...РУКИ В КРОВИ...

Как вы думаете, что чувствует себя человек, который не знает кто он? Как его зовут? И который ничего не помнит не о себе ни о своей жизни ровным счетом ничего?

Скажете отвратительно! Нет. Просто ужасно.

В таком ужасном состоянии я пребываю вот уже больше трех месяцев. Да, все это время я нахожусь в одной из районных больниц под хорошим присмотром моего лечащего врача, Анны Павловны. Она носится со мною, словно наседка с одним со своих цыпленочков. И мне кажется, что иногда, ей больше, чем мне хочется, чтобы я вспомнил хоть что-то.

На вид я крепкий мужчина лет сорока пяти.

Я всматривался в зеркало на стене палаты и пытался вспомнить хоть самую малость. Например, откуда у меня своеобразная татуировка на руке, или как давно кривой шрам украшает мою левую щеку.

- Ну, как вы? – мой ангел хранитель вошла в палату, как всегда тихо и беззвучно.
- Все так же, - грустно улыбнулся я Анне Павловне.
- Не расстраивайтесь, память имеет свойство восстанавливаться. – Поспешила успокоить она меня.
- А в вашей практике были такие случаи? Уже ведь три месяца, как я тут, но ничего, ведь, не получилось.

Она посмотрела на меня теплым и пронзительным взглядом. Расправила складки на своем белоснежном халате и тихо произнесла.

- Все будет хорошо, - и знаете, я почему-то верил этой доброй женщине, глаза которой так и лучились теплотой. Верил не смотря на то, что моя вера с каждым новым днем угасала все больше и больше. Не смотря на то, что моя жизнь стала для меня же самого загадкой и великой тайной.

О себе я помнил лишь то, как очнулся однажды весенним утром в просторной и светлой больничной палате. И все. Как я сюда попал? Кто я? Сплошной чистый лист, словно и не было ничего.

От Анны Павловны я узнал, что привезла меня скорая поздно ночью без никаких телесных повреждений и явных отклонений. Вместе со своим именем, фамилией и всей жизнью я не помнил таких обычных, казалось бы вещей, как вкус фруктов и ягод. Не помнил некоторых звуков, определений и ощущений. С каждым новым днем мне было все страшнее и страшнее. Перспектива прожить всю оставшуюся жизнь в неведение была просто ужасной. И мне, взрослому мужчине, по ночам бывало настолько страшно, что бедная Анна Павловна не решалась меня оставлять одного, и проводила часы в моей палате, ведя со мною беседы на разные темы, которые должны были бы помочь мне что-то вспомнить.
Но сделать это у меня так и не получалось.

- Вот, попробуйте, - она протянула мне кусочек яблока.
- Вкусно. Мне кажется, я непременно должен был любить этот вкус, - я рассматривал кусочек яблока, словно некое чудо.
- А это груша, - Анна Павловна отрезал теперь дольку груши.

Попробовав и ее, меня заинтересовал нож в руках этой светлой женщины.

- Можно? – я попросил у нее нож.

Она несмело и осторожно протянула мне его, пристально наблюдая за моей реакцией.
Мои руки мгновенно отреагировали на оружие. Далекое знакомое чувство на миг мелькнуло в моем сознании. Руки помнили оружие! Они с мастерством проделывали какие-то трюки с ножом, удивляя меня и мою спутницу.

- Кажется, я был близок к оружию, - почти шепотом произнес я.

Она аккуратно забрала из моих рук нож и так же тихо мне ответила.

- Руки всегда все помнят. На кончиках пальцев находится сотни рецепторов, которые имеют свойство запоминать информацию. Вам нужно работать в этом направлении…

Я вытянул руки вперед и посмотрел на них в лучах обеденного солнца.
Руки. На них была кровь. Яркая. Красная. Липкая. Горячая. Ее было много. Меня начало трясти, но видение не исчезало. На моих руках лежала женщина и истекала кровью. А мои руки были по локоть в крови. В липкой, горячей и такой ужасающей.

- Я ее убил! Убил! Понимаете? – глазами полными испуга и горечи я посмотрел на своего ангела хранителя.
- Что вы? Быть этого не может! Я в это не верю. – Она суетливо вела меня под руку по больничному коридору. А уже был абсолютно в этом уверен.

Господи, неужели я убийца? Я предполагал все, что угодно, но никак не это. Убийца! Почему? за что? Как я мог убить ту женщину? В висках сосредоточился очаг жгучей боли. Нервы были натянуты до предела.

