Северное кладбище. Глава 3.

Глава3.


На следующих выходных Оля снова ночевала у Паши, а Яна сказала на сей раз, что собирается на дачу к однокласснице Ритке Вьюнковой. Она сообщила родителям, что туда едет полкласса - и те отпустили ее безо всяких возражений.
И через час с небольшим Яна уже сидела рядом с Александром в его Мерседесе. На заднем сиденье расположились Борис Голобородько и его любовница Вера. Компания ехала на дачу Краснопольских в Комарово отмечать, наверное, самое важное в жизни Яны событие: завтра ее дебютная песня должна была прозвучать сразу по двум самым популярным молодежным радиостанциям.
Они уже выехали за черту города, и Яна смотрела в окно, но не видела мелькающих за окном домов, деревьев, полей. Перед ее мысленным взором возникали картины одна радужнее другой… Вот она выходит на сцену, а перед ней - многотысячный зал. Все глаза обращены на нее - и ей одновременно и радостно, и страшно. Но вот она начинает петь - и во всех взглядах загорается огонь восторга!.. Александр кому-то посигналил, и Яна вернулась в реальность. И, посмотрев в зеркало в салоне, увидела там отражение голубых глаз любовницы Бориса. Не очень-то ей нравилась эта Вера. Правда, знакомы они были весьма поверхностно, сегодня виделись во второй раз. Но Яну не покидало ощущение, что эта девица смотрит на нее свысока. С высоты своих двадцати трех лет возраста и ста семидесяти восьми сантиметров роста. Однако Яну это нисколько не смущало. Повзрослеть она всегда успеет, а Вере моложе уже не стать. А, что касается роста, то ее метр шестьдесят семь Яну вполне устраивал. Ну пусть Вера работает моделью, а ее в модели не возьмут - так ей туда и не надо, ее будущее обещает ей гораздо большие перспективы. А уж лицом Яна явно выигрывала: конечно, обеих девушек можно было назвать красивыми и, с точки зрения правильности черт, трудно было сказать, на чьей стороне преимущество. Но Янино лицо было живым, ее глаза согревали, ее взгляд был способен воспламенять - Верин же лишь обдавал холодом. “Так, красивая кукла - и ничего более, - подумала Яна, - и с Борисом долго не задержится. Она у него уже, кажется, третья с тех пор, как я с Сашей. И, подумаешь, занятие - позировать перед камерой и ходить по подиуму. Она - пустышка, а вот я талантлива, по-настоящему талантлива!” И, ощутив очередной прилив гордости за свою персону, Яна забыла о Вере и унеслась в мир мечтаний, где она уже была суперзвездой, покорившей мир.

Даче Еруновых под Лугой многие могли бы позавидовать: огромный участок, большой загородный дом, крепкий, добротный, обставленный внутри с почти что городским комфортом. Внушительных размеров русская баня, недавно заново отстроенная. В общем, загляденье, а не дача. Но то, что предстало глазам Яны в поселке Комарово, скорее подходило под понятие загородная резиденция.
Первое, что увидела Яна- это трехметровый кирпичный забор; вход на территорию охраняли массивные ворота, открываемые при помощи электроники. Они въехали внутрь - и глазам гостей предстал занесенный снегом зимний сад. “Должно быть, эти кусты и деревья летом выглядят очень красиво”, - подумала Яна. И сейчас из-под снежного покрова выглядывали, радуя глаз, вечнозеленые туи.
- А за домом что-нибудь есть?- поинтересовалась девушка.
- Да, - ответил Александр, - там - яблоневый сад (прихоть Марины, но об этом он промолчал).- Помнишь, Борь, - сказал он, - как ты по-пьяни как-то там заблудился?
- Чего?- переспросил тот.- Я не расслышал.
- Ты о чем задумался?
- Да так, - развел руками Борис.- Чего ты сказал-то?
- Ладно, ничего, - махнул рукой Александр.- Пойдемте в дом, я вам дверь открою, а сам пока машину в гараж загоню.
