Возвращение Ангела (глава 25)

Прошу прощения за задержку главы!
У нас из-за грозы опять неполадки в сети… Но я решила не ложиться спать, пока не закину историю свадьбы Лариски и Игоря в интернет)))
Спать хочется просто нечеловечески, а "интернет не ловится..."

Глава 25
Сентябрь 2004 года
Киев, гостиница «ХХХ»

Сложив ноги по-турецки, я сидела на кровати и сосредоточенно пялилась на лежащий передо мной мобильный телефон…
Я обзвонила всех своих знакомых, которых Игорь, по «доброте душевной», разрешил пригласить на свадьбу, решительно вычеркнув из списка одного только моего шефа со словами: «Надо же кому-то в этом журнале работать, - и, глядя на моё удивлённое лицо, добавил. – Илья – не любитель таких мероприятий…»
Всего, считая самых близких мне людей – Надьку, Марко и Костю – наскребалось человек пятнадцать с моей стороны… И ещё восемьдесят два - со стороны Игоря...

Мои друзья прореагировали на приглашение совершенно по-разному.

Марко долго переспрашивал, шелестел страницами ежедневника, клался и божился, что непременно забросит все дела и примчится в Киев. Правда, когда до него дошло, что свадьба завтра, он никак не смог сообразить, каким бы образом забросить эти самые дела и тем более - успеть появиться в столице не позднее восьми тридцати утра. Чувствуя, что его отказ может меня обидеть, он заверил, что непременно приедет… Точнее, прилетит – только билет на самолёт возьмёт и номер в гостинице забронирует…
Марко, конечно, невесть какая «моральная поддержка», но мне хотелось, чтобы на свадьбе мелькнуло хоть несколько знакомых физиономий. Знакомых не только по новостям бизнеса и политики, а по делам, поступкам…
Марко всегда был безотказным другом… Вспомнить хотя бы тот день, когда я, будучи пятнадцатилетней школьницей, поссорившись с Назаром, заявила, что пойду на каток с кавалером… Кататься на коньках я умела и любила. И даже Назара этому кое-как обучила. Беда была в том, что "кавалера" у меня не было, о чём Назар тотчас поставил меня в известность. И тогда Марко, который до этого на льду не стоял никогда в жизни, не считая скольжения по обледеневшим лужам в далёком детстве, вызвался мне помочь…
Выглядело это так…



Декабрь 1998 года
Одесса, ледовый каток

Мой приятель так уверенно говорил о том, что «научился держаться на льду», что поверить ему было просто невозможно… Марко ждал меня на катке. Он уже успел надеть коньки, и теперь, держать за бортик, и, окидывая катающихся проницательным взглядом своих карих, немного близоруких глаз, только и ждал того, когда мы с ним начнём покорять голубой лёд. По крайней мере, так мне казалось сначала…
- Привет! – я махнула ему рукой. – Как настроение? Уже успел опробовать лёд?..
Он буркнул что-то утвердительное. Да, мол, успел, опробовал…
Я, уверенная в том, что рядом со мной находится профессионал, схватила его за рукав куртки, и устремилась было вперёд, увлекая его за собой…
- Ты подожди… - пробормотал он, судорожно вцепившись скрюченными пальцами в бортик. – Сделай пока кружочек, а я тебя догоню…
- М-мм! Ты хочешь, чтобы мы поиграли в догонялки? – я совершенно по-своему истолковала его слова. Кого может догнать человек, стоявший до этого на льду всего один раз?! Но вся беда в том, что я понятия об этом не имела…
Я несколько раз лихо пролетела мимо него, помахивая рукой и приглашая его присоединиться. Марко только смущённо улыбался, кивал головой, но по-прежнему оставался у бортика. Ладно, не хочет так не хочет… Наконец, он решился. По правде говоря, лучше бы он, конечно, этого не делал. Но зато тогда я не увидела бы сцену, достойную того, чтобы попасть в юмористическую передачу. Марко катился на подгибающихся трясущихся ногах, отчаянно цепляясь руками за ограждение, часто останавливаясь и вздыхая… И тут до меня, наконец, дошло, что кататься он не умеет… Ох, так бы и дала ему подзатыльник! Лучше бы дома осталась!
- Марко, - я остановилась напротив него. – Ты что, впервые на лёд встал?
- Почему же впервые? Второй раз… Вчера на детской горке тренировался… Правда, коньки на два размера меньше были, но это ничего! - признался он, с трудом удерживая равновесие и размахивая руками, как большой неуклюжий птенец птеродактиля. Его ноги разъехались в разные стороны, и он растянулся на льду.
- Вставай, Лиманский, ты не на пляже, - вздохнула я, протягивая ему руку. Школьная привычка называть, когда я была рассержена на него, человека по фамилии сохранилась у меня на всю жизнь. - Вот и покаталась…
- Я ни за что не приму помощи от девушки, - с пафосом ответил он, что в его положении казалось забавным.
- Хорошо, кривляйся как хочешь… - у меня возникло дикое желание оставить его и продолжить катание, но совесть не позволяла. Всё-таки, он сюда притащился, чтобы составить мне компанию! Нет, я не могла его бросить… Какой же я после этого друг?
Наблюдая за тем, как он встаёт на четвереньки, силясь подняться, я поняла, что сохранить серьёзное выражение лица будет нелегко. После нескольких минут борьбы с собственной гордостью, ногами и коньками, Марко каким-то чудом удалось подняться на ноги.
- Смотри, - я взяла его за руку. – Согни немного ноги в коленях… Да не так! Что ты из себя каракатицу изображаешь? – было до слёз смешно наблюдать, как, отклячив пятую точку, он согнулся в три погибели и присел, готовый следовать за мной хоть на край света. При этом он вцепился в мою руку с таким отчаянием, будто бы она была соломинкой, а он – утопающим… - Лиманский, ну посмотри ты на меня! Да не в глаза – на ноги… Вот, молодец… Теперь оттолкнись ногой, и… Куда-ааа?! – только и успела прокричать я.
Переусердствовав, Марко оттолкнулся слишком резво, и, вместо того, чтобы следовать направлению движения на катке, избрал какой-то одному ему известный маршрут, в результате чего влетел в бортик и, проехавшись по нему лицом, упал на лёд и затих…
- Лиманский, ты живой? – спросила я подозрительно.
- Живой, - кряхтя и охая, он попытался подняться, но понял, что это ему вряд ли удастся, и на четвереньках пополз к выходу.
- Марко! – мне ничего не оставалось, как последовать за ним. – Ты как? Голова не болит? Не тошнит? – спрашивала я, опасаясь сотрясения мозга.
- Нет, - он уныло поднимался по деревянным ступенькам раздевалки, держа колени вместе и хватаясь за перила, попеременно прихрамывая то на правую, то на левую ногу.
- Этот спорт явно не для меня, - изрёк он Соломонову мудрость, расшнуровывая коньки и вытаскивая из них обклеенные перцовым пластырем ноги.
- Это ещё что?!
- А что? – обречённо пробормотал он. – Я где-то читал, что хорошо от мозолей помогает…
Потом мы с Полиной отвезли его домой, и с рук на руки передали его матери…
Вот он, пример бескорыстной дружбы! Кто ещё не пожалеет пойти ради меня на унижение?

