" моих идиотов-героев. Мы очень тебе благодарны за твою поддержку!!!
В редакцию? Да кому оно там нужно?
Я, как и Лариска, никогда не ставила себе цель стать писателем. Мне просто нравится излагать на бумаге неожиданные мысли, которые иногда приходят в мою дурную голову)) Это, скорее, хобби для меня. И я рада, что кому-то по вкусу приходятся мои строки!
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 17 октября 2011
Совершенно верно. История сделала "круг", и мы вернулись к "начальной точке отсчёта"...
До Лариски медленно, но верно начинает доходить, но, увы, напялить на себя подвенечное платье ей всё равно придётся. Такова её незавидная женская участь...
Илья действительно появился вовремя. Только вот, хорошо это или плохо - я так и не смогла для себя решить. Всё-таки, персонаж он "неоднозначный", и отрицательных качеств в нём не меньше, чем положительных.
Рада, что ты оценила прототип Роберто)) Значит, даже его вымышленный портрет не подействовал? Только Игорь?
Посмотрим... В конце концов, решать всё равно Лариске. И сумеет ли она поверить в рассказ мужа - это ещё очень большой вопрос.
Продолжение "родится" через пару дней. Либо в среду, поздно-поздно ночью, либо в четверг утром. Рассказ можно закончить хоть сейчас, но так не хочется выкладывать в сеть откровенную "халтуру" - это было бы неуважением к читателям))
Спасибо тебе огромное за твой отзыв! И за веру в то, что у героев всё сложится хорошо))
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 17 октября 2011
Вот и я добралась до твоей главы и очень рада этому.
Извини,нет настроения подробно расписывать каждого героя,тем более Ленка это прекрасно сделала и я подпишусь под каждым ее словом. Но от себя все же добавлю.
Все-таки друзья=это хорошо.Спасибо тебе за появление Ильи,я рада ему,как никому-надеюсь он прочистит мозги своему непутевому Гарику.
Лариску я прекрасно понимаю-она молодец,все делает правильно.Прошлым жить тяжело,она ведь не знает,что ее прошлое живее всех живых.
Роберто мне не жаль-он взрослый мужик и сам все понимает,а его прототип мне совсем не понравился-я его другим представляла,так что Игоря на базу.
И ура-наконец мы вернулись в настоящее.
Жду продолжения и долгожданных событий настоящего.
Твой верный единомышленник и преданный читатель
Лавитта 17 октября 2011
1. Ну, уж нет. Ему и так сколько метала досталось за всю историю, что его просто нельзя было умножать на ноль. Честно!
2. если бы не Надюшка, то туговато пришлось бы твоей героине. Тоже Честно)))
3. Эх, конечно же, я попрошу о кусочке счастья для Роберто! Честно))) Я очень рада, что впоследствии он все-таки будет счастлив. Это правильно. А ценить его...да ценит Лиска его, ценит...вот только не так, как мужчину, с которым готова прожить свою жизнь...
4. Причина? какая же? хотя, я уже начинаю догадываться...Впрочем, дождусь новой главы))))))
Она права, пора переставать жить прошлым. Нужно научиться это делать и некоторым твоим читателям)))
Эй, не смей обежать своих героев. Хотя...чего это я? Сама недавно подобным грешила)))
Поверь, твое творчество непременно оценят. Правда. Даже, честно))))
попробуй!
Послушай ту, которая безумно мечтает о том, чтоб ее творчество тоже оценили)))
с теплом
Little monkey 17 октября 2011
Несмотря на все какой хороший роберто не могу его видеть вместе с ларисой, как то больно притарно получается... Хм прияина стара(неужели в животе кто то живет?). лариса надеюсь все же одумается и поверить игорю, она же все равно не сможет без него... Роберто может он все таки найдет себе счастье но другой(уж очень хочется). Илья а все таки он не такой уж и подонок, наконец то разобравшийся в себе взрослый человек, приятно видеть. Игорь тоже идиот(ну как все мужики) горе у него, блин надо не пить а доказывать что живой и любишь ее, а он пьет по 4 дня, ну идиот...
Жду продолжения с нетерпением.
solnyshko_88 17 октября 2011
Самой так бесконечно грустно - хоть вешайся... Боюсь, проклятый конкурс меня окончательно доконает, и я застрахую какой-нибудь из этих чётровых лифтов в свою пользу и взорву его, чтобы было хотя бы за что бороться)))
Шучу, конечно, но очень уж надоели это договоры...
Игорь и Илья - удивительная парочка. Если честно, я хотела сначала в красках расписать весь процесс "промывания мозгов", но потом решила пощадить нервы любимых читателей, которые за что-то (непонятно, за что) полюбили Игоря. Поэтому, чтобы не получить по макушке помидором, решила его не унижать (хотя, признаюсь, было такое желание)...
О да! Лариска - молодец. Взрослеет и умнеет прямо на глазах. Надолго ли её хватит? Думаю, очень скоро читателей ждёт огромный всплеск её идиотизма. Главы через четыре)))
А по-моему, ничего... Это фото - лучшее, что можно было найти на просторах Интернета (знала бы ты, сколько их было пересмотрено). Остальные какие-то совсем уж "стрёмные".
Конечно, он взрослый человек и сумеет "разрулить ситуацию". Правда, будет это немного неожиданно. Но ведь весь рассказ - это одна большая неожиданность)))
Да здравствует настоящее!!!
Самой не верится, что наконец-то я до него доковыляла. Аж 61 главу шла!!!
Спасибо тебе за всё-всё-всё! За поддержку, понимание и за веру в героев и меня))
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 17 октября 2011
Интригуешь ты, чем дальше, тем больше. И это очень радует:)
С нетерпением жду следующую главу)))
С уважением,
Аксиния 17 октября 2011
... Моими Бреднями)))
1. Угу. Особенно если учесть, что в когда я выложила пролог и первую часть, этот персонаж вообще не планировался...