И компания двинулась к двухэтажному кирпичному особняку, украшенному причудливыми башенками, на территории которого, как показалось Яне, могло разместиться как минимум, четыре ее квартиры.
- Ну и ну, ни хрена себе домишко твой друг отгрохал, да, Борь?- Подала голос Вера.- Здорово живешь, Саня!
- Стараюсь, - ответил Краснопольский.
“Фи, Саня! Да какой он тебе Саня?!- раздраженно подумала Яна.- Ты его и знать-то не знаешь!”- она презрительно посмотрела на Веру, но та не удостоила ее взглядом - она с улыбкой нашептывала что-то на ухо Борису. Как же Яну раздражала это тупая крашенная блондинка с вечно одинаковой, дежурной улыбкой на лице (у самой Яны волосы были светлые от природы, и она очень этим гордилась). Вообще эта Вера казалась Яне образцом глупости и лицемерия. Правда, Яне бы не понравилось, если бы ей намекнули, что ее неприязнь обусловлена, главным образом тем, что она просто видит в Вере равную себе соперницу, тогда как привыкла везде быть самой красивой. Но, надо сказать, Вера испытывала к Яне похожие чувства, и, может, даже не просто неприязнь, а еще и зависть, потому что понимала, что положение той гораздо более прочное. Впрочем, к вечеру, за выпивкой и шашлыками, за банькой и сауной, взаимная неприязнь девушек постепенно сошла на нет, они даже почти подружились…
А пока что Александр показывал гостям устройство дома. На первом этаже особняка располагались прихожая, гостиная, баня с сауной, кухня, на втором - четыре спальни и веранда, которую, судя по количеству произраставших там цветов можно было смело назвать оранжереей. Раз в неделю в Комарово приезжала Марина вместе с прислугой, и они поддерживали дом в порядке. Когда у сына были каникулы, женщина, обыкновенно, привозила его сюда. Александр в зимнее время использовал дачу под такие вот небольшие вечеринки, время от времени привозил сюда любовниц, а также иногда, разругавшись вконец с женой, приезжал сюда просто ночевать. О постоянном проживании здесь он раньше не думал, предпочитая жить в городе, но сейчас, глядя на восторг, вызванный у Яны его хоромами, он решил, что вероятно, стоит переехать.
Он высказал девушке свое предложение, когда они после парной плескались в бассейне.
- Ты бы хотела здесь жить?- поинтересовался он.
Яна немного подумала, потом ответила:
- Ну, наверное.
- Значит, так и будет.
- Как это?
- Просто! Я уйду от Марины, она останется жить в городской квартире, а мы переедем сюда. Как только ты расскажешь про нас родителям.
Яна задумалась, потом спросила:
- А как я буду в Питер добираться?
- А я тебе машину подарю, - ответил Краснопольский.
- Машину?- не поверила своим ушам девушка, - но мне же еще два года не получить права!
- Значит, на это время наймем шофера.
Как у Александра все было просто! Но Яна знала, он слов на ветер не бросает, как сказал, так и сделает, и она станет владелицей собственного авто раньше, чем Оля! “Они все считают меня ребенком, но теперь им придется признать, что я уже вполне взрослый человек!”- подумала Яна и ахнула, когда Александр легонько укусил ее за шею, и тихо застонала, когда его руки, расстегнув лифчик, легли ей на груди и умелые пальцы начали ласкать соски.
- Я хочу тебя!- хрипло прошептал Александр.
- Не здесь, - попыталась возразить Яна, - они же могут вернуться!
