Игры с тенью. 3 глава

Ребят, так дело не пойдет, если вы читаете, будьте добры, отпишитесь. А то как-то даже обидно. Сначала столько отзывов, а во второй главе как будто и не было никого. Или все же не было? Вы лучше сразу скажите - читаете или нет??


Глава 3.

Август 1942 года.
Монтерей, Калифорния.

Джаред сидел на крыше госпиталя и смотрел на закат. Ему меньше всего сейчас хотелось с кем-то общаться, и другие курильщики, собравшиеся здесь, словно почувствовали это и смылись из поля зрения. Он свесил ноги, усевшись на край четырёхэтажного здания. Прыгать он и не думал, но такое вот хождение по краю всегда помогало ему собраться с мыслями. А подумать было о чём.
- Джей, - тихий голос Жен вывел его из задумчивости. – Джей, отойди от края.
Джаред не обернулся, продолжая созерцать предзакатный океан. В его руке дымилась сигарета, которую он только прикурил. Курить Джей не любил, но сейчас ему было необходимо хоть чем-то загасить ту горечь, что он почувствовал только сегодня.
- Жен, ты была со мной всё время, так? – спросил он, затянувшись.
- Да, - негромко ответила она. – С тех пор, как тебя выловили из моря.
- Что первое я сказал, когда очнулся?
- Ты сказал «Дженсен». Мы подумали, что тебя так зовут. Но ты покачал головой, а потом добавил «лидер» и опять потерял сознание. Так мы нашли твоего командира – сперва отыскав в личных делах лётчика по имени Дженсен, который был ведущим в тройке. Неделю потратили, - девушка медленно подошла и села на парапет спиной к океану. Внимательно посмотрев на Падалеки, она спросила: - Джаред, что случилось?
Парень посмотрел на неё, задумчиво закусив губу. Он словно размышлял над тем, говорить ей что-то или нет. Прикрыв глаза, Джей затянулся и молча уставился на горизонт. Тишину нарушали лишь крики чаек и шум моря. Лёгкий ветерок шевелил его волосы, и Жен нежно убрала чёлку у Джея со лба.
- Я только что понял, что меня предали, - тихо проговорил он, зажмурившись от ласкового прикосновения.
- Кто? – недоумённо спросила Кортез.
- Дженсен, - сказал, словно выплюнул. – Лидер.

Декабрь 1941 года.
Линкор «Джорджия», Тихий океан.

