Когда так поздно помнить теплоту руки
И пальцами хватать обрывки нитей,
Когда диагноз: «Одиноки. Далеки»,
То боги сверху шепчут: «Извините…»

Когда так поздно собирать его в ладонь,
Когда так поздно осознание потери,
Ударом по лицу: «Уйди! Не тронь!»
Осознаёшь: а он всё ещё верит.

Он верит в это небо за окном,
И в дождь на стёклах, и в цветы на венах,
Он верит в это резкое «потом»
И в силуэты на безликих стенах.

Он верит в это всё. И в нас двоих.
Не вместе в нас, а в нас поодиночке.
Он помнит своих прошлых и чужих,
Он помнит все расставленные точки.

Он будет это помнить, будет знать,
Когда и у кого он тёк под кожей.
Когда так поздно будет умирать,
Тогда он вспомнит, кто ему дороже.

1. Отчанное
Перестань. Уходи. Отпусти. Отвернись. Забирай
Пепел старых стихов и ладонями пыльную землю.
Прекрати успокаивать. Дай мне звбыть этот май
И твой голос, которому я - хоть и мысленно - внемлю.

Разведи все мосты. Удались из контакта. Сотрись.
Перепутай, пожалуйста, имя и дрогнувший голос.
Отпусти мою руку. Предательски вытолкни вниз
И очисти запястья от ровных и тоненьких полос.

Извини. Уходи. Забывайся. Пожалуйста, слышишь?
Мне не хватит ни нервов ни сил быть с тобою друзьями.
Мне не хватит терпения знать: ОНА знает, как дышишь.
Мне не хватит... У вас с нею то, что могло бы быть нами.

2.Сорвавшееся
А в принципе - на хуй принцессу из сказки про Спящую.
Пока до полудня я дрыхну, никто не примчится.
Мне нужен один, кто бы видел меня настоящую
И кто бы в ответ на мой бред не отправил лечиться.

Мне нужен один... Мне не нужен никто! Мне не хочется...
Привыкла уже: ничего, никуда и ни с кем.
Привыкла уже в окружении стен одиночества.
А в принципе - хочется в сказку. Там меньше проблем.

3. Обиженное
В ответ не заслужила даже строчки,
А для него тетрадку исписала.
Я слишком часто стала ставить точки,
Но, сука, не уйти. Хотя срывало.

В ответ - ни предложения, ни взгляда...
Блин, вот она, мужская благодарность.
Его глаза - круги родного ада -
Воспринимала как святую данность,

В ответ - его молчание без вздохов.
Считаю пульс и загибаю пальцы.
За год он растащил меня по крохам.
Люблю его... Но поздно возвращаться.

Вроде как три стадии моего сумасшествия... Вроде бы и хочется забыть, и пофиг, и обидно...

Мой город умер в нарисованном окне,
Смеясь раскатами невидимого грома.
Мы никогда не встретимся в толпе
И не заэсэмэсим телефоны.

Мой город умер двадцать третьего числа,
Когда я поняла, КАК я любила.
Мой город пьян, простужен и устал,
Он слишком долго тратил свои силы.

Мой город верил в нас. Но проиграл.
Я тороплюсь к коту, любимый – к кошке.
Но я запомню, кто мне рисовал
Мой мёртвый город в нарисованном окошке.

Как эпиграф:
Прости и прощай, и не нужно винить себя,
В этом мире нет места для нас...
Stigmata, "Взлёт и падение"


1.
И кто бы поверил в отзывчивость мягкой куклы,
И кто бы писал ей пустые стихи ночами,
И кто бы потом делил прошлое на минуты,
И кто бы дарил ей брелок со своими ключами.

Конечно не он, слишком гордый и слишком ненужный,
Конечно не он, самый сильный и самый неважный,
Конечно не он, слишком жалкий и слишком лучший,
Конечно не он, самый каменный, самый бумажный.

Но он так любил лицемерие тонкими пальцами,
Но он провоцировал взгляд, полный лжи и цинизма,
Но он восхищался то розовым, то слишком глянцевым,
Но он ненавидел признания, шёлково, низменно.

