Иллюзион. Квест на превосходство / Бонус №1

Доброе утро, девочки! Соглашусь с Кош, понедельник - не самый приятный день, так что надо бы скрасить его чем-нибудь приятным. Тем более, что я обещала. Так что ловите первый бонусик :))

___________

Академия Тёмных Искусств, Брянские леса


Влад разочаровано сбросил походную сумку на грубое потрёпанное молью и жизнью покрывало, с готовностью взметнувшее в воздух полугодовое облако пыли. Уборкой у них не заморачивались. Не было надобности. А то, что в комнате потолок давно облюбовала паутина, с которой на тонкой ниточке свисал потревоженный шумом паук, а свечи на люстре оплавились до огарков — разве это проблема? Брезгливость — черта, которая искоренялась в некромантах с первого года их появления здесь. Поспишь раз-другой в гробу с мертвяком, на мох в трещинах деревянного пола и дикие сквозняки уже не обращаешь внимания.

Так что на внешние удобства, скудность мебели и полное отсутствие окон Орлову давным-давно уже было наплевать. Его угнетало другое — осознание, что он снова оказался запертым в этой тюрьме. После долгожданной возможности вырваться хоть ненадолго туда, где есть возможность чувствовать запах ветра и любоваться красками заката с балкона Иллюзиона, на котором он проводил почти всё своё свободное время, снова оказаться здесь… Что ж. С возвращением. Будь оно проклято.

В поле зрения попал перекособоченный дубовый шкаф, на котором уже давным-давно появились дизайнерские узоры из плесени. В сердцах Влад что было сил впечатал кулак в боковую стенку. Дверцы обижено заскулили на старых петлях, но мебель отважно выстояла и не рассыпалась на доски.

— Ого, это кого нам подсунули взамен вечно невозмутимого Влада Орлова? — усмехнулся женский голос.

На пороге комнаты замерла Милена, облокотившаяся на дверной косяк с насмешливо скрещёнными на груди руками. Чёрный комбинезон на тонких лямках с глубоким декольте с трудом прикрывал женские формы, а при такой позе и вовсе выставлял их на всеобщее обозрение. Милена это знала. Более того — одежду скромнее не принимала за одежду в принципе.

— Только тебя не хватало. Пошла прочь, — раздражено дёрнул подбородком некромант, без особого интереса ковыряя содранные костяшки.

— Приветливый. Как и всегда, — закатила глаза та, рисуя на тёмно-бордовых губах улыбку, полную едкости, но при этом не лишенную очарования. — А я-то думала влюбленность смягчает даже такие чёрствые сердца, как твоё.

Орлов едва слышно скрипнул зубами. Как ожидаемо. Ладно, он и так знал, что по возвращении не избежать ехидства.

— Стрельцова, чего притащилась?

— Честно? Поглумиться, — Милена смахнула за спину упругие тёмные локоны и изящно, от бедра, прошествовала в комнату, с толикой неодобрения проведя пальцем по запылённой столешнице комода. Её комната, может, и не отличалась внешне от Орловской, претендуя на звание самой убогой женской обители, но, во всяком случае, была чище. И не воняла сыростью.

Милена Стрельцова была единственным известным исключением из правил — не робкого десятка, эта некромантка выводила из себя всех наставников. Её искренне ненавидели и не понимали. Но, несмотря на невыносимый характер и несгибаемые принципы, адептка умудрялась раз за разом проходить инициацию (а это, так на минуточку, не невинная сдача экзаменов, а в чистом виде игра со смертью), так что поделать никто ничего не мог. Пока она оставалась жива в том смысле, в каком это понималось у некромантов, приходилось мириться с её присутствием.

— Поглумилась? — грозно прищурившись, проследил за ней взглядом Влад.

— Ещё даже не начинала, — игриво прикусив ноготь, пожала оголённым плечиком Стрельцова. — Мне вот любопытно: ты хоть фотографией этой девчонки обзавелся? Нет? А на что тогда будешь слюни пускать? Хотя я вот сколько не пыталась, так и не смогла понять, чем она тебя зацепила. Ничего же особенного. Серая посредственн… — Милена проглотила последнее слово, так как её грубо схватили за горло и пригвоздили к стене. Взбешенное лицо Влада с угольно-чёрными глазами высветилось перед некроманткой.

— Закончила? Или сломать тебе шею, чтобы заставить заткнуться? — процедил он с яростно вздымающимися ноздрями.

— Очередные пустые угрозы… — в таком положении говорить было не очень удобно, но Милену это мало смущало. — Сам прекрасно знаешь, что не поможет… — золотой браслет на её запястье ожил, превращаясь в карликовую кремово-серую гадюку сантиметров двадцати в длину, юркнувшую вверх по коже и злобно куснувшую руку, вцепившуюся в горло хозяйки. Орлов яда может и не опасался, но руку отдернул. Всё же неприятно, когда в тебя впиваются острые клыки.

— А я надеялся, что твоя крыса уже сдохла, — сердито тряхнул кистью Влад.

— Не поверишь, Агата рассчитывала на тоже самое, наблюдая за тобой по телеку. Но ты почему-то выжил, — ласково погладив любимицу, отозвалась Стрельцова. Если бы гадюка могла — она бы непременно замурлыкала, но вместо этого довольно высунула язык, обвила шею некромантки и снова застыла в золотом обличье — теперь уже в виде массивного ожерелья.

