Аэроплан.

/наслушалась песен и стихов - вот что вышло. Там в рифму и немножко сплагиатчено из некоторых песен и стихов.

Все эти милые открытки, слова на прощание. Но нифига не лечит. Самолеты не сокращают расстояние. С досады сидеть, на клочки бумагу рвать... ненавидеть себя за то, что так и не научилась отпускать.. А у него опять сменяются адреса – Луизианна, потом Торонто, потом Неаполь. Одна константа – серая взлетная полоса. Написал, что я ему приснилась – курила, смеялась, пила чай с корицей и притворялась счастливой. Письма на обрывках всевозможной бумажной продукции, чтобы потом к старости составить из них конволют и передать внукам.

Он улетал, а в наушниках пело – запомни мои глаза, а я заберу твои... И я судорожно в уме считала, сколько километров бумаги от Сиднея и до Москвы. Я запоминала его удаляющуюся спину, всю, подетально. Его кругловыстреженный затылок, чтобы потом, после трудного дня или двух бутылок рассказать подругам, как мысли носились кругом, как в последний раз, вдыхая его аромат, я подумала – он будет рад, что я не полетела с ним. Девочки так стандартно вздохнут все разом, потом одна из них примется с экстазом рассказывать про новое платье. А я поглубже замотаюсь в свитер. Ну где ты, мой чертов/любимый спринтер?..

А письма переполняют мой электронный ящик, как капли воды переполняют стылые ноябрьские лужи. И я уже не знаю, как будет лучше – сразу все отрезать или по частям? Ждать годами, рыдать в трубку маме, напиваться по будням вечером и кропать, рифмуя, о вечном?.И я уже не знаю, он в следующий раз предложит поехать с ним или у него уже появилась командировочная болезнь – что ни город, то новый повод завести нам новую меня? А я так хочу, чтоб семья, гребаная собака, красивые дети. И снова срыв. Сегодня, кажется, третий.

А потом он снова вернется, чтобы уехать. Я задую все свечи, возьму его за руку и скажу, что давно уже не живу, что я просто существую вот так... и он будто обмяк, будто услышал то, что Иисус снова пришел на землю... наверное, он так же думал, но не хотел говорить мне первым. Возможно, кто-то другой поедет щенячим взглядом проводить его до самолета. А моя какая забота? Следить за новостями, чтобы знать – все самолеты целы, что он, такой хороший сын, снова вернулся к маме.