Кто-кто… Костя Давыдов… Уж он-то со мной натерпелся…



Сентябрь 2004 года
Киев, гостиница «ХХХ»

- Давыдов, поздравь меня! Я выхожу замуж, - без каких бы то ни было предисловий сообщила я. – И ты на мою свадьбу приглашён!
Костя не охнул. Не ахнул. Не грохнулся в обморок… Даже не заорал в трубку: «Что за шутки, Никитина?»
А где, пардон, удивление? Он, что, совсем удивляться разучился? Странный он какой-то в последнее время...
Он просто поздравил меня с этим ответственным шагом и вежливо поинтересовался, на какое число назначено торжественное мероприятие. Слова о том, что свадьба будет завтра, побудили его вяло запротестовать и скучным голосом сообщить, что на свадьбе он быть не может, потому как явно не успеет купить билет на поезд, а самолёт – это непозволительная для него роскошь… И так далее, и тому подобное…

Давыдов – зануда, каких мало! Знает же, что непременно будет присутствовать. И знает, что я тоже об этом знаю. Что примчится, бросив все дела! Но нет – надо ему показать свой характер…
И так было всегда…
Несмотря на занудливость, Костя – настоящий «боевой товарищ» с большой буквы!

Как мы сошлись – я даже не помню… Случайно, конечно же… В моих глазах он был настоящим профессионалом в своём деле – немногословный, серьёзный, всё подмечающий… Я повсюду таскалась за ним, горя желанием получить навыки в деле, которому собиралась посвятить свою жизнь… Костя относился ко мне снисходительно и даже брал иногда с собой в качестве ассистента на "серьёзные интервью". Сейчас, по прошествии стольких лет, я понимаю, что ничего толком у меня не получалось, но тогда я была необычайно горда собой, так как считала, что делаю большое и нужное дело… И Костя поддакивал...

Именно он показал мне разницу между понятиями «журналист» и «писака». Многие журналисты знают свое дело и но, несмотря на это, хорошо писать получается у немногих. Давыдов – не просто профессионал. Он – виртуоз в своём деле… Он всегда вёл беседу так увлекательно и непринуждённо, касаясь при этом самых важных тем, что меня ни раз охватывало чувство зависти к его мастерству…
«Запомни, Лариска, - его слова до сих пор звучат у меня в ушах, - пару простых правил. Никогда не ссылайся на пресс-релиз. Зачастую, он пишется организаторами. Им нужно продать товар. Поэтому часто встречаются слова превосходной степени: самый лучший, талантливейший, легендарный, умопомрачительный и т. д. Складывается мнение, что пресс-релизы пишутся восторженными барышнями, не несущие ни капли информативности. Старайся как можно меньше писать шаблонов похвалы или обосновывай свою точку зрения так, чтобы читатель не чувствовал себя обманутым. Проверяй каждый факт, даже в интервью бывают оговорки, бывает, и специальные оговорки…» И я не просто проверяла по Интернету. Я ездила вместе с ним, училась и старалась, чтобы каждое слово, написанное мною, было правдивым…

Я обзвонила ещё парочку своих институтских приятельниц, затем – кое-кого из редакции (Костя пообещал позаботиться о том, чтобы все они добрались до места назначения)…
Звонить им было проще всего…
Родных и близких я оставила на последний момент…