И кто-то вернётся. А он не вернётся, не встретится.
И кто-то подарит. А он не отдаст, не привык.
И кто-то потом ещё будет курить на лестнице.
А этот – не будет. Нам вместе дорога – в тупик.

2.
Говорили. Делили. Спорили.
Разрушали. И снова строили.
Улыбались. Звонили. Верили.
Но по-разному чувства мерили.

3.
И в середине лета прятать пальцы
В длиннющие пустые рукава,
И блин хотя бы с кем-то просыпаться,
И чтобы доказал, что неправа.

И в середине осени по лужам
В дешёвых кедах в магазин за шоколадом,
И чтобы на вопрос «а он был нужен?»
Уверенно сказать: «Так было надо».

И чтобы до зимы ни сигареты,
И даже не мечтать о никотине,
И чтоб оставить то больное лето
Как память о несбывшемся мужчине.

4.
Июнь. Триумф. Простуда. Выпускной.
Весь год мне было страшно: что же будет?
Четыре фотки. Блин, но он не мой.
Хотя я поняла, что не забудет.

Июнь. Триумф. И на хер бы его,
Зачем мне это всё в ненужном мире?
Мир без него не стоит ничего.
Четыре фотки. Запах по квартире.

5.
И отболело. Разом. Отрубить.
Пускай гадает, сколько таких рыжих.
С утра я осознала: ТАК любить
Не учат ни в одной из толстых книжек.

Не пишется. Не дышится. Не лечит.
Чужие пальцы холодом на плечи.
Клялась, молилась, билась, истерила –
Он так и не простил, что я любила.

Не хочется. Не верится. Не нужен.
Опять замёрзла. Он опять простужен.
Ругался, матерился, извинялся –
Я так и не поверила, что сдался.

Не холодно. Не страшно. И не больно.
Четыре года знаемся – довольно.
Ругались и мирились, и звонили.
Любили. Ненавидели. Но были.

Твой рай – Пелевин, кошка и метро,
Бутылка виски и девиз «никто не нужен».
Дым сигаретный сладкий как ситро.
Ты точно знаешь, почему не будет хуже.

Твой мир – пустое небо за окном,
Пятьсот случайных и ни одного нарочно.
Ты будешь заливать тоску вином,
Считая раны очень осторожно.

Твоя судьба – пушистым шариком в ногах
Свернуться и мурлыкать до рассвета.
Но это завтра. А сегодня душишь страх
В чужой квартире и чужою сигаретой.

1.
Давай, целуй небо. Пиши этот реквием богу.
Узнай, для чего тебе столько «прекрасных» мгновений.
Исправишь ошибки по капелькам. Да, понемногу
Сотрёшь из тетради записки своих сожалений

По клеткам, пошагово. Будешь замазывать стены
Ненужному мальчику точно таким же ненужным.
Потом про себя представлять: как бы лопались вены,
Когда бы он также чужие запястья утюжил?

Он понял, смотри. Он почти что уже извинился.
Потом будет проще. Почти что совсем безболезненно.
Так сладко спала, а тут он. Ну зачем он приснился?
Ведь мне так привычно на шее носить было лезвие.

2.
Сдыхай, это твой недожёваный псевдорай,
Срывай свои крылья с заляпанных кровью плеч,
Считай свои пораженья за этот май,
Считай, сколько раз готова была с ним лечь.

Кричи, проклиная небо и этот мир,
Молчи на коленях над прахом чужих имён,
Учи свои шансы на выигрыш. /Он – мессир./
Лечи свои раны пылью былых времён.

Забудь его имя и имя его другой,
Затми свою память мечтой про других мужчин,
Пойми, он уже не твой, он всегда не твой,
Запомни – он хуже. Для этого сто причин.

3.
Да, было бы легко приклеить крылья
Хотя бы не на клей – на пластилин
И оторвать колени с слоя пыли.
Вот так ушёл любимый из мужчин.

Ему давиться розовой помадой.
/Его вообще теперь всё розовое ждёт)))/
Он мог бы мне хотя бы дать награду
За то, что выжила. /Медаль за этот год./

Но нет, он гордый. Самый жалкий из великих.
Его бы в новости с пометкой «осторожно».
Он остаётся навсегда в толпе безликих,
Простых людей, простых приятелей, прохожих.