- Думаю, мы успеем, - улыбнулся мужчина, и, накрыв рукой нежную плоть между ног девушки, лишил ее воли к сопротивлению…

Борис и Вера вернулись из парной и, разгоряченные и раскрасневшиеся, тут же прыгнули в бассейн. Девушка была топлесс, вокруг бедер мужчины было повязано полотенце, которое он скинул перед тем, как прыгнуть в воду. Такая свобода нравов, надо сказать, несколько смущала Яну. В семье Еруновых все вели себя очень целомудренно, девушка ни отца, ни брата никогда не видела обнаженными, и для нее самой выйти из своей комнаты, по крайней мере, без халата, считалось вроде как неприлично. А сейчас Яна попала в новую для себя среду, где все были так раскрепощены - а, может, бесстыдны. Но, глядя на Веру, которая, похоже, совершенно не стеснялась, Яна решила, что и она ни за что не покажет своего смущения. Да и действительно, что во всем этом такого? Даже здорово, весело. К тому же настроение ее после быстрого, но от этого не менее потрясающего секса, который устроил ей Александр, было просто прекрасным, и ей во всем хотелось видеть лишь хорошее. Даже подруга Бориса перестала казаться ей дурой и стервой, напротив, Яне вдруг захотелось сказать той что-то хорошее. Она посмотрела на Веру, на ее высокую красивую грудь - раньше Яна думала, что все модели тощие и плоские, оказалось, вовсе нет - и заметила, приветливо улыбаясь:
- У тебя очень красивое тело!
Вера поначалу изумленно округлила глаза, потом решила, что надо искать какой-то подвох. А потом пришла к выводу, что, может, и нет у них с Яной повода друг друга ненавидеть. Ну что с того, что Яне так повезло и не пришлось долгое время скакать из постели в постель в поисках своего места в жизни? Ну сложится у них с Краснопольским - и слава Богу! Ведь, хоть и малолетка, но нормальная же девчонка, на самом деле. И Вера, улыбнувшись - на сей раз, совершенно искренне - ответила:
- Да ты и сама классно смотришься!
Яна это знала, но, тем не менее, поблагодарила, и с этого момента между девушками установился мир, от которого в доме стало, как будто, еще уютнее. Одевшись, компания перебралась в гостиную, где горел камин, жарить шашлыки.
Мясо получилось восхитительным, напитки под него убывали с поразительной скоростью. Пили, естественно, в основном, за Яну, за ее будущий успех.
- Вот увидишь, я из тебя звезду мировой величины сделаю!- Обещал уже слегка поддатый Борис.
- Он сделает!- поддерживал приятеля Александр.
Яна лишь радостно смеялась, поскольку ее восторг был слишком велик, чтобы выразить словами.
- А спой нам!- попросил Голобородько.
- Спеть?
- Да. Вон встань напротив камина и спой, как на сцене!
- Да ну, - махнула рукой Яна.- Чего, не слышали, как я пою, что ли?
- В студии - это одно, а ты представь, что у тебя репетиция твоего первого концерта.
- Борь, ладно, не хочу я…
- А как перед залом выступать будешь, а? Трусиха!- Голобородько засмеялся.
- Неправда!- Обиделась девушка.- Я с хором много раз выступала!
- Ну, то с хором. Совершенно разные вещи!- констатировал Борис.- В хоре ты - часть коллектива, а, когда ты одна выходишь на сцену, то все смотрят только на тебя, только ты сама за себя отвечаешь!
- Давай, золотко, ты можешь!- шепнул Яне на ухо Краснопольский и поцеловал ее в висок.
- Ну хорошо!- сдалась девушка, и, поднявшись, вышла на середину комнаты и исполнила свою пока что единственную песню.
Александр и Вера были в восторге, Борис же неуверенно покачал головой.
- Поешь отлично, не спорю, ну а образ-то сценический где?- принялся критиковать он, - где все, чему тебя учили?! Ты на песне сосредоточилась и напрочь забыла, что ты должна быть еще и актрисой!
- Да успокойся ты!- остановил его Александр.- У нас праздник сейчас, успеешь еще прочитать лекции.
- Ладно, на самом деле все неплохо, - смягчился Борис, - конечно, еще работать и работать, но, вообще, молодец девочка. Давайте выпьем!


В третьем часу ночи Голобородько предложил всем разойтись по комнатам.
- А то щас до того допьемся - доедимся, что на все остальное сил не останется!- заметил он.