Эх, я представляю себе его в старости! Он непременно будет смаковать свои воспоминания, звеня внушительной коллекцией металлических предметов)))
2. Ты даже не представляешь себе, как ты близка к истине. Этот персонаж полностью раскроется на Ларискиной свадьбе в Вероне. Вот увидишь! Это будет... "да здравствует сюрприз"!
3. Сердцу не прикажешь. И Лариска полностью подтверждает глубокий смысл этого выражения. Можно заставить себя сделать что угодно, перешагнуть через любые барьеры и препятствия, но заставить себя кого-то полюбить - это невозможно.
Есть у меня задумочка насчёт его счастья... Но болтать пока не хочу))
4. Причина... Причина, на самом деле - её дурная голова. Я уже в следующей главе расскажу, что за сила заставила её вскарабкаться на подоконник и с нетерпением ждать утра...))
... И некоторым "писателям"...
Думаешь? Ладно, займусь как-нибудь. Если время будет. А то в последнее время всё по 14 часов работаю, ещё и без выходных!(
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 17 октября 2011
Я частно пыталась сделать главу весёлой, правда, юмор получился "чёрным". Что поделать - бывает))
Приторно? Возможно. Лариска и сама это понимает: Роберто - герой не её романа... Но всё равно цепляется за него, чтобы уйти от прошлого, побороть одиночество и... теперь вот по "старой как мир" причине.
Насчёт ребёнка - вопрос спорный пока даже для самой Лариски. Она же - исключение из правил, и у неё не может быть всё как у нормальных людей. Вот и... Нет, не буду пока болтать))) Всё - в следующей главе))
Не знаю, поверит ли она Игорю, но их встречу будет фантастической. Не как в английских романах, а... гораздо хуже))
Игоря тоже, в принципе, понять можно - всё-таки, столько на него навалилось разом, что "нервы сдали". Но ничего! У него есть Илья))
Спасибо тебе, что читаешь!
Постараюсь не тянуть с продолжением)))
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 17 октября 2011
Да какая уж тут интрига? Разве что, останется ли Лариска с мужем или, всё-таки, решит, что с прошлым нужно покончить раз и навсегда...
Спасибо тебе за внимание к моей главе и за то, что принимаешь её близко к сердцу!
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 17 октября 2011
Ну что ж,автор решил иначе и это его право.
Я вот тут подумала,что ни фига Никитина не повзрослела-как была наивной дурой так и осталась.И что самое интересное,она сама это понимает(я это говорю,забегая вперед,вот).
Свадьба в Вероне?Думается мне,что наша любительница побегов драпанет и с этого торжества,по крайней мере очень на это надеюсь.
А Ленка наша добрая душа счастья для всех просит,аж неинтересно.
А я с нетерпением жду встречи Лариски с ее прошлым))
Лавитта 17 октября 2011
Я думаю, что все мы, в какой-то мере, до сих пор остаёмся детьми. Вот и Лариска - не исключение. Всё решила, распланировала, расписала на несколько лет веперёд. И, главное, так складно у неё всё это получается... Она только об одном забыла. О том, что жизнь - вещь непредсказуемая. И, стоит ей встретиться нос к носу со своим "прошлым", как она снова превратится в то, чем была в самом начале этой истории - испуганную девчонку, которая не знает: "Ай, чего делать-то?"
Драпанёт? Э-мммм... Не совсем. Её лимузин "причалит" к "пункту назначения", а вот дальше... Я решила не эксплуатировать образ Леси из "Единственной зови" и придумала для своей героини кое-то кардинально новое))) Надеюсь, ты оценишь этот "ход конём")))
Вот поэтому я прибила столько народу в одной главе. На всех счастья не напасёшься. Да и не достойны многие из них этого самого счастья...))
До встречи с прошлым осталось немного. Думаю, она затмит даже выкинутую из рассказа сцену "промывания мозгов"!
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 17 октября 2011
Глава потрясающая!!!!!!!!! Я и погрустила немного и похохотала от души))) Хорошо, что у Ларки есть Надюшка! Они такие классные!!! А у Игоря - друг Илья! Я думаю, что их ужможно назвать ДРУЗЬЯМИ))))) Не зря Илья получил свой "рулон" счастья)))
Я даже рада, что Ларка видит различия между Игорем и Роберто...
"Не было той решительности, той сумасшедшей уверенности в себе, которая заставляла бы его свернуть горы для любимой женщины, непредсказуемости, способной держать в напряжении. Я никогда не могла позволить себе полностью расслабиться и потерять над собой контроль, потому что, к своему ужасу, отчётливо осознавала – я не доверяю ему целиком и полностью, как доверяла когда-то Игорю… Как ни парадоксально это звучит, я не чувствовала себя с Роберто как за каменной стеной." - шикарные рассуждения!!! Очень понравилось!!!
Ален, ты - просто Умничка!!!
Хотела побольше написать, но убегаю в институт за заданием....
Обожаю твою историю и героев.
Жду)))
Olen`ka))) 17 октября 2011
Не-е, самое интересное - впереди. В следующей главе будет "торжественный выход" Марко со сногсшибательным известием...))
Я очень рада, что сумела подарить тебе столько противоречивых эмоций. Думаю, погрустить и посмеяться придётся ещё ни раз. Особенно - глядя на реакцию Лариски, которая узнает о том, что её прошлое (цитирую) "живее всех живых". Думаю, такого от неё не ожидает никто...))
Спасибо тебе за твои отзывы и за симпатию к героям. Надеюсь, к концу месяца я разделаюсь с этой историей и уйду на время в "творческий поиск")))
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 17 октября 2011