И у Золушки бывают проблемы. Продолжение.

ГЛАВА II
Когда пожилой доктор одной из самых лучших в Нью-Йорке женских клиник сказал: «Поздравляю, миссис Коннор, вы беременны!», я думала, что всё это мне снится. Выйдя на улицу, я купила огромный букет цветов и отправилась прямо в офис к Марку. Может быть, теперь отношения наладятся? Я готова забыть всё, что было, ради нашего будущего ребёнка. Что ж, если Господь решил навсегда связать меня с Марком, я не буду противиться. За прошедшие четыре недели после того рождественского вечера, я пришла к выводу, что Зак на самом деле совсем не тот человек, за которого я когда-то вышла замуж, что чувства к другому мужчине не позволят мне мириться с его отношением ко мне. Я уже начала подумывать о том, чтобы вернуться в Россию… Но тут неожиданно всё изменилось – у меня будет ребёнок! Не знаю, почему Зак так противился этому, но теперь-то он никуда не денется. Этот ребёнок родится через восемь месяцев, и у него должна быть самая лучшая в мире семья!
С такими мыслями я припарковалась на подземной стоянке огромного здания центрального универмага и, держа в руках букет, поднялась на семидесятый этаж, где в пентхаузе находился роскошный кабинет моего мужа. Секретарша Марка, крепкая пожилая женщина, тепло поприветствовала меня и проводила к боссу. Я вспомнила её имя: Изабэл Грей. Она чем-то напомнила мне мою бабушку, и я, отделив из букета одну из роз, подарила ей.
Марк сидел за массивным дубовым столом, из-за которого управлял своей империей.
- Нэт!? Вот так сюрприз!
- И у меня для тебя сюрприз! – засмеялась я и вручила ему букет.
Улыбка интереса и удивления заиграла на его лице.
- Правда? И какой же? – он усадил меня на кожаный диван и сел рядом, накручивая на палец мой локон, выбившийся из причёски.
- Я беременна! – выдохнула я и уставилась на него, ожидая реакции.
Его лицо застыло на мгновенье, от улыбки не осталось и следа. Он брезгливо отдёрнул от меня руку и резко встал. Я опешила:
- Марк, что случилось, ? – голос мой задрожал помимо воли.
- Убирайся! – рявкнул он.
- Что?! Зак, что происходит?! – я была напугана до смерти.
Он повернулся и навис надо мной, словно чёрная туча. Его лицо горело гневом и ненавистью, что окончательно сбило меня с толку.
- Я понимаю, что ты не хотел ребёнка сейчас, но раз уж так вышло… - начала лепетать я.
- Не хотел?! – он злился всё больше и больше, - Ты говоришь, не хотел?! Нет, хотел, ещё как хотел!
- Тогда в чём же дело?! – я разрыдалась от непонимания и его злобы.
- А в том, что я хотел своего ребёнка! Своего, понятно?
- Что ты имеешь в виду? – похолодела я, - Это твой ребёнок!
- А теперь послушай меня, милая, - ядовито прошипел он, и его красивое лицо превратилось в маску какого-то чудовища, - Я бесплоден! БЕС-ПЛО-ДЕН! Ясно? У меня не может быть детей!
Какая-то пелена окутала меня, пол исчез из-под ног, лицо Марка растворилось, и я провалилась в чёрную бездну…

Я открыла глаза и огляделась: в палате было темно и пахло какими-то лекарствами. Рядом сидела Джинни и держала меня за руку.
- Я всё знаю, дорогая, - тихо сказала она, когда я попыталась открыть рот, - Марк уже всем рассказал об этом.
- И что дальше? – прошептала я, испуганно глядя на непривычно грустное лицо подруги.
- Марк собирается развестись с тобой…
- О-о!
- Он уже позвонил своему адвокату. Боже, Нэт, он оставит тебя без единого цента, - Джинни как-то сжалась, - и даже я ничем не смогу тебе помочь…
- Что… что это значит? – глаза защипало от слёз.
