-ЭЙ детка дай мне огня
-ВАШИ СПИЧКИ МУЖЧИНА!проходим не задерживаемся!


-если не секрет, сколько тебе лет?
-Чтобы пиздюлей тебе дать хватит.




-почему ты трубку не брала ?
-а я под звонок танцевала.


-слушай, - А че ты записался и не ходишь??
- Куда?!
-На хуй...

Она так любила, закутавшись в тёплый плед,
Забраться с ногами на старый протёртый диван
Слегка приглушить абажуром бумажным свет
И, в тысячный раз, перечитывая роман,
Сентиментально всплакнуть над чужой судьбой,
Тихонько вздыхать: «Вот бы встретить такого, как он…
Такого, чтоб в дальние страны увёз с собой...»
Потом улыбнуться грустно: «Всё блажь и сон…»

Она так любила смотреть сквозь стекло на дождь
И пить горький кофе /а может с жасмином чай/…
Поверь, он приедет, кого ты так долго ждёшь,
Ты только почувствуй его и душой узнай.
Он тоже мечтал о тебе столько долгих лет…
Спокойствием напускным маскируя дрожь,
Увидев тебя, он негромко шепнёт: «Привет.
Ты знаешь, я тоже люблю заоконный дождь…»

©Евгения Ренар

Нашла кусочек боли и несчастья.
Ещё оставил ты пиджак в комоде
на нём духи и запах лжи, что в моде.
Стакан с водой не вылил и запачкал
руками грязными, оставив отпечатки.
Очки лежат на тумбочке с расчёской,
стекло скрывало холод глаз-немножко.
На кухне пепел от моей души
окурок мальборо и запах тьмы.
Оставил фотку ты свою
зачем не знаю но сожгу.
Ушёл и никогда не возвращайся
не будешь гостем даже не прощайся...

Мне ни к чему подарки и цветы.
И без тебя не радует весна.
Мне важно знать, что есть на свете ты
И чувствовать, что я тебе нужна.
Сжимать в своей руке твою ладонь…
Щекой прижаться к твоему плечу…
И не скрывать любви своей огонь,
И не бояться проявленья чувств…
В твоих объятьях таять, словно воск,
И для тебя желанной самой стать…
Твоею быть до кончиков волос
И наяву, а не во сне летать…
Я за тобой пойду на край земли,
Лишь о тебе все мысли и мечты…
Мне дорог мир, в котором мы нашлись…
Мне важно знать, что есть на свете ты.

©Евгения Ренар

Он звонит ей и говорит, что не мог, что, мол, куча дел,
Что сегодня он очень старался и, естественно, очень хотел!
Но проблемы висят, как петли: ту обкусишь, другая торчит.
Виноват, говорит, конечно, но был болен, совсем разбит…
А она молчит.
А она понимает, что снова - к чёрту ужин, хоть убран дом,
Что любовь, по большому счёту, у неё совсем не о том,
Что в какой-то момент не важно, у кого вторые ключи,
Если все - инвалиды любви, если каждого надо лечить.
И она молчит.
А он думает, всё, мол, в порядке - без истерик, значит, сойдёт.
Говорит, что на этой неделе он зайдёт, непременно, зайдёт…
Так недели, месяцы, годы время складывает в кирпичи -
Сердце рвётся, любовь остаётся. И её обступают врачи.
А она молчит…

Мне на самом-то деле плевать, что ты давно не звонишь.
Я тебя поселила в какой-то вымышленный Париж,
В какой-то шикарный номер с видом на Сен-Мишель -
С кабельным, с барной стойкой, с кофе в постель.
Всё, что я помню – дождь… как в шею дышала, дрожа,
Как говорил «до скорого», а я уже знала «сбежал».
Стояла, как дура, в юбке - по бёдрам текла вода...
И всё говорил «до скорого», а я слышала «навсегда».
Но мне-то теперь без разницы… В том месте моей души,
Где ты выходишь из спальни, из выбеленной тиши,
Где время стоит, как вкопанное, где воздух дрожит, звеня,
Никто тебя не отнимет уже, никто не возьмёт у меня.
И однажды звонят откуда-то (оттуда всегда в ночи),
И спрашивают «знали такого-то?» - (молчи, сердце, молчи!)
И говоришь, мол, глупости, этого не может быть…
Он даже не в этом городе… он должен вот-вот позвонить…
И оплываешь на пол, и думаешь: "Господи, Боже мой!"
И нет никакой Сен-Мишели... и Франции никакой...

Когда ты был по ту сторону моря,
Я почти не спала, всё варила варенье
Облепиховое, помнишь, как в твой день рожденья,
Тебе нравилось, хоть ты и спорил,
Что сахару надо меньше, что слишком сладко…
Когда ты был по ту сторону, ждала писем,
Мыла окна, звонила твоей маме,
Она говорила, мол, взрослые, разберётесь сами,
А сама теребила фартук, плакала украдкой.