- Останется!- заверил Краснопольский, подмигнув своей девочке. Он был уже не юн, но Яна действовала на него сильнее самого мощного сексуального стимулятора - и с ней у него всегда были на это силы.
И, как только они переступили порог спальни, он показал ей, как много у него еще осталось сил. Он довел ее до оргазма несколько раз, от удовольствия Яна потеряла ощущение и времени, и пространства, и даже собственного “Я”, она почти лишилась сознания – а, когда пришла в себя, то почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она не сразу поняла, что причина этого не внутри ее, а в том, что грудь ее придавило сверху тяжелое тело ее любовника.
- Сань, привстань, мне дышать нечем, - прошептала девушка.
Ответной реакции не последовало.
- Саша!- Яна подняла руку, потрясла мужчину за плечо - он не шелохнулся.
- Саша, ты чего?- нотки беспокойства появились в ее голосе. Во-первых, она уже реально начала задыхаться, во-вторых… Подозрение, хоть и не до конца ею осознанное, но все равно очень страшное, зародилось у нее в голове. И, когда и на четвертый раз Александр не отозвался, Яну охватила паника. Она, что было мочи, задергалась, пытаясь выбраться из-под тела любовника, но оно было таким тяжелым, а страх, похоже, забрал все силы. Воздух, казалось, стал разреженным и горячим и совсем не хотел проходить в сдавленные легкие. Яна хотела закричать, позвать на помощь - ей уже было все равно, в каком виде ее застанут - но и крика не получилось, один лишь глухой стон. И тогда Яна подумала, что умрет здесь - что уже умирает - и, видимо, мысль о смерти придала ей сил - и она каким-то чудом, сама не помня, как, освободилась из-под тела Краснопольского, и дышать стало легко. Яна села на кровати - и еще долго смотрела на лежащего Александра. Голова шла кругом, девушка совершенно не понимала, что ей делать. Но, в конце концов, мысли слегка прояснились. Яна вытянула вперед дрожащую руку и, приложив ее к шее мужчины, попыталась найти пульс. Она искала здесь, там, полагая, что не сильна в анатомии, но пульса не было, потому что его не было. Когда это дошло до Яны, она резко отдернула руку, словно ошпаренная слетела с кровати и, упав в кресло возле стены, наконец, громко, пронзительно закричала.

Кошмар, произошедший наяву, повторился и во сне, и Яна проснулась с криком. Вместе с ней подскочила Вера.
- Что случилось?- мало что понимая спросонья, спросила она. А Яна растерянно посмотрела по сторонам, словно пытаясь понять, где находится, потом остановила взгляд на Вере и вдруг снова расплакалась.
- Ну-ну, тихо-тихо, - попыталась успокоить ее Вера.- Все хорошо! Ты у меня дома. Ничего плохого с тобой больше не случиться!
Она погладила Яну по голове, вылезла из постели, накинула халат.
- Ты пока полежи, а я нам поесть приготовлю, ладно?- предложила она и, не дождавшись ответа, вышла из комнаты.
Яна не думала даже шевелиться, лишь глаза безразлично разглядывали многочисленный парфюм, выставленный на туалетном столике. Она попыталась припомнить, как оказалась здесь - кажется, Борис вызвал им такси. А прежде был этот жуткий допрос: кто она Александру, как познакомились, какие у них были отношения. И, главное, очень хотелось ментам узнать все подробности смерти Краснопольского, того момента в жизни Яны, который она навсегда хотела бы выкинуть из своей памяти- и была уверена, что не забудет никогда. Ужас, пережитый ею этой ночью, вряд ли сможет пройти бесследно.
- Почему, за что, Господи?- шептала Яна, и оттого, что она, кажется, знала ответ на этот вопрос, ей не становилось легче. Она даже пожалеть Александра не могла, потому что ей казалось, что все, что произошло, закономерно. Ведь знала же она, что нехорошо. Что он ей в отцы годится, что у него жена есть, что не любит она его, в конце концов. А ей же на все было наплевать! Размечталась она! Мания величия у нее развилась! Но Бог-то, значит, все видит! И то, что раньше рисовалось в самых радужных красках, словно поросло грязью. Она сама стала себе противна.