Джинни отвернулась к окну:
- Роджер сказал, чтобы я не смела даже разговаривать с тобой, иначе…
- Что?
- Иначе он разведётся со мной и, самое страшное, отнимет у меня Рейчел. Он знает про Мэтта… Ему не составит труда убедить суд в том, что я – плохая мать.
- Но он не поступит так с тобой! Подожди, ты сказала, что он знает про Мэтта?! – от удивления я привстала на подушке.
- Да, но ему на это ровным счётом наплевать. Как и на меня, - глаза Джинни заблестели, - Нэт, что нам теперь делать? Кроме тебя у меня никого нет, а у тебя – кроме меня…
Я с тоской посмотрела на неё: на лице Джинни читались боль и отчаяние. И обида. Не смотря ни на что она любит этого негодяя Роджера, хотя никогда и не говорит об этом. Господи, какими жестокими могут быть люди, они думают, что могут купить и продать абсолютно всё. Считают себя хозяевами мира и чужих жизней. Вот и я оказалась в ловушке.
Джинни держала меня за руку, когда дверь палаты отворилась и вошла моя свекровь, бесцеремонно кинув перчатки прямо на столик с лекарствами. Первой заговорила Джинни:
- Привет, Дина.
- Здравствуй Джинни. Натали, - она слегка кивнула и ядовито улыбнулась мне. Ничего другого я не ждала. Высокая, красивая ещё своей аристократской красотой, она смотрела на меня свысока, впрочем, как всегда. Только сегодня мне почему-то не было обидно. Я гордо вздёрнула подбородок:
- Я не ждала вас…
- Тем лучше, - проговорила она, - Джинни, дорогая, оставь нас! – тон не терпел возражений.
- Я буду в коридоре, - тихо сказала Джинни, поднимаясь с моей постели, - извините… - и она вышла.
- Что ж, девочка, вот всё и пришло к своему логическому завершению, - злые синие глаза буравили меня насквозь, - Я с самого начала предупреждала Марка, но он очень упрям… - она непринуждённо стряхнула невидимую пылинку с безупречного кашемирового пиджака от Versace. Она сидела словно королева на троне и, казалось, упивалась этой ситуацией, когда могла наконец не стесняться в выражениях.
- Вы всегда были моим врагом, хотя я не знаю, почему. Ваш сын…
- Мой сын – слизняк! – отрезала она, - именно поэтому я сейчас здесь. Мне не повезло с детьми и, судя по всему, фамилия Коннор благополучно закончится на Рейчел. Если только…
- Если только что? – меня напугали и одновременно заинтриговали её слова.
- Надеюсь, тебе хватило ума не прыгать в койку к первому встречному?
Я почувствовала, что меня заливает краска стыда и обиды.
- Хотя это, конечно, вас не касается, - я старалась подбирать слова, - я никогда не ложусь в постель к человеку, который ничего для меня не значит. Марк забыл обо мне и никогда не говорил, что не может иметь детей, а я хотела… Это бесчестно и жестоко, - выдохнула я.
- Всё, что ты говоришь, мне известно. Марк не хочет тебя видеть, - беззаботно проговорила она, положив ногу на ногу, - но у меня есть к тебе предложение.
- Какое же? – «Эта змея окончательно сбивает меня с толку. Зачем она вообще пришла?».
- Не буду ходить вокруг да около: нам нужен мальчик.
- Что? – не поняла я, - Какой мальчик?
- Которого ты родишь. Он будет носить фамилию Коннор. Если же родится девочка, Марк просто тихо разведётся с тобой.
У меня волосы встали дыбом:
- Вы наверно шутите. Марк об этом знает? – я старалась говорить как можно спокойнее.
- Зачем ему? – как ни в чем не бывало пожала плечами моя свекровь, - Если уж он не способен сделать наследника, так пусть это делает другой, лишь бы был нормален и здоров…
Она говорила таким тоном, будто обсуждала покупку нового платья или сумочки. Мне вдруг захотелось на чистом и родном русском языке послать её куда подальше. Бедный Марк! Его здесь ни в грош не ставят. Мне стало душно находиться в одной комнате с этой женщиной, но я решила посмотреть, что будет дальше.
