⅞ ₯ὍҨҩᴥ₰........
— Хотите яблоко? Яблоки продлевают жизнь!
— Нет, спасибо.
— А сигару?
— Они тоже продлевают жизнь?
— Нет, они укорачивают ее. Потом это уравновешивается яблоками.
Она прикоснулась руками к моим вискам. Было бы чудесно остаться здесь в этот вечер, быть возле нее, под мягким голубым одеялом… Но что-то удерживало меня. Не скованность, не страх и не осторожность, — просто очень большая нежность, нежность, в которой растворялось желание.
Я не хочу никаких детей и никакой жены, кроме тебя. Ты мой ребенок и моя жена.
Именно такой я видел ее сотни раз во сне и мечтах, и теперь она шла мне на встречу, и я обхватил ее руками, как жизнь. Нет, это было больше, чем жизнь…
— Знаешь, как мне иногда бывало страшно? Как человеку, который сидит в театре на чужом месте и всё-таки не уходит с него.
— Значит, ты была мужественна. Мужество не бывает без страха.
— Я так счастлива, — сказала она.
Я стоял и смотрел на неё. Она сказала только три слова. Но никогда еще я не слыхал, чтобы их так произносили.
И вдруг я увидел, что значу для другого человека и что он счастлив только от того, что я рядом с ним. Такие слова сами по себе звучат очень просто, но, когда вдумаешься в них, начинаешь понимать, как это все бесконечно важно. Это может поднять бурю в душе человека и совершенно преобразить его. Это любовь и все-таки нечто другое. Что-то такое, ради чего стоит жить. Мужчина не может жить ради любви. Но ради другого человека — может.
— Так кто же ты?
— Не половинка и не целое. Так… Фрагмент…
— А это самое лучшее. Возбуждает фантазию. Таких женщин любят вечно. Законченные женщины быстро надоедают. Совершенные тоже, а «фрагменты» — никогда…
Она умерла в последний час ночи, до рассвета. Она умирала тяжко и мучительно, и никто не мог ей помочь. Крепко держа меня за руку, она уже не знала, что я с ней.
Потом кто-то сказал:
— Она мертва.
— Нет, — возразил я. — Она еще не мертва. Она ещё крепко держит меня за руку.
Свет. Невыносимо яркий свет. И люди. И врач. Я медленно разжал пальцы. Её рука упала. И кровь. И её лицо, искажённое удушьем. Полные муки, остекленевшие глаза. Шелковистые каштановые волосы.
— Пат, — сказал я. — Пат.
И впервые она мне не ответила.
Мне хотелось сказать ей что-нибудь, но я не мог…. И даже если нужные слова приходят, то стыдишься их произнести.
Она улыбнулась, и мне показалось, что весь мир стал светлее.
— Нет, спасибо.
— А сигару?
— Они тоже продлевают жизнь?
— Нет, они укорачивают ее. Потом это уравновешивается яблоками.
Она прикоснулась руками к моим вискам. Было бы чудесно остаться здесь в этот вечер, быть возле нее, под мягким голубым одеялом… Но что-то удерживало меня. Не скованность, не страх и не осторожность, — просто очень большая нежность, нежность, в которой растворялось желание.
Я не хочу никаких детей и никакой жены, кроме тебя. Ты мой ребенок и моя жена.
Именно такой я видел ее сотни раз во сне и мечтах, и теперь она шла мне на встречу, и я обхватил ее руками, как жизнь. Нет, это было больше, чем жизнь…
— Знаешь, как мне иногда бывало страшно? Как человеку, который сидит в театре на чужом месте и всё-таки не уходит с него.
— Значит, ты была мужественна. Мужество не бывает без страха.
— Я так счастлива, — сказала она.
Я стоял и смотрел на неё. Она сказала только три слова. Но никогда еще я не слыхал, чтобы их так произносили.
И вдруг я увидел, что значу для другого человека и что он счастлив только от того, что я рядом с ним. Такие слова сами по себе звучат очень просто, но, когда вдумаешься в них, начинаешь понимать, как это все бесконечно важно. Это может поднять бурю в душе человека и совершенно преобразить его. Это любовь и все-таки нечто другое. Что-то такое, ради чего стоит жить. Мужчина не может жить ради любви. Но ради другого человека — может.
— Так кто же ты?
— Не половинка и не целое. Так… Фрагмент…
— А это самое лучшее. Возбуждает фантазию. Таких женщин любят вечно. Законченные женщины быстро надоедают. Совершенные тоже, а «фрагменты» — никогда…
Она умерла в последний час ночи, до рассвета. Она умирала тяжко и мучительно, и никто не мог ей помочь. Крепко держа меня за руку, она уже не знала, что я с ней.
Потом кто-то сказал:
— Она мертва.
— Нет, — возразил я. — Она еще не мертва. Она ещё крепко держит меня за руку.
Свет. Невыносимо яркий свет. И люди. И врач. Я медленно разжал пальцы. Её рука упала. И кровь. И её лицо, искажённое удушьем. Полные муки, остекленевшие глаза. Шелковистые каштановые волосы.
— Пат, — сказал я. — Пат.
И впервые она мне не ответила.
Мне хотелось сказать ей что-нибудь, но я не мог…. И даже если нужные слова приходят, то стыдишься их произнести.
Она улыбнулась, и мне показалось, что весь мир стал светлее.
28 ноября 2011
мне нравится
Nisoora 29 ноября 2011
Nisoora 29 ноября 2011
The charming.... 30 ноября 2011