Яне ужасно захотелось вдруг бежать изо всей этой среды - и от части себя самой, с нею связанной - и она стала торопливо собираться. Вера, вышедшая из кухни с подносом, увидела ее уже одетой.
- Извини. Но я не буду есть, - сказала Яна.- Я очень хочу домой.

Когда девушка въехала на такси к себе во двор, на улице уже стемнело. Она вышла из машины и, пошатываясь, ссутулившись, словно старушка, побрела к двери. У встретившей ее в коридоре Оли сердце упало: вчера, уходя из дома, сестра буквально летала на крыльях, сегодня же домой вернулась тень, бледная, ненакрашенная, с пустым, абсолютно неживым взглядом покрасневших - видимо, от долгих рыданий- глаз.
- Что случилось?- спросила Оля, и голос ее дрогнул, до того ее напугал вид сестры.
Яна не ответила ей. Она даже не смотрела на Олю. Трясущимися руками сняла она дубленку, хотела повесить ее на вешалку - та упала. Яна выругалась - так, как Оля раньше никогда не слышала от нее, собралась поднять вещь, но Оля опередила ее и, повесив дубленку на место, повернулась к сестре и, положив ей руки на плечи, повторила вопрос:
- Что случилось?
- Ничего!- и Яна оттолкнула Олю, причем довольно грубо. Та оторопела, а сестра ее, больше ни слова не говоря, разулась и отправилась к себе. Оля, однако, пошла за ней и, остановившись у двери, одновременно со страхом и упреком в голосе позвала сестру по имени. И тут Яна вдруг вскинула руки к голове и, сжав ими виски, крикнула:
- Оставь меня в покое! Ничего не случилось!- и, бросившись ничком на кровать, уже в который раз за эти сутки разразилась рыданиями.
“Боже мой!”- прошептала Оля, подбежала к Яне и хотела обнять , но сдавленное “не надо!” остановило ее. И тут страшное подозрение закралось в Олину голову. Загородный дом, ночь, парни, выпивка. Кстати, среди прочих, кто собирался туда ехать, Яна упоминала и Костика Аверьянова- того, с кем сестра вроде как встречалась в прошлом году - а теперь почему-то прервала отношения. Но его-то чувства к ней, вероятно, не прошли и, под действием алкоголя он мог…
- Яна, это Костик?- спросила она, не замечая, как у нее самой по щекам побежали слезы.
Сестра, наконец, оторвала от подушки мокрое лицо, и, все еще всхлипывая, выдохнула:
- Что?
- Я говорю, это что, Костя?.. Он тебя, что…- девушка так и не смогла решиться и закончить фразу, но Яна поняла, и недоумение на ее лице сменилось болью, а потом - к ужасу сестры - истерическим смехом.
- Яна!- испуганно воскликнула Оля, но реакции не последовала, зато через полминуты смех сам по себе снова сменился плачем. Яна села на кровати и уставилась на сестру своими большими, страшными от того, что они выражали, глазами.
- Оля, опомнись!- тихо, но довольно твердо произнесла она.
- Ты чего?- неуверенно пробормотала сестра.
- Чего я?!- теперь уже опять заорала Яна.- Это чего ты?! Какой Костик, а? Ты же меня совсем не знаешь! Оля, я не ты!
- В каком смысле?- пробормотала старшая сестра, и вдруг густая краска залила ее щеки. Она поняла младшую по-своему.- Если ты о том, что я сплю с Пашей… Я не думала, что ты осуждаешь, я…- и она запнулась, увидев, что выражение Яниных глаз снова переменилось, и Оля теперь точно не могла сказать, что было в них, вот только они ее больше и больше пугали.
А Яна перестала плакать, собрала всю силу воли в кулак и перестала. Ей стало стыдно за свою слабость. То считала себя такой крутой, такой взрослой, а тут слезы льет, как сопливая девчонка! Она чувствовала, что ей стало бы легче, расскажи она все Оле, она уже готова была рассказать, но последняя реплика сестры буквально огорошила ее. “Ну и как можно признаться в таком этакой святой невинности!”- подумала она.