- Если родится мальчик, что будет со мной?
- Ничего. Ты останешься с ним.
«Так, ясно. Покорная, благодарная, бесправная, безликая… »
- Я должна подумать, - гордо сказала я, желая только одного: чтобы эта женщина ушла отсюда.
Она наконец встала, расправив безупречную юбку, и сказала:
- Надеюсь, ты понимаешь, что для тебя это лучший вариант? – и она ядовито улыбнулась, - Пока не будет известно, кто родится, ты будешь жить в нашем доме и беречь своё здоровье. Потом – посмотрим. Всего хорошего, - и она с достоинством выплыла из палаты.
Мне на минуту показалось, что меня купили. Вместе с ещё неродившимся ребёнком. Ребёнком Андрея. Господи! До меня только сейчас дошло! Я встала с постели и начала лихорадочно шарить в поисках одежды. Отыскав наконец в стенном шкафу свои брюки, блузку и нижнее бельё, я оделась, обула стоявшие около стула туфли, схватила свою сумку, которую мне принесла Джинни, забрав у медсестры, и неслышно вышла из палаты. Куда идти? Я же никого не знаю! Мне показалось, что всё отчаяние мира свалилось на мои плечи. Возвращаться в наш с Заком дом я не могла, гордость не позволит. Хочу к маме. Только не плакать.
Но что делать? В чужой стране, без друзей, без родных. Да ещё и беременная! Я посмотрела в свою сумочку – там лежало триста долларов, мой паспорт, пастилки от кашля, кредитка, мобильник, ключи от машины, записная книжка и обезболивающие таблетки. Вот и всё имущество!
Выйдя через чёрный ход, я обнаружила свою машину, припаркованную, очевидно Джинни, на другой стороне улицы. Что ж, возьму её – хоть есть, на чём ехать… Нет-нет, что это я? Мне ничего не надо. Захотелось поступить как героини старых добрых американских мелодрам – положить ключи на капот (пусть берёт, кто хочет) и, гордо вскинув подбородок, пойти пешком, демонстрируя гордость и независимость… Но сразу передумала – ведь и угнать могут – и поэтому просто снова положила ключи в сумку. Что ж, переночую в отеле, начну искать работу, а потом вернусь домой, в Россию. Андрею звонить ни за что не буду, никто мне теперь не нужен, кроме моего ребёнка. Будет девочка, точно знаю.
Стемнело. Нужно скорее поймать такси, пока в клинике не узнали о моём исчезновении. Как же круто изменилась жизнь! Вчера у меня было всё, а сегодня не осталось ничего. Очевидно, это и есть логическое завершение истории о русской девочке, попавшей в американскую сказку.
- Куда ехать? – спросил пожилой таксист.
- Даже не знаю, - растерялась я, - наверно в отель…
- Какой?
- Что подешевле…
-Ясно.
Через сорок минут мы остановились где-то на окраине Маленького Токио около покосившегося здания с броской вывеской «Bewlis».
- С вас одиннадцать долларов.
- Сколько? – я опешила.
- Одиннадцать
Мне пришлось достать деньги и отдать их водителю. Чёрт, в таких темпах через неделю у меня не останется ни цента! Я опасливо огляделась: всё вокруг было завалено хламом, у входа в ночной клуб ловила кайф парочка наркоманов, на другой стороне улицы вдоль витрины продуктового магазина толпились дешёвые проститутки. Как же отличается этот Нью-Йорк от того, к которому я привыкла! На одном дыхании я влетела в обшарпанный вестибюль «Bewlis». За стойкой в приемной стояла неаккуратная женщина неопределённых лет.
- Здравствуйте, я хотела бы снять номер…
- На каком этаже? – пробасила хозяйка.
- Да мне… всё равно…
- Тогда, может, останешься на улице? – неожиданно зло рявкнула она, но потом, очевидно оценив стоимость кольца на моём пальце, смягчилась, - Самые чистые номера на втором этаже, двадцать долларов за ночь, не включая питание. Устроит?
