Чужой храм

Чужой храм

Одиночество. Душевное, биологическое, физически - вокруг, убивающее - изнутри... Бесконечная комната, стены, мебель, обволакивающая их темнота - бремя, придающее одиночеству особое чувство заточения, недостижимости хоть какого-то простора - хотя бы для тела... Я превратилась в затворницу, когда зашла на этот форум. Причины тому существенны и значительны лишь при тонком их рассмотрении, с виду - какая-то зависимость и одержимость, впрочем, сидение за компом, как и зависимость, суть пассивные состояния, поэтому во внешнем всегда есть доля правды... Там, в таинственно-волнующем виртуале, всегда есть с кем поговорить, там есть тот - такой далёкий и ускользающий, спокойствием хладнокровный, но... родной, желание его видеть - неутолимо... Нескончаемое сумасшествие, каждый день - утро, вечер, ночь - пытка, дневной свет - сонлив, темнота - бодрая и наполнена причудливой жизнью души - от болезненных одиноких слёз полу-безжизненного тела на ковре, чуть ли не зубами впивающегося в воздух до резких вспышек оживления от внезапного письма... Восторг от каждой буквы. Веб-Бой, Gravity, Евгений... Как часто эти имена, одного человека символизирующие, со временем ставшие нарицательными, преобладали у меня в сознании над остальным миром мыслей и проблем, и бережно охранялись сердцем - всегда. Это было в 2005-2006-х годах.

Василий Блаженный... Он не покоряет собой сразу, его обаяние очаровывает постепенно... Моё знакомство с ним началось с его двух писем, заглавиями которых были этакие краткие хвалебные "рецензии" на мои стихи, одно помню - "Твои стихи великолепны". Что ж, великолепны, так великолепны. Тогда я не обратила на него почти что никакого внимания (похвалы вообще были для инородным телом), но с неловкостью стала немного побаиваться сообщений этого нового для меня форумчанина. Его образ - неизвестен, он иной, такого я ещё не видела на форуме, бедного, впрочем, на оригинальные лица...
В форумных дискуссиях он отвечал красиво, витиевато и с долей дерзковатой едкости иной раз, что задевало некоторых и даже находило для него недоброжелателей... Иногда прикидывался беспечным простачком, во что никто искренне не верил и потому не смел насмехаться над этой простотой, меня, например, настораживал его чистосердечный тон...

Отношение ко мне у него всегда было каким-тоособенным - из-за меня как интересного собеседника с творческими наклонностями, да и ко всему тому принадлежности к женскому полу. Вообще, с девушками он общался весьма свободно. Умение расположить к себе, сказать первое слово и разговорить - плюсовая валентность его образа.

Представлял собой, если изъясняться в общих чертах, типичный образец "многослойного" индивида. Первый слой - приветливость, простоватость и лёгкий смешной юмор, следом - трезвый, жесткий ум с жилкой прагматичности - в общении чаще просматривался синтез первого и второго, потом - несколько наивная, мягкая душа - беспокойная, явно ранимая, когда-то потерявшая самое важное, ищущая, вслед за ней - досада как отдельного рода черта характера, жёсткость и жестокость порождающая, как морской волной суровость шлифующая, и мир воображения, зачастую грёз, чего-то неосуществимого или несуществующего...

Одиночество. Зыбкое чувство потерянности и невозможность высказаться верно и точно. Многоточие. Прощание - мучительное, глаза ослепляющее. Он уйдёт.. а когда вернётся? Опять не то, не так сказано... Мучаюсь настолько, что пишу письмо практически круглосуточно пребывающему он-лайн Блаженному, отвлечься необходимо, хоть он и погрузился в личку - надолго чувствуется... он вообще много и жадно общается, чем отвоёвывает себе место очень общительного и незаурядного форумчанина с хорошими вкусами, особенно в музыке. Это особенно находит отклик у тех, кого принято называть неформальной тусовкой. Для него же критерий - увлекательность в общении, которое он ищет сам...

Долгое время наши с ним пути на форуме пересекались в виде невзначай насыщенных и лёгких диалогов, насыщенных - его умением рассказывать, а моим - отвечать, лёгкостью - не он, не я ни оставляли за собой никаких обязательств на сказанное, что нередко в виртуальном мире. Общаться нравилось, но я как-то недолюбливала Блаженного за его несерьёзное и пошловатое в отдельных моментах отношение к некоторым важным для меня ценностям. Поэтому - недоверие, и длинные словесные послания имели, скорей, эстетический характер, нежели действительно глубокое желание найти поддержку и близкую дружбу. Каюсь.