- Ладно, Оля, на самом деле ничего страшного не случилось. Я уже в порядке, - сказала она и добавила:- Иди, пожалуйста!
- Как идти?- не поняла Оля.
- Ну так. Я устала. Я полежать хочу.
- Нет, я никуда не уйду!- решительно заявила сестра.- Скажи мне правду!
“Не отвяжется!”- поняла Яна, и так ей захотелось кинуться Оле на шею и излить душу - и будь что будет!- но нельзя было. “Я должна быть сильной. Я смогу. Я справлюсь!» - подумала она про себя, а вслух сказала: - Ну, хорошо, если тебе так интересно…
- Яна, говори!
“Певица должна быть еще и актрисой. Ну что ж, сыграем?!” И Яна начала сочинять.
- С Костиком у нас давно уже ничего нет, - сообщила она.- Но у нас есть новенький мальчик, Толик Паничкин- ты не знаешь, он с этого года только.
- Ну и?..
- И он мне очень нравится… Нравился, - поправилась Яна.
- Что у вас произошло?
- Он ублюдок!
- Он тебя, что…
“Заклинило тебя, что ли, на этом?” - Нет, он пытался, но я отказалась (Яна решила, что для обоюдного спокойствия лучше Оле считать ее девственницей.) Я не смогла.
- И что?
- И, когда ему стало окончательно ясно, что ничего он от меня не добьется, он буквально так мне и заявил, что в таком случае на хрен я ему не нужна. Вот так вот!- Яна слегка покраснела и отвела взгляд.
Оля некоторое время сидела молча, переваривая услышанное, потом внезапно улыбнулась.
- Слава Богу!- облегченно выдохнула она.- А я-то боялась!
Затем Оля принялась объяснять Яне, что ничего такого уж страшного в том, что случилось, нет, что не стоит из-за какого-то там Толика так убиваться. И так далее, и тому подобное. Яна рассеянно кивала, почти не слушая. Наконец Оля спросила:
- А почему ты сказала, что ты не я?! Ты имела ввиду, что…
- Да ничего я не имела ввиду, - отмахнулась Яна, даже попытавшись улыбнуться.- Просто хотела сказать, что у тебя все так гладко складывается, а мне вот не везет, влюбляюсь во всяких придурков!
- Да ты что! Да тебе лет-то сколько?!- и на Яну снова обрушился поток слезоточивых словоизлияний, которому, казалось, конца не будет.
Когда Оля, наконец, ушла, Яна вздохнула с облегчением. Чисто машинально потянулась она к магнитоле, стоявшей на тумбочке возле кровати, включила радио- и застыла…В рубрике “Новая песня” она услышала саму себя.

Когда на сердце пустота,
Когда вокруг лишь темнота,
Когда игрой в любовь и страсть
Кто-то набаловался всласть
И, душу высосав до дна,
Потом ушел - и ты одна.
Когда тебе шестнадцать лет-
То тебя просто больше нет.

Песня называлась «Яд в моей крови». Девушка заткнула уши, не желая слушать, но даже сквозь пальцы до ее слуха доносилось то, что она еще недавно мечтала услышать больше всего не свете:
Яд в моей крови,
Оборвалась нить.
Без твоей любви
Не могу я жить.
Меня больше нет,
Яд в моей крови.
И заплачет смерть
По былой любви.

- Нет! Нет! Не хочу!- вырвалось у Яны. Она выключила музыку и, схватившись руками за голову, принялась раскачиваться туда-сюда, повторяя бессвязные фразы: “ Песня о смерти! Не хочу! Не хочу больше! Боже мой!”