Искренне сожалела я о том, что на свадьбе не будут присутствовать бабушка и дедушка, но умом понимала, что расстояние от Украины до Сибири огромное, а они – люди пожилые… Бабушка обрадовалась и расплакалась в трубку от радости, а дед, подхватив выпавшую из бабушкиных рук трубку, со свойственной ему военной прямотой спросил только: «Парень-то хороший?» Я украдкой скосила глаза на «парня», который, не стесняясь в выражениях, распекал кого-то по телефону за несобранность и безответственность, обещая с собеседника живьём кожу содрать, если тот затормозит с каким-то планом поставок, и, подумав пару секунд, ответила: «Хороший… Разве бы я за плохого вышла?» И рассмеялась – громко и заразительно… Этим, в принципе, разговор с дедом закончился, потому как трубку, словно переходящее красное знамя, вырвала из его пальцев пришедшая в себя бабушка и начала засыпать меня вопросами из серии: «Что это за мальчик? Из какой он семьи? Нет ли у него дурных привычек (а то молодёжь-то в последнее время совсем распоясалась)? Чем занимается? И, разумеется, служил ли он в армии?» Первое время я пыталась было удовлетворить её любопытство, но количество вопросов росло в геометрической прогрессии, а выслушать ответы у бабушки терпения не хватало… И итоге, всё закончилось традиционным приглашением в гости. Я, разумеется, пообещала подумать и в самое ближайшее время представить своего мужа под светлые очи старшего поколения семьи Никитиных…

Разговор с матерью надолго испортил мне настроение. На мои слова о том, что я выхожу замуж, она отреагировала странным вопросом, заданный тоном человека, который всё обо всём знает: «Какой срок?» Я никак не могла взять в толк, о чём она говорит, но когда до меня дошло, что мать считает, будто бы я выхожу замуж «по залёту», стало противно… Действительно, противно…
Она не поинтересовалась ни датой свадьбы, не именем жениха… Просто вежливо сообщила, что собирается со своим новым любовником в ближайшее время в Турцию и, сославшись на занятость, повесила трубку…
Так странно… После разговора с нею ухо и щека у меня горели, словно мать дала мне оплеуху…
А, может, так оно и было?
Мне вспомнился тот вечер, когда отец отправил меня в Киев… Знал ли он, что мать, которую я не видела больше десяти лет, так и осталась для меня чужим человеком? Наверное, нет. Просто потому, что не задумывался о подобных мелочах…



Июнь 1999 года
Одесса, квартира Никитиных

Несколько минут назад я вернулась с очередного конкурса бальных танцев. Мы с моим партнёром попали в число финалистов, и я горела нетерпением поделиться этой новостью с самыми близкими мне людьми.
Дом родной встретил меня горьковатым ароматом женских духов, и я никак не могла определить его источник
Хорошее настроение улетучилось мгновенно, когда домработница Полина тоном, не терпящим возражений, сообщила мне, что меня ждёт в кабинете отец… Ничего хорошего «разговоры в кабинете» не сулили – это я знала по своему опыту…
Пожав плечами и, подхватив на руки котёнка, подобранного мною пару месяцев назад на улице и ставшего моим домашним питомцем, я постучалась в дверь кабинета. Отец не терпел, когда я входила к нему без стука…
- Добрый вечер, - я замерла на пороге, поглаживая котёнка за ушами.
В кресле напротив отца сидела высокая женщина в тёмно-синем брючном костюме с длинными каштановыми волосами. Большего я не могла пока сказать, так как видела её со спины.
- Привет, - ответил отец, отрываясь от каких-то бумаг и стаскивая с носа очки. – Что так поздно? С репетиции?
Ну вот… А я-то надеялась, что он хотя бы помнит о конкурсе, на который обещал прийти! Конечно, дела же важнее… Я почувствовала, что нижняя губа у меня начинает дрожать, и прикусила её, крепко прижимая к себе серый комочек. Барсик заворочался и недовольно мяукнул.
- Пап, у нас сегодня выступление было, - выдавила я из себя.
- А-а… Да-да-да… Как-то из головы вылетело… Ты там танцевала, верно?
- Да, - я опустила голову. А чем мне ещё там заниматься? Сидеть в углу и тоскливо играть на балалайке? - На следующей неделе нам кассеты с записями раздадут… - я вопросительно перевела взгляд на незнакомку. Я, конечно, ещё ребёнок, но это как-то невежливо – сидеть ко мне спиной. Могла бы и поздороваться… Или знакомство с отцом даёт ей какие-то особые права в этом доме? Наверное, рассчитывает в скором времени сюда перебраться… Впрочем, мне она не помешает – я и так дома бываю редко, в основном – по выходным, когда нет занятий в кружках.
- Обязательно посмотрю, - пообещал отец, как делал это уже много раз. Мы оба знали, что ничего смотреть он не будет, но я всякий раз прощала ему эту невольную ложь, отлично понимая, что мой папа слишком занят. Когда-нибудь, верила я, мы сядем вместе в гостиной, прямо на полу, и разом просмотрим все видео, на которых я была запечатлена… Когда-нибудь… А пока слишком рано…
Женщина медленно повернулась в мою сторону… Лицом она была похожа на актрису Эллину Быстрицкую – те же широко распахнутые глаза, оценивающе глядящие на мир, та же строгость в чертах лица, та же гордая осанка… Почему-то стало холодно. Наверное, от её взгляда – она так откровенно разглядывала меня, словно я была вещью, выставленной на витрине. Это мне не понравилось. Я не привыкла к тому, чтобы на меня так смотрели! Чувство неприязни проснулось в душе...
Я кивнула ей… Кажется, я где-то её уже видала… По-моему, у отца на работе… Или...
- Думаю, нет смысла сейчас ломать комедию. Моя дочь Лариса, - представил меня отец, сделав ударение на местоимение. «Он всегда был собственником, но зачем же это подчёркивать?» - подумала я про себя. – А это, Лариса, познакомься… Татьяна. Твоя мать… - его голос при этом прозвучал холодно. – Я велел Полине собрать твои вещи. Поедешь с Татьяной в Киев…
Она молчала, продолжая смотреть мне в лицо. Почему-то захотелось сказать, что цветы на мне не растут, но это было бы слишком невежливо по отношению к ней… Не нравилась она мне. Не нравилась, и всё тут, хоть и мать…

