Последний подарок

«Воскресенье Твое, Христе Спасе, ангелы поют на небесах; и нас на земле сподоби чистым сердцем Тебе славити…» - старательно выводил церковный хор. Вместе с хором пели и прихожане.
Лидия тоже пыталась петь со всеми, но ее слабый голосок был неразличим в общем хоре, она сама едва его слышала, к тому же слезы душили ее. Не слезы радости, как полагалось бы в этот день, а слезы жгучей обиды. Эта Пасха должна была быть самой счастливой в ее жизни. Но счастливой она не будет. Да и само счастье – будет ли когда-нибудь?
С Лариком они познакомились на прошлую Пасху. Здесь же, в храме. Она пришла с подружками, он – с друзьями. И как-то так вышло, что две стайки соединились в одну и все тут же перезнакомились. Лида сначала не обратила особого внимания на молчаливого, застенчивого юношу. Удивило только его имя: Илларион. Молодежь сначала перешептывалась, потом стали переговариваться в полный голос, ребята интересничали, девчонки в ответ – хихикали. Набожные старушки пару раз шикнули на них, а потом взяли и выгнали из церкви.
Очутившись на улице, молодые люди не слишком-то и расстроились. Решили погулять по весеннему городку. А поскольку идти большой компанией по узким улочкам неудобно, разбились на маленькие группки. При этом Лида оказалась в паре с Илларионом.
Чтобы как-то начать разговор, она сказала:
- Имя у тебя какое-то… Первый раз слышу. Старинное, что ли?
- Да, - легко согласился Илларион, - старинное. В честь прадеда. Он, кстати, умер совсем недавно, четыре года назад. Всего полгода не дожил до моего окончания школы, до моей золотой медали. Его радость была бы самой искренней. В университете у меня тоже, кажется, красный диплом вырисовывается. Я вообще-то человек не хвастливый, но прадеду похвалиться хотелось бы. Диплом получу в следующем году, – а ему как раз бы исполнилось сто лет…
Золотая медаль, красный диплом, прадед-долгожитель… Девушка присмотрелась к спутнику повнимательнее…
Солнечная улыбка, золотистая шевелюра, золотые веснушки на носу. Золотой мальчик с золотой медалью.
- Он всю жизнь был моим лучшим другом, - продолжал солнечный мальчик. – И многому меня научил: из глины лепить, по дереву резать, в огороде работать… и в Бога верить, и молитвы читать… Я сегодня и в церковь-то пошел ради него. Ну, я хотел сказать, деду это понравилось бы…
Около своего дома Лида стала прощаться. Ларик спросил:
- Можно, я завтра приду? Пасха – долгий праздник. Три дня по гостям ходят, подарки дарят, целуются…
Лида прыснула, погрозила пальчиком, но прийти разрешила. И он действительно пришел! И действительно с подарком. Да с каким необычным! Он подарил ей настоящую писанку! Лидочке не приходилось видеть ничего подобного. А Ларик, радуясь ее изумлению, с удовольствием рассказывал, как он сделал писанку из обыкновенного гусиного яйца. Этому тоже научил его прадед…
А потом... Потом был год сумасшедшей любви. Вихрь, ураган, смятение чувств: любовь до глубокого обморока, до дрожи в коленках. Одно омрачало их счастье: семья Ларика (мама-певица филармонии, папа-кандитат технических наук) не принимала Лиду, в упор ее не видела. Девочка из рабочей семьи, нянечка в детском саду: полы моет, горшки выносит…
Нет, совсем не пара она их мальчику, досадная помеха на его пути к блестящему будущему.
В те редкие минуты, когда Лида бывала в доме Ларика, его родители общались только с сыном. Ларик очень страдал от родительской бестактности, поскорее уводил Лиду на улицу, утешал, веселил, читал стихи: «Так нiхто не кохав! Через тысячу лiт мiне прiходiть подбiне кохання…» Лидочка смеялась , а душа ее плакала. Почему ей нельзя любить этого мальчика? Что плохого в их любви?
