Возвращение Ангела (глава 64)

Глава 64
Наши дни (май 2010 года)
Украина - Италия

Самолёт плавно пошёл на сближение с землёй. Он накренился, и мне казалось, что это не мы движемся навстречу земле, а, наоборот, земля сдвинулась со своей орбиты, и теперь стремительно приближает себя к нам.
Позади – перелёт из Одессы в Верону транзитом через Кишинёв, занявший немногим более суток. Ещё одни сутки, отлетевшие в безвременье, наполненные тревожным ожиданием необратимого… Следы этой неизбежности я замечала во всём – в усталых лицах пассажиров самолёта, дремлющих в креслах, в рокоте двигателя, в однообразной туманной поволоке за стеклом… «Туман, туман. На прошлом, на былом…» - строчка старой-старой песни из кинофильма «Хроника пикирующего бомбардировщика» всплыла в моей памяти.

Туман на прошлом… Яснее и не скажешь… Серое колеблющееся полотно… А там, за этим тонким полупрозрачным покровом, если приглядеться, одна сплошная ложь. С самого начала. С первых дней моей жизни…
Меня обманывали всегда и всегда предавали. Это случалось с такой завидной периодичностью, что я даже перестала обращать внимание на подобные мелочи и научилась не лить слёзы в подушку, когда в очередной раз человек, которому я безгранично доверяла, принимался строить козни за моей спиной. Привыкла. Стала выше этого…
Думала, что стала…
Но… Каким мизерным, каким незначительным был этот обман в сравнении с тем, что раскрылся совсем недавно, разрушив до основания тот незыблемый, прочный мир, в котором я жила вот уже несколько лет. Всё полетело прахом, разбилось, рассыпалось… Впрочем… Чему было рассыпаться, если у меня ничего не было?
Смешно… Грустно… Тошно…

Перед глазами вновь и вновь восставали обрывочные воспоминания о трёх нескончаемых стуках, которые я прожила с мыслью о том, что человек, которого я когда-то любила больше жизни, поступил со мной как… У меня не находилось слов, чтобы самой себе сказать, как именно, всё разжевать и разложить по полочкам. Я не понимала мотивов его поведения, сколько ни билась…
Стоило мне оказаться в спасительном уюте своей гостиной (что я говорю - эта гостиная никогда не была моей), как дурацкая бабья ревность, ударившая в мою глупую голову в селе Никольском, из которого я бежала как чёрт от святых мощей, вдруг отступила, и на смену ей прошило непонимание.
Почему? Почему, чёрт возьми, Игорь так со мной поступил? И не только со мной – со своей дочерью?
Ушёл к другой семье? Допустим. Всё бывает. Нет ничего вечного, тем более – нет вечной любви… Я вполне адекватный человек и способна была бы понять и принять тот факт, что он меня разлюбил. Да даже и тот, что не любил никогда. Просто увлёкся, а потом понял, что «не его» и решил «поиграть в порядочность» до рождения Лины. Всё возможно. Да, через боль, обиду, через море слёз мне пришлось бы переступить, чтобы жить дальше и понять, что жизнь моя его уходом не заканчивается. В конце концов, это я и сделала несколько лет назад, когда уверила себя в его смерти… Но он выбрал другой путь. Зачем-то инсценировал свою смерть, чтобы преспокойно уединиться в странном, гиблом месте с Ленкой Егоровой… Глупо-то как, Господи!
Как же это произошло? Откуда она взялась? Почему я сразу не поняла, не почувствовала? Более того – я даже не догадывалась о том, что она где-то рядом. До чего же я была глупа, наивна, доверчива…
И всё-таки… Пусть так. Пусть я «прохлопала» любовницу своего мужа. Пусть это с ней он в своё время кувыркался в постели и даже её возил встречать новый 2005 год в Прагу. Пусть следы её ногтей я видела тогда на его спине… Пусть! Но даже если допустить, что всё то время, когда я жила, натянув на глаза розовые очки, наслаждаясь своим сомнительным, как теперь выяснилось, женским счастьем рядом с мужчиной всей своей жизни (надо же, когда-то мне хватало глупости так полагать) и готовилась вкусить все прелести материнства, он был с ней, то остаётся ещё один вопрос…
Какого дьявола он сбежал? Не совсем же он идиот!
Он мог променять меня на Ленку, но променять всё своё состояние на «домик в деревне»… Хм… Определённо, задатков кретинизма у Игоря я никогда не замечала. Конечно, ему не подошла бы данная Пушкиным характеристика: «…Царь Кощей над златом чахнет». Никогда он не трясся над своими деньгами в той мере, в коей это делал мой покойный отец. Но и за своё держался мёртвой хваткой – вспомнить даже историю с «Империей»… И вдруг – просто уйти, оставив нелюбимой, как оказалось, жене всё, что создавал годами… У него, что, последний мозг отшибло?
По-видимому, да… Чем же таким взяла эта вульгарная девка, чтобы он, как собачонка, побежал вслед за ней? Да нет… Дрянь какая-то получается! Ленка, не отличаясь внешними данными, всегда только тем и занималась, что пыталась найти себе мужика побогаче – с крутой «тачкой» и полными карманами денег, желательно – евро… Ходили слухи, что она была любовницей Ильи – по крайней мере, Костя Давыдов что-то такое мне когда-то говорил… А раз так, то логичнее было бы ей попытаться избавиться от меня и, очаровав Игоря (чем только – не понимаю, ну да ладно), прожить до конца жизни не то, что богато – шикарно. Уж я-то как никто другой знаю, что ни одной человеческой жизни не хватит, чтобы потратить то, что он имел…
«Блин, да не имел! Имеет до сих пор… - взорвался от гнева внутренний голос. – Живой он, Никитина! Живой!» Смешно… Столько времени я пыталась убедить себя в обратном, и вот теперь должна заново привыкать к его существованию в этом бренном мире… Н-да… А я-то наивно полагала, что удивить меня чем-либо уже невозможно. Оказывается, возможно!
И всё-таки… Всё-таки, почему? Будь у него денег «иксова гора» - ещё можно понять, но без гроша в кармане-то он ей зачем? Ну не могла Ленка вдруг воспылать к нему пламенными чувствами и уговорить уйти из семьи ради… А чего ради, действительно? Своих небесных прелестей? Да Боже упаси. Игорь бы никогда не потерял голову от этой курицы! Но потерял же. И ушёл. Именно к ней ушёл, чтоб её разорвало, как разорвало ноутбук с её фото…
Её… Но ведь… Какого чёрта, в таком случае, на его столе стояла наша с Линой фотография? Логичнее было бы поставить рядом с собой фото жены и сына – своей новой семьи. А он…
И в гостиной… Как она могла мириться с тем, что в гостиной их «семейного гнезда» висит мой портрет? Как? Какая баба такое потерпит? Но почему-то же Ленка терпит… Почему?
Почему, почему, почему? Десятки, сотни «почему», и ни одного вразумительного ответа.
Не понимаю. Ничего не понимаю…
Цепочка ясна – дом в Никольском, Игорь и его новая семья и, как побочные звенья, мы с дочерью. Нет… Не складывается! Не выстраивается цепочка… Что-то здесь лишнее. Вот только что?
Чего я не понимаю?
Не знаю…
Боже, кто б мозгов одолжил, чтобы решить этот чудовищный ребус…