Еще два дня Яна ходила, как в воду опущенная. Не хотела ни с кем говорить, не могла даже ни на кого смотреть. Родители, конечно, замечали, волновались, пытались подойти с расспросами - все без толку: дочь молчала. Тогда за спиной у нее начали наседать на Олю: она-то наверняка знает. Та сначала отнекивалась, говорила, что ей ничего не известно, но, наконец, не выдержала, призналась, попросила только Яне ни о чем не говорить. Те пообещали, а, когда остались одни, не могли не вздохнуть с облегчением - как на днях сделала это и их старшая дочь, купившись на выдумку младшей. Валерий сжал руку жены и, чуть даже улыбнувшись, с большой нежностью в голосе произнес:
- Какой же Яна все-таки еще ребенок!
А на следующий день Яна, вроде как, почувствовала себя лучше. Шок от случившегося постепенно начал проходить, а вместе с ним стало ослабевать и чувство вины. И произошедшую трагедию она теперь стала воспринимать как-то иначе, хотя точно пока не могла определить, как. Но чувство жалости к Александру все же проснулось в ней, как пробудилась и тоска по нему, а их отношения больше не казались ей грязными и непристойными, как было сразу после его смерти. А вечером ей позвонил Борис.
- Сашу завтра хоронят, - сообщил он.
- А..а, - только и нашлась что ответить Яна.
- Но я не думаю, что тебе стоит идти - иначе конфликта с женой будет не избежать.
- Да я, на самом деле, и не собиралась, - ответила девушка, подумав, что ей меньше всего хотелось еще раз увидеть мертвого Александра.
А Голобородько тем временем переменил тему.
- Слышала себя по радио?
- Слышала, да недослушала.
- Как это?
- Так.
Повисла недолгая пауза, а потом Борис буквально огорошил Яну вопросом:
- Когда работать-то начнешь?
- В смысле?
- Твоя песня всем очень понравилась. Вот увидишь, она станет хитом - я тебе отвечаю. Пора начинать работать над альбомом. И клип скоро будем снимать.
- Но ведь…
- Яна, то, что случилось, ужасно, я понимаю. Но ты не виновата. У Саши произошел инсульт - в этом никто не виноват. И это не повод для тебя отказываться от всего!
- Я не знаю, - пробормотала девушка.- Я не знаю, смогу ли.
- Глупости!- решительно возразил Голобородько.- У тебя есть будущее! Ты без пяти минут звезда! Мы тебя так раскрутим - все теперешние попдивы обзавидуются.
Яна молчала.
- Ну так что?- не выдержал Борис.
- Не знаю. Мне надо подумать.
- Подумать?- большей глупости, казалось, мужчина в жизни не слышал.- Что же, думай. У тебя есть три дня. В субботу я позвоню тебе. И уговаривать больше не буду. Твоя жизнь - тебе решать.
Яна решила раньше, чем в субботу. В четверг она слушала радиокафе , и позвонившая туда девушка заказала “Яд в моей крови”, а ведущая, перед тем, как поставить песню, сделала о ней весьма лестный отзыв. И на сей раз Яна слушала себя и буквально таяла от восторга. И уже точно знала, что ответит Борису. Но, видно, не суждено было ей стать великой певицей. Это случилось в пятницу.

В пятницу вечером за столом собралось все семейство Еруновых. Пришли Максим с Викой. Татьяна приготовила плов и несколько салатов. Был замечательный семейный ужин.
Валерий сидел напротив младшей дочери и наблюдал за ней, с удовольствием отмечая, что она, похоже, совсем оправилась. И выглядит лучше, и повеселела, и аппетит вернулся. “Девочка моя!”- с нежностью думал отец. Как ни старался он любить всех детей одинаково, а Яна была ему дороже всех. Такая хрупкая- ее ото всех хотелось оберегать. И такая красивая… “Зачем она такая красивая?”- в очередной раз подумал Валерий, хотя, наверное, повода для волнения у него не было. Ведь разве способна была Яна попасть под дурное влияние? Это с ее-то чистотой! Вон она сидит напротив, волосы светленькие, в два хвостика завязаны, а взгляд такой честный - на ангелочка похожа!
