To believe in a wonder. (2)

2. Девочки, которым не везет.

Маленькая легкая фигурка спускалась по старой лестнице вниз. С каждым шагом лестница издавала страшные скрипящие звуки, но жители этого дома уже привыкли не обращать на это внимания, и не боятся того, что лестница в любой момент может обвалиться. Черные волосы разметались по худенькой спине и развевались сзади. Девочка была очень тоненькой, почти прозрачной. Она не была стройной, она была болезненно худой. Казалось, острые кости сейчас порвут бледную кожу, украшенную синяками от побоев, и окрасят ее в красный.
Девочка была довольно миловидной, но красивой ее назвать никак нельзя. Ее главными особенностями были красивейшие в своем роде черные угольные волосы и глаза. Красивые глаза.
Шикарные глаза, черного, как и волосы цвета, обрамленные такого же цвета ресницами. Они достались ей по наследству. От отца. А волосы, которые так любила Майя и ее подруги, достались ей от матери. Волосы и кольцо. Черное старинное кольцо, которое Майя носила не снимая. У многих девочек в этом странном доме от родителей не осталось ничего. И поэтому Майя чувствовала себя счастливой, что может хоть как-то соприкасаться с родителями.

- Астахова! Ты почему пропустила утреннюю регистрацию, малолетняя проститутка? - от громкого голоса Анны Викторовны тошнило. Для нее все здесь были маленькими алкоголичками, наркоманками, убийцами, воровками и шлюхами. А чего ожидать от детского дома для сложных детей? Сюда отправляли детей алкоголиков и наркоманов. Но чаще всего, вместе с этим отребьем, сюда отправляли детей, которым просто не хватило место в нормальном детском доме. Так что... Сюда попали невезучие. Те, кем судьба решила так жестоко распорядиться.

А что есть судьба? Кто-то свыше, кто правит человеческие судьбы? Или гармония, что держит в равновесии радости и горести человека?...
Здесь в судьбу не верили. А если кто-то и верил, то проклинал ее на чем свет стоит. Что это за чёртова судьба, если они оказались здесь, в клоповнике, в то время, когда чьи-то детки купались в родительской ласке и любви, а если повезло, то еще и в деньгах? Да и не в деньгах счастье... Если в обычные детские дома иногда и приходили бедные бездетные пары, чтобы взять девочку или мальчика, то сюда они не заглядывали никогда. Не станешь же людям говорить, что сюда эти девочки и мальчики (мальчики в интернате тоже жили) попали не потому что они особо опасны для социума, а потому что для них не хватило места? Мало ли, найдутся сердобольные люди, которые настучат об этом в нужные инстанции. Поэтому, у этих детей выбраться из Интерната шансы были нулевые.
Судьба здесь считалась чем-то грязным и пафосным. Говорить о судьбе - означало унизится в глазах всех учеников. Поэтому, каждый думал свое, сидя в маленьких комнатушках, в которые было напихано по десять-пятнадцать кроватей.
Дети алкоголиков и наркоманов жили вместе с обычными девочками, но ничем не отличались от них. Вот кто ненавидел судьбу больше других. Их родители, идиоты, которые забыли предохранится перед очередной половой связью, а потом, забыли сходить на аборт, обрекли маленьких детей на существование здесь. Злой рок. Судьба.

- Астахова! Ты опять меня не слушаешь? - больно схватила воспитательница Майю за руку, - Хватит. Делать. Вид. Что. Меня. Не. Существует.
- Простите, Анна Викторовна, - ответила девочка бесцветным голосом и посмотрела на женщину невидящим взглядом.
- Ну ты у меня доигралась... - прошептала женщина, потому что уже была не в силах кричать, - Всем сидеть здесь, а вы, Федорова и Астахова, прошу за мной. Не гоже принцессам с простыми смертными находится! Общество пауков вам наверняка больше подойдет!
Лера молча закусила губу. Одна только Майя знала о ее ужасной фобии. Она до смерти боялась пауков, и когда ей приходилось просидеть в карцере хоть часок, Майе потом приходилось очень долго ее успокаивать. Она могла многое с собой сделать, но только не идти к паукам.
Но Лера держалась. По ее внешнему виду можно было сказать, что она идет в карцер с гордо поднятой головой. Никто даже и не удивился бы, если бы она сказала, что ей нравится карцер и она готова там жить вечно. Улыбка играла на розовых устах, что, к слову сказать, безумно злило Анну Викторовну.
- О, - сладким голосом запела она, - Кому-то, кажется, наказания маловато. Ты сегодня лишена не только обеда, но и ужина. И никто, - на этот раз она повернулась к группе девочек, стоявших у стены, - Не посмеет украсть для нее со стола хоть крошку. Это понятно?
Все согласно закивали, и одна только Майя стояла непроницаемая, будто бетонная стена.
- Это понятно? - крикнула Анна Викторовна на черноволосую девочку. Майя хмыкнула:
- Ну что же тут не понять? Вы хотите заморить голодом Леру, чтобы вам болше досталось.
Лера предостерегающе ухватила Майю за руку, но девочку уже понесло:
- А то что? Вам же вечно мало! Смотрите, какая жирная стала! Небось то, что выделяет на нас государство вы тоже между воспитателями делите. О, я не удивлюсь, если узнаю, что ваша новая машина куплена именно на эти деньги! Пусть она старая и стоит недорого, но ведь и государство выделяет нам немного! Вы - сука! Вот вы кто! - закричала девочка, захлебываясь собственными слезами.
Лера понимающе взглянула на подругу. Вот чем ей так нравилась Майя. Она была чиста, честна и наивна. Даже двенадцать лет в этой колонии строгого режима не научили ее терпению. Она продолжала высказывать свое мнение о директрисе и воспитателях вслух, за что и страдала.

Анна Викторовна то открывала, то закрывала рот, как рыба, все не понимая, что это только что произошло. А произошло следующее - ее оскорбила какая-то сопливая сиротка. Разъяренно встряхнув шевелюрой с химической завивкой женщина замахнулась и отвесила крохотному созданию звонкую оплеуху.