Пламенный поцелуй ушедших дней. Глава третья.

Глава 3. Подлость и шипение змей.

12 марта.

- Кира, как ты относишься к официальным приемам? – Такими словами началось новое утро для одной высокой брюнетки, уже больше недели пребывающей в исключительно плохом настроении.
- Отвратительно, - честно призналась Кира и недобро взглянула на своего партнера – мужчину, лежащего на широкой, неестественно мягкой кровати. – Что за прием?

Леон перестал созерцать потолок и повернулся к Кире, недовольной, растрепанной и такой умильной в своем тихом гневе. Девушка так и не приняла нового жилища, придираясь к каждой детали квартиры: вместительный холодильник, звукоизоляция, душевая кабина – ей не нравилось всё. Кира так и мечтала вернуться в свою маленькую квартирку с пятиметровой кухней и зажить на ней в своё удовольствие, не боясь неосмотрительным нажатием на кнопку взорвать какую-нибудь крохотную страну.

За десять дней Кира свыклась с мыслью о подлой натуре некогда любимого человека и постаралась забыть о нем и его поступке, полностью переключившись на непривычную жизнь возлюбленной небедного человека. Впрочем, это нисколько не улучшило настроения, и брюнетка представляла смертельную опасность как на близких, так и на далеких расстояниях. Леон в этой ситуации выглядел истинным мужчиной – он делил с разъяренной фурией кровать.

- Не совсем прием, - уточнил мужчина, потягиваясь и сладко зевая, - но название подойдет. Один мой приятель-художник устраивает выставку своих произведений, и многие люди, в том числе и я, захотят поздравить его с этим достижением.
- Богатые люди?
- Да.
- И ты зовешь меня?
- Не зову, а приглашаю своей спутницей, - вновь внес ясность в свои слова Леон.
- А тебе не будет стыдно находиться в этом обществе со мной, когда эти же люди наверняка считают тебя женатым на Мэри?
- Я расскажу им о разводе.

Парень пожал плечами и молниеносно поднялся с постели, которая даже не скрипнула при резком движении, и эта бесшумность в очередной раз взбесила Киру, привыкшую к скрипучим диванам с вываливающимися пружинами. Девушка с силой ударила по матрасу ладонью и, недобро цокнув, направилась в сторону окна. Леон отреагировал на очередное отсутствие настроения легкой ухмылкой.

- Ты пойдешь?
- У меня нет платья, - вместо ответа пробормотала в истинно женской манере Кира.
- Купим. Я заеду в обед - отправимся за одеждой. И на вечер ничего не планируй.
- А что мне планировать? Стирает за меня машина, готовит куча техники, моет посудомойка, всякие твои очистители воздуха неведомым образом собирают пыль. Я могу распланировать разве что приведение какого-либо предмета в негодность.

Леон перестал слушать недовольный бубнеж явно не выспавшейся женщины и, напевая себе под нос, ушел в ванную. Когда молодой человек вернулся, весело отряхиваясь от капель воды, Кира всё ещё недобро выглядывала в окно и бурчала о «прелестях» своей жизни.

- У меня иногда появляется ощущение, будто я нашел в невесты старушку. – Мужчина завязал широкий узел на галстуке и накинул на плечи пиджак. – Прекрати бурчать.
- Да я что-то совсем сдала, - печально согласилась девушка, отворачиваясь от солнечной улицы. – Прости. А вообще, не душись так сильно. У меня нос закладывает.

Леон засмеялся и нежно поцеловал девушку в висок. Мужчина открыл дверь и уже на пороге подмигнул недовольной Кире.

- Кир…
- А?
- Смотри, не прикуси язык – рискуешь скончаться от переизбытка яда в организме. Целую, до обеда.

Дверь закрылась до того момента, как женщина успела выдавить какую-нибудь едкую фразу, и поэтому в сегодняшнем раунде победил довольный Леон, насвистывающий на радостях одному ему известный мотив. Удивительно, но вечно недовольная Кира выглядела такой смешной и похожей на нахохлившегося воробья, что глупая улыбка не покидала лица парня ни на минуту.

Хорошее настроение стало постоянным спутником некогда задумчивого мужчины, а отсутствие косых взглядов супруги при каждой мельчайшей ошибке, сделанной на людях, радовало и заставляло жить, не зацикливаясь на отточенности манер. Нет, разумеется, Леон не превратился в неотесанного олуха, с удовольствием ковыряющегося в носу вилкой, – он просто ожил и наслаждался новой жизнью, глотая её взахлеб.

- Только ничего не планируй, - передразнила любимого человека Кира, заправляя постель. – А я бы лучше спланировала. Я уже вижу этих типчиков с отвращением на лицах и драгоценными булыжниками в ушах. Просто замечательно.

***

Вечер в небольшой картинной галерее проходил на высшем из возможных «приятельских» уровней, когда уже можно было отбросить в сторону некоторые предрассудки и расстегнуть пару верхних пуговиц на рубашке, но ещё нельзя открыто улыбаться знакомым и делиться с ними своею жизнью.

Кира с тяжелыми вздохами осматривали так называемые произведения знакомого Леона и не находила в этом буйстве красок и полосок никакого искусства. Между тем, дамы в красивых струящихся по телу вечерних платьях и мужчины в легких костюмах не переставали восхищаться работами откровенного лентяя. Низкому мужчине, полностью заросшему растительностью, вменяли и талант, и умение изобразить эмоции, и дарование от самого Бога, и Кира могла лишь поддакивать на каждую из сказанных фраз.