Джаред пребывал в состоянии полудрёмы вот уже… чёрт знает, сколько. Он потерялся во времени и ощущениях. Обезболивающего ему давали мало, поэтому организм справлялся с ранениями, погружаясь в спячку. Сосредоточившись, он пытался понять, что заставило его открыть глаза. В коридоре послышался шум, дверь распахнулась, и на пороге появился взволнованный высокий мужчина в лётном комбинезоне.
- Джей? Это ты? – воскликнул он, замерев на пороге.
- Дэйв, - еле слышно прошептал Падалеки, прикрывая глаза. – Я спать хочу.
- Чёрт, Сасквач! – Бореанез рванул к койке, преодолев расстояние от двери в три гигантских шага. – Это действительно ты!
- Молодой человек! – врач ворвался в палату следом. – Кто вас сюда пустил?
- Это мой напарник! – выкрикнул Дэвид, развернувшись всем корпусом к доктору. – Попробуйте меня отсюда выволочь! Джей! – он опять посмотрел на Джареда.
- Слишком громко, Дэйв, - простонал тот.
- Прости, - тут же сбавил звук лётчик.
- Ты чего такой взбудораженный? – наблюдая за приятелем сквозь прикрытые веки, спросил Джаред.
- Ох, - Дэйв схватил ближайший стул и подтянул к кровати. Опустившись, он выразительно посмотрел на доктора, давая понять, что никуда не уйдёт. Тот сжал губы, покачал головой и вышел из палаты.
- Ну? – Джаред вопросительно приподнял брови, желая узнать подробности.
- Что «ну»?
- Ты как тут оказался?
- Ранили меня. Я ещё в самолёт сесть не успел, японцы прошлись очередью по борту нашего авианосца. Вот меня и задело. Я всё беспокоился за вас с Дженсом, я же слышал, что творилось на острове.
Джаред прикрыл глаза, слушая рассказ друга.
- Потом, когда всё закончилось, и мы вернулись в Бухту, меня отправили на «Джорджию». Тут врач заявил, что плечо мне задело серьёзно, и он бы советовал тщательное наблюдение. Представляешь, как я разозлился? Мне даже за штурвал теперь нельзя!
- Мне тоже, - отозвался Джей, и Дэвид моментально запнулся.
- Чёрт, Сасквач, прости. Ляпнул, не подумав.
- Ничего, - Джаред открыл глаза. – Дэйв, мне никто ничего не говорит о Дженсене. Ты хоть что-нибудь знаешь? Он… Он в порядке?
- Э… Да. Насколько я знаю, - Бореанез прокашлялся и странно посмотрел на Джареда. – Он с тобой не попрощался?
- Попрощался? В смысле? – Джей даже попытался приподняться на койке, но быстро сдался, кусая от боли губы. – Где он?
- Насколько я знаю, где-то в Европе, - ответил Дэвид. – Капитан сказал, что он попросил о переводе на следующее утро после атаки. Его подписали сразу. Там всем подписывали, кто просился. Когда мы вошли в Бухту, часть лётчиков уже отправили на большую землю вместе с их самолётами. Я его даже не видел.
Джареда после неудачной попытки встать уже сковала боль в рёбрах. Он лежал, прикрыв глаза и проваливаясь в спасительную полудрёму.
- Дэйв, прости, но я спать хочу. Хорошо?
- Без проблем, Джей. Если что, зови, - Бореанез встал и направился к двери.
- Спасибо.
Погружаясь в сон, он всё переваривал в голове услышанное. Дженсен, Европа… Какого чёрта?

Январь 1942 года.
Монтерей, Калифорния.

- Мне очень жаль, мистер Падалеки, - доктор Андерсон был крайне опечален, словно принёс дурные вести близкому родственнику. – Для вас лучшим будет просто смириться с положением дел и не усугублять состояние нагрузками. Мы разработаем систему упражнений, чтобы вернуть вам возможность нормально передвигаться, но про полёты придётся забыть. Мне жаль.
- Как долго? – спросил Джей. – Сколько мне понадобится времени, чтобы прийти в норму?
-Ну, до нормы ещё далеко. Думаю, чтобы вы могли нормально ходить, у нас уйдёт не больше двух месяцев. Но упражнения начнём не раньше, чем срастутся рёбра. Это ещё месяц, как минимум, чтобы уж наверняка.
- А когда я смогу сесть за штурвал? – Джея перспектива столько времени просидеть на скамейке запасных совершенно не прельщала. Он хотел вернуться в строй и снова подняться в небо.
- Мистер Падалеки, - доктор вздохнул и почесал переносицу. – Боюсь, что всё не так просто. Вы должны понять, что такие травмы просто так не проходят. Чудо, что вы остались живы, учитывая характер травм и то, что подняли вас из воды не совсем аккуратно пять часов спустя крушения. Мне жаль вас расстраивать окончательно, но промолчать я не могу. У вас повреждён позвоночник, и новых нагрузок он может не выдержать. Вы уже не сможете летать. Никогда.
«Никогда». Слово отразилось от стенок совершенно пустой черепной коробки Джареда. Сейчас он меньше всего хотел бы задумываться над его значением.

Май 1942 года.
Монтерей, Калифорния.