- Да, да, устроит, - пробормотала я, обескураженная такой переменой в настроении, - Я заплачу за неделю, - и я достала деньги.
Номер оказался сырой комнаткой с окном, выходящим на спортивную площадку школы, так что утром я проснулась от того, что двадцать пять ломающихся подростковых голосов пытались перекричать друг друга в процессе игры в баскетбол.
Я высунулась в окно: при дневном свете всё выглядело гораздо оптимистичнее. Оказалось, что по соседству с «Bewlis» находится средняя школа, несколько магазинов, прачечная, газетный киоск и булочная. Облачившись в свою вчерашнюю одежду, я направилась в один из магазинов – «обновлять гардероб». Купив несколько футболок, джинсы, легкую куртку и пару удобных туфель, я позавтракала в маленьком кафе и углубилась в чтение газеты. В разделе «работа» было множество вакансий: «официантка», «уборщица», «медсестра» и, наконец, «приглашаются симпатичные девушки…». Боже, что делать-то? Лучше просто побродить по городу и поспрашивать самой. Неожиданно в сумке запищал телефон.
- Куда ты, чёрт побери, делась!? – услышала я злой голос Марка, - побежала к своему любовнику? Сука!
- У меня нет любовника, и ты больше никогда не повысишь на меня голос, Зак. – дрожащим голосом прошептала я и положила трубку.
Телефон зазвонил опять. В этот раз была Джинни.
- Нэт, ты где? С тобой всё в порядке?- её голос срывался от волнения.
- Всё нормально, Джин, не беспокойся.
- Но я… - в это время из трубки раздался приглушенный голос Роджера:
- С кем ты разговариваешь? Я, кажется, предупреждал…
Затем голос Джинни:
- Это из химчистки, твои костюмы готовы и…
- Пик-пик-пик – раздалось в трубке.
Я со вздохом засунула телефон в сумку.
Едва я зашла в номер, меня вывернуло наизнанку прямо на ковёр, и весь оставшийся день я просидела возле вонючего нечищеного унитаза…
Вечером, уже лёжа на неудобной, комковатой постели, я подумала, что неплохо было бы сейчас умереть. А что, собственно, мне мешает? ??? Вот дура! Мне ж ещё жить да жить! Тем более, я теперь не одна. Хочу домой, к маме… Из уголка глаза поползла слеза. Всё. Найду работу, заработаю денег и вернусь в Россию. Моя дочь родится там и только там. Вот с такими мыслями я и провалилась в глубокий, неспокойный сон.
Прошла неделя, а поиски работы не увенчались успехом. Я исходила пол-Нью-Йорка, заходя почти во все мало-мальски приличные заведения, но никто почему-то не хотел брать меня на работу, едва взглянув на заполненные анкеты. Правда, было несколько предложений: от начальника службы охраны банка, от финансиста, от президента строительной фирмы, от главного редактора «New-York Times»…, где главным критерием была моя способность доставить мужчине удовольствие в постели. Денег осталось совсем мало. Я сидела в крохотном кафе, передо мной стояла чашка остывшего кофе, из приёмника в баре слышалась какая-то музыка. Неожиданно заиграла знакомая песня, и я сразу воскресила в памяти мгновенья, когда на темном танцполе клуба «Старр» меня обнимали сильные руки Андрея, как страстно он целовал меня в ту ночь в отеле, в ту единственную ночь, когда был зачат наш с ним ребёнок… Стало невыносимо одиноко и захотелось услышать голос Джинни, весёлый и ободряющий. Но Джинни для меня потеряна, как странно… Я заплатила за кофе, грустно посмотрела на последние семьдесят долларов и решила, что завтра у меня обязательно будет работа. Выйдя на холодный воздух, я плотнее закуталась в куртку, повесила сумочку на плечо и побрела в мотель. Смеркалось, улицы постепенно начали наполняться своими постоянными обитателями, и я почему-то вспомнила героев пьесы Горького «На дне». Очевидно (и в этом не будет ничего удивительного), скоро я стану такой же, как они… Чёрт, ну чего я несу? Правду говорят, что если весь день ничего не есть, к вечеру в голову приходят странные мысли… Просто всё, что я сумела втолкнуть в себя утром, ровно через три минуты после этого оказалось в унитазе. Надо бы что-нибудь поесть, но не факт, конечно, что не повторится утренняя история. По правде говоря, хотелось с кем-нибудь поговорить, рассказать о том, что творится на душе, как невыносимо одиноко и горько от того, что все заходит в тупик…
