Харон

Тот вечер был особенным. Он навсегда запомнился ей тихим плеском невской воды, запахом горячего пыльного асфальта, от которого поднимался жаркий вибрирующий воздух, и веселым смехом прохожих. Она никого не знала на улицах этого огромного, до слез красивого и чуточку чопорного города, но она, сама не отдавая тогда себе отчета почему, любила в тот вечер всех и каждого, счастливо улыбаясь каким-то своим странным мыслям. Она коротко вздохнула и взглянула на небо, за бесконечными белыми ночами успевшее позабыть, что такое темнота, сумрак и холодный блеск серебряных звезд. Жаркий летний вечер подарил ей хорошее настроение, веру в самое лучшее, в исполнение самых дерзких желаний, в возможность земного счастья.
Она свернула на узенький тротуар, петляющий в подворотнях, то и дело ныряющий под затемненные низкие сводчатые арки невысоких домов. Ее теперь преследовал только едва уловимый запах воды в каналах северного города. А еще - пара подростков, бесшумно ступающих по ее следам.
Она весело стучала по камням тонкими шпильками и улыбалась своим радостным мыслям, когда они, наконец, догнали ее. Один из них - она не успела разглядеть его лица, но моментально уловила резкий запах алкоголя, - схватил ее за длинные распущенные волосы, потом обхватил ее сзади за горло липкой и влажной от пота рукой. Она задохнулась от страха и отвращения, хотела закричать, но второй со всего размаху ударил ее по лицу кулаком так, что скула сразу же онемела, а из носа хлынула кровь. Она сползла на тротуар, не в силах справиться с сильнейшим головокружением и тошнотой, подступившей к горлу, удар буквально парализовал ее. Подонки вырвали у нее сумочку, в которой кроме ключей и пары фотографий ничего не было. Они бы, наверное, оставили ее в покое, забрав то, что хотели, но вид алой крови на ее бледной коже и светлом платье разбудил в них животный инстинкт - убивать. Пьяные, обкурившиеся, они ничего не соображали. И били ее по лицу, в живот, ногами… Боль. Алая и пульсирующая. И беспомощность, смешанная с отчаянием. Последнее, что зафиксировал ее умирающий мозг, было небо, по-прежнему светлое и радостное, но потом вдруг накрывшееся темно-алым липким покрывалом. Кровь горячими потоками заливала ей глаза, слипала ей длинные ресницы, но она отчаянно боролась за каждый вздох, причиняющий тупую боль, за каждую секунду сознания, потому что она боялась того, что последует за последним ударом сердца.
За ее последним ударом сердца последовала тишина и полнейший мрак. Но жуткая боль прошла.
Обманули… Обманули. Обманули!!! А где же узкий коридор, свет в конце тоннеля, души умерших родственников… Неужели ничего не последует дальше? Она радостно всплеснула руками, уже поверив, что все это ей приснилось. Она ощутила едва заметное прикосновение сквозняка к коже и безмолвие, болезненно давящее на перепонки, слишком осязаемое, чтобы быть сном. Ее сдерживаемое от ужаса дыхание вырвалось с коротким стоном, когда что-то щелкнуло в нескольких шагах от нее в темноте. Она резко обернулась на звук.
В темноте заплясал оранжевый живой огонек. Привыкнув к свету пламени, она различила во тьме длинные тонкие пальцы, держащие самую обычную зажигалку. Пламя взметнулось выше, скользнуло по темному капюшону, натянутому почти на все лицо, и зажгло другой огонек, ядовито-малиновый, крохотный и мельтешащий. Кто-то неторопливо закурил, спокойно наблюдая за ней. Наверное, на земле прошли годы, но по ту сторону времени некто успел только выкурить сигарету, отравляя воздух сладким запахом едкого дыма, а она успела привыкнуть к периодическим радугообразным движениям уголька во тьме и неясным очертаниям черной фигуры. Уголек полетел в сторону и, очевидно, попав в воду, с шипением исчез. Еще пару минут было невыносимо тихо, словно ничего и не произошло. Потом мужской голос, негромкий, насмешливый и вкрадчивый, заставил дрожать прохладный воздух….