Джаред кипятился, глядя на капитана Хэнриксона.
- Джей, ты хороший малый, но моя рекомендация тебе не поможет.
- Почему? Вас же уважают! Они обязательно послушают вашего совета, - Джей наклонился вперёд, хватаясь за ручки кресла, на котором сидел. – Мне очень нужна ваша рекомендация!
- Джаред, ты так и не понял? Это ничего не меняет, - капитан подался вперёд, положив руки на стол, за которым сидел. – Чтобы работать инструктором в лётной школе, нужно быть лётчиком.
- Я – лётчик! – зло выкрикнул Джей. – Я с шести лет умею управлять самолётами! Это у меня в крови! И вы не можете этого отрицать, так? Я рождён для неба!
- Так все говорят, - тихо возразил капитан.
- Все? – Джаред встал и упёрся руками в столешницу, нависая над Хэнриксоном. – А все ли умеют делать петлю с четырнадцати лет? Все ли способны своими руками не только управлять самолётом, но и собрать его из составляющих? Все ли лётчики, которые встречались в вашей жизни, способны были взлететь с палубы авианосца с завязанными глазами?
- Только двое, - вставил капитан. – Ты и Дженсен.
- Да, чёрт побери! Я и Дженсен! Теперь он в Европе, а здесь, у вас, есть только я! Так какого чёрта вы списываете меня на гражданку?!
- Не ори на меня, Падалеки! – внезапно повысил голос Хэнриксон. – Джей, твою мать, ты что, не понимаешь? Любая перегрузка вроде той, что испытывают лётчики, и ты уже не сможешь ходить! Тебе это надо? Ты ещё молодой, у тебя впереди вся жизнь. Нормальная жизнь, Джаред! В безопасности! С детьми, красавицей-женой, барбекю по выходным. Ты готов рискнуть жизнью и потерять эту возможность вернуться домой?
- Да! – выкрикнул Джаред. – Потому что небо – мой дом! Я готов рискнуть!
- А вот я – нет, - тихо произнёс Хэнриксон. – Прости, сынок, но я сделаю всё от меня зависящее, чтобы помешать тебе снова летать. Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо. А теперь иди отсюда.
Джаред сжал зубы. С трудом оторвав руки от столешницы, в которую намертво вцепился, он молча развернулся и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

Август 1942 года.
Монтерей, Калифорния.

- И с чего ты решил, что Дженсен тебя предал? – спросила Женевьев, пригревшись в объятиях любимого.
Джаред вздохнул, посмотрев на звёздное небо. Пока они разговаривали, солнце успело закатиться за горизонт.
- Понимаешь… Мы дружили со школы. Он старше меня, но никогда не стеснялся в присутствии своих одноклассников разговаривать с малолеткой. Он всегда поддерживал, выслушивал мои жалобы по поводу Сэнди и наших отношений. Он мне как брат. Был. Я сегодня говорил с Бореанезом. Он только из Европы вернулся. Говорит, что там тяжело. Он не видел Дженсена, но встречался с майором Болдуином, под руководством которого мы тогда летали в Бухте. Майор сказал, что у Дженса своя тройка, у которой на счету семь удачных налётов. Они лучшие. В этом весь Эклз. Он перфекционист: если оценки, то наивысшие, если стрельба, то без промаха. Он всё доводит до совершенства, добивается своих целей. Но это никогда не касалось меня. Наша дружба была далеко не идеальной. Мы иногда ссорились, порой плохо друг друга понимали. Это из-за разницы в возрасте, наверное. Но мы всегда находили выход. Он всегда говорил то, что думал. Но в этот раз он просто сбежал. Он оставил калеку, чтобы создать новую тройку – лучше, быстрее, точнее. Идеальнее. Наверное, единственное, что заставляло его со мной общаться, было то, что я отличный лётчик. Но теперь, - Джей вздохнул, опустив глаза. – Теперь это не так. Когда он узнал, что со мной произошло, то плюнул на дружбу и уехал в Европу. Он всё понял сразу. Он рассчитал раньше врачей, что я не смогу летать. Чёрт, он всегда хорошо играл в шахматы, так что предвидеть такое мог запросто. Дженсен говорил, что настоящие друзья никогда не бросают друг друга в беде. Но он всё же поступил именно так. Наверное, я был плохим настоящим другом. Не идеальным, - Джей криво усмехнулся. – Я верил ему всегда, а он так меня обманул. Предал моё доверие, нашу дружбу. Столько лет… Обидно, черт возьми!
Женевьев сжала его руку, давая понять, что она рядом. Джей мягко улыбнулся девушке.
- Но я докажу, что меня рано списывать со счетов. Я ещё добьюсь в жизни таких высот, что Дженс будет локти кусать. Я стану лучшим. Осталось только решить, в какой сфере.