Три дня я билась над непосильной загадкой – что заставило Игоря уйти… Нет, скорее, просто исчезнуть, единым махом обрубив все нити, связывающие его с прошлой жизнью в которой когда-то какое-то место занимала и я. Знать бы только, какое… Надо полагать, не слишком важное…
Хотя… С какого перепугу он тогда повесил в гостиной мой портрет? И фотографии мои вдоль лестницы? Не Ленкины – мои… И кулон мой зачем-то хранил в ящике стола. Для чего?
Дура. Я просто дура. Никогда не отличалась широтой ума. А ведь разгадка, должно быть, где-то рядом…

Почему мне не хватило смелости дождаться, пока он войдёт в дом? Где та женщина, которая твердила себе, что никого и ничего в этом мире не боится? Куда она подевалась? И была ли она когда-нибудь? Я – трусиха. Жалкая трусиха, вздрагивающая от каждого шороха, рисующая в своих фантазиях сумасшедшие, фантастические образы, которые пугают прежде всего меня саму. Я сама – источник всех своих бед. Так было всегда и так есть до сих пор. Я сколько угодно могу ломать комедию на людях, изображая из себя чёрт знает что, но лгать самой себе бессмысленно – я дрейфло. Самое настоящее… Бегство от действительности – вот он, мой способ решения всех проблем…
А кому от этого лучше?
Всего несколько минут, и завеса, покрывавшая тайну исчезновения Игоря, приподнялась бы… Мне достаточно было перебороть свой страх, и я всё бы узнала. Всё, что хотела узнать…
Но… Нужно ли это было? Мне – да. Ему… Думаю, что нет. Он, должно быть, счастлив в этой своей новой жизни, если ни разу ни единым жестом не напомнил о себе…

Ни единым?
Мне отчётливо припомнилась та ночь в «Континентале», которую я провела с Роберто. Ночь, которая решила мою судьбу… Мне тогда показалось, что я видела его… Придумала, как он выглядит, во что был одет, даже выражение его лица моё воображение нарисовало достаточно верно. А если… Если это было не воображение? Если это – действительность? Кто может поручиться за то, что нелёгкая не забросила их с Ленкой в тот же отель, что и Роберто, и он просто решил полюбопытствовать, как проводит время его «бывшая»… Низко. Грязно. Подло…
Нет. Он никогда бы этого не сделал – не стал бы спокойно наблюдать за тем, как мы… О Боже! Не мог бы… Не мог, и точка. Даже если бы он всё видел от начала до конца, мне всё равно легче думать, что этого не было.
Слишком стыдно.

Стыдно? А чего, собственно, мне стыдиться? Разве это я его бросила? Разве я сбежала с любовником? Разве меня пять лет носило неизвестно где? Нет. Так почему же мне должно быть стыдно за попытки построить свою личную жизнь? Или он со свойственным ему непробиваемым эгоизмом полагал, что после его исчезновения я должна буду натянуть на себя пояс верности, напялить чадру и объявить вечный траур по нему? Если так, то он просто сумасшедший. Жизнь не стоит на месте, и он не мог этого не понимать…
К тому же, ему тот факт, что он оставил жену и дочь, не мешал преспокойно наслаждаться жизнью с любовницей в уединении сельской глуши. И ему нечего мне предъявить, в то время как я могу рассказать ему о каждом дне своей жизни, прожитой без него.
Вся моя жизнь – на виду. Все эти годы я только тем и занималась, что пыталась разорваться между нашей с ним дочерью и его бизнесом. Я изо всех сил боролась за то, чтобы сохранить для дочери его дурацкий холдинг, одновременно стараясь не допустить того, чтобы со мною впоследствии произошло то же, что с отцом – бизнес не должен был стать смыслом моей жизни… Знает ли он, каково это – внешне спокойной ехать на подписание очередного миллионного контракта, в то время как твой ребёнок мечется в бреду на больничной койке? Нет? А я знаю… Я много чего знаю о том, чего не дано познать ему. Читать дочери сказку и при этом прикидывать перспективы, которые, возможно, принесёт очередная сделка, ненавидя себя при этом за то, что не можешь скинуть с себя обузу в виде бизнеса, которым я непременно должна была управлять сама. Присутствовать на каком-нибудь благотворительном концерте в детском доме и с ужасом понимать, что моя дочь немногим отличается от его воспитанников – её почти так же на попечение чужих людей бросила мать, слишком занятая делами холдинга. Мать… А теперь, как выяснилось, ещё и отец…
Неужели за все эти годы у него не мелькнуло ни одной мысли о дочери? Неужели, Ленка и её маленький ублюдок заменили ему всё? Невероятно…

Я откинулась в кресле и устало потёрла виски, пульсирующие острой «точечной» болью… Болью, которая была ничем в сравнении с тем, как болела душа. Я никогда не думала, что она может болеть, но теперь отчётливо понимала, что это означает. Это многократно ощутимее физической боли, которую можно заглушить приёмом таблеток или, на худой конец, каким-нибудь уколом успокоительного. Боль душевную задавить невозможно ничем – она с силой цепляется своими острыми кривыми когтями за и без того израненную душу и не отпускает. Её нельзя прогнать никаким способом – я пробовала.
Она не испугается и не уйдёт, когда сутки напролёт играешь на рояле до умопомрачения, до чёрных кругов перед глазами, до острой рези и немоты в пальцах.
Нельзя отгородиться от неё глухой, непроницаемой стеной ненависти, хотя бы потому, что заставить себя по-настоящему ненавидеть человека, которого когда-то безумно любила, невозможно.
Её нельзя «выкурить» сигаретным дымом – средство, которое вновь стало мне доступно после того, как я узнала, что никакого ребёнка у нас с Роберто не будет…
Раньше у меня было «крайнее средство» - моя подруга Надька, которая умело «вправляла» мне мозги и заставляла взглянуть на паршивую действительность под другим углом, но теперь, увы, и к ней я не могла обратиться. Впервые в жизни моей лучшей подруге было не совсем до меня. В тот самый день, когда я узнала о том, что мой муж оставил меня ради другой, Надьке тоже довелось испытать нечто подобное. Гром грянул среди ясного неба, изломанной молнией разрубив пополам семейную жизнь Егоровых… Надькин муж Денис, с которым они душа в душу прожили почти десять лет, вдруг решил, что устал от спокойной, размеренной семейной жизни и заявил своей супруге о том, что встретил и полюбил другую… Наверное, впервые в своей жизни мне пришлось, забыв о своих собственных горестях и бедах, утешать Надюшку… Впрочем, её Денис, по крайней мере, поступил по отношению к Надьке более человечно, чем Игорь – по отношению ко мне. У него хотя бы хватило совести напрямую сказать всё жене. А Игорь, по-видимому, никогда не отличался порядочностью…
Так странно получилось. Причиной наших слёз оказались люди, носившие одинаковые фамилии. Люди, которые никогда не были знакомы, никогда не виделись и не подозревали о существовании друг друга. Елена Егорова. Денис Егоров. Воистину, загадочна и необъяснима наша жизнь…