Я едва успела скрыться в своей комнате. Хотя бы на это мне ума хватило. Перебирая ватными ногами, я кое-как добралась до кровати и, бессмысленно уставившись на неё, опустилась на пол, привалившись спиной к подлокотнику.
Мама… Зачем она приехала? Мне и без неё нормально жилось… Я почти забыла о её существовании, и вот она приехала – надменная, благополучная. Приехала, чтобы забрать меня с собой в какую-то неизвестную, незнакомую мне жизнь! И отец преспокойно отдал меня ей. Как вещь. Даже объяснять ничего не стал... Действительно, а к чему ломать комению, когда всё и так ясно? Надо же…

Все эти годы я надеялась, что она испытывала угрызения совести от того, что произошло, но вдруг с удивлением поняла – она прекрасно обходилась и без меня. Без меня и без отца. Обходилась бы и дальше, если бы не отец... И чувств материнских у неё ко мне не было и никогда не будет.
Папа... За что он так со мной? Как с неродной...

Я положила голову на колени и глубоко вздохнула. Что ж за жизнь такая? Сначала с Надюшкой отношения испортились из-за Назара, который из нас двоих почему-то выбрал меня, потом так невовремя подоспела эта глупая детская любовь, которая одним махом отобрала у меня всех друзей. Теперь вот мама пожаловала…
Всё тело давно затекло. За окном была, наверное, уже глубокая ночь…
Нет, судя по тому, что Полина заставила меня мыть руки и идти ужинать, прошло минут пятнадцать, может быть, двадцать с момента моего прихода домой и общения с этой женщиной. Назвать её матерью у меня язык не поворачивался. Да и не было у меня к ней никаких «дочерних» чувств. Хотя, признаться, они и к отцу-то у меня в последнее время ощутимо притупились – осталось одно лишь уважение и благодарность за то, что всем в своей жизни я обязана ему. А вот любви почему-то не стало… Место мамы в моём сердце давно и, наверное, навсегда заняла Полина, и хотя называть домработницу мамой было непозволительно, между нами давно установились дружеские отношения, какие, наверное, бывают обычно у матери с дочерью…
Ужин прошёл в молчании. Я ковыряла вилкой рыбу и размазывала по тарелке соус, а отец и мать, не стесняясь меня, обсуждали то, как я буду жить в Киеве... А потом мне надоело. Я прекратила мучить очередной кулинарный шедевр Полины, ушла в свою комнату...
Это был последний наш "семейный ужин"...
Мои родители встретятся ещё раз - когда отец приедет в Киев, чтобы забрать мои вещи...

Знать бы, что мне теперь делать! Как жить с той, что стремительно исчезла из моей жизни, когда я так в ней нуждалась… Что там отец говорил? Что она, кажется, прокурор… Что ж, в этом случае, ей, наверное, действительно не привыкать к тому, чтобы быть с людьми беспощадной. Она же десятками отправляет их за решётку, не принимая в расчет мотивы, толкнувшие и на шаткий мост преступления. Как же, в таком случае, я могу требовать от неё того, чтобы она пощадила мои чувства? Мою память… Знала бы она, как в детстве тяжёлым армейским ремнём отец пытался выбить из меня эту самую «память»… Но она не знала…

Об этом вообще никто не знал, за исключением Назара и Полины...

Вот так, в мгновение ока, решилась моя судьба… Причину этой «киевской ссылки» мне так и не удалось узнать…
Нет, потом я, конечно, узнала. Отец решил изолировать меня от Назара, отчим которого "шваркнул" его на фирму...