Август 1942 года
Йоркшир, Англия

Они возвращались домой. Да, именно домой. Для Дженсена летное поле, ангары и казармы их полка стали домом. Многонациональным, шумным, постоянно готовым к бою домом.
- Приземлимся, я из тебя душу вытрясу, - устало сообщил Болдуин на подлете к аэродрому. – Ты меня понял, Эклз?
- Да, майор, - так же устало ответил Дженсен.
Шасси мягко коснулись бетонки, и самолет заскользил, теряя скорость. Дженсен мог думать только о том, что скоро он доберется до душа, а потом упадет на жесткую казенную койку и отрубится.
Но это желание улетучилось, когда в толпе встречающих механиков, санитаров и прочих он увидел бледную Дани. Отстегнув ремни и откинув прозрачный колпак, он выбрался из самолета и спрыгнул на землю, не дожидаясь, пока его механик Билл притащит лестницу. Дани сделала несмелый шаг к нему, смущенно улыбаясь. Дженсен бросился было к ней, но его перехватил за локоть майор.
- Какого черта ты устроил там, Эклз? – прорычал Болдуин, грозно нависая над ним.
- Простите, майор, так было надо, - опустил глаза Дженсен.
- Надо… А, если бы ты погиб, придурок? Знаешь, мне вполне хватило Брока и Джареда, - это был запрещенный прием, и Дженсен почувствовал, как будто его ударили в грудь. – А о ней ты подумал? – Болдуин мотнул головой в сторону Дани, окончательно добивая Эклза.
Краска тут же залила щеки летчика. Кажется, в тот момент, когда он шел на таран, он не думал ни о чем и ни о ком. И теперь ему стало страшно.
- Иди, - ослабил хватку майор и добавил тише: – И подумай, прежде чем в следующий раз подставляться. Зайди ко мне, когда освободишься.
Дженсен кивнул и в два шага преодолел расстояние, разделявшее его и Дани. Девушка, мелко задрожав, прижалась к нему, скомкав в кулачках ткань летного комбинезона. Дженсен сгреб ее в объятия и тихонько покачал.
- Как ты сюда попала? – тихо спросил он, касаясь губами ее макушки.
- Я сказала на КПП, что мне просто необходимо увидеть Дженсена Эклза. Ваш постовой смерил меня недоверчивым взглядом, а потом спросил, не я ли пою каждый вечер для вас в Иммингеме. И только после того, как я спела, он меня пропустил. Дженс, ты зачем пошел на таран? – она отстранилась от него и заглянула ему в лицо.
Тихо чертыхнувшись, Дженсен выдохнул:
- Прости, так было надо. Немец все равно отвернул, - он старался казаться как можно беспечнее, но притворяться перед этой проницательной девушкой ему не удавалось. Вот и теперь она снова раскусила его.
- А если бы не отвернул? Дженсен, ты мог остаться там и не вернуться. Я все понимаю, война. Но…
- Дани, - стараясь говорить как можно нежнее, Дженсен взял ее лицо в ладони и посмотрел в глаза, - я летчик, моя служба опасна.
- Я знаю, - она всхлипнула.
-Эй, ребята, может, продолжите обниматься в другом месте? – Том и Марк оказались рядом и добродушно улыбались. Марк подмигнул Дани и хлопнул друга по плечу.
- Дани, промой мозги этому идиоту, иначе мы с Томом поседеем раньше времени, а мне седина не идет.
Схлопотав от Дженсена тычок под ребра, Марк хохотнул и отскочил в сторону. Том устало улыбнулся на прощание и, ухватив Марка за локоть, потащил того прочь от влюбленных.
- Парни правы, нам стоит найди другое место, - пробормотал Дженсен, оглядевшись. Стоять в обнимку на летном поле, где кипела совсем другая жизнь, было как-то не совсем удачно.
Они отошли ближе к ангарам.
- Нам нужно поговорить, Дженсен, - Дани тяжело вздохнула и зажмурилась, собираясь с мыслями.
- Что случилось? – тут же обеспокоился Дженсен.
- Я… Я беременна, Дженс, - на одном дыхании выпалила девушка и уставилась на любимого, ожидая его ответа. Тот замер, потрясенно хлопая ресницами. Сначала он пытался сообразить, что ему только что сказала Данниль, потом постарался все это переварить.
- Беременна? – одними губами переспросил он.
- Да. Я понимаю, сейчас не самое время, но я… Я хочу этого ребенка, Дженс. И, даже, если мы расстанемся, я хочу чтобы… - договорить ей не позволил мягкий поцелуй, которым Дженсен решил оборвать бессвязный поток слов.