И всё-таки, я должна была во всём разобраться. Надька – та хоть знает, почему её бросили. У неё, видите ли, на первом месте дети, домашние дела, родственники, друзья и совсем не находится места для него, любимого. А я… Во что бы то ни стало, я должна выяснить причину, заставившую Игоря так поступить со мной. И иного способа, кроме как спросить у него об этом напрямую, у меня не было. Это будет сделать гораздо проще теперь, когда из всех моих чувств к нему осталось лишь разочарование и непонимание…
«Разочарование, непонимание… И всё?» - насмешливо спросил внутренний голос.
«И всё», - отрезала я.
Всё. Моя «великая любовь» обратилась в прах. А, впрочем, возможно, её никогда и не было…
Разговору быть. Но прежде чем затевать этот разговор с бывшим (хотя, почему бывшим?) мужем, я должна была объясниться с Роберто…
Я летела в Верону с твёрдым намерением отложить свадьбу на неопределённое время. Раньше, когда я была уверена в том, что Игоря нет в живых, всё было предельно ясно. Поскольку брак мой в родной стране считался бы недействительным, я позволила Роберто увлечь меня в авантюру – сыграть свадьбу здесь, в Вероне, а затем, по прошествии определённого времени и прохождении всех необходимых процедур по признанию Игоря уже не безвестно отсутствующим, а покойным, свидетельство о нашем браке перестало бы быть красивой бумажкой. Но теперь… Разве могла я со спокойной совестью подать документы на признание Игоря покойным, в то время как он, на самом деле, и не думал умирать? Разумеется, нет… Если только он сам этого не желает. Но, чтобы выяснить его дальнейшие намерения, я должна была переговорить с ним лично, один на один…
Замкнутый круг…
Легко подумать, но так тяжело осуществить!
Одно радует. Роберто – вполне адекватный человек, любящий, понимающий. Он непременно войдёт в моё положение и, возможно, даже отправится на Украину вместе со мной. Это так важно – чувствовать за своей спиной человека, которому можно доверять, на которого можно положиться…

Я бросила короткий взгляд в иллюминатор. Самолёт плавно заходил на посадку.
Здравствуй, земля итальянская. Приветствую тебя, город Ромео и Джульетты!
Когда-нибудь я непременно покину свою Родину, чтобы перебраться сюда на постоянное место жительства. Здесь, на этой земле, мне суждено будет обрести новую жизнь. Обязательно. Но не сейчас… Чуть позже. Для начала я должна непременно избавиться от прошлого, как бы болезненно это ни было.
Я всё решила. Сегодня же я поговорю с Роберто, а завтра первым же рейсом, на который уже купила билеты, вернусь домой. Если понадобится, я вновь отправлюсь в этот дом в «селе Кукуево», как бы сложно это ни было, и сама сделаю первый шаг для разговора с Игорем. Так нужно… Жить в туманной неопределённости я не стану.
Прежде всего, я должна выяснить, что мне теперь делать с его «наследством», на которое он или его новая пассия с сыном, в любой момент могут заявить свои права. Самым логичным в том случае, если он остаток дней своих решил провести в своём «Эрмитаже», мне представлялось переписать всё на его сына, сделав опекуном Лену. Себе я оставлю «Империю». Она перешла мне от отца – к счастью, у меня тогда хватило ума прислушаться к предложению Ильи и отдать «НикМед» отцу – и никакого отношения к ней Игорь не имеет. Пожалуй, ещё квартиру в Одессе заберу. Пусть это будут мои «комиссионные» за пять лет, в течение которых я, как проклятая, пахала на его холдинг, принося доход в их с Ленкой семейную «копилку». Больше мне ничего не нужно. Нам с дочерью ничего не нужно…
После этого я смогу с чистой совестью назначить новый день свадьбы.
Но это будет потом. А пока…
Открывайтесь же, «ворота Италии»! Я уже здесь…

Здесь. Здесь? Здесь!!!
Чёрт! Где была моя голова? Я же напрочь забыла позвонить Роберто и предупредить его о своём визите. Причём, не только о своём, но и о Надькином вместе с её выводком – не могла же я оставить подругу без моей поддержки? Хорошо ещё, Наталью с собой не потащила – вот бы было «весело»…
Вот засада-то…
Придётся добираться на такси…



Наши дни (май 2010 года)
Италия, Верона, аэропорт «Верона-Виллафранка»

Как правило, туристы прибывают в Верону через аэропорт «Верона-Виллафранка», известный также как Международный аэропорт Валерио Катулло Виллафранка и расположенный в пятнадцати километрах от центра города. Данный аэропорт является воздушным портом совместного базирования, то есть его расположение в центральной части территории между провинциями Брешия, Мантуя, Ровиго, Виченца, Тренто, Больцано и Верона дает возможность всем этим областям пользоваться аэропортом в равной степени…
Привычная беготня, суета, объятья, крики, смех, слёзы – всё это окружило нас, стило только нам оказаться в здании аэропорта. И впервые в жизни меня ничего не трогало. Вскинув на плечо спортивную сумку – для чего набирать много вещей, если завтра нам предстоит путь обратно? – крепко сжимая в пальцах тёплую ладошку Линочки и стараясь не выпустить вертлявого Серёжку, среднего сына Надьки, старательно приноравливалась к детскому шагу. Сама же моя подруга, толкая перед собою огромный чемодан на колёсах, прижимая к необъятной груди своего младшего сына и умудряясь при этом попинывать старшего, двигалась вперёд с проворностью советской субмарины, маневрирующей среди немецких подводных лодок. Пролагая курс в толпе провожающих, встречающих, передающих, голосящих, смеющихся и орущих, она шла вперёд, не замечая препятствий, и мне только оставалось двигаться вслед за ней, волоча за собой плетущихся еле-еле детей…