В реале я увидела его другим. Собственно, из-за этого "не тот чем там" и переориентировки себя в жизни я согласилась на дальнейшее продолжение отношений, хотя поначалу это получалось не совсем осознанно, что свойственно, естественно, юношескому возрасту и душе, голодной от одиночества... Трепетное страстное отношение к тому, виртуальному родному, постепенно сходило на нет, разочарование - долгое и усталое, вконец убило все мои устремления - упоённые когда-то мечты о востороженной, озарённой молодостью, нежности друг к другу стали теперь отжившей и нелепой архаикой, "идеальными грёзами юности", наивной фантазией.

Каким Блаженный был?.. На первой нашей встрече моё внимание приковали его яркие серо-голубые глаза, растерянное и улыбчивое юношеское лицо с грубоватыми чертами, по-славянски светло-русые волосы. Тело было так... не мощного телосложения; тонковатая, миниатюрная для мужчины фигура, невысокий рост и плавная, прогулочная вальяжно-праздная походка. Именно такой я её и увидела, когда, подходя, к назначенному месту, зрительно выцепила из нескольких прохожих прохаживающегося туда-сюда чем-то издали ассоциирующегося с виртуальным Блаженным Блаженного материально существующего. "Хоть бы это был не он" - промелькнуло у меня в мечущихся от страха и тревоги мыслях. Но неизбежность - самая сильная сила, поэтому приземистая, с такими же плавными как и походка, изгибами, фигура начала приближаться ко мне и подошла настолько близко, что я совершенно опешила. "Неужели это он" - серые, показавшиеся голубыми в тот пасмурный день, глаза смотрели на меня изучающе приветливо, говорящие будто "Это так неожиданно...". Пропали все наши привычные приёмы в общении, всякие там мяуканья, мурлыки и разудалые виртуальные восклицания - мой тихий, какой-то изломанный, голосок, его размеренный, мужественно взрослый голос - "А ты не пробовала отрешаться от всего, абсолютно от всего мира?.." создавали атмосферу не шутливого и весёлого привата - как в том же жаббере, а осторожного и смущённого частым замолканием разговора - "Сказать, не сказать?..", помню какие-то отдельные фразы крутились в голове до своего победного смыслового разрушения. Тогда я заметила, что в его не слишком выразительной речи некоторые сентенции и устойчивые общераспространённостью высказывания повторяются и даже навязываются в разговоре - такова его манера общения.
Встретиться вызвалась я, сам он не особенно тянулся в своих знакомствах к воплощению искусственного общения в нечто более живое и настоящее, что неоднократно подчёркивал - "Такова моя политика!". После встречи отметила про себя: "Скромный неформал. Чувствуется внутренняя культура." В последующем эти слова не раз опровергались практикой, но суть - достоинство себя, культура себя, то есть приспособление к себе, презрительность ко всеобщему и обречённость его разрушительного воздействия на собственное Я во имя массового и преходящего сохранялась.
Политика не-встреч вскоре сменилась политикой встреч со мной, и стремление к этому росло - "Твой взгляд согрел меня...", но последовавшие затем две наши встречи произошли с периодичностью в месяц и даже больше, каждая.
То дела, то болезни, то метания разума и сигнал - Стой! Не верь, не слушай! не давали нашим быстро завязывающимся отношениям развиться как следует. Отношения - это одна из сторон жизни, но никак не самостоятельный организм, поэтому, изменяясь по жизни, человек изменяется и в сфере личностного общения, старые установки становятся пережитком и в некоторых случаях - заблуждением, что двояко - с поверхностной стороны опасно для мышления, задумываясь более глубоко - заблуждение ведёт вперёд, ибо, раскрываясь, становится меркой для истинности тех или иных вещей, мыслей и идей.
...Есть в Б. что-то надменное, что портит потенциал дружбы в наших отношениях.
Внутренний его мир находит не слишком чёткое отражение во внешнем - неформальности элементов телесного облика - длинных волосах, тёмных тонов одежды, но почти постоянно - чёрный цвет... Не слишком чёткое потому, что его нельзя назвать ни частью толпы, ни ярко, самобытно выделяющимся из повседневного сонма прохожих персонажем...
"...Уже облачённый в инверсию света,
Доспехи из кожи и обувь богов,
Коней стальных ржанье уже рядом где-то,
Весь мир отразился от тёмных очков.
Он не многословен, свободен как ветер,
Снаружи обычный, внутри не простой,
В дали от людей и луны полной света,
К луне устремлённый летит волчий вой..."