Неожиданно я почувствовала сильный толчок в спину, и в следующее мгновение оказалась лежащей на грязном тротуаре, в то время, как какой-то подонок убегал вместе с моей сумкой, документами и последними деньгами. От отчаяния мне захотелось умереть. Что теперь делать? Ведь сегодня я хотела оплатить ещё дня два проживания в отеле…Мне даже есть нечего. Господи, как же быть? Я кое-как поднялась на ноги, слёзы хлынули летним ливнем, застилая глаза. Надо позвонить Джинни. Точно, она мне поможет. Но у меня нет телефона. И денег на автомат. Надо идти в отель, позвонить оттуда.
- Можно мне позвонить? – сдерживая рыдания, спросила я у хозяйки, стоявшей за обшарпанной стойкой.
- Пятнадцать центов, - был ответ.
Мне показалось, что сейчас я упаду в обморок.
- Простите, но у меня сейчас нет денег…
- Тогда нельзя, - ровно сказала толстуха, переключив внимание на огромный чизбургер, который ела.
- Я прошу вас, я заплачу…
- Кстати, заплати за комнату или выметайся.
- Завтра, завтра я заплачу…
Она повернула ко мне свое опухшее лицо:
- Или плати сейчас или убирайся ко всем чертям. У меня тут не приют. Клиентов полно!
- У меня только что украли сумку с деньгами… Мне нужно позвонить.
Женщина зло посмотрела на меня и, не сказав ни слова, пошла к лестнице. Я побежала за ней, ненавидя ее и себя за это унижение, и продолжала упрашивать. Она открыла дверь в мою комнату, вошла и принялась запихивать мои нехитрые вещи в дорожную сумку, причем делала это так, как будто они были чем-то осквернены.
- Вот, держи и сейчас же вали отсюда, не то полицию вызову!
Через пять минут я оказалась совсем одна на улице, без денег, без ничего… От элементарного страха за свою жизнь я дрожала как осиновый лист. Слёзы лились и лились по щекам, в груди клокотали рыдания. Это был конец. Где-то на другом конце города Джинни укладывает в постель Рейчел, Марк дремлет в самолете, летящем в Чикаго, Денвер или Сансет-Бич, Андрей обнимает какую-нибудь красотку… А я здесь. Я брела и брела по улице, не разбирая дороги, пока не уткнулась в чьё-то плечо.
- П-простите…- пролепетала я, не поднимая глаз.
- Смотри, куда прешь! – рявкнула дородная девица, одетая в коротенькое платье и розовое боа. Я подняла голову и неожиданно поняла, что передо мной вовсе не девушка, а обычный трансвестит. Очевидно, вид моего заплаканного лица возымел некоторое действие, потому что ночной мотылек спросил:
- Эй, ты чего ревешь? Обидел кто?
- У меня ук-к-рали с-сумку…
- Обычное дело здесь, - беззаботно сказало существо, - все подряд тырят. А ты куда идешь-то?
- Не знаю, - всхлипнула я, - мне некуда идти.
- Понятно, только вроде на бездомную ты не похожа… - озадаченно сказал незнакомец.
- Я и не была бездомной! – мне надоел этот бесполезный разговор.
Стало холодно и я зябко поежилась, плотнее запахивая куртку. И как только он не мерзнет в такой одежде? Колготки в сетку, платье с коротким рукавом и страусиное боа вряд ли согревают тело. Он, будто прочитав мои мысли, пробормотал:
- Я подышать вышел на минутку, - и указал рукой на вывеску на ближайшем здании, которая гласила: «Гей-клуб «Бэби-бой»», а потом спросил – зовут-то тебя как?
