Ты плывешь на просторном кожаном диване....
Ты плывешь на просторном кожаном диване, утопая в его мягкой упругости. Он так жадно и коварно, но одновременно и с какой-то пассивной подчиненностью, пожирает самые потаенные части твоей плоти, пытаясь показать, будто он ревнует тебя ко всему окружающему. Ведь он тоже из кожи, как и человек. И сейчас именно он прикасается к твоей коже, - холодный, упругий, но прогибаемый и мягкий. Разве не это ли зовется коварством? И все же он дорог тебе, потому как удобен и неприхотлив.
Твое тело почти полностью обнажено. Окрашенное загаром оттенка арабского золота под августовским солнцем, и теперь слегка озябшее и покрытое гусиной кожицей, все же никак не дает мне забыть об уже давно минувших жарких деньках крымского лета. Лишь черный, блестящий шелковый пеньюар ненавязчиво закрывает твои аппетитные апельсиново-розовые близняшки, растворяя их тонкой вуалью шелка. Маленькие кружевные полупрозрачные стринги едва ли скрывают лукавый пушистый холмик, безрассудно манящий и призывающий все живое к совершению сладкого греха. Что может быть слаще такого искушения?
Я медленно опускаюсь пред тобой на колени, держа в руке алую розу: прекрасное сочетание тонкой грации, красоты, нежности и дерзкой остроты шипов, недосягаемости, осторожности. Все слилось в прекрасном цветке, который только с тобой сравнится по красоте и таинственности своих чар. В эту ночь он проводник моих чувств, боли и страсти. Он мост на пути через пропасть страха и одиночества.
Я плавно подношу к твоим устам поражающий благородством и одновременно дикостью эталонный образец признания многих поэтов и влюбленных романтиков. Опускаю тонкий аромат к кончику маленького носика. Я слышу его дыхание. Ты прогибаешься, как дикая кошка, мурлыча, пытаешься соприкоснуться с цветком, как будто желаешь попробовать его на вкус, а я играясь, отвожу его в сторону, выше. Затем прислоняю его к твоим алым губкам и провожу вниз по линии подбородка к ямочке на твоей тонкой шейке. Ты снова прогибаешься от соприкосновений с лепестками. Тебе хорошо. Кожа на лице приобрела розовый оттенок прилива крови. По телу льется тепло.
Я опускаюсь ниже по линии, разделяющей два упругих холмика, - две неприступные цитадели, вершины которых я покорю в сумерках ночи. Нежный упругий бутон, соприкасаясь с тесьмой пеньюара, медленно освобождает твою грудь. Ты вздрагиваешь, и по твоему телу проходит импульс тока, покалывая кончики моих пальцев, ласкающих твою грудь......
(автор Сухатский Максим)
Твое тело почти полностью обнажено. Окрашенное загаром оттенка арабского золота под августовским солнцем, и теперь слегка озябшее и покрытое гусиной кожицей, все же никак не дает мне забыть об уже давно минувших жарких деньках крымского лета. Лишь черный, блестящий шелковый пеньюар ненавязчиво закрывает твои аппетитные апельсиново-розовые близняшки, растворяя их тонкой вуалью шелка. Маленькие кружевные полупрозрачные стринги едва ли скрывают лукавый пушистый холмик, безрассудно манящий и призывающий все живое к совершению сладкого греха. Что может быть слаще такого искушения?
Я медленно опускаюсь пред тобой на колени, держа в руке алую розу: прекрасное сочетание тонкой грации, красоты, нежности и дерзкой остроты шипов, недосягаемости, осторожности. Все слилось в прекрасном цветке, который только с тобой сравнится по красоте и таинственности своих чар. В эту ночь он проводник моих чувств, боли и страсти. Он мост на пути через пропасть страха и одиночества.
Я плавно подношу к твоим устам поражающий благородством и одновременно дикостью эталонный образец признания многих поэтов и влюбленных романтиков. Опускаю тонкий аромат к кончику маленького носика. Я слышу его дыхание. Ты прогибаешься, как дикая кошка, мурлыча, пытаешься соприкоснуться с цветком, как будто желаешь попробовать его на вкус, а я играясь, отвожу его в сторону, выше. Затем прислоняю его к твоим алым губкам и провожу вниз по линии подбородка к ямочке на твоей тонкой шейке. Ты снова прогибаешься от соприкосновений с лепестками. Тебе хорошо. Кожа на лице приобрела розовый оттенок прилива крови. По телу льется тепло.
Я опускаюсь ниже по линии, разделяющей два упругих холмика, - две неприступные цитадели, вершины которых я покорю в сумерках ночи. Нежный упругий бутон, соприкасаясь с тесьмой пеньюара, медленно освобождает твою грудь. Ты вздрагиваешь, и по твоему телу проходит импульс тока, покалывая кончики моих пальцев, ласкающих твою грудь......
(автор Сухатский Максим)