Холодом обдающее не многословие и бросающийся в глаза отрешённый грустным безразличием взгляд не раз вызывали моё замешательство, а в сочетании с прохладной иронией и вовсе выстраивало меж нами не пути-дороги для близкого понимания, а решётчатые ограды с замками на крепких воротах... Сквозь решётки видать, но не понять другого... А нужна ли ему вообще была дружба - бесполое существо если подольше задуматься над этим социальным феноменом - с девушкой, то есть со мной? С той, на которую он смотрел как на девушку прежде всего, а не источник духовного поиска для себя? Объятия, поцелуи - мне это не претило, но эмоциями, сердцем я жила не с ним, не в этих руках, ни с этим человеком - я была в другом мире, с другими людьми, где Б. становился безмолвным наблюдателем, а я главной актрисой, играющей свою роль в разных образах, но неизменно себя - такую, какой хотела видеть в жизни - для себя и других. Это тоже были грёзы, многим из которых трудно, а иногда и невозможно стать мечтами, т.к. грёзы это никогда не могущее стать реальностью, а мечты всё ж могут найти своё материальное воплощение в объективно данном мире... Чем и о чём мы жили и думали в то время, когда, выражаясь бытовым языком, превратились в пару и настало время наших встреч в новой роли?..
Парой, надо сказать, мы стали только эмпирически, когда взору улиц открывалось наше вышагивание под руку и уверенные поцелуи где бы то ни было - парковые лавочки, широкие бордюры, салоны общественного транспорта, да даже просто посредине многочисленных дорог суетливого и безликого городского лабиринта... Я никогда не любила этот провинциальный город таким, каким его с усердием создавали и создают бесчисленные предприимчивые дельцы - много машин, дорожек, зданий и зданьиц, магазинчиков, киосочков. Сплошь и рядом "ч" - домочки, ларёчки, витринчики... Наши отношения казалось бы, были аллюзией на абстрактный сюжет многих поколений - парочка молодых людей с неокрепшими чувствами и почвой под ногами, для стороннего невдумчивого наблюдателя - любовь на публику, для закоренелых моралистов "неуместная страсть". Наша "глупая" и беззаботная молодость на самом деле была временем поисков, метаний, проб и ошибок, что мучительно нами преодолевалось. Не спорю - были моменты, когда что-то из того, что с виду было новым для меня, чувствовалось как пережитое - если существуют прошлые жизни, то я наверное в одной из них пережила много ярких чувств и страстей, что наложило на меня неизгладимый отпечаток. С другой стороны, если шкалу измерения сократить до нынешней жизни, то она тоже немало раз преподавала мне свои уроки - беспрестанные неурядицы в семье, в общении, что нередко давало серьёзную и довольно обширную пищу для размышлений.
Я всегда была замкнутой, моя виртуальная жизнь ещё больше замкнула меня, поэтому позже в отношениях с Блаженным я делала попытки пойти ему навстречу, раскрываться - именно "ваться", потому что раскрыться, не любя человека, невозможно... Да, я его не любила. Иногда были вспышки сильных эмоций, но любовью это никак не назовёшь. Его душа для меня - чужой храм, чужая вера, как бы я не пыталась придать другой смысл ему и нашего с ним МЫ. Слишком просто и грубо он обращался порой с моими устремлениями, как впрочем, и многие люди с по-юношески упрямым складом характера.
При всей мужественности моего характера душой я всё-таки женщина.
Полновесно Блаженный себя ещё не проявил - ни в жизни, ни в творчестве, которым хотя он очень мало пытается заниматься.
Амбициозен и умеет совершать поступки, если это необходимо, пусть и не отличается их разнообразием. Если и дальше углубляться в механическое перечисление характерных черт Блаженного, то замечается резкость в суждениях, о людях в частности, но и преданность друзьям, вообщем этакому избранному кругу.

Смотря на Блаженного создаётся неумолимое впечатление того, что он ещё не нашёл себя, далеко не нашёл. Кажется, что его недостаточно развили (да и он сам себя) в отношении самоопределения и реализации собственных способностей. Среда оказывает, скорей, разрушительное воздействие на качество и высоту его личности. В нём переплетаются оригинальность и обыденность, смелость и покорность, легкомыслие и фантазия.

Он развит больше в отношении практики, действия, чем в плане последовательного и глубокого обдумывания какого-либо вопроса или идеи. В то же время у него нет сильного творческого воображения к действию или поступкам, большинство совершается по какой-то заранее разработанной или когда-то воспринятой схеме, и потому в Б. чувствуется некая инерция, не именно устойчивость, а монотонное повторение ранее усвоенного. Хотя опять-таки, непредсказуемость и творческая жилка, им самим даже в целостности не осознанная, делает его иногда вполне неординарным человеком. Собственно, мировоззрение у Б., сколько (и - насколько) я его знаю, оставалось всегда несколько иным чем у остальных ребят его же лет. В поведении это конечно же связано с весьма приличной долей любезности и сдержанности, и - при немалом чувстве собственного достоинства, отсутствие развязности.
Сложная индивидуальность, не-до-узнанная окружающими, в судьбе своей непознанная, сам себя не опознавшая...

...думая о нём, я всегда вижу его одного, рядом со мной - одного, мы - носители законов двух, в чём-то враждующих духовных полюсов многообразной и разноречивой планеты душ, которая тоже, пусть и аллегорически, непременно существует над планетой материального начала...