- Taxi, signora? – возник перед нами белозубый потный мужчина с гривой кудрявых волос на голове. Ни дать, ни взять, Жакоб из «Формулы любви», роль которого блистательно исполнил в своё время Александр Абдулов.
- Такси? – переспросила Надька, глядя в мою сторону. – И почём тут удовольствие?
- Примерно двадцатка до центра, и ещё где-то около тридцати – до виллы, где живёт Роберто, - я равнодушно пожала плечами, готовая пройти в машину и минут через сорок оказаться в прохладной тени веронского предместья. – Где-то полтинник…
- Полтинник чего? – не поняла Надька, с искренним возмущением хлопнув по руке таксиста, потянувшегося к ручке её чемодана. О да! Она у меня быстрая на руку, моя подружка. Он, видимо, пребывал в твёрдой уверенности, что две девушки с кучей ребятишек, тем более – иностранки – это неплохой способ подзаработать. Знал бы он, как сильно заблуждается… Я знала Надьку уже ни один год и догадывалась, что ничего хорошего от неё ждать не придётся…
- Евро… - ответила я, чувствуя, как нехорошее предчувствие закрадывается в душу. – И ещё нужно на чай оставить. Думаю, в сотку уложимся…
Неужели, будет торговаться? Хотелось бы на это посмотреть…
- Е-ээээвро? – Надька тряхнула пухлыми щеками и воззрилась на меня с таким откровенным изумлением, что у меня слова встали поперёк горла. – Сотня евро за удовольствие проехаться с эти козлиной? Да от него потом разит за километр, Никитина! Ты его нюхала? И волосы у него изо всех мест торчат… И ещё неизвестно, какая у него машина! Может, Фиат какой-нибудь, дедушка горбатого Запорожца, - она так живо выражала свои эмоции, что я даже не успела вставить своё веское слово о том, что Фиат-124 стал прототипом «копейки», а не Запорожца. – Ты сдурела? Ну уж нет, подруга! Такие деньги… - она на минуту задумалась, и мне ничего не оставалось, как с тревогой наблюдать за метаморфозами, происходящими на её лице. – Здесь, наверняка, должен ходить какой-нибудь общественный транспорт.
О нет! Господи, за что мне ещё это? Зачем, спрашивается, я взяла её с собой? Знала же, что ничего хорошего из этого не выйдет! Мало того, что у самой хватило ума поехать в чужую страну без охраны, так теперь мне еще предстоит ни с чем не сравнимая поездочка в автобусе. Это я-то – в автобусе? Как она себе это представляет?
- Ну так что? – невозмутимо спросила Надюшка, налегая на ручку чемодана и едва не протаранив таксиста, который потерял таких выгодных, хотя и немного сумасшедших, клиентов. Наверное, знай он, сколько мог заработать, если бы убедил мою непутёвую подругу поехать «на себе» – бежал бы за нами и цеплялся за подолы наших платьев, ибо в тот момент я готова была расстаться уже с тремя сотнями евро, лишь бы не переться «пешкодралом». – Есть тут что подешевле? Какая-нибудь маршрутка или социальный автобус? Ну, Никитина! Соображай. Или мне самой спросить?
Я на секунду задумалась, живо вообразив себе, как это будет выглядеть, и обречённо вздохнула. «Эй ты, - непременно спросит Надька, хватая за рукав какого-нибудь тинейджера. – Где тут у вас маршрутки ходят, а? Что, не понимаешь? Ма-ааар… шру-уууу… тки! Ну? Не понимаешь, болезный? Ну, давай я тебе на пальцах объясню…» - и, что самое кошмарное, непременно начнёт объяснять. И тогда нас депортируют. Нет уж, только международного скандала мне не хватало…
Блин горелый… Угораздило же…
- Есть, - кивнула я с сомнением. – Автобус, наверное. Но он нас до места не довезёт, - просительно заметила я, цепляясь за последнюю хрупкую надежду быть избавленной от общественного транспорта, и вглядываясь в лица таксистов, которые, бросая косые взгляды на Надьку, почему-то больше к нам не подходили.
- А мы на перекладных, - не терпящим возражений тоном заявила подруга. – Давай-давай! Ты что там плетёшься? Никитина, надо быть ближе к народу! Не всё в «меринах» ездить…
По-моему, что-то похожее, связанное с этим «ближе к народу» и автобусом, в моей жизни уже было… Вот только когда – не помню… «Что-то с памятью моей стало…» - совсем как в песне.



Наши дни (май 2010 года)
Италия, Верона, аэропорт «Верона-Виллафранка»

Наверное, Надька права. Я – глупое, мерзкое, совершенно «зажравшееся», капризное и избалованное «меринами» существо. Но, чёрт побери, почему я, имея в кармане деньги, должна ощутить на себе все прелести «автобусного рая»?
Нет, я, конечно, полагала, что будут определённые неудобства, но чтобы так…
Итак, промаявшись минут пятнадцать, в течение которых я безуспешно пыталась дозвониться до Роберто, занятого, очевидно, на каком-нибудь совещании, а Надька пыталась не растерять свою «гвардию», которую живо взяла в оборот моя дочурка, мы его дождались.

Тёмно-синий «Aerobus» подкатил к терминалу, и тут-то началось! Я впервые за всю свою «корявую» жизнь осознала, что итальянцы мало чем отличаются от украинцев, когда толпа галдящего народа, потрясая чемоданами, дорожными сумками и просто тюками с чем-то, отчаянно жестикулируя, ломанулась в несчастный автобус. И где, спрашивается, хвалёная очередь? Содом и Гоморра! «Земля тряслась - как наши груди, смешались в кучу кони, люди…» - Михаил Юрьевич Лермонтов, великий поэт земли русской. Нет, груди, конечно, тряслись у Надьки – куда уж мне со своим вторым размером до её необъятного бюста, колышущегося в такт движениями? Причём, именно этим бюстом она лезла на амбразуру… Тьфу ты, чёрт! Я хотела сказать, в автобус…
Нужно сказать, что желающих втиснуться в распроклятый «Aerobus» было значительно больше, чем мест в нём. Это было видно даже невооружённым глазом. Но Надька, одуревшая от итальянской жары и оглушённая царившим вокруг шумом и гамом, моих мыслей не разделяла и упрямо лезла в автобус, пролагая себе дорогу всеми доступными ей способами. «Ра-аааасступитесь! – орала она таким зычным голосом, что её, наверное, было слышно даже на взлётной полосе, хотя я и понимала, что такое физически невозможно. – Да-ааааа-рогу-уууу… – а это слово у неё уже получилось с каким-то подвыванием, - женщине с ребёнком… Тремя… Нет, четырьмя… Нет, Никитина, ты тоже мне за дочку сойдёшь – такая же бестолковая, как они! Короче… - она снова набрала в лёгкие воздуха и гаркнула так, у что тех, кто находился в опасной близости с моей подружкой, должно быть, чудом не лопнули барабанные перепонки. – Дорогу многодетной матери!»