Чуть приглушенное освещение выгодно скрывало недостатки «шедевральных полотен», несколько столов были накрыты приятной, но не особо дорогой закуской. Люди слонялись из стороны в сторону и то восхваляли художника, то перемывали кому-то менее удачливому косточки. После третьего бокала шампанского, услужливо предложенного Кире высоким официантом в идеально выглаженной белой рубашке, девушка начала ощущать «удар» алкоголя в свою голову.

Кира взглянула на себя в зеркало и скривила губы. Да, наряд высокой брюнетки несколько отличался от остальных: классическое черное платье с высоким воротом и короткими рукавами не выглядело дорогим, а простые туфли в цвет к платью вообще превращали её в существо «третьего сорта». К Кире трижды подходили с просьбой «налить ещё бокальчик», и только теплая улыбка Леона, смешанная с неприятным шипением, заставляла этих людей наигранно охать и изумляться тем, как… изменилась Мэри.

- Зря я тебя сюда привел, - после пятого представления спутницы виновато произнес Леон.
- Ничего страшного. Я ждала этого. Леон, прекрати стоять около меня столбом и отгонять любопытных дам. Иди к мужчинам, пообщайся.

И Кира едва ли не повалила парня на пол сильным толчком в плечо. Тот ушел, в последний раз осмотрев свою даму, а Кира показала любимому человеку язык и во все зубы улыбнулась пристально разглядывающей её даме.

- Девочка, ты официантка? – пышногрудая блондинка в вызывающе-красном коротком наряде, словно вырванная из эротических рассказов, незаметно подплыла к Кире.

«Нужно было послушаться Леона и выбрать другую одежду. И распустить волосы», - вздохнула девушка и мило ответила:

- Нет, я гостья.
- Вы пришли с кем-то? – начала допытываться блондинка, отлично знающая, с «кем» пришла Кира.
- Самойлов Леонид.
- Да?! – В голосе появилась приторная наигранность. – Вы заменяете Мэри?
- На постоянной основе, - невесело усмехнулась Кира, подергивая лопатками – спиной ощущался десяток неприятных взглядов и перешептываний.
- Честно говоря, я удивлена. Мария очень подходила Леониду. Вы же смотритесь несколько…

Блондинка замолчала, но один её прищур говорил о многом. Алкоголь бил по вискам и рассудку, и поэтому Кира прекратила сдерживать себя и с трудом приподняла уголки губ в чем-то, более всего напоминающем оскал.

- Бедно. Я знаю. Зато я не нацелена потратить на кусок шелка полсостояния любимого человека.
- Вы личноствуете? – высказала блондинка совершенно непонятную Кире фразу.
- Боюсь, - закашлялась брюнетка, - такого слова в русском языке не существует. Конкретизирую, если хотите. Уточняю.

Смуглое лицо блондинки превратилось в маску сплошного отвращения. Нереалистично пухлые губы надулись и скуксились, а глаза стали ледяными. Девушка тряхнула своими длинными светлыми волосами и жестко произнесла:

- Такая, как ты, долго у него не задержится. И твои знания «русского языка» тебе не помогут.
- А тебе не поможет искусственная грудь, потому что через год ты постареешь, и твой любовник найдет себе новую блондинку.

И Кира, извинившись за вынужденное приостановление разговора, спешно попрощалась с пылающей яростью девчонкой.

***

Уже полчаса Кира сидела за столом, уткнувшись носом в ладони, и старалась не слушать шепотки за спиной. Шампанское всё било и било в рассудок, поэтому девушка то хотела плакать, то извиняться, то сбежать, а то веселиться и называть хозяина выставки идиотом. Леон подходил к ней раз двадцать, раз десять предлагал уехать домой и раз двадцать пять был послан обратно к «друзьям».

«Что у меня с настроением? – раздумывала Кира. – Откуда столько злости? Тем более к нему».

Впрочем, плохое настроение брюнетки уже через несколько минут стало невыносимо плохим, а после – окончательно удручающим.

В зал вошла новая гостья. Миниатюрная блондиночка с прекрасной укладкой, кукольным личиком, распахнутыми синими глазами и пухлыми щечками. Гостья была одета в изумительное бежевое платье до колена, скроенное точно по её фигурке. Девушка тепло улыбалась всем приветствующим её людям, и те обнимали красавицу за плечи, радуясь возможности той уделить свое внимание выставке.

Гостьей была Мэри, настолько великолепная, что при сравнении с ней Кира становилась уже даже не официанткой, а скорее уборщицей в специальной одежде или нищенкой в старых лохмотьях. Брюнетка попыталась глубже спрятаться в ладони, но маленькая ручка прикоснулась к её плечу, и звонкий голос пропел:

- Привет, Кирочка. А где Леон? Как ты, милая?

Вот теперь вечер был испорчен окончательно. Дрянной художник перестал представлять какой-либо интерес для публики, и все взгляды были обращены на интересную картину встречи старой и нынешней спутницы сероглазого шатена. И каждый гость галереи прекрасно понимал, на чьей стороне находится победа, и насколько должен был быть глупым Леон, если вместо невероятной женщины, богини, королевы он выбрал худое костлявое создание в траурной одежде и с растрепанным хвостом длинных черных волос.

И всё было в этом мире, сверкающем на свету хрусталем и яркими драгоценностями, просто, потому как никакая любовь, даже самая сильная, не играла для здешних людей особого значения. Любить можно было только красивых, красивыми признавались исключительно богатые. Богатые выражали свою обеспеченность в серьгах и ожерельях на коже любимых женщин, и неуместно дорогие сережки да серебряный крестик ставили Киру на уровень "третьесортных" любовниц, Мэри же превращалась в святую мученицу, пострадавшею от сумасбродства супруга.

И всё в этом мире было просто. К сожалению.