- Максим, отложи газету!- услышал вдруг Валерий голос жены и вернулся с небес на землю, точнее - за стол. Он посмотрел на сына - что же, как всегда, без стопки свежей прессы за стол не сядет, причем читает обычно всякую ерунду.
- Ой, Татьяна Михайловна, все время с ним ругаюсь по этому поводу!- пожаловалась Вика.
- Да ладно, я что, мешаю кому-то?- пробурчал парень.- Я прекрасно успею и поесть, и почитать!
- Максим, у нас семейный ужин! - поддержал жену и будущую невестку Валерий.-
Пожалуйста, имей уважение!
- Ну ладно, ладно, - сдался тот и хотел было отложить газеты, но внезапно зацепился за что-то взглядом.- О, слушайте!
- Максим!
- “Подробности смерти бизнесмена и рождения новой звезды! Жена заявляет, что ее муж скончался в постели юной любовницы”.
Яне показалось, будто ее ударили по голове чем-то тяжелым. Перед глазами потемнело, зазвенело в ушах, она едва не упала в обморок. Откуда-то издалека донесся до нее голос брата, назвавшего страницу: двадцать восемь. “Не читай, пожалуйста, не надо!”- хотела закричать Яна, но речь словно парализовало, и она не могла произнести ни слова. Она лишь сжалась всем телом и ждала развязки, которая не преминула наступить.
“Вчера на Южном Кладбище состоялись похороны главы компании “Кореана-моторс” Александра Краснопольского. Бизнесмен скоропостижно скончался пятнадцатого декабря, врачи посмертно установили диагноз инсульт. После похорон супруга умершего сделала перед журналистами сенсационное заявление. Она сообщила, что ее сорокалетний супруг был бы, вероятно, жив и здоров, если бы не предавался половым излишествам в постели своей несовершеннолетней любовницы. По словам Краснопольской, мужчина скончался как раз в момент полового акта с последней. Женщина назвала и имя девушки: ею являлась шестнадцатилетняя Яна Темнова, исполнительница только что вышедшей в эфир и моментально полюбившейся слушателям песни “Яд в моей крови”, на развитие таланта которой Краснопольский выделял немалые средства. Свою странную откровенность Краснопольская объяснила желанием отомстить той, которая забрала ее мужа.”
- Вот так вот, такая вот бывает месть, - усмехнулся Максим и вдруг, хитро улыбнувшись, спросил: “Слушай, Яна, а это не про тебя ли? Вон, девичью фамилию мамы взяла - и вперед с песней, Яна Темнова!” Но, посмотрев на сестру, он смеяться перестал. За столом воцарилась мертвая тишина. Все обратили взгляд на Яну.
Если бы у нее хватило тогда сил не подать виду, то, наверное, все сложилось бы иначе. Все пошутили бы, а всерьез никто бы и не подумал - разве Оля заподозрила бы неладное, да Яна бы ее разубедила. Но у девушки не было той степени самообладания, чтобы выдержать такой удар и сохранить хотя бы внешнее спокойствие. Она не плакала, она ничего не говорила, но лицо ее сделалось бескровным, губы задрожали, в глазах застыло выражение ужаса и отчаяния.
Сидящие за столом переглянулись. Каждый думал об одном и том же, но никто не решался высказать этого вслух. Тишина становилась невыносимой для Яны. Она чувствовала себя, как приговоренный к смерти, над головой которого уже занесен топор, и который доживает последние секунды жизни - самые страшные, страшные до того, что уж хочется поскорее бы, потому что надежды нет все равно.
И, наконец, удар был нанесен отцом.
- Яна, это что, ты?- неуверенно, боясь ее ответа, спросил он.
Но она и не ответила. Вместо этого лишь низко опустила голову и закрыла руками лицо. И так и сидела, пока сначала стон, а затем - грохот и крик матери не заставили ее открыть глаза. Она посмотрела перед собой…
Ее отец лежал на полу, руками схватившись за сердце, судорожно втягивая ртом воздух. Впрочем, длилось это секунды, вскоре он совсем перестал дышать.