Итак, пять минут позора, и Надькиными усилиями мы оказались в автобусе. Обошлось без жертв, если не считать, что мне по голове довольно сильно зарядил чемоданом, который волок на плече, какой-то горбоносый «джигит». Определить его национальность не составляло для меня труда хотя бы потому, что из его мобильника раздавался «хит всех времён и народов», получивший широкое распространение у жителей Закавказья, занимающихся частным извозом – «Чёрные глаза» в исполнении Айдамира Мугу… Не-ееет, не «Очи чёрные», а именно глаза, которые: «Ослепили меня глазки, чёрные глаза». Правда, слова были настолько неразборчивы, что мне, грешным делом, даже показалось, когда я впервые услышала этот «хит», что поёт исполнитель не «глазки», а «доски»… Ну да ладно! Не о том сейчас речь…
Для тех из вас, кто по каким-то непонятным причинам решил сэкономить и доехать из аэропорта до города общественным транспортом, знайте, дорогие мои – билеты покупаются непосредственно в автобусе, стоят четыре с половиной евро. Кстати, можно расплатиться кредитной картой. Потому что, когда я протянула купюру достоинством в 200 евро, водитель долго и упорно пытался нагрести сдачу, а на мои слова: «Оставьте себе, мне не надо!» - не реагировал никак… В итоге, я стала счастливой обладательницей стопки мятых купюр по десять и двадцать евро, а также какой-то мелочи с изображением Витрувианского человека, Данте Алигьери, и конной статуи Марка Аврелия. Надьке повезло ещё меньше – ей насыпали горсть монеток, изображающих замок Кастель-дель-Монте достоинством один евроцент…
Огромный плюс веронских автобусов - специальные дисплеи, на которых отображается информация о том, к какой остановке приближается автобус, и какие отели находятся поблизости от этой остановки. Но, увы, плюса этого я так и не разглядела из-за огромного количества «страждущих», берущих автобус штурмом во всех смыслах этого слова. Поэтому дисплей мне загораживали головы, руки и висящие в воздухе сумки и полиэтиленовые пакеты…
Знала бы Надька, что от вокзала до центра города можно доехать на городском автобусе, в которых проезд стоит менее полутора евро, она непременно поволокла бы меня туда. А ещё лучше – заставила бы идти пешком…
О времена! О нравы!
О Надька! Не жалеешь ты меня, подруга…

Как вы думаете, комфортно ехать в автобусе, в котором кресла откидываются градусов на десять максимум? Не торопитесь с ответом, потому что вы не знаете главного – позади нас ехала пожилая супружеская пара, и ноги у них были длиннее, чем у нас с Надькой вместе взятых. Поэтому, чтобы не портить настроение ни себе, ни им, до самого центра города мы мучились в непонятных позах, так и не опустив спинки… Не забудьте ещё вот о чём. Места «для сидения» были заполнены, а вот мест «для стояния» было в избытке. Поэтому я, кое-как примостившись с краю и посадив на колени Лину, наблюдала в опасной близости от своего лица какую-то авоську, которая так и норовила ненароком ударить меня по лбу на поворотах, а прямо над нею – волосатую подмышку, обильно сбрызнутую одеколоном (малоприятное зрелище, скажу я вам)… Прибавьте к этому удивительную, не поддающуюся описанию симфонию ароматов, и вы, наконец, почувствуете то, что чувствовала я, устроившись в пресловутом «Aerobusе». Затекающие ноги, отнимающаяся спина и невозможность просто повернуться превратили поездку в настоящий кошмар…
Но, что поразило меня больше всего – это реакция дочери. Линочка с таким интересом разглядывала непривычную обстановку, что я ни на минуту не сомневалась – эта девочка ещё заставит меня «повторить заход» и ещё раз испытать то, что я чувствую сейчас…
Я, не переставая, набрала номер Роберто, матеря его всеми имеющимися в моём арсенале нелестными эпитетами, и с ужасом думала о том, что стану делать, если он так и не возьмёт трубку. Куда я поеду? Может быть, плюнуть и устроиться в отеле? Ну уж нет! Дудки! Невеста я ему или не невеста? Вот-вот…
С этими мыслями я продолжала дозваниваться в «Кремль», «Смольный», «Белый дом»… Или чем там ещё Роберто считал себя?
«А вот Игорь всегда брал трубку, - доверительно шепнул внутренний голос. – Он бы никогда не позволил своей жене ехать к нему автобусом… Да-да, Никитина, никогда…»
Разумеется. Сама галантность… Толку-то от его галантности, если всё равно поступил как м…ак? Вот-вот! Молчишь, обожаемый мной внутренний голос? Ну и молчи…



Наши дни (май 2010 года)
Италия, провинция Верона

«Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Долго ли, коротко ли шли они, реки быстрые переплывали, горы высокие переходили, леса темные проходили, наконец пришли в пустыню жаркую…» - так обычно говорится в сказках. В реальной жизни всё иначе. Можно долго рассказывать о наших приключениях, но я ограничусь лишь тем, что скажу – вместо обычных сорока минут мы ехали около двух с половиной часов, в течение которых я успела ни раз проклясть Надьку, втянувшую меня в сомнительное приключение под названием «дорога дальняя», проголодаться (а это, между прочим, прогресс – в течение этих трёх суток единственным моим продуктом питания был чёрный кофе без сахара), люто возненавидеть общественный транспорт и, главное – дозвониться до Роберто, будучи уже на самых «подступах» к его дому.

Поначалу я даже не поверила своим ушам, когда услышала в трубке знакомый радостный голос.
- Лариса, какой сюрприз! – с чувством произнёс Роберто. Неприкрытая радость звучала в его мягком, бархатном голосе, который ещё несколько дней назад обволакивал моё сознание подобно тончайшему покрывалу тумана. Это был голос, в котором хотелось утонуть, раствориться… Голос, который можно было слушать часами…
Но сейчас ничего, кроме досады, он у меня не вызвал. Сюрприз, надо же! Я как последняя идиотка пытаюсь до него дозвониться, а он всё никак не может соизволить взять трубку. Подумаешь, какой занятой…
Я два с гаком часа трясусь в этих переполненных, душных автобусах, от которых у меня болит спина и гудят ноги. У меня страшно раскалывается голова, потому что местные жители не умеют говорить – они просто орут и при этом размахивают руками как ветряные мельницы. У меня тело плавится от жары, а мозг закипает от Надьки и её детей, вопли которых перекрывают даже голоса самых громогласных итальянцев. Я неимоверно хочу жрать (даже уже не есть, а именно жрать, и мне, по-моему, впервые в жизни всё равно, что именно). Я устала… А он: «Лариса, какой сюрприз…»
Сюрприз… Как же! Ох, добраться бы до него поскорее и треснуть чем-нибудь тяжёлым по его глупой голове. Будет тогда ему сюрприз!

- Привет, - как можно спокойнее произнесла я в трубку. – Любишь сюрпризы, Роберто? – глядя на то, как Надька борется со своими дьяволятами, я вдруг отчётливо поняла, что такой «сюрприз» мой будущий муж вряд ли оценит. Впрочем… Кто его знает? Сам же говорил, что любит детей, когда набивался в «родители» к моей дочери… Вот и проверим.
«Кстати… - мысль, внезапно пришедшая в голову, заставила меня нахмуриться. – В разговоре с Игорем непременно нужно будет сделать акцент на то, что он должен отказаться от родительских прав на Лину. Незачем моей дочери знать, что её отец жив. Она успела привязаться к Роберто, любит его, даже папой называет… Да. Роберто будет хорошим отцом. Он никогда её не бросит. И меня тоже… Он нас любит, не то что… Да ладно! Стоит ли сейчас об этом?»
- Sorpresa?– переспросил Роберто.
Ну, типа того. Пусть будет «sorpresa», если ему от этого легче…