4.
Цинично пальцами небо
По локти в его печатях.
Давай, разворачивай кеды,
На разных уснём кроватях.

5.
И мы успеем обменяться телефонами
И поменять два раза номера.
Чтобы потом спросили: эй, а кто они?
Немного не дожили до утра.

И он сумеет: променяет свою девочку
На полный список всех моих не/мальчиков.
А я изображу из себя стервочку.

/Его рождение – пароль на моих ящиках…/

И никто не заметит бред сумасшедшей кошки,
И никто не почует запах гнилого дыма,
И никто не согреет дыханьем пустые ладошки,
И никто не предаст и не скажет, что стани чужими.

Будет легче срываться в окно в середине ночи,
Будет легче не верить в комедии с Де Фюнесом,
Будет вовсе не жаль его имени в междустрочьях,
Будет вовсе неинтересно, куда ведут рельсы.

Будет глиной в стакане просроченный капучино,
И его сигареты, забытые им в прихожей,
И подушка, впитавшая запах "того мужчины",
И твоё осознание: ни_на_кого_не_похожий...

Знаешь, давай признаемся, что ничья.
Знаешь, давай по разным и в пыль мосты.
Знаешь, давай канаты рубить с плеча.
Знаешь, давай забудем, кто я и ты.

Знаешь, давай по новой любить и ждать.
Знаешь, давай курить и смотреть кино.
Знаешь, и я, наверно, не буду врать.
Знаешь, я не хочу выходить в окно.

Знаешь, давай по новой учиться жить.
Впрочем, тебе ли заново начинать?
Знаешь, а я смогу тебя отпустить.

/Знаешь, давай попробуем заново всё собрать…/

Изнанка зеркала рисует пальцем небо,
По краешку стекла осколки прошлого.
Он вроде был с душой. И вроде не был.
Остался по кусочкам не/хорошего.

Изнанка памяти стекло кромсает пальцами,
Ладони греет о чужие телефоны,
Почти неслышно клавишами клацает.
Она сумеет. И его ещё догонит.

Воспоминания искромсанный кусочек –
Почти нет жизни, еле дышит на ладошке.
В этой истории так много было точек,
Что проще так – сорваться в телефоне.

Изнанка зеркала рисует пальцем небо.
На имени вдруг голос оборвётся.
Он не сумел… Он так никем и не был.
Рисую небо. Зеркало смеётся.

Они были вдвоём в этом мире
Обезличенных линий ладоней,
Измеряли шагами квартиры,
Голосами чужих – телефоны.

Он как будто был сказочным принцем –
Те же руки, походка и масть.
У него даже вроде был принцип:
Дважды за ночь менять кровать.

А она была словно принцесса -
Выдавали глаза и кожа –
Слишком кроткая и без стрессов,
И доверчивая до дрожи.

Они жили своими жизнями:
Он – мажорно, она – мечтами,
Улыбались чужим и ближним:
Он – красавицам, она – маме.

Но однажды пути их встретились:
Принц увидел принцессу в парке.
Счастьем вдруг эти дни отметились,
Он ей часто дарил подарки.

Они были всегда и рядом.
Принц потом подарил ей кошку.
Успокаивал нежным взглядом:
«Я вернусь. Подожди немножко».

…Ветер треплет волос её пряди,
Она молча смотрит в окно.
Её принц в окружении блЯдей
И ему на неё всё равно…

Сказки умерли. Золушка плачет.
Не бывает, увы, идеально.
Это выдумки. Это значит,
Так, как в сказке, любить нереально.

Знаешь, детка, извини, что слишком резко
Я срываюсь на тепло чужих ладоней.
Знаешь, детка, извини, что слишком дерзко
Мой охрипший голос в телефоне.

Перестань курить и просто слушай,
Как играет ветер за окошком.
Перестань лелеять мою душу –
Эти раны не залижут даже кошки.

Знаешь, детка, подожди меня на лестнице,
Я вернусь к своей чужой квартире.
Знаешь, детка, я хочу повеситься –
Слишком мало места в этом мире.

