Тонем.

Мальчик, прости, ибо ведаю, что творю.
Руку дай, прогуляемся по самому острию.

Говорить, не молчать? Вот смотри - говорю; улыбаюсь, шучу попутно.Мне осталось еще немного - я досмотрю, чем закончится пленка. Ежесекундно проверяешь мой пульс, и его частоты резонируют с просыпающейся тоской. Воздух пахнет смеюсью азота с перцем и надвигающейся бедой.
Тут уже бесполезно вспоминать наугад молитвы и имена. Я не денусь совсем от тебя никуда. Железно. Хочешь душу мою, чтоб точно? Ну что ты? На...

Хочешь вечный покой, чтобы сердце стучало ровно и не ёкало так предательски, как сейчас? Без ножа меня резал и даже зашил бесшовно, чтобы мех не испортить и редкий подпалый окрас, - так и вырежь себе эту опухоль и посмейся, ты же думал она громадная, как Земля. А она оказалась песчинкой. Смотри не спейся, когда мир оборвется внезапно на ноте ля.

И на нотном стане еще остались пара самых высоких, давай, допой. Как бы связки слабые не сорвались на протяжный и истеричный вой. Мы на самых глубоких глубинах моря, ты уверен, что сможем всплыть? Ничего, что глаза закрою?

Мне не страшно тебя забыть.