Какое-то время я верила в то, что между матерью и мною когда-нибудь возникнут тёплые чувства. Как и любой ребёнок, я мечтала о полноценной семье… И о маме, которой буду поверять все свои секреты, с которой буду делиться радостями и первыми разочарованиями, которая будет меня любить и которую буду любить я…
Этого не произошло. Пропасть, лежащая между нами, с каждым днём становилась всё шире и глубже, пока не стала бездонной…
Нет, матерью мне была не она, а Полина…



Сентябрь 2004 года
Киев, гостиница «ХХХ»

Апполинария Михайловна... Вечная Полина… Вот кто искренне обрадовался известию о моей свадьбе…
Эта женщина, по сути, посвятила мне всю свою жизнь. Она меня вырастила. Когда я болела, она переживала за меня и угасала вместе со мной. Когда я радовалась, она расцветала вместе со мной… Она всегда была рядом…
Это был единственный человек, который поддерживал меня во всём. Такой, наверное, и должна быть настоящая мать… Именно мать, а не запись в свидетельстве о рождении…

Я помню, как увидела её впервые – худая женщина неопределённого возраста, одетая в неладно сидящее на ней чёрное трикотажное платье и чёрную же косынку, держащая в красных от холода руках мешковатый плащ. Совершенно седая, с серыми глазами, затуманенными печальной дымкой, она неловко потопталась у порога, вытерла ноги и смущённо огляделась по сторонам. Именно так она вошла в нашу с отцом жизнь.
Сейчас – это вполне уверенная в себе женщина, а тогда на неё просто страшно было смотреть – она полностью оправдывала выражение «без слёз не взглянешь». Отец познакомился с ней на рынке – совершенно потерянная, испуганная, она продавала какие-то вещи, которые никто не брал… Недавно у неё погибла единственная дочь – прямо на пешеходном переходе тринадцатилетнюю девушку сбила насмерть иномарка. Говорили, что машина неслась на чудовищной скорости. Водитель с места ДТП скрылся, и найти его не удалось.

Полина была чем-то средним между няней и горничной. За мизерную плату она готовила, убирала, водила меня в школу. Много лет она проживёт с нами, и за это время станет полноправным членом семьи…
Она стала мне матерью, которой у меня не было. Держа меня за руку, она каждое утро водила меня в школу, посещала родительские собрания, помогала с уроками… Именно ей учителя говорили о моих успехах и жаловались на мои проделки. Она всегда была на моей стороне, как, наверное, была бы мама, если бы… но, как говорится, на «нет» и суда нет. Она водила меня на кружки и секции, в которых я с жаром начинала заниматься, и которые потом быстро приедались. Наверное, таким образом я пыталась найти своё место в жизни. Я успела стать солисткой школьного хора, но вскоре мне надоело, и я занялась фигурным катанием. Вслед за ним последовали кружок бальных танцев, музыкальная школа и спортивная секция, где я больше двух лет занималась каратэ. И повсюду я таскала за собой Полину. Я даже представить себе не могу, как ей удавалось успеть всё – содержать в чистоте квартиру, приготовить еду, заниматься мной… На всё это уходило неимоверное количество сил, но она никогда не жаловалась, а, наоборот, была вполне довольна тем, что не приходится каждый день возвращаться одинокую квартиру на окраине города, где её никто не ждал. Лёгкая на подъём, она неслышными шагами перемещалась по квартире, успевая оказываться сразу в нескольких местах одновременно. Это был своего рода талант…

Я никогда в своей жизни не забуду тихие зимние вечера, когда мы с Полиной садились вечером в кухне и читали при свечах. Чем-то эти чтения напоминали мне те далёкие дни моего безоблачного детства, когда я жила с бабушкой и дедушкой…
Иногда мы с Полиной заводили разговор о моих родителях. Путаясь в воспоминаниях, я рассказывала ей истории из своего детства, а она внимательно слушала, не перебивая, вспоминая собственную семью, которой у неё больше не было. Я почти никогда не говорила о маме. Отчасти – оттого, что почти не помнила её, отчасти – потому что за все эти годы она ни разу не появилась в нашей с папой жизни. Не буду кривить душой – мне всегда её не хватало, и я до сумасшествия завидовала детям, живущим в гораздо более стеснённых материальных обстоятельствах, но при этом растущих в полных семьях. Каково же было моё разочарование, когда мои мечты о доброй, любящей маме разбились вдребезги о реальность! Мама меня не любила. Зато мне вполне хватало любви Полины...

А ещё в детстве я мечтала о том, что когда-нибудь мой отец и Полина поженятся, и у меня будет нормальная, человеческая семья. Но этого не случилось, как я теперь понимаю, к счастью…

И даже когда отец отправил меня в Киев, наша с ней связь не прервалась – мы переписывались, созванивались… Мы навсегда сохранили отношения как в старинной игре «дочки-матери»…



Сентябрь 2004 года
Киев, гостиница «ХХХ»

Папа… Как бы ему поделикатнее сказать о том, что я выхожу замуж?
Он был в моём коротком списке последним и, глубоко вздохнув, я набрала его номер…
- Пап, я замуж выхожу… - жалобно пискнула я после традиционного холодного приветствия и нотаций из серии «где тебя, заразу такую, носит» и «ты всем мне обязана, не забывай»…
- Замуж? – переспросил он. – Что ж, я рад. Давно пора устраивать личную жизнь.
Так просто? Просто рад? Как это понимать? Ему, что, совершенно безразлично? Похоже, что так…
Хоть бы спросил, за кого...
- И кто он? – отец свойственным ему ледяным тоном прервал напряжённую паузу, повисшую после его же слов.
- Ты с ним знаком. Игорь Кондратенко… - я чувствовала себя дурой.
- Знаком, - сухо подтвердил отец.
- Пап… Свадьба завтра… Ты бы не смог… Я была бы…
- Не смог, - он прервал мой жалкий лепет. – Завтра я заключаю важный контракт с немцами. Ты бы раньше могла меня известить…
Он прав. Сто раз прав… Тысячу раз прав… Миллион раз прав… Могла бы. Могла…
Но и он мог бы хоть раз вспомнить о том, что у него есть дочь. Именно дочь, а не объект капиталовложений… Или инвестиций? Или… Как там это называется?...