Я что-то кричал, цеплялся Анне в руку, пытался куда-то бежать, пока в мое плечо не впилась острая иголка успокоительного укола. Мой и без того пустой мир начал проваливаться в пустоту. Палата закружилась калейдоскопом перед моими глазами, последняя вспышка боли прорезала мое сознание, и я погрузился в темноту.


Что было потом? Потом дни пробегали своим чередом. В моей голове все время проносилась лишь одна картина. На моих руках истекала кровью молодая женщина. Рядом на мокром асфальте лежала маленькая девочка и еще шевелила своими маленькими губами, видимо, моля о помощи.

Я себя ненавидел. Я себя презирал. Мне хотелось поквитаться с собой при помощи того же ножа, но был один человек, который меня останавливал, сам не осознавая этого. Анна Павловна. она появлялась в нужный момент и умела подобрать нужные слова. я же в свою очередь стал избегать ее, пытаясь свести наше общение к минимуму но, как это сделать в больнице?

Я не хотел, чтобы она проводила время рядом с таким типом, как я. Я боялся причинить ей боль. Кто знает, что я мог сделать? Если я убил человека, то от меня можно было ожидать чего угодно.

В такой неизвестности с периодичными вторжениями бесконечного видения собственных рук в крови, прошло еще несколько дней.

Но, в одно прекрасное утро в мою палату заявился молодой мальчишка с микрофоном в руке. Он оказался респондентом местного телеканала.

- Вы признаете, что совершили двойное убийство такого то числа такого то месяца в переулке Н?
- Признаю, - хмуро ответил я. А что я мог еще сказать?
- Уважаемые телезрители, наконец-то убийца найден! Вы имеете уникальный шанс посмотреть ему в лицо. после того, как милиция безуспешно искала преступника, скрывшегося с места преступления, мы его смогли найти. Теперь он не сможет спрятаться в больнице. Теперь он ответит за жизни двух ни в чем неповинных людей! - паренек быстро произносил все прямо в объектив телекамеры.
его слова острой болью впивались в мое сердце и измученное сознание.

"Убийца! Убийца!", крутилось в моей голове.

Я быстро выбежал с палаты, так и не ответив на вопрос репортера. Возле выхода меня остановил охранник. Инстинктивно, сбив его с ног, заламав ему руки за спину, я отобрал у него пистолет. Пока он приходил в себя, я взял его куртку и выбежал на улицу.

В висках бешено пульсировало "Убийца".

Под вечер сюжет из моей палаты показывали по всем каналам. Везде, со всех телевизоров на меня смотрело мое лицо. Лицо убийцы.

Я стоял в опустевшем дворе и смотрел на мокрый асфальт. За что я убил эту женщину? Чем она завинила предо мною? и кем я был? Обращался на "ты" с оружием. Хорошая физическая подготовка....

- Кто я, черт возьми? - мой крик напугал женщину, проходившую мимо.

Адрес этого дома, я узнал все через того же охранника. Я его попросил узнать подробности убийства, чтобы хоть что-то вспомнить. Но, увы, больше ничего. Лишь руки в крови. Ярко алой и очень горячей.


Она шла по больничной алее и я, наконец, решился.

- Алла Павловна, не бойтесь, - я втащил ее за дерево.
- Слава Богу! Зачем же вы сбежали? Я так волновалась! - она облегченно вздохнула, опираясь о ствол дерева.
- Я...я хотел бы, чтобы вы запомнили меня не таким, кем я оказался. Я не хочу, чтобы вы помнили меня, как убийцу, - мой голос, наверное, впервые в жизни дрожал. Мне просто было необходимо сказать ей это.
- Что вы? Конечно, вы не убийца. Вам нужно вернуться в больницу! - она взволновано посмотрела мне в глаза.
- Не могу. Мне в милицию нужно....Я должен...должен ответить...
- Нет! - четко и звонко ответила она и взяв меня за руку, повела прочь за территорию больницы.

Возле ворот нас ждал мужчина в светлой рубашке.

- Добрый вечер. Я следователь Белов....
- Вот! - я молча протянул ему руки для того, чтобы он одел на них наручники.
- Я тут совсем по другому поводу. По просьбе Анны Павловны...

Через пару часов мы были в соседнем городке. Подъехали к совершенно незнакомому мне дому и поднялись на третий этаж.

- Эти ключи мы нашли в ваших вещах, когда вы поступили к нам в больницу поспешила объяснить Анна Павловна.
- И если все правильно, то они должны открыть вот эту дверь, - следователь Белов подошел к двери и вставил ключ в замок.

Ключ плавно повернулся два раза и дверь открылась.