- Ребенку все равно, в какое время он решит появиться на свет. И с чего ты вообще взяла, что мы расстанемся? – тихо поинтересовался Дженсен.
- Я… Просто подумала, что…
- Я отправлю тебя в Штаты, - решение пришло как само собой разумеющееся. – Ты не можешь оставаться тут. Я не хочу, чтобы вы пострадали.
- Но, я ведь гражданка Франции, Дженс, меня не пустят в Америку, - напомнила ему Дани.
- Посмотрим, смогут ли они не пустить в страну жену летчика-героя, - усмехнулся Эклз, прижимая девушку к себе.
- Же…жену? – Дани показалось, что она ослышалась.
- Да, мы поженимся. И ты уедешь отсюда к моей семье. Мама будет рада.
- Рада? Рада тому, что какая-то незнакомая девушка с другого конца света появится в ее доме и скажет, что она – жена ее сына?
- Ну… - Дженсен смутился. – Вообще-то, я еще два месяца назад послал им твою фотографию. Ты им понравилась.
Он опустил тот момент в письме, где мама восторженно интересовалась, не собирается ли он жениться на этой девушке.
- Ты уже заочно познакомил свою семью со мной, и не сказал ни слова? – ахнула Дани.
- Ага, - улыбнулся Дженсен, совершенно не ощущая никакого стыда. – Думаю, стоит сказать майору о нашем решении.
Болдуин только многозначительно хмыкнул, когда один из его лучших летчиков заявился к нему под вечер и заявил, что он женится и ему необходимо отправить жену в Штаты.
- Если вы так решили, - пожал плечами майор. Он понимал, что Дани вдохнула в Эклза жизнь. Он помнил, каким тот улетал из Перл-Харбора. Каким потерянным был этот мальчишка, когда в списках нашел имя лучшего друга. Сам майор тогда потерял единственного сына, пусть даже и приемного. И он прекрасно понимал тогдашнее состояние Дженсена, когда тот на следующее же утро собрал все свои вещи и улетел на материк, где набирали летчиков для войны в Европе. Майору и самому было сложно оставаться в месте, где у него отняли сына, но, в отличие от Эклза и многих других, ему не сразу подписали рапорт о переводе. Ему еще долго промывали мозг в Вашингтоне, прежде чем ему удалось выбить право улететь в Европу, к своим парням. Кроме Эклза, в том же полку воевали еще два десятка тех, кто прошел Перл-Харбор. Но именно Дженсен был ему ближе всех. Наверно, потому, что дружил с Броком, и был примерно его возраста. Даже внешне эти парни были похожи. Поэтому для него любой поступок Дженсена, грозивший опасностью для жизни, отзывался в груди тупой болью. Потерять еще одного из своих пацанов он не мог просто физически. И сегодняшний таран в исполнении Эклза стоил ему пары тысяч нервных клеток и седых волос. – Но для начала, Дженсен, послушай меня. И намотай на ус, чтобы я не повторял дважды, - майор поднялся со стула и стал расхаживать по кабинету, бросая взгляды на застывшего по стойке «смирно» летчика. – Раз ты решил жениться, помни – теперь ты должен быть в стократ осторожнее в небе. Я, кажется, догадываюсь, почему вы с мисс Харрис решили столь поспешно заключить брак, так вот – я сделаю все, что в моих силах, чтобы твой сын или твоя дочь увидели тебя живым и, по возможности невредимым, после войны, а не знали тебя лишь по фотографиям и письмам с фронта. Это первое. Второе. Дженсен, ты прекрасно знаешь, как я относился и к тебе, и к Джареду. Вы были друзьями Брока, и все ваши выходки я терпел не только потому, что он был моим сыном. Вы мне нравились. Оба. Такие молодые, напористые. Вы были лучшими. Брок часто с восторгом рассказывал о том, какие классные летчики служат вместе с ним. Он гордился тем, что может называть вас друзьями. Я помню, как вы бывали у нас дома, помню и то, как разбили мою машину, - при этих словах майор постарался спрятать улыбку. Дженсен тоже закусил губу. – И ты – единственное, что связывает меня с сыном. И я не позволю тебе совать голову в пекло. В память о Броке и Джареде. Если выкинешь что-нибудь подобное, лично достану из Ада и устрою такую трепку, что кипящие котлы и раскаленные сковороды Раем покажутся. Понял меня, Эклз? А раз понял, иди.
Дженсен щелкнул каблуками и, развернувшись, вышел из кабинета майора.