Знаешь, детка, я, похоже, излечилась –
Так стремительно теперь читаю книжки.
Знаешь, детка, а мне прошлое приснилось:
Обещание про плюшевого мишку.

Знаешь, детка, одолжи-ка сигарету
Подвести итоги этой схватки.
Знаешь, детка, скоро будет лето,
Выпускной, чужие шоколадки.

Помнишь, детка, отголоски прошлой осени,
Ледяные руки прятать в свитере?
Помнишь, детка, как кого-то бросили?
Помнишь, детка: Ло бухала в Питере?

Веришь-нет, хотела календарь
Повернуть назад на много месяцев.
Детка, подожди, не умирай.
Детка, подожди меня на лестнице.

Мир сузился до площади квартиры,
До монитора, за которым – пустота.
Я комнату делила на пунктиры
И как молитву повторяла: «Я не та».

Прошла неделя. Но мой мир не изменился,
Я так привыкла – разводить руками стены.
Он этой ночью заново приснился,
И в мыслях даже не было про вены.

День умер до ночей за монитором,
А утро превратилось в опоздание.
Я захлебнулась телефонным разговором:
«Не нужен». Никакое оправдание.

Мир сузился до книги на диване,
До окон с видом – бля! – на гаражи.
Мир сжался до пяти рублей в кармане.
До чая. До кота. Фигасе жизнь.

Глазами за окно. Вдыхала воздух
Когда-то моего большого мира.
Теперь вдыхаю пыль. Теперь уж поздно –
Мир ограничен площадью квартиры.

Он её любит…» - «Бля, медаль на шею
И в руки флаг, и подними повыше».
Пока я переездами болею,
Она ему в контакте что-то пишет.

А если вдуматься… Да ладно, хрен с ним, с миром!
Тут рушится другое основание.
Пока я там мотаюсь по квартирам,
Он ей устраивает тайные свидания.

А если вспомнить… Да какая к чёрту разница!
Моя свобода в миллионы раз дороже.
Мне зеркало с утра: «Привет, красавица!»
И ни черта мы не были похожи.

Она поставит ему памятник на лестнице,
Он для неё забросит все заботы.
И мне плевать, что не дожили ровно месяца –
Мне с головой хватило той субботы.

1.
Чёрно-белые сны. Он не снился мне долгих два месяца.
Так выходит у нас - виноватых никто не судит.
Он смотрел сквозь ладони, как я ковыляю по лестнице.
Он сумел доказать, почему нас уже не будет.

2.
А я меняла лезвия на крылья,
Пока он в тёмной комнате молился.
Почти что поднялась с коленей пыльных
И искренне смеялась: он влюбился.

Как оказалось, зря. Колени оземь.
Она и вправду есть, ну та, другая.
Конец весны, а тут - ткая осень.
И в зеркало: ты выдохлась, родная.

3.
Я думала всю ночь: а чем я хуже?
Точнее так: а чем лучше она?
От боли нету слёз. Сухие лужи.
Кому теперь нужна эта весна?

4.
Она вряд ли вот так же будт
Посвящать ему монологи.
Она вряд ли вот так же будет
В одиночестве бить дороги.

Она вряд ли вот так же точно
Будет ждать, что подарит мишку.
Она вряд ли вот так же точно
За неделю - четыре книжки.

Она вряд ли вот так же будет
Шоколадом считать недели.
Она вряд ли получше будет.
Она вряд ли меня заменит.

5.
Прогуливаю школу. На хуй надо.
Мне не к кому туда идти теперь.
А что сейчас страшнее - круги ада
Или его трусливое "поверь"?

Я верила. Почти что очень честно.
Я на него сменила лезвий ржавый скрежет.
Но у него теперь девчонка "после/вместо".
И там меня уже ничто не держит.

6. Ей
Цени, тебе же выпало сокровище,
Таких оригиналов - поискать.
Он мальчик-сказка. Мальчик-принц. Поверь мне, тОт ещё.
Потом расскажешь, как тебе его кровать.