- Натали.
- А меня Тим, - он с жалостью посмотрел на меня, - может, зайдешь, пропустим стаканчик, перекусишь чего-нибудь?
- У меня денег нет ни цента.
- Я угощаю.
Я с сомнением посмотрела на заведение для голубых. «А чего я, собственно, теряю-то? Хуже уже не будет. К тому же есть хочется».
Я уж не буду описывать обстановку сия заведения, т.к. я слишком плохо понимала, что происходит и мало обращала внимание на окружающий мир. После пары сэндвичей мне показалось, что сейчас желудок вывернется наизнанку. Тим с интересом посмотрел на мое зеленое лицо и осторожно спросил:
- Ты случайно не наркоманка?
Я уже не могла и не хотела ни злиться, ни каким-либо образом реагировать:
- Нет. Я совершенно случайно немножко беременна.
- Ни хр…себе? Вот мне везет сегодня! – саркастически воскликнул он, - сначала меня бросает бой-френд, потом моя мать говорит, что выходит замуж за моего бывшего любовника, а теперь вот прямо в мои объятья падает измученная бездомная и совершенно беременная девушка! И это при том, что я гей! Ха!
Я обалдело слушала этот монолог, с трудом переваривая одну за другой сыплющиеся «невероятности» и почему-то прониклась добротой к этому парню.
- Ну, не стоит так из-за этого убиваться, - попыталась я немного подбодрить его, - значит этот парень тебя просто не стоит, потому что ты, как мне кажется, хороший человек…
- Спасибо, - прошелестел Тим, опрокидывая в себя очередной бокал пива. Музыка начала давить на психику, к тому же тошнота так и не прошла.
- Ну ладно, - я взяла свою сумку, - спасибо большое за то, что не дал умереть с голоду. Я, пожалуй, пойду…
Тим схватил меня за руку:
- Эй, постой. Тебе есть куда идти? – вопрос был задан прямо и предполагал такой же прямой ответ.
- Нет, - горько улыбаясь, я покачала головой.
Он сосредоточенно смотрел в сторону, было видно, что в голове его происходит сложный мыслительный процесс, я почти слышала, как скрипят шестеренки…
- Знаешь, - он положил руку мне на плечо, - может я сейчас с ума схожу…, - он сделал глубокий вдох, - короче, можешь пожить у меня.
Я опешила.
- Не знаю, что там с тобой случилось, а еще недоумеваю, что стряслось со мной, если я сейчас все это говорю, но мне очень хочется тебе помочь. И вообще, ты чертовски красива! Если б я не был геем…
- Ты предлагаешь мне помощь? – я все еще не верила своим ушам. Вот так так! Меня занесло в Америку, где я успела изменить мужу, забеременеть, потерять все и вот теперь встретила сердобольного гомосексуалиста, которому (Бог знает, почему) небезразлична моя судьба!
- Ну да! У меня квартирка хоть и маленькая, зато своя.
- А я тебе не помешаю? – я замялась, - Ну…, я имею в виду…
- Сегодня Роки забрал свой последний чемодан, - грустно сказал он, - так что…
Мне захотелось его обнять и утешить.
- Сожалею…и даже не знаю, как тебя благодарить…
- Ну что, идём? – Тим взял мою сумку, получил в гардеробе свое пальто и мы вышли на морозный воздух. Потом он подошел к черному фольксвагену, стоящему на парковке возле клуба, открыл дверцу, кинул вещи на заднее сиденье и жестом пригласил меня садиться.
- Твоя машина? – поинтересовалась я.
- Да, отличная малышка! – и он любовно похлопал по рулю.
Теперь, без боа и парика передо мной сидел почти мужчина.
- Ты говоришь о ней, как о женщине, - засмеялась я, - неужели у представительниц слабого пола ещё есть надежда? – и я откинулась на спинку сиденья, стараясь поудобнее устроить свои затекшие ноги и распрямить спину.
