А судьба подшутила...

Ночное небо над моей головой усыпано миллиардами светлячков. Лунный свет заливает тропинку, убегающую в глубь парка. Я хорошо знаю ее. Раньше я летела по этой тропе на крыльях любви, как мотылек на огонь, не ведая, что огонь обжигает и даже может испепелить до тла.
Сегодня в руках у меня кроваво-красные гвоздики. Скрипнула калитка, и я у крыльца. Кладу два цветка в черной траурной ленте на серый цемент. Выйдя поутру на крыльцо, ты увидишь их – мой последний подарок в день твоего рождения. Возьмешь цветы в руки, догадаешься от кого, вспомнишь обо мне.
Я поцеловала гвоздики – только так могу коснуться тебя. Все кончено.
Соловьиной майской ночью, темной-претемной встречала я тебя. Ты шел «на поводке» у нашей с подругой песни от клуба до самой моей калитки. Запел соловей, и мы втроем замерли, как завороженные. В ту ночь мы говорили обо всем на свете - о музыке, поэзии, стиле новой деревни. Утро пришло белым туманом. Загремела мама подойником. Мы вернулись в реальный мир. Ты был поражен моей эрудицией, а я встретила интересного собеседника и спорщика. Заметили, что и подруга куда-то исчезла. Расставаясь, ты спохватился, что не знаешь моего имени. Мы познакомились, и ты попросил о новой встрече.
По утрам я мысленно здоровалась с тобой и желала тебе доброго дня. По вечерам рассказывала о своих делах и желала доброй ночи… Я до сих пор говорю с тобой, хоть тебе это вовсе не нужно.
Ты был так не похож на наших ребят! Жил другой жизнью и ценности у тебя были иные: музыка, спорт, путешествия, фотография, радиотехника, романтика. От тебя веяло уверенностью и спокойствием. Мне так этого не хватало…



Я не знаю, что такое Любовь. Знаю одно: если для твоего счастья понадобится мое сердце, я отдам тебе его. Бери и будь счастлив за двоих.
По ночам мы исходили все окрестности. Вызывал ты меня на свидание огоньками. Зажигал спичку и бросал у окна. А мне в доме казалось, что огоньки бегут по стеклу. Однажды ты «угнал» отцовский «Беларус». Мы вдвоем вместились на маленькое сиденье, тесно прижавшись друг к другу. Проехали по селу, свернули на лесную дорогу к озеру. На берегу ты остановил трактор, погасил фары, и нас окружила тишина. Ты сказал, что очень устал и хотел бы немного подремать. Я видела, что ты действительно очень вымотан. Ты положил мне голову на руку, поджал ноги и вскоре спал, как младенец у материнской груди. Я гладила твои волосы, вслушивалась в твое дыхание и смотрела на твое лицо, залитое лунным светом. Ты был прекрасен: высокий лоб, брови вразлет, длинные ресницы, немного крупноватый правильной формы нос, крепкий волевой подбородок. Я вдруг ощутила, что милее, дороже и красивее тебя никого нет в мире. Ты – жизнь моя. Только ты.
Я не знаю, сколько ты спал, мой сказочный принц. Мои рука и плечо затекли, но я боялась пошевелиться, чтобы не нарушить эту красоту и твой сон. Кто мы? Ты – Кай, а я – Герда? И мы в снежном королевстве? Может, ты опоен зельем злой ведьмы? Тогда я должна разбудить тебя и вернуть к жизни поцелуем, окропить слезой. Так ведь говорится в сказке? Я наклонила голову, чтобы поцеловать тебя, но ты уже открыл глаза и улыбнулся, затем, будто прочел мои мысли, обвил мою шею рукой и поцеловал. Я страшно смутилась.
- Знаешь, сколько бывал зимой в лесу, но такой красивой ночи не было никогда, - сказал ты. – Ты – моя сказка.
Мне казалось, мое сердце выскочит наружу. Оно стучало в груди сильнее, чем мотор трактора. Счастье наполняло мою душу.