Ларик говорил:
- Мы с тобой познакомились в церкви, значит, получили Божье благословение. Я все думал, думал: чтоб бы такое необычное подарить тебе на следующую Пасху? И придумал: обручальное кольцо! Во время Великого поста свадеб не играют, а сразу после Пасхи мы поженимся. Здорово я придумал?
Еще бы не здорово! У Лидочки замирало сердце, когда она думала об этом. Неужели возможно такое счастье? А как же его родители?
Когда Ларик заговорил о предстоящей женитьбе, отец в сердцах швырнул газету на пол и вышел из комнаты, а мать патетически воскликнула:
- Лучше мне увидеть тебя мертвым, чем женатым на этой…
- Мама, как ты можешь?! – ужаснулся сын.
- Как я могу? А как ты можешь хоронить свое будущее в браке с какой-то поломойкой?
Мать брезгливо скривила рот.
Но Ларик сказал Лидочке:
- Мы все равно поженимся. Жить пока что придется у твоих родителей. А через пару месяцев после свадьбы я получу диплом, начну зарабатывать на жизнь, и все у нас будет нормально. Все у нас получится!
Не получилось. Погиб ее золотой мальчик. Не дожил до своего золотого будущего. Погиб до того нелепо, что Лида никогда не сможет понять, как такое вообще могло случиться. Он просто шел по улице. А двое бандитов просто выясняли отношения, И один из них взорвал машину другого. Пустую машину. А мимо этой машины как раз проходил Илларион. С хлебом в пакете. Только что был и вдруг – перестал быть. Исчез. В буквальном смысле.
Хоронить, по сути, было нечего. Останки отпевали и хоронили в закрытом гробу. Лидочке даже не удалось поцеловать любимого на прощание. Нечего было целовать. Мать, которая не так давно пожелала сыну смерти (не в добрый час сказала!) искренне убивалась, и при ней, звезде областной эстрады, находились медики со шприцами наготове.
А Лиду родители Ларика, как всегда, не замечали.
В память о любимом у нее не осталось даже фотографии. Только писанка с бисерным узором…
И вот сегодня, в Светлое Воскресенье, она вернулась из церкви в слезах. День особенный. Можно сказать, годовщина их знакомства. Она ждала Пасху, Ждала какого-то чуда. Не видела Иллариона мертвым и потому не до конца верила в его гибель. В церкви украдкой оглядывалась: вдруг да появится? Не появился…
Сегодня, конечно, Христос воскрес, но не воскрес ее золотой мальчик. Чуда не произошло.
Она взяла с подзеркального столика бисерную писанку, поднесла к губам… Тихие слезы не облегчили ее неизбывного горя, и она заплакала громко, навзрыд, заголосила так, как никогда не голосила. В конвульсиях она сжала свой драгоценный подарок, и (о, ужас!) скорлупа треснула, осколки с мягким шорохом осыпались на пол.
Как она могла?! Ведь теперь от Ларика вообще ничего не осталось. Вот неловкая, вот безрукая, да лучше бы ей умереть!
И вдруг она заметила, что не все осыпалось с ладоней. Осталось что-то непонятное, похожее на спичку. Осторожно, кончиками пальцев она берет это «что-то» и рассматривает.
Нет, это не спичка. Это папиросная бумажка, скрученная в тугую трубочку. Осторожно развернув ее, Лида разглаживает бумажку и видит какую-то надпись. Подойдя ближе к свету, разбирает бледные буковки на прозрачной бумаге: «Христос воскресе! Милая девочка Лидочка, будь счастлива!»
У Лиды подкосились ноги, и она опустилась на пол, прямо на хрустящие осколки. Поздравление… от Ларика. Он-таки сделал ей необычный пасхальный подарок, как и собирался. Хотя год назад, когда мастерил эту писанку, он вряд ли думал, что его послание когда-нибудь обнаружится. А оно обнаружилось. И именно сегодня, в праздник! Лида снова получила подарок от своего принца. Последний…
В сотый раз целуя послание, она шептала: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав…»
Чудо все-таки свершилось. Ее любимого нет, но он снова ее поздравил!
Смертию смерть поправ…