- Нет, эта засранка – единственная, к кому я питаю особые, любовные чувства, - и Тим широко улыбнулся мне.
- Значит, я в безопасности? – отчего-то разговаривать с ним было легко, мне казалось, что мы знали друг друга всю жизнь.
- Абсолютно! – весело сказал он, заводя мотор.
Пока мы ехали по улицам ночного Нью-Йорка, я рассказала Тиму свою историю, а от него узнала, что работает он официантом в ночном клубе, а живет в маленькой квартирке на Парк-сквер неподалеку от башен-близнецов. Ему 27 лет и на счету у него два неудачных романа. Кроме того, Тим оказался весьма образованным (по профессии юрист) и интересным человеком с открытой душой и отличным чувством юмора.
- Вот моя берлога! – воскликнул он, открывая передо мной дверь в квартиру, представляющую собой три комнаты, ванную, кухню и маленькую терраску, выходящую окнами на зелень центрального парка. Тим завел меня в спальню.
- Здесь ты будешь жить, а я переберусь в кабинет, там отличный диванчик, - поспешно добавил он, заметя мой протест, - можешь располагаться, поздно уже…
Часы на каминной полке показывали три часа утра.
- Тим, - позвала я, когда он уже повернулся, чтобы уйти, - почему ты помогаешь мне?
- Считай, что ты мне просто понравилась, - он улыбнулся, - к тому же жутко боюсь одиночества… Спокойной ночи, ах, да, кстати, как тебя называть-то? Не Натали же?
- ???
- Слишком длинно! – и он по-детски сморщил нос, - Нэт подойдет?
- Что ж, неплохо, - я попыталась выдавить улыбку, - именно так меня зовут близкие и друзья – «Бывшие близкие и друзья» - поправилась я про себя.
- Чистое белье и полотенца в шкафу, - напоследок проговорил Тим, закрывая дверь.
Застелив чистые простыни, я буквально упала на постель и провалилась в сон, которому не препятствовали даже мысли о том, что совсем недавно на этой кровати двое здоровых парней занимались нетрадиционным сексом.
Проснулась я от того, что кто-то пел в ванной. Тим? Стоп, но голос-то женский! Я попыталась напрячь память, но так и не вспомнила какого-либо обитателя квартиры, кроме Тима, к тому же, он ведь сказал, что живет один…
Облачившись в огромных размеров халат, обнаруженный в шкафу, я босиком прошлепала на кухню. Надо сказать, что в доме царили чистота и порядок, вещи лежали на своих местах, пыли практически не было. Неужели Тим так чистоплотен? За столом на кухне спиной ко мне сидел человек в джинсах и белой майке, обтянувшей мускулистые плечи, его черные волосы блестели от воды, что свидетельствует о том, что он только что побывал в душе.
- Извините, - робко пискнула я, - вы не знаете, где Тим?
Парень обернулся и оказался… Тимом, только уже в мужском исполнении:
- Нэти, доброе утро! – весело поприветствовал он, - Кофе будешь?
Я лишь молча кивнула, продолжая стоять в дверях и оправляясь от испытанного культурного шока. Оказалось, что под слоем косметики скрывалось довольно симпатичное мужское лицо: голубые глаза, ровный нос, слегка пухловатые губы, твердый подбородок. А ведь мог бы свести с ума любую девчонку! И тут, словно в дополнение к пережитому, в кухню вплыла полуголая рыжеволосая девица, завернутая в узенькое полотенце, которое прикрывало лишь самые откровенные места. «Так вот кто устраивал концерты в ванной!»
- Тимми, малыш, - протянула она, наливая сок и в упор разглядывая меня, - ты что, стал натуралом?
- В жизни не слышал большей глупости! – буркнул Тим. Я вдруг почувствовала себя предметом мебели…
- Знакомьтесь, это Натали, а это, - и он указал на незнакомку, - Пайпер.*
- Очень рада, - она радушно улыбнулась и протянула мне руку, - вообще-то меня зовут Стэйси, а Пайпер – моё сценическое прозвище, но вы можете звать меня, как хотите. Вы подруга Тима? – и её янтарные кошачьи глаза заискрились интересом.