- Ну, ты так и будешь там стоять? - Вопрос глухо отскочил от невидимых каменных стен, рассыпался на миллионы звуков и затаился где-то совсем рядом. Ситуация не прояснилась.
- У меня расписание, между прочим. - Еще интереснее, а куда торопимся? - Иди сюда, - произнес кто-то почти шепотом, интонацией, более уместной в интимной обстановке, наедине с тем, кому доверяешь. Кто-то обреченно вздохнул в темноте, явно нетерпеливо ожидая хоть какой-то реакции.
- Кто ты? - наконец вспомнила она простой вопрос, уместный в любой ситуации. Кто-то, явно уже давно заскучав, не счел нужным отвечать. Послышался только очередной глубокий вздох и нетерпеливый шелест тяжелой ткани, окутывавшей фигуру.
- Ты - ангел?
- Как это банально. Лучшее, на что теперь способна людская фантазия - представить себе ангела с пушистыми крылышками и личиком невинного младенца, за руку провожающего душу до резных ворот Царства Божьего. - Видимо, ему стало совсем уж скучно, и он решил развлечь себя сам, рассуждая вслух.
- Да, древние греки были куда более изобретательными… Давай поговорим по пути, а? Иди ко мне.
Она послушно направилась на звук голоса по холодным гладки камням, безуспешно пытаясь нащупать хоть что-нибудь в темноте вытянутыми руками. Босыми ногами она почувствовала ледяную, мертвую воду и остановилась в испуге. Тогда не менее холодная ладонь странной тени цепко ухватилась за ее протянутое вперед запястье, царапнув ее длинными острыми ногтями. Она хотела отдернуть руку.
- Ну, ну… Не дергайся. Я всего лишь хотел помочь. Здесь корма, осторожнее ступай… Вот, уже хорошо, - кто-то одним уверенным и сильным движением втянул ее в лодку, которая резко, жалобно и испуганно скрипнула, качнувшись на неподвижной воде. Она неловко ступила на деревянное дно, ухватившись в темноте за мягкую, свободно спадающую ткань, в которую было закутано странное существо, уловив едва различимый запах сигаретного дыма и живого дыхания под капюшоном. Все происходящее воспринималось ею словно через призрачную дымку. Мозг отказывался верить…. Она отшатнулась от высокой темной фигуры. Кто-то, скрытый в тени, был действительно существующим, с сильными руками, крепко обхватившими ее, с живым, насмешливым голосом.
Она уставилась на него в темноте.
- Ничего не видно… - пробормотала она в непонятном смущении.
Нечто довольно хохотнуло и, взметнув широкими рукавами, щелкнуло длинными холодными пальцами. Воздух вздрогнул, ядовитый неоновый свет тускло пробился откуда-то из глубины вод. Она, моргая от непривычного освещения, разглядела, наконец, лицо незнакомца, точнее, нижнюю половину его лица, не скрытого капюшоном. Острый неправильный подбородок, полные красивые губы, странные, почти черные, растянутые в усмешке. Тусклый неон подкрасил воду в серебристо-голубой, оживил неподвижный мертвый камень высокой скалистой пещеры, заставил светиться ее белое длинное платье в темноте. Пока она оглядывалась, темная фигура, ревниво скрытая мраком, разглядывала ее. А потом нетерпеливо протянула ей правую руку ладонью вверх, красуясь тонким черным сердечком на запястье, выглянувшим из-под ткани.
- Что? - от его движения она невольно попятилась.
- Ох, деточка… И чему тебя только учили в школе? Это ж надо быть такой безграмотной… Монетку давай, наконец.
В другой ситуации она бы уже давно обиделась, ее за пару минут успели оскорбить, по крайней мере, раз десять, но она соображала на удивление медленно, все еще не привыкнув к своему новому состоянию.
Словно во сне, она начала шарить руками, пытаясь вспомнить, о какой монетке он говорит, и где у нее карманы…
- Кажется, у меня нет монетки.
Он обреченно вздохнул, очевидно, скривил губы, недовольно спрятал сердечко на запястье под черным рукавом.
- Если честно, монетка мне и даром не нужна. Но многовековые традиции, пойми… Без нее никак. Ладно, я согласен на что-нибудь другое. Колечко? Сережка? Зажигалка? Помада? - она удивленно взглянула на него. У нее ничего с собой не оказалось.