7. Ему
А ты не пиши. Не стоит.
Ну правда, не надо мараться.
Слова твои все - пустое.
Не стоит. Не оправдаться.

8. Себе
Привет, родная! Снова в одиночестве?
Компьютер, книги, телевизор, дождь за окнами...
Ну да, бывает. Так сорваться хочется
И по подушке волосами мокрыми

Рассыпаться. И простынь в грязно-рыжее.
Пускай весь этот яд выходит каплями.
Цинично улыбнуться. Ненавижу их.
И раны пеленать гнилыми марлями

9.
Вот и всё. Вот такая lovestory,
Многократно побитая вЕтрами.
Он со мной попрощается вскоре,
Мне его выжигать сигаретами...

1. Начало
Это я – необычная девочка-суицид.
Это я – шоколадками мерила месяца.
Это я – притворялась, что классно и не болит.
Это я – не умею проигрывать до конца.

2. Основное
О да. Итак, я удалила всю историю.
Пишите-не пишите – Вам отказано.
Моя для Вас чужая территория,
Мы с самого начала были разными.

Ну вот и всё. Давитесь сигаретами.
А я без Вас – в обрывки неба пальцами.
Задаривайте новую конфетами,
Цветами или плюшевыми зайцами.

А я ночами буду верить в одиночество –
На этот общий ад выходят окна –
И забывать о том, что очень хочется,
Поглубже загоняя в вены стёкла.

А я без Вас буду учить свои экзамены –
Сдала на «жизнь» и завалила на «поближе» -
И снова в ожидании вокзальном
Шептать в чужие руки: «Ненавижу…»

А я без Вас. И точно не с другими.
Полгода жду начала «новой жизни».
Я постараюсь: я забуду Ваше имя.
А я без Вас УЖЕ. Пишите письма.

3. Напоследок
Это я - не умею любить.
Это я – изъясняюсь на матах.
Это я – не сумевшая БЫТЬ.
Это я – во весь голос Стигмату.

Это я – с медью рыжих волос.
Это я – так упрямо: «Не пошлое».
Это я – я твоё «не сбылось».
Это я – та девчонка из прошлого.

1.
А потом будет много пустых и облезлых карнизов
А потом будут когти царапать любимые плечи.
Он кому-то достанется неутешительным призом
И ударом на отмашь: "Ты знаешь, а время не лечит".

В покалеченнй памяти он припечатался чётко.
Поджигал небо спичками. Думал, поможет расслабиться.
Пролистает страницы и может, найдёт меня в сводках
Вот с таким заголовком: "Ну что, налеталась, красавица?"

2.
Помоги не сойти с ума,
Помоги снова сшить мосты.
Я придумала так сама:
Постараться забыть, кто ты.

Помоги не калечить вен,
Помоги не сорваться вниз.
В паутине тяжёлых стен
Один выход - пустой карниз.

3.
Вечер пахнет дождём и ванилью.
Ну попробуй - приди и сдайся!
Мои белые пахнут пылью.
Если нравится - улыбайся.

4.
И дышит на ладан покрытое болью прошлое.
И нет настоящего в вете плохой погоды.
И сколько ещё умирать без тебя, хороший мой?
И скольким ещё соврать, что дожиди до года?

А потом ты умрёшь. И затянутся пеплом раны.
А потом будет ночь и уже всё равно, где ты.
И пустые страницы неправильного романа.
И пустые дороги. И выжженные мосты.

5.
"А он обещал подарить медведя..."
Смешная такая, ну точно бредит.
А ты обещала забыть про имя,
А ты так хотела любовь с другими.

6.
А когда ты перестанешь мне сниться?
Перестань поскорей, пожалуйста.
Я жалею, что пришлось так влюбиться.
Подыхаю уже от усталости.

7.
Знаешь, я знакома с твоей мамой
Взглядом, внешним обликом и голосом.
Знаешь, ты достоин самой-самой,
И пускай она не будет красить волосы.

8.
Кошкам тоже бывает больно.
Так учили и Ло и Гата.
Я их много знала довольно.
Я им верила даже. Когда-то.

