пап, ты знаешь, я у тебя молодец.
учусь, работаю, танцую,
временами, когда очень сильно колется, пишу стихи.
и мои дела, в общем-то не так плохи
как кажется.
/в удивлении скривился рот/
ты же сам говорил:всё, что мешает ночами спать
когда-нибудь да пройдет.
хочешь с курицей бутерброт?
умные книжки читаю.
последняя вот про Путина.
автор рьяно и обоснованно ругает власть.
пап, мне так безумно хочется споткнуться и не упасть.
давай завтра с тобой напечем картошки
и, как в детстве:кто быстрее до гаражей?
или в лес.за грибами.
/на самом то деле-ловить ужей/
я поворчу что в доме наточенных нет ножей
и отвалилась полка.
где там твоя продырявшаяся футболка?
дай, я зашью.
и расскажу, что у меня человек был когда-то -
одна броня.
таких, говорят, стороной обходят,
от таких убегают, голову тысячи раз сломя,
крестятся и плюются.

я ещё раз поставлю чайник.
а ты мне пока тоже что-нибудь расскажи.

пап, я тут поняла...
кроме друг друга мы теперь вряд ли кому-то ещё нужны.

ты не такой.
на ошибках учишься-делаешь верные выводы.
ладно сложена голова.
раз-вы с ними очень неплохо держитесь.
мы с тобой вряд ли– безкомпромиссное, рвущее душу два.
поверь, я берегла тебя, как могла.
просыпаюсь опять в переполненном тусклом городе.
мне не выжить, не сдохнуть-не продохнуть.
расскажи тогда, милый мой, в чем же суть,
если то, что потеряно никакими путями нельзя вернуть?
если то, что проиграно впивается как ржавая межрёберная игла?
я берегла тебя.я действительно берегла.
ежедневно болит и колется.
рисую в ближайшем далеком будущем вас всех рядом.и их вдвоем.
«соберемся как-нибудь вместе ещё, споём»?

что то внутри безвозвратно рухнуло и едва ли просится на подъём.

стоишь с улыбкой такой…за зеркалом, безобразно мутным.
и я вижу тебя. но с другой стороны. абсолютно.
ты же знаешь, родной, зеркала искажают лица.
каждую ночь я ищу тебя, ты- ищешь с кем напиться,
с кем переспать…полстакана, уже – стакан, после-полутора.
просишь найти и разбудить тебя завтра. фак! а сам ложишься под утро.
говорю записками, по асфальту мелом. нехватка времени.
то с одной, то с другой ты…и там , и тут.
я же стараюсь отвоевать у твоей вечной-вечности
каких-то межгалактических пару минут.
«южные сны» из плейера. слёзы. курю молча. вот и вокзал.
и я честно восхищаюсь тем, что ты этой дрянью баловаться
так ни разу и не начинал.
стоишь с улыбкой. красивый такой. и внутри слышу четко
под звуки Ассаи «да он же последняя портовая блядь!»
только ты даже представить себе не можешь НАСКОЛЬКО
я буду здесь
по тебе
скучать

у меня без тебя здесь устало кружится голова
ты там подворачиваешь рубашки своей/моей чуть помятые клетчатые рукава,
пишешь диплом, ставишь себе диагнозы,
прилежно /надеюсь/ учишься на права.
я пытаюсь потребно варить наш чай.
не хочется - не скучай.
чай у меня ни разу не лучше, чем удавалось тебе, особенно по утрам.
вечной небритости и привычки всегда придираться к моим в общем-то необдуманным словам,
глаз цвета /я в принципе могу быть милым, но чаще бываю хам/
не хватает.
теперь собираю тебя по снам.
по разводным мостам.
недописанным строчкам и черновым стихам.
знаешь, я вечером мысленно отправляю тебе о прожитом дне отчет.
вот вчера купила футболку.
и на улице мерзко.
и кран течет.
квартиру поставила на учет.

я вчера без тебя неделю.
черт.

эта весна без нас, родной, обещает быть абсолютно нещадно-нищей.
вот двое идут по лужам /порознь/ ледяной воды набрав в сапожные голенища,
на остановке мальчишка в оборванной грязной куртке для пьяницы-мамы монетки ищет.
битый час тараща слезами выжженные глазищи
в быстро тающий гололед.
пожилая женщина с усталым лицом у приостановочного ждет киоска
ждет уж лет тридцать .отзвука, отблеска, отголоска,
одета не по погоде и возрасту: легко и , кажется, излишне броско.
всё знает, но смотрит в сторону перекрестка.
он никогда не придет.
рядом с ней щенок, исхудавший от голода жмётся к желтой своей коробке.

в доме напротив опять /пятый раз за неделю/ перегорели пробки
дедушка, еле доковыляв в темноте до холодной подсобки
силясь что-то увидеть, перебирает квитанций стопки.
роняет.руки дрожат.поверь.

эта весна без нас, родной, будет абсолютно нещадно-нищей.
не смогли.вместо сердца, в пробоине, ветер свищет
все люди на свете стараются/борются/ждут/надеятся/верят во что-то, ищут
ты нашел легчайший из выходов-
дверь.