- Да, - я улыбнулась, зажав ладонью правое ухо и плотно прижав мобильный телефон к левому, чтобы лучше его слышать.
- Amo sorprese! [Обожаю сюрпризы!] – произнёс он.
Определённо, придётся выучить этот несчастный итальянский язык. Вот что он сейчас сказал? «Амо» - это что такое? Что-то съедобное? От детского словосочетания «ам-ам»? Вот и разбери их, басурманов чёртовых!
- Э-эээм… - протянула я и, не откладывая дело в долгий ящик, решила, что называется, сразу взять быка за рога. – Ты был бы рад меня видеть?
Если он сейчас ответит по-итальянски, я завизжу в трубку…
Удивительно… Человек, с которым я собираюсь связать свою судьбу, вдруг начал меня ужасно раздражать. Что со мной? Неужели, нервы? Вероятнее всего…

- Mio caro! Sono estremamente felice di vederti. Sempre ... Peccato che tra di noi - la distanza. La città. Chilometri. Ma ci sarà sicuramente incontreremo di nuovo, di non lasciare mai. Sto contando i giorni... No, non giorni! Credo che le ore, i minuti rimanenti prima del matrimonio... Oh mio dio! Ancora una volta dico in italiano... Per tutto il tempo dimenticando che non si conosce la lingua... [Моя родная! Я безумно рад тебя видеть. Всегда... Как жаль, что между нами - расстояние. Города. Километры. Но мы непременно встретимся, чтобы никогда больше не расставаться. Я считаю дни... Нет, не дни! Я считаю часы, минуты, оставшиеся до нашей свадьбы... О боже! Я опять говорю на итальянском... Всё время забываю, что ты не знаешь этого языка...]
Он на мгновение замолк и, переведя дыхание, просто ответил:
- Да. Всегда…
Н-да. А на итальянском языке это было куда дольше. Из какого же неимоверного количества букв здесь состоят слова? Мне, определённо, целой жизни не хватит, чтобы выучить этот язык…
- Роберто, я в Вероне. Еду к тебе.
Мне очень хотелось добавить, что еду я уже ни один час, очень устала и мечтаю только об одном – принять душ и выспаться…
Я почти не удивилась молчанию, воцарившемуся в трубке. Он удивлён. Это закономерно…
- Лариса, я… Я удивлён, - его слова были точным отражением моих мыслей. – Ты… Где ты сейчас?
Хотела бы я сама знать ответ на этот вопрос! Где-то в провинции Верона. Трясусь в очередном автобусе, который, вроде как, проходит вблизи его дома. Правда, от его остановки до дома Роберто ещё километра три пешком, но Надька говорит, что мы их осилим…
Одно радует! От трёхкилометрового марш-броска я буду избавлена. Сейчас он спросит, где я, бросит все свои дела и примчится за мной.

- Неподалёку от твоего дома, - улыбнулась я. - Километрах в пяти. Может быть, в семи.
- Почему ты не предупредила о своём приезде? – его голос из удивлённого перерос в какой-то чужой и немного безразличный. Или это мне только показалось?
Я не предупредила? Кто, пардон, звонит ему третий час подряд? Не я? Нет? А кто, в таком случае?
- Я звонила тебе, - произнесла я, против воли, холодным тоном, каким обычно госпожа Никитина строит своих замов. – Ты не брал трубку.
- Я был занят. У меня переговоры, любимая… - небрежно ответил он. Как будто отмахнулся от этого факта.
Замечательно! Переговоры у него… Какая прелесть, чёрт бы его подрал! Он там, значит, «переговаривается», а я должна смиренно ждать, когда он соблаговолит мне ответить? Мило.
- Мне плевать на твои переговоры, - ледяным тоном изрекла я. – Я приехала. Нам нужно поговорить. Я буду ждать тебя у тебя дома. Предупреди охрану, чтобы нас пропустили. Кстати, я не одна. Я приехала с подругой и её детьми. Распорядись, чтобы подготовили нам комнаты. Мы останемся на ночь, - не прощаясь, я отключила телефон.
Вот так. Так правильно. А то забыл, наверное, как он меня добивался…
Переговоры у него! Я ему покажу «переговоры»…

Этот разговор оставил на сердце неприятный осадок.
Наверняка, я всё неверно истолковала. Вероятнее всего, смысл его фраз был иным, но я, со свойственной мне лёгкостью, перевернула всё с ног на голову и исказила его слова до неузнаваемости. Просто трактовала их в свою сторону…
Ничего… Я приеду к нему, и мы обязательно поговорим. Надо полагать, он окажется дома раньше меня…

При мысли о том, что мне придётся сказать ему об обстоятельствах, делающих пока невозможной нашу с ним свадьбу, в душе что-то испуганно съёжилось…
Как я скажу? Какие слова подобрать, чтобы не очень сильно его ранить?
Может, просто промолчать? Пустить всё на самотёк? Расписаться, а там уже думать, что к чему?
Нет. Я не могу. Это будет нечестно по отношению прежде всего к нему…



Наши дни (май 2010 года)
Италия, предместье Вероны, вилла Р. Эспозито

Чтобы почувствовать дух Италии, надо окунуться в провинцию, например, в предместья Вероны...
Нужно сказать, у меня получилось! И дух почувствовала, и «окунулась» благодаря моей подружке Надьке так глубоко, что побить свой собственный рекорд вряд ли смогу…
Верона и ее провинция несут на себе отпечатки знаменательного прошлого. Здесь невозможно избавиться от ощущения самообмана и кажущихся правдивыми событий, описанных Шекспиром в трагедии «Ромео и Джульетта». Воображение на каждом шагу достает из памяти сцены действий и забытые со школьных времен строки. Ромео и Джульетта, Меркуцио и Тибальт, Лоренсо и Бенволио - кажется, они где-то совсем рядом, среди нас, на этих старинных улицах и площадях… Историю, искусство и природу дополняют средневековые замки, церкви в романском стиле, элегантные сады и парки, живописные старинные поселки и зеленые территории – бесценные сокровища окружающей среды.

Принадлежащая Роберто вилла расположилась посреди зеленых холмов местности ХХХ. Затерявшаяся среди тенистых оливковых рощ и виноградников, она выглядела так, словно сошла с телевизионного экрана, заставляя поневоле вернуться в детство, когда я, как и многие дети моего возраста, была в какой-то мере поклонницей латиноамериканских сериалов – по крайней мере, они не вызывали у меня припадков гомерического хохота… Вокруг главного здания с большим открытым бассейном находился чудесный парк – именно парк, а не сад, сквер или что-то в этом роде, разбитый со знанием дела мастерами садового искусства. Массивные столетние деревья, гладкие лужайки, пышные клумбы, многочисленные скульптурные композиции и элегантные фонтаны удивительно гармонично сочетаются с комплексом виллы, окружая её духом необыкновенного спокойствия и красоты. А за пределами обширного, обнесенного стеной поместья, на территории которого стоит вилла, проходит старинная дорога. По словам Роберто, она относится ещё к периоду древнеримской эпохи.
Главное здание красиво не только снаружи, но и внутри. Комфортабельные интерьеры этой красавицы-виллы изысканны и благородны. Декор выполнен был в стиле ампир, с использованием дорогих пород дерева, терракотовой плитки, венецианского стекла и произведений искусства. В комнатах можно было увидеть изящную мебель, на стенах - английские гравюры и полотна итальянских и французских мастеров. Некоторые комнаты нижнего этажа располагали собственным небольшим садом, а из окон верхних комнат открываются прекрасные виды на парк, виноградники и живописные окрестности Вероны…
Но меня в тот сумасшедший день ничто так не манило в этом доме, как мраморная ванная комната, в которой я намеревалась провести, как минимум, часа три, чтобы смыть с себя все следы этого ненормального и совершенно нехарактерного для меня путешествия… Это же надо! Я – и вдруг на автобусе… Кому рассказать – не поверят…
Ещё менее характерным оказалось то, что меня встречал кто-то из обслуживающего персонала виллы. Сам Роберто, очевидно, продолжал вести переговоры, и тот факт, что его будущая жена приехала к нему, его, вероятно, совершенно не трогал.
А в Одессе он был совсем другим…
«Не могла же я так в нём ошибаться, - говорила я самой себе. – Нет. И измениться за такой короткий промежуток времени он тоже не мог. Это всё мои нервы…» - убеждала я себя, ожесточённо вспенивая на голове свой любимый дегтярный шампунь с горьким, но таким приятным запахом…