Только всё-таки я не кошка,
Но хочу себе девять жизней.
Если станет больно немножко -
Ещё восемь в запасе лишних

9.
Посмотри - наступает май.
Посмотри - изменились планы.
Вот душа моя - забирай,
Можешь спрятать её карманы.

Посмотри - вот такая ночь.
Сдавит горло твоё же имя.
Потерпи - через месяц прочь.
Ты - прощай и привет - другие.

10.
"А он обещал подарить медведя..." -
С безумной улыбкой. Девочка бредит.

И в воздухе пахнет чужими духами и летом.
И вряд ли уже будет больше, чем просто поближе.
И ты так заученно верил чужим сигаретам,
И я слишком рьяно клялась, что тебя ненавижу.

И выхода нет. И мы вряд ли придумаем выход.
И ты нарисуешь мне крылья и скажешь: "Свободна!"
Потом улыбнешься и шепотом тихим-притихим:
"А нам с тобой месяц, малыш, не хватило до года..."

И свечи уже не горят. И пустые страницы.
И кто-то потом нарисует другие маршруты.
И ты будешь молча стирать из памяти лица,
И я буду врать, что с тобой не считала минуты.

И воздух пропитан дождем и чужими духами.
И кто же потом будет вместо меня первой в списке?
И кто же потом по спине ледяными руками?
И кто же оплакивать будет твои обелиски?

И все-таки ветер. И все-таки лето под кожу.
И кажется, прошлое умерло в наших ладонях.
И четко останутся в памяти лица прохожих,
Стирая лицо одного, с кем весь год были двое.

Меня учили: «Нат, всё будет хорошо».
Все разные учили одинаково.
Но этот год впустую не прошёл:
Я за всю жизнь, наверно, ТАК не плакала.

Всё было так до одури банально:
Я его – честно, он меня – скорей от скуки.
Я в телефон дышала: «Всё нормально»
И так старательно согреть пыталась руки.

Но не отогревала, как ни билась.
Мне повторяли: «детка, всё пройдёт».
И как же это я тогда не вскрылась?
Хотя запястья пахли стержнями PILOT.

Мне говорили: «Нат, ты всё преодолеешь».
Конечно, если вдруг не сдохну раньше.
Опять истерики. «Малышка, ты взрослеешь».
И с каждым разом от него всё дальше.

Пока я вспоминала, кто ушёл,
Меня лечили: «Нат, всё будет хорошо…»

Ну вот и всё. И он не понял смысла снов.
И он растаял прошлогодним снегом в луже.
И я спокойна. Да какая там любовь!
Скажи спасибо – целый год был самым нужным.

Ну вот и всё. Давай забудем этот год,
Мои истерики и имена в тетрадях.
Я притворюсь – не больно. Правда, заживёт.
И ты… звони… хоть иногда… забавы ради…

Ну вот и всё. И мой девиз – пережила.
От лета и до лета – расстояние.
Такой вот год. Я рада, что смогла.
Тебе за всё – спасибо. До свидания…

И как там у Земфиры: "До свиданья",
Мой не любимый, но такой знакомый город,
Твои балконы, встречи-расставанья
И даже в адскую жару тяжелый холод.

Я знаю наизусть твои маршруты
И бью подошвы кед о тротуары,
Я коротаю метрами минуты
И полуухмыляюсь встречным парам.

Мой мёртвый город. Мой пропавший миллионник.
Мой выпавший из жизни центр мира.
Я неуверенно сжимаю наладонник
И вверх глаза, ища окно квартиры.

Он въелся своей пылью в мои вены.
В моих руках его тяжёлый холод,
Его пустые улицы и стены.
Мой ненавистный, мой проклятый город

И чтобы он пришёл в последний раз
И рисовал дождём в моём окошке,
И чтоб запомнил цвет печальных глаз,
И чтобы говорил о своей кошке.

И чтобы помнил, где живу и как по имени
И что не растворилась без остатка,
И чтобы он в конце концов простил меня
Хотя бы за мои стихи в тетрадке.

И чтобы так же пахли его руки,
И чтобы небо было ближе чем обычно,
И чтобы он простил меня за муки,
А я в ответ простила безразличье.

