Синяя птица

Девчонки, соврешнно нет вдохновения дописать следующую главу для повести. Обещаю, как только будет время, выложу продолжение. А пока представляю вашему вниманию ДРУГУЮ историю, уже полностью написанную.
С любовью.



Глава 1.
Глеб открыл глаза. Веки были словно свинцовые. Но шум, доносящийся с кухни, не позволял спать. С трудом открыв глаза, парень с не меньшим трудом оторвал голову от подушки. Она была тяжелая, будто мешок с кирпичом.
– Ох, – вырвался стон у Глеба.
С кухни раздавалось ослиное ржание какого-то дружка Софика. Наверно опять Фред припожаловал! Внутри Глеба поднималась не понятная злость на всех: и на Софика, и на Фреда, и на всех других дружков.
Парень поднялся, схватился за голову, которую пронзила резкая боль. Потом качаясь, пошел на кухню. Как он и предполагал за столом сидел высокий долговязый неровно подстриженный Фред. Софик что-то мудрил у плиты, судя по всему начал жарить яичницу, но при этом так оживленно заболтался с другом, что забыл о ней. Теперь горе-кулинар мучительно пытался решить можно ли есть это обуглившееся месиво или все-таки лучше не стоит.
– Что у вас тут за сборище? – недружелюбно фыркнул Глеб.
Софик и Фред одновременно повернулись к нему.
– Ты проснулся? Может рассольчику? – добродушно улыбнулся Софик, который при необходимости мог сделать такое лицо, будто он невиннее ангела.
– Что эта харя у нас делает? – сердито спросил Глеб, не обращая внимания на невинно-заискивающие глазки Софика, это выражение ему было хорошо знакомо.
Харя – так Глеб называл Фреда. Этого прохвоста за прогулы все время увольняли с любой работы! А так как в долг ему уже никто не давал, он ходил кушать к Глебу и Софику, не видя в этом ничего постыдного или принижающего его достоинства! Глебу это надоело, самим все время денег не хватало!
– Глебушка, ты, что Фреда не узнал? – укоризненным голосом матери пропел Софик. – Это же наш сосед! Ты выпей рассольчику, в голове проясниться, вот и узнаешь его!
– И опять ты за свое! – возмутился вдруг Фред, который вообще был здесь на птичьих правах и не имел никакого права возмущаться. – Я тебе не харя! Я, между прочим, в Лондоне был!
Глеб презрительно фыркнул. Фред действительно был в Лондоне, с экскурсией, одну неделю! Но кичился этим уже третий год, а после поездки из Федьки Свистунова резко превратился во Фреда.
– Садись, я яичницу пожарил! Сейчас покушаем, сразу легче станет! – продолжал увещевать Софик.
Он, будто извиняясь, продемонстрировал другу свое обуглившееся творение.
– Не хочу, – буркнул Глеб и вышел.
Войдя в ванную, он долго плескал себе в лицо холодной водой. Особого эффекта не добился, но все, же лучше чем ничего. Затем пошел в комнату одеваться.
Глеб был на самом деле не таким плохим, как это могло показаться. Просто вся жизнь его окружавшая, жутко ему надоела. Он мнил себя поэтом, однако до его искусства никому не было дела. Он успокаивал себя тем, что многих великих людей тоже признали только после смерти. В своих мечтах Глеб был великим, всем известным и всеми прославляемым поэтом. Но жизнь была не мечтой! Ему был 21 год. Парень был хорош собой: светлые волосы, красивые серые глаза, довольно милое, «стандартное», плохо запоминающееся лицо, высокий, не толст, но не накачен. В институт Глеб идти не хотел, считая, что природа дала ему талант и все эти земные науки ему никогда не понадобятся. Он в 19 лет съехал от родителей, сняв однокомнатную квартиру вместе с другом Софиком. Пошел работать в ночной клуб барменом, чтобы иметь деньги на подпитку своего земного тела, которое пусть и принадлежало «великому поэту», но все равно нуждалось в пищи, выпивке, удобной постели, приличной одежде, да и за квартиру как-никак надо было платить. Глеб считал, что жизнь его катится под откос.