Наши дни (май 2010 года)
Италия, предместье Вероны, вилла Р. Эспозито

Мы с Надькой выпили уже, наверное, по сотой кружке чая в чайном салоне, нашим детям осточертело ползать по саду, и они видели уже десятый сон в отведённой для них гостевой комнате, а Роберто всё не появлялся. Даже не звонил, чтобы поинтересоваться, как мы устроились. Удивительная беспечность…
Наверное, будучи ещё студентом СПБГУ, он всё-таки осилил бессмертный пушкинский труд «Евгений Онегин» и почерпнул оттуда нехитрую житейскую мудрость: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей»… Увы! В каждом правиле есть свои исключения. В данном случае, исключением была я…

- Странный у тебя кавалер, - Надька укоризненно покачала головой.
Она сидела в обитом бархатистой тканью кресле, постукивая коротко остриженными ногтями по деревянному резному подлокотнику, покрытому тёмным лаком, беспечно подобрав под себя крепкие босые ноги. Вообще, моя подружка никогда не страдала какими-либо комплексами, поэтому, приняв душ и едва не утопив в глубокой ванной своего среднего сына Серёжку, спустилась ко мне в коротком халатике нежно-розового цвета, который делал её отдалённо похожей на жизнерадостную копилку-свинюшку. Похоже, царская роскошь её не пугала, и она вполне освоилась в этом доме, как освоилась бы в любом другом месте…
- Странный? – переспросила я, слегка нахмурившись и опустив взгляд в чашку с жёлтым китайским чаем, получившим название Инь Чжэнь – «Серебряные иглы». Бледный, с едва заметным бежевым тоном, он не лез в горло, а знаменитое «послевкусие» было настолько ярким и длительным, что хотелось немедленно почистить зубы или, на худой конец, прополоскать рот…
- Да как бы… - Надька громко хлебнула, причмокивая губами. – Г…но какое-то, а не чай… - она брезгливо сморщилась. - Если честно – да. Не хочу, конечно, вдаваться в сравнения, но Игорь бы бросил всё и приехал бы раньше, чем ты успела переступить порог этого дома… Всё-таки он был…
- Надь, перестань! – я с раздражением передёрнула плечами и отвела от неё глаза, всем своим видом показывая, что разговор о моём покойном… Господи, да когда же я привыкну к тому, что он не покойный и уже давно не мой… Показывая ей, что разговор об Игоре в данном случае неуместен.

- Никитина, а ты не поторопилась со свадьбой? – негромко спросила Надька, глядя мне прямо в глаза. – Ты так не считаешь?
- Нет, не считаю, - упрямо ответила я, повертев в руках тонкую фарфоровую чашку снежно-белого цвета.
- Как знаешь, подруга, как знаешь…
- Знаю, Егорова. Знаю…

Знаю? А что я знаю? Что знаю о человеке, за которого собралась замуж?
По сути, ничего…
Он предстал передо мною Принцем из сказки в снежный декабрьский вечер, вскружил голову, заставил отогреться заиндевевшие в душе чувства… Он был фантомом, образом, мечтой. Но с «земным» Роберто я никогда не сталкивалась. Какой он на самом деле – Роберто Эспозито? Я не знала… А мне жизненно необходимо было это выяснить прежде, чем я поговорю с Игорем…
Как всё сложно. Как запутано…
- Надь, я… - я проглотила комок, подступивший к горлу. – Знаешь, я устала ужасно… Пойду…
Не прощаясь, я поднялась с кресла и исчезла за дверью…
Мне необходимо было взять тайм-аут. Я сейчас нуждалась в этом как ни в чём другом.
Короткая передышка, после которой я решу, как мне жить дальше…

Мне невыносимо было сейчас сравнивать двух мужчин, сменяющих друг друга в моей сумасшедшей жизни. Какой смысл? Разве я сейчас кого-то из них выбираю? Нет. Слава Богу, нет. Всего лишь думаю о том, как по-хорошему «развязаться» с одним и построить спокойную счастливую жизнь с другим. Только и всего…
Я не стояла на распутье и хорошо себе представляла, что должна делать. Разорвать нити, связывающие меня с моим прошлым, ради того, чтобы иметь будущее. А моё будущее – это Роберто…



Наши дни (май 2010 года)
Италия, предместье Вероны, вилла Р. Эспозито

Густая тягучая веронская ночь окутала меня своими невидимыми нитями. С чёрного неба, в обрамлении замершей в безветрии густой листвы деревьев, светил тонкий серп молодого месяца, окружённый яркими и какими-то чужими звёздами. Гнетущая тишина царила в спальне. Ни единый шорох не проникал сквозь толстые, непроницаемые стёкла…
Всё как будто замерло. Жизнь остановилась…

Я неспешно разделась и, бросив одежду в кресло, устроилась на широкой двуспальной кровати – свидетельнице ночных безумств полуторамесячной давности… Боже, как это было давно! Как ясно и понятно было всё тогда и как запутанно всё сейчас. А ведь прошло совсем немного времени…
Почему? Почему, чёрт побери, у меня ничего не может быть по-человечески? Даже замуж я нормально выйти не могу… Всегда что-то стоит на пути к моему счастью…
Счастье… Какое оно – моё счастье?
Я уверена, что Роберто смог бы сделать меня счастливой. Обязательно.
Он любит меня…
Наверное, любит…
Ведь любит же?

Впервые в моей душе поселились сомнения. Раньше я была уверена в его чувствах, но теперь… Теперь почему-то сильно сомневалась в том, что его отношение ко мне было искренним…
Этот «неласковый», более чем прохладный приём… Что это значит? Так… Неужели так будет всегда? Или мне просто показалось? Быть может, я сама себе всё придумала?
Как разобраться? Как понять самоё себя? Я вечно выбираю не тех людей, а потом сама же от этого страдаю… Роберто – он тот или не тот?
Кто ответит?