Сентябрь 1942 года
Портсмунд. Англия

Дани искала глазами в толпе провожающих лайнер, отплывающий в Штаты, Дженсена. Он отправил ее сюда еще неделю назад. Сам обещал приехать, чтобы проводить. Уплыть в Штаты сразу после того, как они зарегистрировали брак, и Данниль Харрис официально стала миссис Эклз, не получилось из-за проволочек с оформлением въезда на территорию Америки. Слава богу, им помогли. У одного из чиновников в посольстве в Перл-Харборе погибла дочь, служившая там в госпитале, и он, узнав, что им требуется, вызвался помочь. Но даже это не спасло от полуторамесячного ожидания. Дани с ужасом представляла, как во время плавания будет чувствовать себя с токсикозом. Ее по-прежнему тошнило по утрам, несмотря на заверения врача, что токсикоз скоро пройдет. Не прошел. Ту неделю отпуска, что дали Дженсену после свадьбы, она вспоминала с чувством стыда. Ведь каждое утро она подрывалась с постели, едва успев выбраться из теплых объятий мужа, и мчалась в ванну, чтобы выплеснуть в фаянсового друга все содержимое желудка. Еще хуже становилось оттого, что Дженсен, как только ее отпускало, сгребал ее в охапку и качал, шепча на ухо нежные глупости. В такие моменты она только плакала.
- Волнуетесь, мэм? – мужской голос прозвучал неожиданно, и Дани вздрогнула. Подавив приступ паники, она обернулась и выдавила вымученную улыбку стоявшему рядом моряку. Мужчине было под сорок, высокий и подтянутый, он с интересом изучал ее фигурку в темно-сером драповом пальто, которое скрывало начинавший округляться животик.
- Да, муж обещал проводить, но опаздывает. А отплытие через двадцать минут, - она глубоко вздохнула и снова посмотрела вниз. Сердце застучало сильнее, когда, наконец, взгляд выцепил в людском потоке знакомую фигуру. – Дженсен! – Дани помахала ему рукой, обтянутой перчаткой, стараясь привлечь его внимание. – Дженсен! Я здесь.
Летчик, переводя сбившееся дыхание, крутил головой, пытаясь отыскать жену. Наконец, он ее заметил и облегченно улыбнулся. Дани сбежала по трапу и попала и его ласковые объятия.
- Ты успел, - выдохнула она, прижимаясь к нему.
- Я ведь обещал, - Дженсен поцеловал ее. – Извини, что не смог приехать раньше.
- Ты приехал сейчас. Остальное неважно.
- Я привез тебе кое-что, - Дженсен на минуту выпустил жену из объятий и полез в карман кителя. – Вот.
Дани с недоверием взяла из его рук маленький сверток.
- Что там?
- Разверни.
Она торопливо размотала платок, в который была завернута небольшая коробочка. Кольцо? Нет, вряд ли, обручальные кольца у них были. Внутри коробочки обнаружился небольшой портрет.
- Это мы? – Дани с удивлением рассматривала написанный маслом их совместный портрет.
- Ага, - смутился Дженсен. – Я подумал, что будет неплохо, если…
- Это прекрасно, милый, - она порывисто поцеловала мужа. Раздался первый гудок, оповещающий пассажиров, что пора подниматься на палубу. – Мне пора.
- Да, - выдохнул Дженсен, прижимая к себе жену и вдыхая ее запах. – Я буду скучать. Я люблю тебя.
- Я тоже. Увидимся после войны, - закусив губу, чтобы не расплакаться, Дани с сожалением отстранилась от мужа.
- Надеюсь, это будет скоро.
Дани поднялась на палубу и, обернувшись, помахала мужу. Дженсен помахал в ответ, продолжая стоять на том же месте, где они расстались.
Тот самый моряк, который заговорил с ней, тихо произнес, снова оказавшись за ее спиной:
- Не волнуйтесь, мэм, ваш муж вернется.
- Спасибо, сэр, - Дани улыбнулась ему и практически бегом направилась к себе в каюту, чтобы там дать волю слезам.