Сентябрь 2004 года
Киев, гостиница «ХХХ»

- Ну и что мы киснем? – этим вопросом Надюшка прервала невесёлый ход моих мыслей. – Заняться нечем? Так я тебе быстро дело найду… Давай-ка ещё раз примерим платье… Хочу посмотреть, как ты будешь в нём ходить. Наверняка же сделаешь всё возможное для того, чтобы опозориться. Верно, Никитина?
Умел человек вырвать меня из апатии! Действительно, умел…
Полдня я ходила в новом платье, чувствуя себя деревянным болванчиком. Училась держать осанку, кивать с важным видом и преодолевать с абсолютно счастливой улыбкой идиота все трудности, создаваемые туфлями на каблуках… Одним словом, меньше, чем за сутки Надька сделала из меня образцово-показательную невесту…

А потом мы с ней лежали на широченной кровати в её номере в гостинице, и я всё спрашивала, спрашивала её о чём-то… Надька, словно сказку, рассказывала мне подробности своей свадьбы…

Как странно… Её свадьба разительно отличалась от моей. И я в чём-то даже ей завидовала… Мне кажется, что любая свадьба должна быть красивой и именно этим отличаться от юбилеев, корпоративов и просто вечеринок. Я из тех, кто всерьёз считает, что всё в этот день должно быть безупречно. Я мечтала о планомерной подготовке, постепенном выборе деталей, а вместо этого всё случилось как-то сумбурно… Даже платье – и то купила с бухты-барахты, лишь бы подошло…
Мне хотелось несколько иного. Я собиралась фотографии со свадьбы своим детям показывать, жить воспоминаниями об этом дне, хранить фигурку с торта и другие памятные вещи. И пусть потом моя дочка, когда ей исполнится лет пять, меряет мой свадебный наряд и мечтает о том, чтобы у неё тоже была такая же красивая свадьба, как у мамы с папой... Мне хотелось самой продумать стиль свадьбы… Я считала, что наше торжество должно отражать нашу жизнь, наши взгляды и предпочтения. Так, в принципе, и получилось, но моего участия в этом не было...

Я уверена, что одинаковых свадеб быть не должно, потому что все люди разные, каждому, как говорится, свое…
Как выяснилось в свадебном агентстве, мы с Игорем во многом сходимся во взглядах. Многого мы вообще не понимаем: не чрезмерного грубого и пошлого веселья, конкурсов "ниже пояса" и направленных на доведение гостей до "мордолежания в салате", оформление свадебного зала пёстренькими шариками, которые лопаются и взрываются над головами гостей, отсутствия согласованной шоу-программы...
У нас всё было "как надо". Даже в избытке… Всё было правильно. И всё равно как-то не так… Чего-то недоставало, но чего – я сама понять не могла, всё ещё не в силах привыкнуть к тому, что через несколько часов стану женой человека, которого я любила…

Успокоенная бормотанием подруги, я уснула…

И вдруг…
«Никитина, мы проспали! Будильник не прозвонил!» - этот леденящий кровь Надькин вопль заставил меня подскочить в постели… Такими словами встретило меня то праздничное утро… Утро, блин… Крымское утро! Темно – хоть глаз выколи! Надька, то и дело спотыкаясь о ковёр, носится туда-сюда, совершенно забыв о существовании выключателя и его предназначении. Как выяснилось, проспали мы всего на каких-то восемь минут, и вместо запланированных четырёх часов утра поднялись в четыре ноль восемь… Да уж! «Катастрофа всемирного масштаба»…

Утро перед свадьбой. Суматоха, беготня. Всё как всегда доделывается в последний момент...
Несмотря на то, что «покемарить» мне удалось всего каких-то пару часиков, спать, благодаря Надьке, мне не хотелось вовсе. Я лишь зевнула и поплелась в сторону ванной, откуда меня благополучно «выкурили», закутали в халат и усадили на пуфик, чтобы сделать причёску…