В пору цветущего вереска ты привел меня в лес у своей деревни, подвел к палатке, объявил, что это твое жилище.
Нежный запах вереска на рассвете был еще сильнее, чем днем. Я прочла наизусть «Вересковый мед». Ты заворожено слушал, затем сказал: «Давай Новый год здесь встретим». – «Вдвоем, что ли?» - «Нет, с нашими ребятами. Устроим прямо здесь, у елей карнавал. А ты будешь ведущей». – «Хорошо, - согласила я, - но до Нового года еще нужно дожить».
Дни бежали своим чередом. Я с нетерпением ждала Нового года. При всей нашей бедности мама умудрилась мне справить обновы. И из серой пташки я превратилась в красавицу – видела это по восхищенным взглядам ребят.
С замирающим сердцем ехала в райцентр, где мы должны были встретиться. Но я напрасно ждала на пустом перроне. Дрожали руки, подкашивались ноги, а по щекам катились слезы…
Всю новогоднюю ночь проплакала. А утром первого января взялась за стирку. Мама ругала, а я замачивала еще чистые вещи и стирала, чтоб заглушить боль. Вдруг мама взяла меня за руку и потащила к окну: «Знаю твою болезнь. Кажется, лекарство само пришло. Который?» Там, за окном, стоял ты.
Я схватила платок, пальто застегивала уже в сенях. Пушистыми хлопьями падал чистейший снег. Ты познакомил меня с друзьями, и мы пошли в зимний лес. По красивейшей из дорог моей жизни, такой белой-белой и чистой я шагала рядом с тобой, и душа моя пела от счастья. Вслух читала стихи о зиме. А ты восхищенно рассказывал о встрече Нового года в лесу. Но ведущей на том празднике была… Вера.
Тепло твоего дыхания я ощутила не только руками, но и сердцем. Хотелось плакать и смеяться одновременно. Ты потянулся к моим губам и вскоре я была в твоих объятиях. «Я так люблю его, так люблю! – стучало мое сердце. – Боже, я так счастлива и так благодарна тебе за то, что он есть на свете!» Но, оторвавшись от моих губ, ты сказал:
- Прости меня, милая. Я не должен был тебя целовать. Надо быть идиотом, чтобы не понять, что происходит с тобой. Выслушай меня спокойно и постарайся понять. Ты – добрая, искренняя, такая чистая и нежная, как это снег. В тебе столько благородства, и я не могу иначе. Есть очень гордая и красивая, у нее море поклонников. Я потрясен ее красотой, и это как в спорте – хочу добиться ее…»
Я уже не слышала, что ты говорил дальше. Из глаз брызнули слезы. Внутри все будто окаменело.
- Это она – Вера, да? Что же, я уважаю соперниц. Желаю удачи! – еле слышно сказала я.
Мое тело горело, будто меня окунули в кипяток, а в висок больно ударяли слова, когда-то услышанные в поезде:
Злое слово доводит до драмы,
Горем выверено не раз.
И как рубят сады топорами,
Так словами порою нас…
Сдав госэкзамены, я уехала от тебя, от себя, от вечно пьяного отца на край света – в Казахстан. Дядюшка с тетушкой проявили заботу, приютили и поспешили передать меня в надежные мужнины руки. Как во сне было: дядя отвез меня с Виктором в загс. Две недели была как чем- то опоенная. Очнулась однажды, ужаснулась: что же я делаю! Нельзя так выходит замуж. На колени встала перед будущим мужем, сказала, что люблю другого, его никогда не смогу любить, просила отказаться от женитьбы.
- Тебе без малого 20, а ты – святая простота и наивность. Начиталась романов, а настоящей жизни не знаешь. Золото дорожает, успеть бы по талонам взять…
После этих слов я его возненавидела. Наш брак продлился не более двух месяцев. Умерла бабушка. И помчал меня поезд в родные края. Вот и райцентр, обжитый автовокзал. А в дверях… ты – моя любовь. Ты был поражен. Я – тоже. Люди напирали со всех сторон, а мы не могли сдвинуться с места…
К мужу я не вернулась. Через год, снова в марте я приехала домой – как раз в день твоей свадьбы. Провела кошмарный вечер и ночь. Душа кричала о том, что ты совершаешь большую ошибку. Через три дня уехала аж на Дальний Восток.
Из маминого письма узнала, что ты тоже через два месяца развелся. А я готовилась стать матерью. Рожать приехала к маме. Только вернулась из роддома, как появился ты. Долго всматривался в лицо моего Володеньки (я назвала сына твоим именем). Малыш лежал на одном конце дивана, на другом сидел ты. Два дорогих мне мужчины. Один – потерянное счастье, другой – надежда на него.
Маленький Володенька подрастал. Я всматривалась в его личико и так хотела найти хоть одну черточку, напоминающую тебя, зная, что это абсурдное желание, - сын был похож на своего отца.
Судьба вновь нас свела на свадьбе у родственницы. Без слов ты взял меня за руку и повел в свой недостроенный дом.
Впервые я была в объятиях любимого мужчины. Те несколько часов с тобой перевернули всю мою жизнь. Лед растаял. У меня вновь выросли крылья.
Я устроилась на работу. Мама присматривала за сыном. По будням жила тебя, в выходные ехала к сыну. Ты был нежен и ласков. Пока я не ощутила в себе новую жизнь.
- Как ты посмела! Я строю дом. Ребенком мы могли бы обзавестись и через десять лет, - кричал ты.
Я была ошарашена. Схватила пузырек с йодом, вылила содержимое в рот. Ты закричал, что я истеричка, что только не хватало тебе самоубийцы и милиции. Тогда я ушла. Но неодолимая сила вновь вернула меня к тебе.
Однажды ты спросил: «Что ты будешь делать, если сейчас в комнату войдет женщина, которую я люблю?»
- А я? Что здесь делала я все эти ночи? Зачем тебе была нужна я? – кричало мое сердце.
Белокурой женщине с «химией» на голове ты представил меня своей троюродной сестрой…
Я ушла в лютую февральскую ночь, куда глаза глядят, растоптанная, униженная, вываленная в грязи. Скиталась в снежной коломути. Вдруг сверкнули зловещие огоньки. На дороге, на расстоянии вытянутой руки сидел волк. Два других затаились за канавой. Страха не было. Из груди вырвался крик: «Ешьте меня, родные, ешьте. Мне все равно не жить с растерзанной душой. Я не смогу поверить больше ни одному мужчине».
Но из-за поворота засветили фары. А через минуту возле меня притормозил рейсовый автобус. Медленно, еле передвигая непослушные ноги, брела по спящему городку. Смотрела на восходящее солнце, а губы шептали:
Я тебя так любила,
Я тебя так ждала,
А судьба подшутила
И любовь отняла.
Отняла лунной ночью,
Словно жизнь, словно свет.
Я люблю тебя очень,
Только ты меня – нет…