в его ДНК заложена дьявольская нелюбовь, обглоданная по краю
редкий вид ненависти-не к тебе.
общечесловеческая такая.
со многими спал, потом так ни разу и не вспоминая.
уходи. это ни к чему.
девочка, хватит стараться дальше, глубже , в легкие, в сердце попасть, под кожу,
ты сама решаешь кто в итоге становится всех дороже
кому кольт в руку будет тобой для тебя же вложен
всё сделано по уму.
хватит травиться сказками, мыслями, быть пленницей троеточий.
характер его пусть нетщательно, классически грубо-уже отточен
скандалы?истерики?помогут едва ли.впрочем…
подходят уже к концу.


тварь? похоже, с двадцатидвухлетним прерывным стажем,
контакт с ним с трудом , но всё-таки был налажен
ты, детка, стала не сомневайся даже, -
напарницей подлецу.

тебе до верочки, как дырявой тонущей лодке до фирменного корабля.
какому капитану, детка моя, захочется у неисправного-то руля?
с твоей головой, предательски бестолковой, не покорить моря
даже если во взгляде сталь.
у таких почтикораблей, как водится, намеченный резко съезжает курс
ты же знаешь как это-сдерживать / им, собственно/ сбитый пульс
как стучит в висках, истощая весь накопленный твой ресурс-
дыра-едва заметная, но деталь.
у таких полудохлых лодок всплыть –не хватает живого дна
думаешь под воду - вместе , но тонешь всегда одна,
в одном молодец-не спрашиваешь кто виновен и есть ли вообще вина
твоя бесконечная вертикаль.
пора бы учесть: дырявый транспорт не чинятся ни одним врачом

читаешь много, а пишешь то, в сущности, детка моя, о чем?
как он в спину сердито хмурится и во сне
чуть подергивает плечом.

ему чуть за тридцать.и есть семья.
он не считает.что эти слова- глупая бессмысленная болтовня
но ежедневно возвращаясь домой
заходит в бар.приходит за полночь и хромой.
«не плачь.родная, просто отец – больной,
просто, знаешь, в доме неровные косяки,
задевает их и бывает, неистово чешутся кулаки,
просто на улице холодно-щеки красные и горят», -
мама лопочет тихо, испачкав в муке наряд
не врет.но, кажется, прячет взгляд.
ей скоро тридцать и есть семья
дочка в альбоме рисует «вот мама, вот папа, я»
(станет отличной художницей годам к двадцати).
папа хромой за стенкой храпит.солнышко моё, прости.
лишь бы хватило сил не вовремя не уйти.
скандалы, истерики, крики-моя, твоя…

дочь художницей стала.и есть семья.
на листочке в альбоме.
вот папа, вот мама, я.

у тебя за спиной то пизанская, то тауэр , то эйфелева,
доллары, шиллинги, франки, леоны , евро –
в классическом
фирменном
кожаном портмоне.
тратишь, да что там тратишь-
как деньги транжиришь нервы
в неуютной гостиной – три подлинника Моне.
в отпуск - мальта, сейшелла, мальдивы, канны
по «великим праздникам»/ люксом/привет, бали
я в затхлой квартирке готовить яичницу совсем не считаю странным
и никогда не переводила доллары – в рубли.
мои друзья /не чета твоим/ непризнанные киноактеры,
мы вечерами обычно заходим в паб.
а в твоей -пьедестал.эшафот…не важно, ведь есть дублеры
даже Ladies –по нашему, просто баб.

не звони.я и так дам гарантию в сотни/ тысячи лет/процентов
двадцать один.я дешевая, просто хлам
ты .грамм души – расчетливо /впрочем, всегда/ измеряешь центом,

и вряд ли когда-нибудь
подорожаешь сам.

утро обычно:
сигаретой травлюсь до последнего,
дипломатично рассчитывая
на ответного недодыхания
комический передоз.
странно, отчаялась…
и в зале беспардонная хуева туча зрителей.
надо бы занавес, но ты как всегда неожиданно
в сценарий корректы внёс.
говорила что всё бесмысленно/безвозвратно
твоим равнодушием выжжено,
что не вернусь.это голый , кровью/слезами
подсоленный факт.
но в аду, продавая (да черт бы побрал тебя)
души твоих же блудливых сожителей,
часто курила и бездумно подписывала
дьявольский, бесконечно
фальшивый контракт.
на прозрачной бумаге читала
гнилыми чернилами:
«я не знаю, как дальше».не верю,
но до сих пор помню резко очерченный контур лица.
«обещанья мне мало, наверное?»
«мало»-неожиданно искренне,
и, впервые,
сигарету
не докуривая
до конца.


рисунок тоже мой.

двадцать два.
я надеюсь, милый, тебе никогда не захочется
чтоб проветрится вечером,
смущенный молчаньем квартир,
выходить на свою лестницу
а попасть в воняющий мразями пьяный трактир.
там рассказывать всем
«к сожалению
в свои полоумные двадцать два
я ничего не добился толком,
хоть всегда умел
отвечать за свои
сегодняхромающие слова.
я любил.
«заебался»-так правильней.
постоянно водил/выгуливал/ в
театры/кофейни/кино.
мне нравилось красное, ей белое.
хотя нет.
я воообще не любил это сраное
бутылочное вино.
сдавал стеклотару
в полуночном пивном ларьке,
покупал за двадцатку светлого
и заливаясь до блевотни,
мечтал ходить с новым ролексом,
жалуясь, что «у всех» по пять, у меня-одни.
и, надев костюм, ездить в офисы.
без единой складки
по утрам заправлять кровать.»
я надеюсь, милый,
тебе никогда не захочется
вот так
«по-героически»
умирать.


ребят, очень прошу, сохраняйте авторство.