О да, причёска… Собрать три моих волосинки, воткнуть в них шпильки и намертво зацементировать лаком, чтобы не развалились… Всего-то делов! Но «делов» оказалось аж на два с половиной часа, несмотря на то, что стрижку я носила «каре». И к чему такие сложности? Дольше всего возились с фатой. Фата у меня пятиметровая с очень тяжелым английским кружевом вроде как ручной работы. Тоже светло-зелёная… Сразу отмели шпильки, крепили невидимками крест-накрест, чтобы не отвалилась. В корне не соглашаясь с мастером причёски, я не хотела крепить фату на затылке, как это часто делают. "Пусть фата обрамляет лицо. И точка", - твёрдо сказала я. Надька улыбнулась и заметила, что я начинаю перенимать тон своего будущего мужа… Ничего я не перенимаю...
А получилось всё равно лучше, чем было бы, если бы фату присобачили к затылку. Получилось что-то античное и с долей романтизма… Этакая древне-греческая барышня.
На самом деле, причёска получилась замечательно. Я сама не ожидала, что мастер так ответственно подойдёт к своему делу и превратит меня из замарашки в Золушку… Но девочка оказалась сама ответственность! Она не просто колдовала над моими волосами, но и старалась, на пару с Надькой, воодушевить меня какими-то бодрыми словечками и сделать как, чтобы угрюмое и злое выражение пропало с моего лица…
Ага, пропадёт оно, когда поблизости крутится фотограф, а рядом с ним торчит видеооператор. И эта парочка, которой, судя по их радостным лицам, не просто хорошо, а очень хорошо заплатили, сильно напоминала мне лакеев царских времён… "Чего изволите, Ваше сиятельство?" Тьфу, раздражают! Да ещё Костя Давыдов поселился в том же отеле, что и Надька, и периодически деликатно стучался в номер, осведомляясь, не нужна ли его помощь… Слова: «Пошёл вон, идиот!» - на него почему-то не действовали… Пришлось закрыть дверь на замок, чтобы он не скрёбся.

Я нервно улыбалась, мечтая только о том, чтобы Надька и девочка из салона, визажист и парикмахер в одном лице, оставили меня в покое и дали мне спокойно забраться на окно и покурить… Ан нет! Невесты, оказывается, не курят… Пришлось смириться со своей участью и успокаиваться другим способом – пожёвывая приготовленный Надькой сэндвич… Есть-то надо, а до ресторана ещё как до Пекина ползком. Как бы в обморок не упасть...

Наконец, мне сделали макияж, и Надька принялась натягивать на меня платье – шуршащее, пышное и какое-то неземное. И пусть не белое! Пусть зелёное… Должна же я хоть чем-то выделяться в ослепительно белой толпе невест… Вот хотя бы цветом платья и буду выделяться… И ещё – тем, что муж у меня – бизнесмен… И что я его люблю... И он меня, кажется, тоже... И тем, что выражение лица у меня совершенно придурковатым становится, когда я об Игоре думаю…

Глядя на своё отражение в зеркале, я заулыбалась… Надо же… А я, оказывается, могу прилично выглядеть!
Нет, даже неприлично хорошо, чёрт бы всех сторонников только белого цвета побрал!

- Блин, Никитина, - взвизгнула Надька. – Мы про чулки забыли…
Как мы их натягивали – лучше не спрашивайте! Это просто кошмар… Надька ползала у меня под юбкой, а я всё смеялась и говорила, чтобы она прекратила хватать меня за ноги…

Вопреки всем существующим свадебным традициям, в ЗАГС мы с Игорем ехали по отдельности. Составлять сценарий выкупа и заставлять моего будущего мужа плясать на перевёрнутом тазу – это уж слишком… Да и регистрация была ранняя… Какой уж тут выкуп невесты! И так не выспались нефига...

Итак, мы с Надькой молча сели в машину – белоснежный Экскалибур Фантом – яркий и индивидуальный шестиместный ретро-лимузин. Это поистине шикарный представитель своего времени, не уступающий по технической оснащенности и комфортабельности своим современным «братьям»… Игорь, помнится, хотел Hummer, но я настояла именно на этом автомобиле, о чём до сих пор не жалею…
Роскошный белый Excalibur, зелёное платье, отороченная кружевом фата… Неужели это – я?
Наверное, именно так на бал ехала Золушка…



Сентябрь 2004 года
Киев, Центральный ЗАГС

Игорь вместе с гостями, не считая Давыдова, которого пришлось взять с собой в лимузин, ждал нас подле ЗАГСа. Первое, что он сделал, заметив машину – это бросил взгляд на часы… Странная у него привычка... Я ни раз её замечала…
Как там говорила Надька, когда его увидела впервые в жизни? «Как с обложки журнала», кажется? Вот-вот… Именно так…
Чёрный строгий костюм, белый платок в нагрудном кармашке, букет невесты, состоящий из алых роз… Почему именно алых? Он никогда не дарил мне цветов другого цвета, даже после свадьбы… Наверное, просто любил этот цвет…
Машина остановилась, и я заёрзала на сидении, дожидаясь того момента, когда Игорь откроет дверь, подаст мне руку…

А дальше – как будто затмение. Судя по фотографиям (точнее, по их количеству), из машины я выбиралась бесконечно долго… Часа два. А то и три... Хотя на видео, вроде как, не очень долго... Я разглядываю наши счастливые лица и не могу поверить в то, что эта девочка в безумном зелёном платье с букетом алых роз, стоящая подле мужчины, который с затаённым напряжением в глазах смотрел в кадр – и есть я…

И снова – провал в памяти. Не помню ничего – ни интерьеров, ни комнаты жениха и невесты… Как поднимались по лестнице и как волокла Надька пятиметровый «хвост» моей фаты. Ничего…
Даже сама церемония как-то выпала из памяти…

Зато очень хорошо помню, как из последних сил сдерживала слёзы, стараясь не разреветься от счастья. И ещё – горячую ладонь мужа, теперь уже мужа, стискивающую мои похолодевшие пальцы…
Музыка, кажется, была живая… Или нет? Неважно…
Я не запомнила ни слова из торжественной речи. Я вообще старалась её не слушать, чтобы не опозориться и не заплакать.
Я бесчисленное количество раз пересматривала старую видеозапись, всё удивляясь тому, какой спокойной казалась в день церемонии. Знал бы кто-нибудь, как тяжело было сдержать слёзы. Лишь мысль о том, что у меня покраснеет нос и размажется тушь, заставляла меня высоко держать голову…
Зато Игорь был монументально спокоен. Конечно, я же у него третья жена, а он у меня - первый муж... Он своё на предыдущих свадьбах "отволновался...