Появление этой нетривиальной зверюшки у адепта тёмной магии, для которого привязанность к чему-либо была в списке строжайших запретов, вызывало столько же вопросов, сколько и персона Милены. В первую очередь потому, что появилась Агата после того, как Стрельцова отказалась во время занятий убивать преподнесенную ей змею для свершения одного из ритуалов. Это случилось лет шесть назад. Собственно, именно тогда Милена и начала навязывать свои условия, первым из которых стал… отказ убивать.

Неважно кого: крыс, собак, лошадей или людей. Нет, она не стала монашкой: если нужно было съесть сырые мозги горного льва или глаза ястреба для посвящения — без вопросов, она делала это без колебаний. Но если нужно выколоть их из живой птицы самолично — никогда. Только однажды Стрельцова согласилась проглотить живого тарантула, но тогда и выбора не было. Не сделай этого — она бы просто-напросто умерла сама. Приходилось выбирать.

Орлову невольно вспомнился случай, произошедший пару лет назад. Дело происходило после занятий. Влад тогда проходил мимо кабинета, но остановился, заметив Милену, стоящую над распотрошенным телом мужчины, занимавшим большой разделочный стол.

Внутренности подопытного стояли на соседней стойке, расформированные по банкам и законсервированные — остались после практических занятий. Стрельцове они были не нужны, вместо этого она медленно водила ладонью над трупом, сшивая рваные участки кожи и испаряя следы крови.

— Что ты делаешь? — спросил, помнится, Орлов.

— А не видно? — холодно отозвались в ответ.

— Зачем? Ему уже всё равно.

— А мне нет, — Милена не поднимала на Влада глаз, слишком была занята. Лишь когда мёртвое тело приняло благопристойный вид спящего человека без внешних повреждений, адептка направилась к выходу и хотела пройти мимо, но Орлов остановил её, схватив за локоть.

— К чему это лицемерие? — не унимался он. — Будто не ты собственными руками ковырялась в нём пару часов назад. Мы монстры. Смирись с этим, и перестать притворяться паинькой. Чище от этого всё равно не станешь.

— Мы, может, и монстры, — Милена вырвала локоть и хмуро воззрилась на собеседника. — Но даже монстр способен на человечность. Никто не лишит его этого права насильно.

И почему Орлов вспомнил тот разговор? Странно. До этого он никогда к нему не возвращался, а сейчас он почему-то отчетливо всплыл в памяти. Наверное, Регина всё же повлияла на него в какой-то степени, пускай сама и отрицает это, но... Как она сказала накануне его отъезда? “Только ты решаешь, каким тебе быть. И если захочешь бороться, помешать себе сможешь только ты сам. Ни кто-то другой. Ты”.

Не это ли так отчаянно старается делать Стрельцова? Понимая, что ей уже никогда не выбраться из той трясины, в которой они оказались, даже спустя годы она продолжает сопротивляться и не дает сломать себя. Потому что, по сути, Милена ведь лучшая среди их выпуска и лишь взаимная ненависть между ней и наставниками помешала адептке поехать в Иллюзион и принять участие в играх.

Эта девица всегда заглатывала знания как умалишённая. Зубрила материал ночами напролет. Старинные манускрипты со следами засохшей крови давно стали её верными спутниками и… если бы не бабские заскоки, она давно бы переплюнула всех и поработила мир мёртвых. Но, и Владу только сейчас пришло это в голову, кажется, Стрельцова не хотела никого порабощать…

Скорее уж пыталась сделать всё, чтобы этот мир не поработил её. А он это делает. Чем больше некромант пытается в себя вобрать, тем сильнее затягивает воронка. Тем скорее уничтожается личность, на замену которой приходит чистое зло без примесей. Неуправляемое и необузданное. Порабощающее инстинкты и стирающее разницу между “можно” и “нельзя”. В их мире нет чёрного и белого, добра и зла, хорошего и плохого. Есть только серое. Бесконечное, бесцветное, замершее серое. Так всегда казалось Владу, но что если… он ошибался?

Милена заметила мелькнувшую на лице Орлова растерянность. Едва-едва уловимую, но даже в такой крохотной дозе непозволительную для них. Женские янтарные глаза, подведенные чёрным карандашом, лукаво блеснули.

— Правду говорят, что ты размяк. Теперь и я это вижу… Очень не вовремя, если вспомнить, что у нас финальное посвящение через три месяца, но это даже забавно, — придерживая одну руку другой, она задорно постучала длинными ноготками по губам. — Очень-очень забавно. Что ж, лапуля. Распаковывайся и приобщайся к нашим унылым разлагающимся, как утопленник, уже неделю валяющийся в десятой аудитории, будням. Будет тоскливо — ты знаешь, где меня искать, — Стрельцова грациозной пантерой прошествовала к двери.

— Зачем? — остановил её у порога сухой голос.

Милена оценивающе смерила Влада с ног до головы.

— Не знаю. Вдруг захочется… поговорить.

Ехидная усмешка была ожидаема. Некроманты не разговаривают. Не делятся проблемами. Не жалуются. Не имеют родственников. Друзей. Даже приятелей. Некромант никогда не поможет другому. Они сами по себе. Помощь может быть лишь в одном случае — ради собственной выгоды.

— Поговорить? — насмешливо вскинул бровь Орлов.

Стрельцова равнодушно дернула плечом.

— Смотришь так словно я подосланный шпион. Это всего лишь предложение. Не хочешь разговаривать — не надо. Есть куча других увлекательных занятий. И хоть мне далеко до твоей звёздочки-победительницы, уверена, скоротать ночку-другую я помочь смогу. Уж это тебе сейчас точно не будет лишним… — многозначительно бросила она ему на прощание и вышла из комнаты, уже не увидев, как Влад одобрительно усмехнулся в пустоту.