* * *

У бедной Русалки посыпались чувства в пену.
Ей Ведьма с сочувствием гладит колготки и пальцы:
«Да есть, моя славная, слово такое – первый.
А так, ничего, поболит-поболит, да отвалится».

Для бедной Русалки во всех зеркалах – плечи Принца.
Да вот же он, рядом, исчезнет, как только оглянешься.
Ей ведьма, шутя, завивает слова и ресницы
И косы плетет, но язык пожалеть заплетается.

У бедной Русалки – холодное синее море.
Настолько холодное, что пальцы ног леденеют,
Что кажешься мертвой в своем беззапиночном горе,
И чайки, как вороны, над головою реют.

Для бедной Русалки и каждый обед – ностальгия.
Мечтательно смотрит на нож: «Помню я, как сейчас,
Легко ощущала его в каждой клетке ноги я,
Но шла ведь к нему и бежала, срываясь на вальс».

И нежится в недрах морей это все садо-мазо.
Уж сёстры сменили каре на фату и подвязки,
Их окуни гнут плавники в жемчугах и алмазах,
Она же когтями скребет свою старую сказку,

Рыдает в камку и лелеет чужие икринки.
Белеет, как парус, прическа, когда-то рыжая.
И нет в целом мире хотя бы мельчайшей сардинки,
Кто смог бы понять – и на дно опуститься ниже.

Она вспоминает – его, и принцессу, и страсти,
Когда он смотрел на нее, когда кровь в жилах стыла.
«Наверно, все правильно, с нею он мог бы быть счастлив»…

И ведьма не выдержит: «Что ж ты тогда их убила?»
© Аня Gata Кравченко