Ответом мне была лишь тишина…
«Разбирайся со своими мужиками сама, - сонно пробормотал внутренний голос. – А пока давай спать…»
Я уснула так быстро, что даже не успела ответить ему, что единственным мой «мужик» - это Роберто…



Наши дни (май 2010 года)
Италия, предместье Вероны, вилла Р. Эспозито

Тёплая ладонь скользнула по моему обнажённому плечу, настойчиво вырывая меня из объятий сна, в котором я бесцельно бродила по лесу в поисках входа в тот самый дом в селе Никольском, адрес которого я теперь знала… Столько раз бывать здесь в своих ночных странствиях, найти его в реальной жизни, чтобы в очередном сне не иметь возможности вспомнить, где расположен выход… По-моему, такое только со мной может приключиться…
Туман сна рассеивался, и я недовольно засопев, перевернулась на другой бок, упорно таща за собой одеяло… Моё сознание, ещё окутанное сонной дымкой, упорно не хотело возвращаться в действительность. Мне хотелось туда, в Закарпатье, в этот несчастный дом, в который я сегодня почему-то никак не могла попасть. Я найду этот чёртов вход, чего бы это мне ни стоило! И… Что-то ещё… Что-то важное…
Но… Вопреки своей воле, я распахнула глаза и оказалась в непроницаемой темноте спальни Роберто…

- С приездом, родная моя… - мягкий мужской шёпот раздавался где-то возле моего левого уха. Я чувствовала касание пальцев, ласкающих мои плечи, нежное прикосновение губ к виску, ощущала в ночной мгле тяжёлые удары сердца…
Моё сознание затянула пелена, и я, чуть приподнявшись на подушках, потянулась ему навстречу, обвивая широкие плечи своими ещё «ватными» после сна руками…
Мои губы встретились во тьме с его губами, и это слияние дарило мне сумасшедшие, феерические ощущения… Хотелось, чтобы это не заканчивалось никогда. Хотелось продолжения. Хотелось большего…
«Пришёл… - расслабленно подумала я, отдаваясь мужским ласкам, которые становились всё настойчивее. - Вернулся…»
Я не видела его целиком - лишь колеблющийся контур, какие-то неясные очертания, будоражащие моё воображение. Но это заставляло меня всё сильнее смыкать руки вокруг сильного мужского торса, ощущать «рваное», сбившееся дыхание, вздрагивать от каждого его прикосновения. Я живо представила себе его чёрные, непокорные волосы, по которым так любила проводить рукой – слишком короткие для того, чтобы мои пальцы могли утонуть в них. Я водила пальцем по его груди, в точности повторяя форму шрама, полученного им лет пятнадцать назад. Я не видела, но, скорее, чувствовала демонический огонь, полыхающий в чёрных глазах и прожигающий меня насквозь…
С моих губ, вместе с первым стоном, готово было слететь его имя…
И тут я сообразила, кого только что себе представила…

Сонный туман рассеялся. Я ясно понимала, где нахожусь и кто передо мной…
Сердце в груди тоскливо сжалось, а вместе с ним в голове стремительно понеслись обрывки мыслей: «Почему? Почему я сейчас не его, а… Бред… Почему? Ничего же нет… Пройдено… Забыто… Тогда почему?»

- Это ты? – еле слышно брякнула я первое, что пришло мне в голову.
Слава Богу, Роберто, должно быть, не разобрал моих слов или просто не придал им значения. Удивительное дело – после нескольких минут прелюдии к сексу спросить у будущего мужа: «Это ты?» Воистину, у меня нет мозга…
Вы не поверите, но в этот интимный момент мне на ум пришёл старый дурацкий анекдот о том, как жена спрятала любовника в шкаф. Тот просидел полночи в шкафу, не выдержал, надел шубу и стал тихонько выползать. Тут, естественно, проснулся муж и спросил:
- Ты кто?
- Я? Моль…
- А куда шубу понес?
- Дома съем!
Живо представив себе эту милую сценку, я сначала глуповато хихикнула, а потом принялась смеяться так громко, истерически, что Роберто отпустил меня и, стремительно слетев с постели, бросился к выключателю…
Спустя какое-то мгновение спальня озарилась ярким желтоватым светом.
Я лежала на смятой простыне, полуприкрытая одеялом, и, заслонившись рукой от бьющего в глаза яркого света, смеялась до тех пор, пока на глазах не выступили слёзы и не покатились по щекам…

- Лариса? – Роберто испуганно смотрел на меня, не решаясь приблизиться. – Что происходит? Ты плачешь? Я что-то сделал не так?
Плачу?
Нет, Роберто! Я не плачу…
Я смеюсь. Над собой смеюсь…
Анекдот знаешь? Про мужика и любовника?
Хочешь расскажу? Хочешь?
А не буду! Знаешь, почему?
Потому что ты всё равно не поймёшь… Ты вообще никогда ничего не понимал… И я тебя не понимаю… Ты чужой мне. Чужой, понимаешь? Совсем чужой…

- Прости, - произнесла я, кое-как совладав со своими эмоциями и протянув руку навстречу ему. – Усталость…
- Ничего. Это ты прости. Я увидел тебя, и… - он нерешительно опустился на край кровати и бросил на меня взгляд, исполненный тревоги затем осторожно взял мою руку и мягко поцеловал запястье…
Я понимала, что следовало за этим «и». «И не удержался», «и не совладал с собой», «и кровь ударила в голову»… Сколько всего можно придумать после этого коротенького «и», чтобы как-то прикрыть им животную похоть…
- Всё хорошо… - тихо сказала я, сжимая пальцами его ладонь.
- Я так рад твоему приезду… - я почти не понимала его слов из-за сильного акцента – верный признак того, что он волнуется. - Прости, что не встретил. Меня задержали неотложные дела… Я счастлив, что…
- Подожди, Роберто, - я предостерегающе подняла руку. – Не перебивай, хорошо?
Он понимающе кивнул.
- Нам необходимо поговорить. Это важно. Дело касается деталей предстоящей свадьбы…
- Деталей? – переспросил он, с облегчением выдохнув. – О, не беспокойся! Я сам не в курсе всего. Этим занимается специализированное агентство. Профессионалы. Они всё сделают правильно. Так что, наша свадьба будет сюрпризом не только для тебя, но и для меня…
- Роберто, послушай меня, - перебила я, мимолётно удивившись тому, что подготовкой занимается не он, а кто-то посторонний, и что он даже не в курсе, как и что будет проходить. – Свадьбу придётся отложить…

Я видела, как он стиснул зубы, стараясь не выдать своих истинных чувств, но по глазам его было можно читать как по раскрытой книге. Он был ошеломлён, поражён, раздосадован… Чёрные брови сошлись на переносице, и я уже знала, что это – знак глубокой задумчивости… Боль и растерянность были написаны на его лице, и мне на мгновение стало его жаль, как неимоверно жаль было его тогда, в номере одесского отеля «Континенталь», когда я связала себя клятвой стать его женой…
И всё-таки, я должна была найти в себе силы продолжить разговор…