И чтобы так же, как тогда… дышала в плечи,
И чтоб не рисовала на запястьях.
И чтобы поняла, что время лечит,
И написала б в смс: «Желаю счастья…»

1.
«Я так искренне надеялась – он мёртв.»

Знаешь, Ань, я тоже так считала.
Сколько раз он начинал сначала,
Сколько раз мечтала, что любовь.

2.
«Он не курит. Он играет на гитаре.»

Ло, вот это точно всё о нём.
Каждой твари Бог сказал по паре,
Только мы чего-то не вдвоём.

3.
«А я сорву любовь как покрывало.»

Май, веришь – оторвётся вместе с кожей.
Я месяц на его плечах дышала,
Я месяц верила, что мы были похожи.

4.
Девчонки, вам спасибо, что вы есть.
Спасибо, что вы пишите об этом.
Спасибо, что мы все сегодня здесь.
Спасибо ночи, сайту, сигаретам.

У нас всё будет. А точнее, уже есть:
Наши стихи, странички из контакта.
Спасибо вам, что вы сегодня здесь:
Смешная Майя, мега Ло и чудо Гата.

Так отпускает после пере/ломки:
Становится тепло и безразлично.
Я пальцами по неба тонкой кромке:
«Переболела. Извини. Ничего личного».

Горячий чай холодными руками
И именем в чужой тетради плакать.
Он успокоит: «Мы не будем нами».
И я опять по локти в эту слякоть.

И я опять по парапету тонких линий.
Тут холодно, а с ним мне было жарко.
Сорваться: «Знаешь, чёрт, как меня клинит?»
И ждать его последнего подарка.

Неровным почерком в тетради его имя.
Мы вряд ли помним наизусть инициалы,
Мы так упорно заменяемся другими,
Что неуместен мой P.S. «нас было мало»…

Занавесь зеркала. Носи траур по мёртвому миру.
И пиши в смсках: "Привет. Как дела? Как живёшь?
С кем встречаешь рассвет? Кто же стал твоим новым кумиром?
Можешь не отвечать. Я же знаю, что ты мне соврешь".

Но ведь ты же спросил, ты же хочешь услышать ответы.
"У меня всё отлично, любимые рядом друзья".
И добавить цинично, затягиваясь сигаретой:

"Сколько стоит твой мир... СКОЛЬКО_СТОИТ_ТВОЙ_МИР_БЕЗ_МЕНЯ?"

1.
Так глупо помнить прошлое. Болезненно.
Оглядываться – вдруг он в спину смотрит?
Писать стихи. И строчками как лезвием:
Он их запомнит. Он их все запомнит.

Самой себе не верить. Сдали нервы.
Спать с плюшевым медведем – что за детство!
Он был когда-то первым. Самым первым.
Спасал. От моих психов – суперсредство.

Но он вон там. А я вот здесь. Такие разные.
Нам вряд ли было по пути всё это время.
Он на удар – ударом. «Ты же классная».
Прости, малыш, но я тебе не верю.

2.
Цинично пальцами небо
Размазывать синей краской.
Нас с ним никогда и не было,
Мы просто носили маски.

Мы просто сгорали вместе,
Как воск под палящим солнцем.
Ему было интересно,
Но вряд ли ещё вернётся.

А мне теперь безразлично.
Сдыхаю без шоколада.
Размазывать небо цинично.
Малыш, мне тебя не надо.

3.
Он мне сказал: «Поодиночке мы сильнее».
Вот интересно, чем? Холодным чаем?
Он гладит волосы. Он делает больнее.
Я так по его запаху скучаю.

«Мы вместе – сила. Жаль, отдельно идиоты».
Респект Анюте за такую мегафразу.
Мы оба не нашли в себе чего-то
И стали дальше с ним. Еще в два раза.

4.
Вот это весна. Сумасшедшая. Проще не скажешь.
И как только кошки её с нетерпением ждут?
По лужам шагаю. Я выживу, ты меня знаешь.
Ты знаешь, что я обязательно выживу тут.

Ты смотришь с улыбкой. Обычная девочка с плюшевым,
С вагоном проблем и с мечтами какими-то низкими.
Моё тебе резко: давай поменяемся душами,
Застроим друг другу всё прошлое обелисками.