- Тогда, сгодится хоть пуговица. Или другая безделушках. Ну-ка, повернись спиной… Она осторожно закружилась на покачивающемся дне лодки.
- … Мм… Неплохо… Так, замечательно… Пуговиц у тебя тоже нет. Что за мода пошла? Платья держатся на одном честном слове, ни пуговиц, ни шнуровки, ни крючков. Что делать-то будем? - почти безразлично поинтересовалась тень. - Придется тебя оставить на этом берегу.
Она повернулась к нему лицом, нервно оттягивая вниз вырез платья, словно тонкая ткань душила ее. Тень внимательно и без тени сочувствия следила за ее движениями.
- Подожди-ка, а это что? - Он откинул назад длинную прядь прямых волос, прикоснулся черными острыми ногтями к коже, заставив ее покрыться мурашками от холода, просочившегося в нее через кончики его пальцев. Тень зацепилась за бусинку серебряной цепочки, сверкнувшей на шее, и потянула к себе тонкую ниточку с маленьким сверкающим талисманом.
- Ага… Понятно. Египетский крестик. - Губы понимающе дернулись в стороны, обнажая неестественно белые зубы. Он поднял ее за подбородок, заглядывая в лицо. Капюшон съехал чуточку назад, открывая его лицо до бровей, острые, выступающие скулы и тонкий нос с резко очерченными дрожащими ноздрями. Он лукаво сверкнул в неоновом свете глазами непонятного, прозрачного, но все равно слишком яркого цвета.
- Это подойдет. - Он ловко снял с шеи не остывший от тепла ее недавно живого тела странный кулончик, похожий на крестик, но с петелькой наверху. Она успела заметить, что талисман очень напоминает фигурку человечка. Наверное, это украшение много для нее значило в том мире, раз оно последовало за ней сквозь призрачную грань между жизнью и смертью. Он вернул прядь ее волос на прежнее место, надел крестик, спрятав его под тканью, глухо звякнув при этом холодным металлом. Наверное, на шее этого странного существа покоится не один десяток различных украшений.
- Итак, с платой мы разобрались. Устраивайся поудобнее, нам предстоит с тобой долгое путешествие. И не дергайся сильно, а то лодка не очень устойчивая. Будешь дергаться, опрокинемся, а в эту воду нам нельзя…
Лодка дрогнула, когда он легко оттолкнулся от каменистого края длинным веслом, и студеная ядовитая вода заструилась мимо, огибая препятствия. Она села удобнее, ухватившись за борт лодки, и смотрела по сторонам, боковым зрением наблюдая за размеренными и плавными движениями высокой фигуры. Мысли растекались в голове, уносились с плеском воды, рассыпались на маленькие глупые вопросы, не давая ей шанса понять, что происходит, куда они направляются, что ждет ее дальше. Ей было жутковато и одновременно весело, неопределенность легко щекотала где-то под ложечкой. Она дотрагивалась до шершавых камней пещеры, когда они проплывали совсем близко, и поднимала голову, чтобы увидеть, откуда с тяжелым мерным хлюпаньем капает в неподвижную чистую воду.
Ее проводник замолчал, сосредоточившись на воде и размеренных движениях весла. Путь был ему хорошо знаком, очевидно, он путешествовал по мрачным неоновым лабиринтам не раз. Он изредка оборачивался в ее сторону, но больше он не язвил, не хохотал и не отпускал шуточки. Ей казалось иногда, что он просто сосредоточенно читает ее мысли…
- Не стоит этого делать, - предупредил он, когда она собиралась опустить пальцы в воду. - Воды этой реки наделены страшной силой…. Тебе ни к чему ее испытывать.
А потом в голове вдруг всплыло имя.
- Харон…
- Правильно. Умница. Я уж думал, ты никогда не вспомнишь.
- Но… Я читала в книжках про страшного, сгорбленного старика в белых одеждах.
- Сказки.
- А где же собака? Цербер?
Он с явным сожалением вздохнул, что-то вспомнив.
- У меня появилась аллергия на шерсть. Пришлось оставить его дома.