Мои нервы стали словно натянутая струна. Руки сжались в кулаки. Сердце сжалось, отдавая болью.
Квартира встретила нас тишиной и уютом. Мне показалось, что в таком бы доме мне было комфортно. Но ничего в нем мне не напоминало о моей прошлой жизни.

- Полковник Звягинцев, это ваша квартира! - голос следователя отвлек меня от просмотра вещей в комнате.
- Полковник? Моя квартира? - я запнулся на полуслове, удивленно поглядывая на него.
- Да, полковник. Правда в отставке.
- Так вот почему мои руки помнят оружие...и физическая подготовка....
- Вы правы. В местном РО ВД, куда я отправил запрос, мне сказали, что и в отставке дадите фору любому спецназовцу вместе с омоновцем.

Я посмотрел на Анну. Она стояла у окна и молча изучала вид за окном.

- Так я не убивал? Я ведь не мог, правда? - скорее к ней, чем к следователю обратился я.
- Правда. У вас хорошая работа, жизнь, семья..., - и немного смутившись добавил, - была....
- Семья? Где они? - почуяв неладное я подбежал к следователю и схватил его за ворот рубашки, - где они, что с ними?
- Жена и дочка. Ей двенадцать....

Я, наконец, отпустил Белова, испугавшись своей внезапной вспышке гнева.

- Вы возвращались с дачи. На своей машине, - я резко вспомнил дорожное полотно пред своими глазами и белую разделительную полосу. Мокрый от дождя асфальт...., - перед вами выскочил камаз. Вы ничего не могли сделать. Да и шансов там никаких не было. Мне Гаишники сказали. Водитель камаза Умер в реанимации.

Я еле держался на ногах. От услышанного мне стало мутно. Дальше Белову можно было не продолжать. Но он, словно не замечая моего состояния, продолжал описывать подробности того злополучного вечера.

И только руки Анны, лежавшие на моих плечах не позволяли мне встать и убежать из этой, оказывается моей квартиры.
только сейчас я заметил, что в кресле лежали многочисленные куклы и девичьи заколки. Тошнота подступила к горлу. Перед глазами все поплыло...

- Ваша жена, так и не пришла в себя от большой потери крови. Но дочка... - перед моими глазами возникло маленькое родное лицо с белокурыми кудряшками, - она была еще жива. И вы...

Лучше бы он не продолжал.
Крепко сжав руку Анны Павловны, я закрыл глаза.

- Вы пронесли ее на руках три километра до ближайшего поселка. Но увы, было уже поздно....

Мир взорвался тысячами огней, тут же рухнув на осколки. Я закрыл лицо руками и закричал так, что оконное стекло неприятно зазвенело. Я, словно, раненый зверь, метался по квартире пока не нашел фотографию. Нашу Совместную, где все улыбаются. Улыбались...

Я выл волком, вспоминая кровь на своих руках. вспоминая лицо моей маленькой дочурки и слова врача, что уже нельзя ничего сделать. Я больше не хотел жить, когда вспомнил все это. Моя жена была самым добрым человечком во всем мире. она всегда улыбалась и одаряла всех своей улыбкой. Уже не одарит. Уже не улыбнется....

На мой немой вопрос, Анна Павловна ответила тихо и спокойною

- Так бывает. Сознание блокирует некие моменты, для того чтобы обезопасить человека. Они потом вспоминаются. Тогда, когда он будет готов, принять это...Когда его психика и он сам будут в состоянии пережить все...

Ее рука снова легла на мое плечо. Следователь ушел, оставив ключи от квартире на тумбочке.
Никто и слова не произнес.

Теперь я знал кто я. Полковник милиции. Крепкий статный мужчина, сорока пяти лет....
Вот только теперь у меня ничего не было. Не было семьи. Не было ее очаровательной улыбки... Не было звонкого голоска дочки...Ничего....

И я не знаю, как можно все это выдержать и вынести. Не знаю, готова ли психика хоть одного человека, принять такое...
Горячая кровь на моих руках до сих пор снится мне в ночных кошмарах. Губы дочки, просящие о помощи, последний вздох супруги и этот яркий свет фар КамАЗ, ослепляющий меня. А еще...еще мокрый асфальт и слова "Уже нельзя ничего сделать".
И каждый раз я, просыпаясь в холодном поту, набираю уже заученый на память номер Анны. Она ничего не спрашивает. Просто приезжает, готовит мне зеленый чай и сидит со мною до рассвета, рассказывая мне какие-то истории.

И иногда, мне кажется, что я запросто сойду с ума. Либо после очередного кошмарного, но такого реального сна, либо тогда, когда Анна не сможет приехать.

Теперь я знаю кто я. Теперь я знаю, что у меня ничего нет...



с ув.