5.
А можно написать об этом книгу:
Что я любила мальчика. Давно.
А можно переехать. Скажем, в Ригу.
Или в Москву. Или в Нью-Йорк. Мне всё равно.

А можно удалиться из контакта,
А можно линзы синие в глаза.
И по-английски. Мне не хватит такта
ВОТ ЭТО ВСЁ в глаза ему сказать.

А можно верить новым идеалам,
А можно с космоса увидеть всю планету.
И мира тогда точно будет мало,
И будет много пачки сигаретной.

6.
И напоследок. Всё, что я сказала,
Имеет смысл. А, может, не имеет.
Я так от всего этого устала.
Пускай теперь другая им болеет.

Разгребаю пальцами пепел последней недели,
Достаю из золы его голос и хриплое имя.
Дуновение ветра – и в пыль. Мы же сами хотели.
Мы стараемся очень – друг друга меняем другими.

Шагом в шаг. И мизинцем тихонько коснуться запястья.
Он же не позволял. Но упорно кормился с ладоней.
Он же видел в глазах еле тёплые искорки счастья.
Он же сам всё спалил и оставил лишь пепел холодный.

Он не вырос. Зато знает цену прошедшим ошибкам.
Он раздаривал крылья и лезвия разным полярно.
Он давился цинизмом и видел чужие улыбки.
Он растратил себя без остатка с другими попарно.

Мы стараемся реже молчать и теряемся в масках.
Моя сцена – твой выход. Давай, проводи до подъезда.
Мы заляпали белые крылья свои красной краской.
Нам осталось пустое «прости» и по парочке лезвий.

Мне осталось чужое окно и пустые карнизы,
Он забрал себе лучшее – выжженный путь одиночки.
Наша лестница вверх оказалась ступенями к низу.
Мы закончили НАС. Это наша последняя точка.

Спасибо Ло за определение "неправильная Герда". Как-то неожиданно вспомнилось. А вообще... сумасшедшая у меня нынче весна... истеричная такая)


Апрель пришёл капелями по крыше,
Слепым дождём в окошко до рассвета.
Апрель срывался, но никто не слышал.
Апрель дымил чужою сигаретой.

По волосам ментоловым дыханьем
И серым пеплом медленно по коже
Я находила смысл в оправданьях
И верила. Неискренне, но всё же…

А он струился шёлком по постели,
Клеймил запястья, капал воском на ладони.
Он превратился в пыль за две недели,
Он честно выиграл первую погоню.

Апрель в истерике. В слезах. В обрывках зеркала.
В распахнутом окне. В порыве ветра.
Весна в разгаре. Сильно исковеркала.
Ненужный Кай. Неправильная Герда.

Им проще. Они честно верят в прошлое.
Они обычные. Банальные до дрожи.
Повесив на других ярлык «хорошие»,
Пустыми взглядами вонзаются под кожу.

А эта верит праху на коленях,
Живёт от «не пришёл» до «изменил/ся»,
Считает слёзы на его изменах
И ждёт, когда он снова возвратится.

Другая честная почти до отвращенья –
Такие точно жили в прошлом веке –
С тревогой ждёт чьего-то возвращенья,
Надеется, что встретит че-ло-ве-ка.

А третий – клад для вен и сухожилий,
Идёт на запах, давит пальцами на плечи.
Такие до него когда-то жили,
Такие если любят, то калечат.

Им легче. Они честно помнят прошлое.
Мне с ними – параллелями до лета.
Они обычные. Банальные. Хорошие.
Останутся ожогом сигаретным…

Осознавать. Два месяца дымить.
Ладонью по губам – запомни запах.
Он шепчет: «Ничего не изменить»
И отпускает по ветру с размаху.

Не верил. Охранял мои карнизы,
Шагами мерил лестницы случайных.
На небо поздно. Аннулирована виза.
А вместе не дано быть изначально.

Весной пропитан воздух. Еле выжила.
Кричала в спину: «Покажи дорогу в небо!»
На моих венах его кровью было выжжено:
«Он не вернётся. Его просто не было…»