* * *

Мама, милая, я не плачу. Просто пусто в душе и холоден подоконник.
И в карманах лежат на удачу головешки сгоревших дней.
Мама, мне достается на сдачу этот каждый прокуренный вторник, -
До утра, чтоб рассвет, как дворник, вымел мысли из всех щелей.

И осадком на полках и пальцах затрещит, как под действием тока,
Ударяя смешно и жестоко, то, что я назову вдохновением.
Мама, милая, мне бы немного нЕ быть нынче такой одинокой,
Может, фраза «Да око за око» не терзала б мое внутривение.

Мама, милая, стать бы мне маленькой – поместиться в шкафу за пальто,
Что там «Хроники Нарнии», мне тогда это бездной казалось и крепостью.
Про себя истекать гордой дерзостью, про себя повторять свои резкости –
И мечтать, что когда-нибудь выскажу – мне не сложно. Но только потом.

А сейчас те же мысли и крайности – столь же временно и надуманно.
Только стала глобальней на вечности траектория пустоты.
Хочешь, руки раскинь – перейди с ней на ты. Хочешь, плюй ей в лицо, гни понты,
Жги мосты, она будет в тебе, она, кажется, - ты. Это шоу – и Опры, и Трумана.

Мама, милая, где мои слезы? Где занозы? – все руки исжалила,
Исколола иглой слишком острою – а и нечего вынимать.
И давай без вопросов. Ты взрослая. Ты сильнее меня, так правильно.
А я просто хочу за пальто твое. В темный угол. На дно. Опять.

Мама, милая, эти пропасти – что-то в стиле Эдгара По.
Подоконник от края до края пустота разрезает, как маятник,
Застывает в двух дюймах от кожи, как убийца, свой нож занесший,
Оступиться не хватит смелости. И бороться не хватит тоже.
И сидишь в темноте над пропастью. Слабо чувствуя, что живешь.
© Copyright: Аня Gata Кравченко