Потом нас объявили мужем и женой…

Ах да, кольца!
Никогда не забуду, как дрожали мои пальцы, когда я надевала кольцо Игорю. Сначала долго не могла сообразить, где он – тот самый, безымянный… А потом оно вдруг не налезло…
- Не лезет, - срывающимся голосом произнесла я. Мой голос эхом раскатился по залу.
- Суй, влезет, - командирским тоном приказал мой муж…
На видео очень хорошо слышны эти слова. И гомерический хохот гостей…

А вот после ЗАГСа у меня впервые появилось ощущение, что все мешают. Поздравили и хватит. Вот бы всех отблагодарить и пожелать счастливого пути домой… Нет же, извольте в ресторан с ними тащиться... Ох, беда, горе, огорчение... А ведь завтра в полдень мы должны быть на борту корабля, на котором отправимся в двухнедельный круиз по Средиземному морю.



Сентябрь 2004 года
Киевская область, ресторан "ХХХ"

Я стойко выдержала испытание рестораном. Даже не самим рестораном, а парадно-выходными костюмами и длинными вечерними платьями гостей… Незнакомыми людьми – этим сегментом общества, к которому с этого дня относилась и я…

Свадебный марш… Алая дорожка, усыпанная лепестками роз… Вот она, дорожка в новую, счастливую жизнь… Как-то она сложится? Не случится ли со мной то, что происходит с большинством таких вот Замарашек, возомнивших себя Золушками? Я обернулась и бросила взгляд на Игоря. Он ответил мне лёгкой улыбкой… Не случится… Не случится, чёрт побери! В этом я была уверена…

Помню наш первый танец. За полчаса до него пришлось снимать фату. Вместе с ней «снялась» и моя причёска. Надька, смертельно бледная, попыталась собрать мои волосы, но я решительно сунула голову под кран с холодной водой, затем потребовала у подруги расчёску и уложила их в привычное «каре»… Надька, опасаясь, что волосы у меня не высохнут, охая и стеная, подкалывала шлейф…
И вот, когда мы завершали танец, проклятый шлейф откололся… Конечно, а что бы ему не отколоться, когда Игорь во время очередного «виража» наступил на него своим «сорок последним» размером ноги… Я испуганно заморгала глазами и, приподнявшись на носочки, прошептала: «Шлейф отстегнулся… Придумай что-нибудь, чтобы я не растянулась на полу…» Он не нашёл ничего лучшего, чем просто взять меня на руки… Мужская логика!

До свадьбы я была уверена, что это торжество станет лишь красивым праздником. Это исполнение детской мечты, красота и романтика… И всё… На самом деле, она стала предзнаменованием нашей с Игорем необычной судьбы, истории необычной любви… Впрочем, к чему забегать вперёд?



Сентябрь 2004 года
Круиз "Тайны Средиземноморья"

Круизный корабль уносил нас прочь от города. Впереди нам предстоял двухнедельный круиз по Средиземноморью…
Больше всего я мечтала посетить руины Помпеи, города – жертвы извержения Везувия. А Игорь почему-то хотел увидеть Марсель, в котором я никогда не была. Все мои познания об этом городе ограничивались тем, что там происходило действие романа А. Дюма «Граф Монте-Кристо»…

Древние города открывали нам свои тайны. Великолепная Барселона пленила неповторимым обаянием улицы Рамбла и фантазий Гауди, в то время как Марсель открыл дверь к околдовывающей красоте Прованса и Авиньона. Остановившись в Савоне, не посетили блистательную Геную. Неаполь и руины Помпеи, до которых я, таки «дорвалась». В Палермо мы окунулись в экзотическую историю, в которой причудливо смешались арабский Восток и нормандский Север. Пальма ослепила Вас своей шумной ночной жизнью и уютными средневековыми улочками старого города. Рим строился веками, и невозможно осмотреть его всего за день, но экскурсия из порта Чивитавеккья позволила увидеть Ватикан и Колизей.
И это ещё далеко не всё… И не так важно… Гораздо важнее было то, что любимый человек был рядом со мной.

Я наконец-то смогла поверить в то, что сказки сбываются… Надо только верить в мечту…

- Ну о чём ты опять задумалась? - голос Игоря, такой успокаивающе нежный, звучал в моих ушах подобно музыке...
- О нас... - призналась я. - Что будет, когда мы вернёмся домой?
- Всё будет хорошо, - уверенно произнёс он, обнимая меня и заглядывая в глаза. - Веришь мне.
Я опустила голову и согласно закивала.
Верю... Потому что люблю...