Октябрь 1942 года
Нью-Йорк. США

Донна Эклз взволнованно вглядывалась в поток пассажиров, сходивших на берег с лайнера, который только что прибыл из Англии. Ее муж Алан казался внешне совершенно спокойным, но на самом деле он волновался не меньше жены. Еще бы, Дженсен отправил свою жену сюда, к ним. Они не видели сына больше двух лет. С тех самых пор, как он улетел в Перл-Харбор вместе со своим лучшим другом Джаредом. Последний не вернулся вовсе. Донна помнила, сколько слез они пролили вместе с Шэрон, когда пришла похоронка на Джареда. Теперь каждый вечер Донна засыпала с одной молитвой на губах: «Боже, храни моего мальчика».
- Кажется, она, - оторвал ее от мыслей хриплый голос Алана.
- Где? – мгновенно оживилась Донна, всматриваясь в толпу.
- Да вон же! – Алан указал на хрупкую фигуру девушки, которая куталась в пальто и несмело озиралась по сторонам. У ее ног стояли три чемодана и сумка, которую только что поставил бойкий паренек-матрос. Девушка поблагодарила его слабой улыбкой. Тот озорно усмехнулся в ответ и что-то спросил. Девушка покачала головой и еще раз осмотрелась.
- Дани! – решила привлечь ее внимание Донна. Девушка, услышав свое имя, тут же стала крутить головой в поисках того, кто ее позвал.
«Она». Донна, подхватив Алана под руку, стала стремительно к ней приближаться. Паренек не уходил, ожидая, когда Эклзы подойдут поближе.
- Дани, детка, - Донна узнала девушку. Ведь Дженсен присылал ее фото. – Я Донна, мама Дженсена.
- Миссис Эклз, рада с вами познакомиться, - устало улыбнулась Дани и повернулась к своему охраннику. – Вот видишь, Уилл, меня встретили, так что напрасно ты волновался, что мне придется самой добираться до Далласа.
- Вижу, миссис Эклз, - Уилл смерил взглядом Донну и Алана, потом широко улыбнулся и представился: - Уилл Ханнинг. Вы простите, просто миссис Дани плыла одна, а на корабле всяких мерзавцев хватает.
- Уилл был моим телохранителем, - Дани искренне рассмеялась. – Надо будет обязательно рассказать Дженсену.
- Моя сестра Хезер тоже ждет ребенка, поэтому я знаю, как тяжело беременным женщинам, - пояснил Уилл. – Мне пора, всего хорошего, миссис Дани. Миссис Эклз, мистер Эклз, - он учтиво кивнул и испарился.
- Ох, детка, - всплеснула руками Донна. Кажется, сын забыл упомянуть такую важную деталь, как то, что его жена ждет ребенка. – Алан, что же ты стоишь? Бери вещи. Нам надо успеть на поезд. Не волнуйся, милая, к завтрашнему вечеру мы будем дома.
Пока Алан, нагруженный вещами невестки, шел впереди, Донна стала расспрашивать Дани о будущем малыше.
- Дженсен про это не написал, представляешь? – причитала она.