Я пожала её тонкие пальцы и улыбнулась:
- Можно и так сказать…
Мы уселись пить кофе. Оказалось, что Пайпер – соседка Тима, и у неё просто сломался душ, отчего ей пришлось воспользоваться ванной приятеля. Ещё я узнала, что Пайпер – студентка гуманитарного колледжа. Четыре года назад, будучи семнадцатилетней девчонкой, она уехала из Техаса, где провела всю свою жизнь, приехала в Нью-Йорк, поступила на факультет журналистики. Денег постоянно не хватало и девушке пришлось танцевать стриптиз в ночном клубе. Сейчас деньги у неё есть, но она не собирается бросать успевшую понравиться ей работу. «Могу и тебя устроить! - заявила она, после того, как услышала мою историю, - беременность всё равно пока не заметна…»
После полутора недель безрезультатных поисков работы, я, наконец, вползла в квартиру Пайпер и плюхнулась в кресло:
- Твоё предложение насчёт работы ещё в силе? – устало промямлила я.
- Шутишь? – она даже отвлеклась от апельсина, который очень ответственно резала на разделочной доске.
- Нет…
- Какой у тебя срок? – прямо спросила Пайпер.
- Пять с половиной недель, а что?
- Беременность когда будет заметна?
- Месяца через два… наверно, - я прикинула в уме, пытаясь представить процесс созревания плода, - надо сходить к врачу.
Пайпер уселась в кресло напротив и, увидев мою нерешительность, взяла меня за руку:
- Да всё нормально будет, не переживай ты так. Бывает и хуже…
- Ну спасибо, - я криво улыбнулась, - утешила.
- Трудно только в первый раз.
- Я только танцевать собираюсь, а не обслуживать мужиков в постели!
- Я что, по-твоему, обслуживаю что ли? – обиженно надулась Пайпер, - Снять лифчик перед сотней хочущих взглядов тоже, знаешь ли, сложно!
- Извини, - устыдилась я.
Пайпер вдруг встрепенулась, будто вспомнила что-то:
- Кстати, ты танцевала когда-нибудь?
- Ну… - замешкалась я, напрягая память, - в школе, посещала танцевальный кружок.
- Тогда мне придётся показать тебе основные движения, - Пайпер встала, - пойдём-ка в гостиную…
Когда три дня спустя я вышла в узеньком белье на сцену стрип-клуба, мой желудок завязался в узел, ладони вспотели, и я почувствовала неодолимое желание убежать. «Это элитный клуб, - говорила мне вечером Пайпер, - здесь много платят, а мужики – сплошь политики и бизнесмены…» Но отчего-то меня это совершенно не вдохновило. Я начала двигаться под музыку, думая только о том, что не придётся сидеть на шее у Тима, который и так содержал меня последние две недели, о том, что будет возможность накопить немного денег на клинику… Чувствуя, что пришло время снимать лифчик, я закрыла глаза и одним движением плеча осталась в одних только узких стрингах. В этот момент мне хотелось умереть от стыда, к горлу подкатил ком, но я сцепила челюсти и заставила себя продолжать. Зрители одобрительно загудели, загудела и моя голова. Мне казалось, что большего стыда мне никогда не испытать: какой-то мужик залез на сцену и, схватив меня в охапку, уткнулся мне в грудь… Я почувствовала прилив тошноты, но даже закричать не успела: охранник Фрэнк рывком «отлепил» от меня этого идиота и выкинул в зал. «Продолжай, если хочешь остаться», - тихо сказал он и спустился со сцены. Слёзы обиды и унижения текли у меня по лицу, и я молила Бога, чтобы музыка скорее закончилась.
Уходя со сцены, я уносила пачку купюр и слышала восторженные возгласы мужчин. Вот так я превратилась в стриптизёршу.