Жизнелюбие Софика его раздражало! Успеха у женщин Глеб не имел, так как не желал тратить на них много денег. Но в общем-то он был общителен, разговорчив, любил выпить, но обычно знал меру, а если не получалось особенно не страдал.
Софик тоже был лицо довольно примечательное. Его отец был священником одной церкви в Подмосковье, имел 6-х детей, Софик был 3-им по счету, назвали его Серафимом, но он ненавидел это имя, бесился, когда его так называли. Уже в 7 лет, пойдя в школу, он выдумал себе этот уменьшительный псевдоним. С тех пор он всем только так и представлялся. Очень маленький круг людей знал его настоящее имя, да и те никогда не пользовались своим знанием. Софик был добродушным, смешным, безмерно щедрым весельчаком! Он мог подружиться с человеком любого характера и воспитания. Друзей у него было много. Глеб всегда удивлялся: «Как он всех помнит?». Софик и сам давно сбился со счета, но по имени, фамилии, месту знакомства и занимаемому положению помнил всех. Его карман, квартира и широкая всегда готовая устроить буйную веселую пьянку, душа были открыты для друзей в любое время дня и ночи. За друзей Софик готов был и в драку, и в долги, и в любую авантюру! Но и они отвечали ему тем же, не обладающий никакими талантами Софик имел все, благодаря тому, что везде имел друзей. Даже квартиру для себя и Глеба нашел с помощью какого-то друга! Вот истина: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей» – Софик ей очень старательно придерживался. Но среди друзей полезных, приятных, не злоупотребляющих радушием Софика, находились и такие как Фред, которые просто садились ему на шею, только выбивали выгоду для себя и ничего не давали взамен, и таких было много. Софика это ничуть не смущало, но очень раздражало Глеба. Работать этого всеобщего друга тоже пристроил приятель охранником в элитный ночной клуб, где он тут же со всеми подружился и куда без труда протащил Глеба на должность бармена.
Ира Барбашева
Глеб всегда видел пользу от Софика иначе давно бы прогнал транжиру со всеми его нахлебниками! Но это добряк все-таки был его другом! Как бы они ни ругались, как бы себя не вели, один за другого были готовы на все! Софик Глеба любил, уважал. Сын священника считал, что друг умнее его, талантливее, потому часто заискивал перед ним, будто извинялся за свою не практичность. Глеб относился к Софику снисходительно, как к маленькому ребенку, который не понимает, что творит. Однако не считал для себя зазорным пользоваться связями своего друга.
Глеб оделся, кое-как прикрыл измятую кровать протертым покрывалом и вышел из квартиры. Голова трещала после вчерашней пьянки в кругу друзей Софика. Есть не хотелось.
Лето, подходя к концу, радовало москвичей теплыми приятными денечками. Глеб широко шагал по улице, запустив руки глубоко в карманы. Утро было приятным, мягким, с шелестом листвы, теплым ветерком недостаточно сильным, чтобы поднять пыль с дорог. Глеб свернул в сквер, который очень любил, но который всегда был наводнен людьми, так как располагался около вокзала. Люди ждали своих поездов именно здесь среди зелени. Но парню и не нужно было тишины, среди людей он чувствовал себя частью большого жизненного водоворота, и это было приятно!
На скамейке у фонтана сидела меленькая хрупкая девушка, по щекам ее катились слезы, но она смотрела перед собой, ничего не видя, углубившаяся в свои мысли.
Сердце Глеба защемило какой-то странной не объяснимой нежностью, к этому хрупкому созданию. Ему почему-то захотелось помочь незнакомке, хотя особого благородства за ним никогда не замечалось. Постаравшись принять вид как можно более честного и благонадежного гражданина, он пошел в сторону плачущей незнакомки.



прототип Глеба