Дома… Дома тепло, уютно, и свет тихо льется из кухни, где мама по субботам печет ароматные рассыпчатые печенюшки. Она сейчас наверняка взбивает легкий земляничный крем и с растущей тревогой поглядывает на улицу, ждет, когда она вернется домой. Она всегда помогала маме печь, то было временем, когда они рассказывали друг другу все свои маленькие тайны и смеялись, как беззаботные, не опечаленные ударами жизни подруги. Она никогда больше не вернется домой. Никогда…
- Нет… - простонала она жалобно, впервые ясно осознав, что же произошло.
- Нет!!! - Она впилась ногтями в виски, яростно ухватившись за волосы, согнувшись пополам на дне лодки. Боль и отчаяние, проникнув в ее сознание, моментально заполнили ее изнутри ядовитыми слезами бессилия.
- Я не хочу, нет!!! Я не хочу умирать… Я так много еще не успела сделать…
- Ты уже мертва…
Кто-то сильный больно держал ее за локти и тряс ее, сжавшуюся от глухих рыданий.
- Пойми это… - Тень встряхнула ее сильнее, заглянув в глаза. - Ты ничего не можешь уже изменить.
Странно, но на этот раз в его глазах не было усмешки, и он не улыбался, как прежде, от каждого ее слова. Только боль в глазах. И безмерное понимание. И сознание невозможности помочь ей, она должна справиться с этим сама. А еще, кажется, была легкая дрожь в сильных ладонях, когда он осторожно вытирал ее слезы. Она беззвучно всхлипывала, когда он опустился рядом с ней на дно лодки и прижал ее к груди, крепко обвил ее руками, надежно сцепив у нее под разорвавшимся сердцем тонкие пальцы, чтобы она не могла вырваться.
- Почему я?.. Почему, скажи… Именно сейчас…
- Не знаю. Тише. Дыши глубже, сладкая. Все пройдет. Все забудется. Просто так должно быть…
- Не забудется…Я никогда не смогу забыть всего, что было…
Она беззвучно вздрагивала о каждого его прикосновения, от каждого легкого поцелуя теплых губ на влажных, пульсирующих горячей кровью висках. Она куталась в складках его мягкого плаща, словно хотела отгородиться им от всего того страшного, темного и неопределенного, что ждало ее в будущем. Впивалась в его ладони, боясь отпустить его, будто бы он был последней частицей ее прошлого, в один миг ею утерянного.
Он опустил пальцы в воду, черную и глубокую, как сама ночь, и растер ледяные капли по ее лицу. Сначала неуверенно, но потом все смелее и смелее. Этого нельзя было делать, это было запрещено, но он не мог вынести это беззащитное выражение на ее лице, он не хотел запомнить ее такой - испуганной и потерянной. Пусть, это не будет ее грехом, он возьмет его на себя. По мере того, как облегчающая боль влага впитывалась в кожу, она успокаивалась и вздрагивала все реже и реже, забывая о том, что было с ней раньше. Потом она, наконец, затихла, последний раз глубоко вздохнув и разлепив все еще влажные и темные от слез ресницы.
- Мы прибыли. Вставай. - Он вздохнул, почувствовав, что все безвозвратно прошло, и помог ей подняться, обнимая ее за шею и притягивая к себе, чтобы навсегда запомнить ее такой.
Она легко ступила на берег. Оглянулась в последний раз.
- Иди. Только вперед, и никогда не оглядывайся. Иди же! - Его сорвавшийся голос дрогнул в тишине, он резко оттолкнулся от каменистого дна веслом. Еще чуть-чуть, и он не смог бы этого сделать. Она двинулась вперед, сначала неуверенно, потом смелее и смелее, а вскоре совсем скрылась из виду в призрачном мерцающем тумане. Только напоследок, уже в самой глубине темной пещеры он уловил ее голос.
- Спасибо за все…
Его дрожащие пальцы нащупал под плотными складками одежды ее тонкую цепочку с крестиком. Он знал, что бесконечность среди этих мертвых камней и холода бездонных вод - достойная плата за несколько наполненных жизнью минут рядом с ней. Он сохранит ее любимое украшение там, где глухо бьется сердце, он запомнит ее такой, какой она была в последний вечер своей недолгой жизни - счастливой, беззаботной и полной ожидания чуда…


22 10 2004 года - 23 10 2004 года.