- Мы решили, что это вас разволнует, - торопливо пояснила Дани. – К тому же срок не такой уж большой. Всего три месяца.
- Алан, ты слышишь? Через полгода мы станем бабушкой и дедушкой.
- Слышу, - пробасил Алан.
- Маккензи будет счастлива. Джош живет далеко, и она редко видит его детей, а тут племянник или племянница будут всегда рядом. Детка, а как там Дженсен? Он ведь так редко пишет.
- Он хорошо, если можно считать хорошим то, что идет война.
- Ах, да, после того, как погиб Джаред, моего мальчика словно подменили. Он ведь рассказывал тебе про Джея?
- Да, он носит на шее его жетоны.
- Бедный мальчик, - покачала головой Донна, помогая невестке сесть в такси. – Они ведь практически как братья. Даже с Джошем у него отношения были иные.
Под болтовню Донны Дани не заметила, как погрузилась в сон.
В поезде до Далласа она тоже проспала большую часть пути. На перроне их встречал брат Дженсена, специально приехавший из Сан-Антонио. Дани не смогла не отметить, что Джош похож на Дженсена, только его красота не была такой броской, как у младшего брата.
Пока Донна и Джош укладывали вещи в багажник машины, а Алан отошел за свежей газетой, Дани присела на скамью, стараясь унять дрожь в ногах. У нее, наконец-то появился дом и семья. Ее приняли тут. Это она поняла сразу, едва увидела родителей мужа. Они излучали столько тепла и счастья, что хотелось рыдать от переполнявших душу чувств. Дани подняла взгляд в небо, чтобы скрыть слезы. На соседней скамейке сидела миниатюрная черноволосая девушка и сжимала в руках, обтянутых кожаными перчатками, газету. Заметив, что Дани смотрит на нее, она едва заметно улыбнулась:
- У вас какой месяц?
- О, - смутилась Дани. – Третий. Так заметно?
- Мне заметно. Я медсестра.
- А я певица, - еще больше смутилась Дани. – Данниль Харрис.
- Женевьев Кортез, - девушка тепло улыбнулась. – Вы не местная?
- Нет, я из Англии. У мужа тут семья, вот он и решил, что нам с малышом лучше будет тут, вдали от войны.
- Он воюет?
- Да, он летчик.
- Мой жених тоже был летчиком, - Женевьев на мгновение погрустнела. – Но врачи после ранения запретили ему летать. Он теперь зол на весь мир. И не замечает, что я хочу ему помочь.
- Если любит, поймет, - мягко улыбнулась Дани.
- Дани, детка, - позвала ее Донна.
- Извините, мне пора. Приятно было познакомиться, Женевьев.
- Мне тоже, Данниль.
Уезжая с Эклзами, Дани не заметила, как на скамью рядом с Женевьев опустился высокий молодой мужчина. Сняв шляпу, он поинтересовался:
- С кем ты разговаривала?
- Девушка. Приехала к родителям мужа.
Парень посмотрел вслед такси.