А я гладила занавески, пылесосила коврик,
Трогала по утрам рукава твоих рубашек,
Рассматривала на карте берега того моря,
И не было берегов тех живописней и краше.
Я читала твои книги, заглядывая в твои мысли,
Я придумывала имена, если сын вдруг или доченька…
Потому что я чувствовала, в каком-то смысле,
Себя и женой уже, и мамой, и прочее…

А когда варенье засахарилось и совсем остыло,
Ты приехал с красивой заморской невестой.
И сразу в этом городе стало невыносимо тесно,
Словно сам город превратился в могилу.
Мы не выясняли никаких отношений,
Ты сказал, что отношений и нет между нами.
А я так и хожу теперь, словно с камнем на шее…

И уткнувшись в ладошку боженьке крохотными носами,
Спят на облаке наши дети с придуманными именами. (с) Елена Касьян

Есть цель, есть дистанция. Остальное — детали.

Больше всего мы ненавидим то, к чему тянемся, что мы так тщательно копируем, чему завидуем и чем хотим обладать.

Воистину, дорожка кокаина с утра — шаг в неизвестность...

— Это у тебя что в руках, в свёртке?
— Деньги, Вадим, деньги.
— А-а-а… А я думал — наркотики.
— Это бьёт по мозгам круче любого наркотика, брат...

Ангелам не место в грязи. Взмахни крыльями и улетай.

Мы все дружно выпиваем коктейль из страсти, похоти, нежности, ревности, крови и обмана...

— А куда мы едем?
— Навстречу мечте. Главное, не забудь пристегнуться. Скоро взлетим.

— Я пытаюсь построить Лондон вокруг себя, брат.

Так и живут. Утром к тренеру, вечером к дилеру. С утра изматывают себя тренажерами, вечером — наркотиками. Мне кажется, что они так усердно занимаются собственным здоровьем утром только для того, чтобы было чего гробить вечером.

В вагон входят новые люди. Мне кажется, что все они внимательно рассматривают меня и ждут, что я им скажу какую-то основополагающую истину, способную перевернуть их жизнь. Ну или просто пошлю на хуй.

Неужели ничего не изменилось? Или нет, не так. Неужели мы так ничего и не изменили?

Хочешь быть богатым – работай для бедных.

Единственное отличие Сети от реального мира в том, что толпа здесь ощущается гораздо яснее.

Лишь одна из тысячи человеческих особей способна сопротивляться пошлости и уродству окружающего мира, оставаясь думающим человеком.

Анонимность раскрепощает до неприличия.

Просыпаясь ранним утром-самое страшное это не увидеть его закрытых любимых глаз.Не услышать его тёплое сопение на ушко, и не почувствовать знакомый, родной его запах тела.Так страшно не ощутить кончики его пальцев на своём плече. И не смотреть на него больше полу-часа улыбаясь...
Жмуриться от первых лучей солнца и медленно потягивать руками вверх.Одевать пушистые тапочки, и завязывая растрёпанные волосы-самое страшное не увидеть его отражение в зеркале.
Так страшно.....прожить вечер без звонка до боли знакомого и навеки выученного номера.А ещё страшнее за целые сутки не услышать нотки нежности...любимый голос...
Как же я жила без тебя всё это время???!Как мучилась бесконечными серыми буднями крепко сжимая наше фото в руке..Как плакала в подушку по ночам, чтобы никто не услышал моих слёз.
Ты же знаешь-я ненавижу плакать., но...страх времени и одиночества постоянно побуждал меня. В зимний вечер мне с тобой абсолютно не холодно-ты всегда согреваешь меня своим теплом.Ты мой самый близкий друг, который всегда помогает и забывает о всех своих проблемах.Я так люблю твою поддержку, ведь ты..отлично понимаешь меня как никто другой.
Ты самый добрый человек на всей этой земле.Самый...милый, самый желанный, самый восхитительный, неповторимый и ни в чём ни на кого не похожий.Моё сердце уже давным давно греется в твоих ладонях.Каждая его частичка-она всегда принадлежит тебе-КАЖДАЯ ТОЛЬКО ТЕБЕ ПРИНАДЛЕЖИТ!!!Пожалуйста, не потеряй его.Ты самый дорогой человек в моей жизни и только с тобой рядом я по-настоящему счастлива.(с)



For my lovely boy.
The one...

Мы, красивые женщины, обязаны казаться глупыми, чтобы не беспокоить мужчин.

У нас, женщин, есть только два оружия… Тушь для ресниц и слёзы, но мы не можем использовать оба одновременно.

А я и есть настоящая блондинка. Но ведь блондинкой не становиться просто так, от природы.

Я согласна жить в мире, которым правят мужчины, до тех пор, пока могу быть в этом мире женщиной.

Голливуд - это место, где тебе платят тысячу долларов за поцелуй и пятьдесят центов за твою душу.

Я хочу состарится без пластических операций. Они делают лицо безжизненным, лишают его характера. Я хочу, чтобы у меня хватило смелости сохранить верность созданному мной лицу. Иногда я думаю, что легче было бы избежать старости, умереть молодой. Но тогда моя жизнь осталась бы незавершенной, не правда ли? Я никогда полностью не узнала бы себя...